The Same Blood

— Почему ты это делаешь? — Неожиданно для самой себя спрашиваешь ты. Чарли замирает на секунду, нахмурившись, глядя в пол, а потом поднимает на тебя взгляд. На лице — смесь наивного непонимания и благоговения. Огромные синие глаза округлились, рот приоткрыт. Ну точь-в-точь десятилетний мальчуган, которого застукали за игрой с выпавшим из гнезда птенцом. Парень, придавленный к полу его коленом, что-то хрипит. Что-то вроде «Отпустите меня». Что-то вроде «Да вы психи». Чарли отвлекается, потуже затягивая веревку на запястьях бедолаги, а когда снова смотрит на тебя — лицо, как у довольного сытого кота. — Ты знаешь. Ты стоически выдерживаешь его взгляд. Чего в нем только нет: мрачная уверенность, сумасшествие, любовь, желание. Ты даже вздрагиваешь и стонешь еле слышно, когда он вдруг смотрит на верхние расстегнутые пуговицы твоей блузки. Воздуха не хватает. Ты сжимаешь вспотевшими пальцами подол юбки. Маминой юбки. Чарли, все также вглядываясь в твое лицо, встает, и тебе сразу становится некомфортно. Он фута на полтора выше, нависает над тобой, смотрит сверху вниз. Ты будто видишь вокруг него фиолетовую ауру опасности. Она светится могильным флуоресцентом и шевелится, как клубок беспокойных змей. Тебя бросает в пот, переступаешь с ноги на ногу, ставишь их плотнее друг к другу. Он замечает. Он все всегда замечает. — Ты не должна бояться меня, Индия. — Кончики его пальцев скользят по твоей щеке. Ты слегка поворачиваешь голову, чтобы они задели уголок рта. — Я никогда не причиню тебе вреда. — Я знаю. — Произносишь на выдохе, прикрывая глаза. Блестяще. Прекрасный момент. Незабываемый. Он — твоя настоящая семья. Твой новообретенный чокнутый дядюшка, объездивший полмира, не выходя из своей комнаты в психушке. Абсолютно сумасшедший, совершенно без тормозов. Уж он-то точно ничего не боится. Зато он прикончил твоего отца и задушил матушку, только ради того, чтобы быть с тобой. — Ну, чего ты хочешь? — Приподняв бровь, Чарли головой указывает на скорчившегося на полу парня. Тон такой игривый, будто он говорит о подарке на Рождество. — Я хочу отпустить его. — Да, Господи, да, пожалуйста! — Просто еще один увязавшийся за тобой идиот со спремотоксикозом. Из-за своих кретинских прихотей не понявший, что идет прямо в ловушку. Дядя смотрит на тебя подозрительно, но потом неожиданно резко пожимает плечами и кивает: — Ладно. Легко поднимает парня за воротник куртки, поворачивает к тебе и принимается развязывать его запястья. Ты внимательно вглядываешься в лицо бедолаги, на нем читается такое облегчение, что у тебя даже дух захватывает. — Спасибо, Боже, спасибо! Как только его руки становятся свободны, ты с размаху втыкаешь в его шею остро заточенный карандаш. Тот, которым ты на салфетке писала свой номер, перед тем, как «послать все к чертям» и пригласить «симпатягу» в свой номер. Плавно, с приятным уху хрустом, дерево входит в мягкую плоть, и ты вдавливаешь его, пока твоя рука не касается липкой от крови кожи. Глаза парня расширены от ужаса, он хватает тебя за предплечье, но свободной рукой ты отбиваешь этот его жест и наносишь еще один удар. Двигаешь карандашом внутри, низ живота наполняется приятным теплом. Мальчишка открывает и закрывает рот, полный багровой жидкости, хрипит и давится кровью. Чарли за его спиной принимается расстегивать ремень, но, видимо решив, что это слишком долго, просто обхватывает голову парня, резко поворачивает вправо и тянет вверх. Мерзкий щелчок — всего секунда, и зеленые глаза стекленеют. Обмякшее тело тяжело падает между вами. Потеряв к нему всякий интерес, дядя перешагивает его и притягивает тебя вплотную к себе. Впивается поцелуем, правда, не размыкая губ, кладет руку тебе на грудь. Внутри тебя бушует ураган, кровь разрывает вены, тебе не хочется останавливаться. Будь у тебя в руке оружие, ты бы, кажется, и его бы убила. — И ты еще спрашиваешь «почему»?