Во власти любовной лихорадки

      — Я многое должен тебе сказать… — несвоевременная нервозность, одолевшая Сюань Цзи, губительна в своем влиянии на его необычайный талант «болтать без умолку», и от безысходности, порожденной этим обстоятельством, невысказанные чувства обращаются в выжидательно брошенный взгляд — впрочем, встреченный бесстрастно молчаливым Шэн Линъюанем, прохладная ладонь которого до сих пор в волнительном плену мелко дрожащих пальцев юноши. — Посмотри же на меня!       Мягкая улыбка, медленно вытянувшаяся на бледном лице Шэн Линъюаня, явственно сквозит фальшивой непринужденностью и раздражающим снисхождением в ее уголках. Не удостаивая ответом, он продолжает заунывное наблюдение за стремительно сменяющимися зелеными очертаниями однообразных пейзажей. А в ледяном спокойствии слабо проступают едва обозримые признаки меланхолии, сравнимые по хрупкости с кристаллами инеевых узоров по стеклу. Только эта мелодичная безбрежность не на шутку изводит маленького нетерпеливого духа: порывистость и темпераментность, присущие его мятежному неугомонному характеру, не способны выдерживать натиск подобных немилосердно устраиваемых испытаний. Однако боевой настрой Сюань Цзи, прожившего тысячи лет с бережно хранимой привязанностью в сердце, направлен на то, чтобы решительно оказывать всяческий отпор — в том числе и неуемному упрямству Линъюаня.       Резкая смена настроений, как выпущенная из тетивы стрела, сопровождается уверенной крепостью захвата на чужой руке. Его Величество, обыкновенно рушивший пустые бесплотные иллюзии на свой счет, не мог не обратить внимание на этот рисковый выпад. Неспешно отстраняясь, он аккуратно выпутывается из стальной хватки, тем самым категорично очерчивая непреступную границу между ними. Сюань Цзи пламенно негодует, звучно поскрипывая зубами от обратившейся вихрем еле сдерживаемой глухой злости. И только ему известно, сколько задушенной на корню боли и необъятной тоски напитывают сокрытого внутри демона, некстати явившегося в полном блеске своей зловещей красы в пустынном дворце Дулин.       В конце концов, юноша не выносит беспросветной густой темени, плотно разрастающейся в его мыслях и камнем свешивающейся в глубокую мрачную пропасть без видимого дна и робкой надежды на спасение. Он предпринимает неожиданный грубый рывок и, выкрутив руль до возможного предела, оперативно тормозит движение машины. Нагло потревоженный лихим гонщиком, Шэн Линъюань в последний момент хватается за сидение и недовольным взором смеряет своего незадачливого водителя.       — В чем дело?       — Я же просил: посмотри на меня! — дерзко выплевывает Сюань Цзи.       — Почему мы должны подчиняться твоим приказам, Сяо Цзи? — насмешливо спрашивает Шэн Линъюань. — Объяснись.       Таинственно притихший юноша, чьи уста нежно накрывает обреченность изможденной полуулыбки, долго мешкает и прежде, чем Его Величество успевает повторить вопрос, ловко перебирается к нему, легкомысленно освобождая переднее место.       — Линъюань… ты знаешь, как невыносимо находиться в этом мире без тебя? — он шепчет сдавленно — с ощутимым болезненным надломом в голосе. — Неужели ты не понимаешь?       — Не понимаю? — горечь усмешки тонким непроницаемым шлейфом угнетающе повисает над их головами, словно дурное предзнаменование.       — И ты тоже… Мы с тобой просто не можем быть в разлуке! С детства мы делили одно сознание. Весь мой мир был заключен в тебе. Теперь я свободен, но даже сейчас единственно, что мне хочется, — это провести с тобой остаток подаренной нам вечности! — пылко признается Сюань Цзи, бесстыдно придвигаясь ближе.       — Я никогда не мечтал о большем. Лишь надеялся, что застану повзрослевшую версию тебя. Возможно, на закате своей молодости. Однако… ты исчез, оставив меня одного.       — Неправда! Пускай ты и не видел меня, но я следовал за тобой все двадцать лет, не имея ни единого шанса заговорить или коснуться. Почему ты продолжаешь поступать так? Неужели совсем не нуждаешься во мне? Тогда зачем вырвал собственное сердце, скажи! — запальчиво выкрикивает юноша, вспыхивая яростным негодованием.       — Сяо Цзи…       — Черт, лучше молчи!       В Сюань Цзи вскипает безудержное желание вцепиться в этого человека, и, страстно целуя, сминать его тело в сильных объятиях. Помутившийся разум лишает маленького духа возможности здраво осмыслить свой порыв, и он, любовно словив взгляд, мерцающий морозным сиянием звезд, бездумно прижимает Шэн Линъюаня к себе. Задыхаясь от возмущения, обескураженный Его Величество толкает распоясавшегося негодника в грудь, упуская из виду то мгновение, когда губы юноши жарко прикладываются к его собственным и затягивают в продолжительный влажный поцелуй. Шэн Линъюань оказывает отчаянный отпор, однако млеет раньше от их непривычной близости и с жадностью ее углубляет, подключая к действу язык. Сюань Цзи возбужденно оглаживает пальцами талию своего любовника, нащупывая сквозь белую ткань нефритовую кожу — он мог поклясться на костях предков в том, что впервые она обжигает его будоражащим теплом, а не лютым холодом.       — Линъюань, я… — непроизвольный укол вины неприятно отрезвляет рассудок юноши, и он неохотно отодвигается. — В общем-то у меня нет дурной привычки бросаться на человека, словно дикарь неотесанный. Да и принуждать тебя, кхм… Извини, — пунцовый блеск трогательно растекается по щекам Сюань Цзи, с потрохами выдавая пронзительно переживаемое им смятение.       — Прошло так много времени с того момента, когда ты был ребенком, Сяо Цзи. Твоя личность претерпела достаточно изменений, но кое-что осталось прежним, — с тяжелым вздохом изрек Шэн Линъюань, как уставший почтенный старец.       — Ээээ! На что это ты намекаешь?! Ты!.. — гневно восклицает Сюань Цзи и почти разливается звонкой птичьей тирадой, исполненной беспредельного недовольства, однако Его Величество, вожделенно примкнувший к нему, вновь воспламеняет их общую первозданную безумную тягу.       Языки мужчин азартно сплетаются — их неумолимая поглощенность друг другом до смущающего сладка и чертовски притягательна. И только беспечный Сюань Цзи, с трудом прервавший контакт, повторно разбивает упоительную идиллию. Веселая искорка беснуется по окружности огненной радужки, загораясь алым заревом от озадаченного лица Шэн Линъюаня, вопросительно выгибающего бровь. Маленький дух игриво ему подмигивает и опускается ниже, невесомо касаясь кончиком носа соблазнительного изгиба шеи, от которой будто наяву исходит легкий запах благовоний. Он томно вдыхает прельщающий аромат кожи и, смешивая воспоминания с пеплом и кровью, самозабвенно выцеловывает каждый сантиметр. Беззастенчиво смакуя, юноша с особенным удовольствием отмечает живость учащенного сердцебиения возлюбленного.       — Линъюань… — Сюань Цзи проказливо скользит ниже — к острым манящим ключицам — и осторожно прикусывает выпирающую косточку.       — Да что ты делаешь, наглец? — шутливо склабится Шэн Линъюань. — Не пытаешься ли ты меня съесть?       — Ваше Величество, такого вы обо мне мнения? Обидно, знаете ли! — с досадой протягивает Сюань Цзи, искусно расстегивая мешающие пуговицы и снося сокрушительной лавиной огромные валуны из отчуждения и стоической непреклонности. Он норовит проникнуть гораздо дальше дозволенного.       — Порой твое поведение неотличимо от поведения ребенка.       — Неужели? Как много детей проделывали это с тобой на заднем сидении машины? — скептически осведомляется юноша, беспардонно опрокидывая Шэн Линъюаня на спину. — Ну же? Мы оба знаем, что ни одному живому существу не позволено зайти настолько далеко, как бы охотно ты не раздаривал улыбки, — тонкие шелковые нити блестят и хаотично змеятся в ладонях Сюань Цзи — он с нескрываемым восторгом бороздит взором роскошные волосы Шэн Линъюаня. — Никому, кроме меня, верно?       — Хочешь услышать это? Заявляешь свои права?       — А почему бы и нет? Должны же быть у духа меча Демона Небес внушительные преимущества перед остальными? Ты уже поддался! Слишком поздно давать заднюю, я не позволю разбивать мне сердце!       — Ну хорошо, мы не будем возражать против этого, — иронично заключает Его Величество, кокетливо поддевая подбородок Сюань Цзи. — Однако ни тогда, ни сейчас нам вовсе не было дела до окружающих. Их ценность не смогла бы сравниться с той, которую представляешь для нас… — он неловко осекается и, вполне овладев собой, значительно добавляет: Представляешь для меня ты, Сяо Цзи.       — Я… Знаешь, я действительно всегда мечтал услышать от тебя нечто такое, — растроганно отзывается юноша на доверительно прозвучавшее откровение. — С детства ревновал и глупо страшился того, что кто-то станет тебе ближе… ближе, чем я… Но не теперь, — смятенно-растерянный облик Сюань Цзи растекается тягучестью медовой истомы в душе Шэн Линъюаня.       Его Величество опрометчиво приподнимается, испытывая жуткое неудовольствие от вынужденной и порядком поднадоевшей скованности в мышцах и нависающего над ним юноши в придачу. Но Сюань Цзи непочтительно пихает его обратно, бессовестно подминая под себя. Шэн Линъюань совершенно не находит сил на то, чтобы возражать и вместо этого воодушевленно впивается в его губы, не обнаруживая за собой ни капли сопротивления — напротив, жгучую инициативность и сумасшедшее желание завладеть без остатка. Крайняя стесненность ограниченного пространства никак не умеряет их аппетитов относительно друг друга. Вспыхи ярких эмоций от попеременного слияния губ и искрометных беспорядочных касаний, делают их все смелее и развязнее в своих действиях. Бешеная страсть волной прошибает им замутненные головы, и Сюань Цзи предостерегающе дергается от нарастающего сексуального напряжения — в равной степени измучившего обоих мужчин.       Страшась непреднамеренно причинить боль во время их первого раза, Сюань Цзи с предельным вниманием изучает состояние Шэн Линъюаня, больше напоминающее стоячие воды озерной глади. Но это всего-навсего заблуждение: упрямо сжатые губы, препятствующие сладостным стонам неконтролируемо вырываться из горла, в прах рассыпают идеальную картинку напускной расслабленности. Его Величеству подобное проявление удовольствия кажется несколько недостойным.       — Линъюань, перестань. Если тебе не нравится, то не заставляй себя, и я тотчас же прекращу, — раздраженно ворчит Сюань Цзи.       — Нет, я только… — юноша жадно целует Шэн Линъюаня, лишив его шанса объясниться с ним.       — Хватит переживать о ерунде и позволь мне любить тебя. В наших действиях нет ничего постыдного. Будет лучше, если ты расслабишься и доверишься мне.       Шэн Линъюань неопределенно хмыкает, безмолвно соглашаясь с настойчивостью слов маленького духа, и нежно запускает ладонь в его непослушные медные локоны: они неряшливо топорщатся во все стороны и очаровательно поблескивают золотом в закатных лучах. Сюань Цзи трепетно тычется о нее затылком, блаженствуя от ласковости Его Величества. Редкие капельки пота, выступившие на лбу, отделяют несколько полувлажных волнистых прядей.       — Тебе душно? Наверное, стоит приоткрыть окно.       — Не имеет значения, с тобой мне в любом случае будет жарко, — многозначительно заявляет Сюань Цзи, склоняясь чуть ниже и стаскивая с тела Его Величества последние куски ткани. — Мне бы не хотелось сейчас отрываться от тебя ни на минуту.       — Правда? — лукаво протягивает Шэн Линъюань.       — Ах, снова издеваетесь, Ваше Величество? Как не стыдно! Императорская надменность не знает границ, — юноша театрально закатывает глаза. — Но не беспокойтесь, меня это вовсе не оскорбляет… — вкрадчивый шепот порождает стихийную дрожь во всем теле, и Шэн Линъюань нервно сглатывает слюну: ему любопытно узнать, как далеко готов зайти его Сяо Цзи.       Умелые руки Сюань Цзи лениво скользят вдоль полусогнутых в коленях ног, слегка разведенных в стороны. Его пробирающие током прикосновения разгоняют кровь в жилах и безотчетно приливают расплывчатым багрянцем, украсившим высокие красивые скулы Шэн Линъюаня. Он неосознанно прикусывает нижнюю губу и шумно выталкивает из легких воздух с призрачным намеком на возможный стон. Сюань Цзи нагибается к четкой линии ключиц, озорно очерчивая языком их привлекательный ровный контур, будто вырезанный в белоснежном мраморе. Рваное дыхание Шэн Линъюаня становится только более прерывистым и сбитым, когда пальцы, двигающиеся аккуратно и размеренно, принимаются растягивать его. Беспокойно извиваясь, он запрокидывает голову и ногтями оставляет несколько красных полос на чужих плечах. Сюань Цзи будто не замечает и только ускоряет темп, повышая накал страстей мимолетными, как взмах крыла бабочки, поцелуями по всему взмокшему лицу. Адский жар внизу живота становится непомерно сильным, и жажда большего порядочно возрастает. Но увлекшийся Сюань Цзи решает немного поддразнить своего «обидчика».       — Сяо Цзи…       — Ну-ну, я не собираюсь поступать по-твоему! Хотя бы здесь я воспользуюсь шансом отыграться за былое, — нахально перебив, мстительно сообщает юноша, но на деле едва держит себя в руках.       Вдоволь поиздевавшись над Шэн Линъюанем и убедившись в подходящести момента, Сюань Цзи судорожно сглатывает и с медлительной бережностью вжимается в его бедра. Неловкие секунды привыкания к новым необычным ощущениям вскоре сменяются сдержанными толчками и характерными непристойными хлюпающими звуками. Легкое головокружение настигает Шэн Линъюаня, и он сквозь белесую пелену, заставшую ему глаза, любуется красивым подбородком юноши и приоткрытыми припухшими губами. Сюань Цзи мягко утыкается во влажные угольно-черные волосы. Опьяняющая близость развитого тела в миг возбужденного забытья выдирает у Шэн Линъюаня хриплый горловой стон рядом с чужим ухом. Он вовсе не ограничивается одним и почти всхлипывает от удовольствия сквозь стиснутые зубы, когда член Сюань Цзи задевает ту самую чувствительную точку. Его Величество не обременяет себя указаниями, и поэтому юноше — чуткому и взволнованному — приходится угадывать, считывая сложночитаемые эмоции до того момента, пока они не теряются в яркости ощущений.

***

      Невыразимая духота, убийственно царящая в машине, невозможно раздражает. Обессиленный, но совершенно счастливый Сюань Цзи опускает стекло, позволяя освежающему ветерку остервенело ворваться к ним. Шэн Линъюань пробует подтащить перепутанные комья одежды, но в конечном итоге, плюнув на эту затею, изнуренно вминается в крепкое липко-мокрое плечо юноши.       — Только не сердись, ладно? Я найду, где мы сможем привести себя в порядок, — примирительно изрекает Сюань Цзи, притянув к себе Его Величество. — Но знаешь… я впервые настолько рад. Мы с тобой… — пунцово зарумянившись, он смог выдать только глупую трогательную улыбку.       — Ничего, ерунда. Ты же хотел любить меня. Теперь помолчи и позволь брату Линъюаню провести вот так с тобой еще немного.