Биться за свои мечты

Берк стоял посреди длинного больничного коридора перед толстым закалённым стеклом и лишь невероятным усилием воли удерживал себя от того, чтобы не начать гладить руками его прохладную идеально ровную поверхность. Вот бы он мог проникнуть вовнутрь. Вот бы он мог хоть что-то сделать для своего отца. Передать ему свои силы, своё несокрушимое здоровье, чтобы хоть немного облегчить борьбу отца за свою жизнь. - Как Айла? Не смог до неё дозвониться, - раздаётся приглушённый, хорошо знакомый голос. - Она в больнице, - отвечает молодой человек, стараясь избегать взгляда Ахмета, и через душевные муки продолжает, - Повысилось давление и её положили на сохранение. Ей поставили капельницу и она уснула. С ней осталась Айбике. - Твой папа крепкий, упрямый. Он просто так не сдастся. Ресул не умрёт... - сказал мужчина, твёрдо убеждённый в истинности своих слов. - А как Омер? - спросил Берк, которому было просто невыносимо слышать слова "умер" и "отец" в одном предложении. - Операция прошла хорошо. Пулю извлекли. Никакие жизненно важные органы не задеты, - при этих словах губы обоих мужчин тронули счастливые улыбки и они оба закивали головами, как будто поздравляя друг друга с этой поистине замечательной новостью. - Вы мне скажите, пожалуйста, когда он очнётся. Я к нему приду... - тихо проговорил Берк, по-прежнему не сводя глаз с бледного осунувшегося лица своего отца. - Конечно, - пообещал Ахмет и похлопал парня по плечу и тут же вновь заговорил, - Там сейчас у палаты Огулджан и Асие. Я должен к ним вернуться, нужно их поддержать. - Вы же понимаете, что на самом деле вам нужно поговорить с Асие и всё ей объяснить... Вам придётся, господин Ахмет... - сказал жёстким, повелительным тоном молодой человек. - Как только Омер отойдёт от наркоза и Асие немного придёт в себя... Я поговорю, обещаю, - за этими тихими, кажущимися совершенно равнодушными словами таились невероятные боль и страх. Господин Йылдыз отошёл от Берк, смотрящему ему вслед, и пошёл к палате своего сына. - Подождите! - вдруг окликнул его молодой человек, - А что будет с Доруком? Как думаете, что ему может грозить за... За Каана... - Тихо, парень... Не говори об этом... Я пришлю к тебе адвоката и он проинструктирует тебя. Все наши показания должны быть абсолютно идентичными. Доруку ничего не будет, мы всё для этого сделаем. Держи себя в руках, будь сильным и невозмутимым ради своего друга... Берк, чьи челюсти решительно сжались, резко кивнул головой, давая понять, что на него могут рассчитывать. Ахмет подошёл к лифту и протянул руку, для того, чтобы нажат кнопку шестого этажа, но он не смог сделать этого... Его сердце разрывалось на части, его неудержимо влекло и в другое место. Там нужны были его поддержка и помощь. Он с силой вдавил кнопку, приводя кабину в движение. - Ахмет... - прошептала Небохат шелестящим тихим голосом. - Это я, я пришёл к вам... - прошептал мужчина и с чувством прижался губами к нежному виску. - Что нам теперь делать? Каан умер! Но Дорук не виноват, он бы ни за что не сделал ничего такого! Мой мальчик не убийца! - вскричала женщина, чьё материнское сердце затапливала невыносимые боль и отчаяние от страха за своё дитя. - Тихо-тихо... Не нужно, не бойся! Всё будет хорошо, я защищу Дорука, защищу твоего сына. Он не будет отвечать за то, что сделал его отец. Я обещаю это тебе, любимая... Женщина со стоном приникла к Ахмету, ища пусть и мимолётного, но столь необходимого ей убежища, в объятиях любимого человека. Но это был краткий миг и он уже прошёл... - Я пойду на всё, сделаю, что угодно, но спасу своего ребёнка! - на этих словах глаза женщины загорелись огнём и от былой слабости не осталось и следа. - Вместе сделаем! Вместе вытащим Дорука! - с жаром прошептал Ахмет, вселяя уверенность в женщину. - Врач сделал ему укол и он сейчас спит, - сказала Небохат, больше всего страшась и одновременно желая того момента, когда сын откроет свои глаза. - Как только он очнётся - ты сразу же покупаешь ему билеты. Я напишу тебе перечень стран, где у нас нет соглашения об экстрадиции обвиняемых и потом помогу как можно скорее оформить все необходимые для вылета документы. - Я поеду с Доруком! Ни за что не оставлю своего сына! Не поступлю так, как это было с Мелисой, ни за что не повторю своих ошибок! Не дам своему сыну быть одному и медленно сходить с ума! - закричала Небохат, как будто прямо сейчас из её рук вырывали самое ценное в её жизни. - Поедешь со своим сыном, будешь ему матерью. Он нуждается в тебе... - прошептал господин Йылдыз, сжимая дрожащую женщину в своих объятиях и только в этот момент, понимая со всей неминуемой и пугающей очевидностью, что это их последние минуты вместе. - А твой сын нуждается в тебе... - прошептала Небохат дрогнувшим, лишённым всякой надежды голосом, отстраняясь и изо всех сил пытаясь приучить себя к мысли, что она вновь будет одна и больше не сможет верить во что-то невозможное. Они понимали, что это их конец. И им ещё только предстояло принять это и попробовать найти утешение для своих душ. Это будут их дети, которые сейчас как никогда нуждаются в них. Когда-нибудь им станет легче и они смогут вспоминать этот краткий, но такой восхитительный миг счастья, ни о чём не жалея, и не испытывая этой невыносимой боли внутри. "Вот бы всё было иначе, вот бы мы раньше встретились с тобой. Быть может я бы не стала тем, кем я стала. Ушла бы, спасла бы себя и детей" - думала женщина, в последний раз купаясь в ласках и тепле желанного мужчины. "Если бы я мог не думать ни о чём, обо всём позабыть. Вот бы могли быть просто "мы"..." - думал Ахмет, с щемящей нежностью гладя шёлк кожи и волос женщины, которая заставила его поверить в верность и дала ему надежду на преданную любовь. * * * * * 3 месяца спустя Начало октября в Стамбуле было по-летнему тёплым и ласковым. Вдоль набережной прогуливались парочки возлюбленных и стайки молоденьких хихикающих девушек. И все они с интересом посматривали на троих красивых парней, сидящих на скамейке. Они улыбались и пристально смотрели на них из-под пушистых ресниц, но их ждало разочарование. Их улыбки никак не впечатляли молодых мужчин. Друзья собрались все вместе, чтобы поговорить и хоть как-то попытаться осмыслить те новости, что дошли до них сегодня утром. Господину Ресулу позвонил его адвокат и сообщил о том, что Акиф Атакул покончил жизнь самоубийством, так и не дождавшись решения суда. И теперь Берк с трудом подбирал слова, чтобы сообщить об этом Омеру. Только услышав об этом, молодой человек был готов зарычать от ярости и бессилия. Он так ждал того дня, когда в зале суда сможет посмотреть в глаза этому ничтожеству и услышать приговор. Пожизненное заключение. - Трусливый, жалкий ублюдок! - устало прошептал Омер и с тоской посмотрел на беспокойные, осенние воды Босфора. Молодой человек беспокойно ходил вдоль воды, старался хоть как-то прийти в себя и попытаться свыкнуться с отвратительной реальностью. - Сколько он боли причинил! Сколько крови после себя оставил! Моя семья, его собственная семья! И не ответил за это! Настоящий ублюдок, настоящий трус... - с отвращением и злостью проговорил Омер, испытывая сильную тошноту. Берк и Огулджан с поникшими головами слушали своего друга. Им нечего было добавить. Они оба были так же опустошены и не знали за что им ухватиться, как суметь вновь поверить с справедливость... - Есть в этой жизни справедливость! Всё равно ничто не проходит бесследно! Всё равно нужно верить! Всего несколько дней назад мы так радовались, что Толгу приговорили к двадцати четырём годам за убийство Эмира и за соучастие в убийстве того пожилого мужчины. Не знаю, парни! Акиф не сел в тюрьму... Но я буду верить, что он вечность будет мучиться. Он не обретёт покоя. Так не может быть! - с жаром и непоколебимой уверенностью обратился к друзьям Берк. - Не знаю мучается ли он, горит ли в аду... Как моя душа сейчас горит! - воскликнул Омер и ударил себя кулаком в грудь, испытывая безумное жжение в области сердца. После этих слов повисло молчание. Они мысленно вспоминали каждого человека, которого они потеряли, который безвозвратно ушёл от них. И, конечно же, они не могли не вспомнить о своём друге. О Доруке. Ведь именно в этом самом месте они сроднились. На набережной они впервые ощутили силу своей дружбы. Смогли распрощаться с обидами и недопониманиями. Простили друг друга. - Так странно, прошло даже меньше года с того вечера, когда мы сидели вчетвером на этом же самом месте, - усталым тихим голосом произнёс Огулджан, посмотрев на Омера и Берка, которые сидели на лавочке по обе стороны от него. - Всего одиннадцать месяцев. А как будто целая жизнь прошла с тех пор, - с кривой ухмылкой на лице подал голос Берк и опустил глаза, чтобы было не видно, как ему тяжело мысленно возвращаться в те времена, когда они ещё были вчетвером. Думать о Доруке, вспоминать те дни, когда они были друзьями, братьями было так больно и вместе с тем так приятно. Счастливые, беззаботные времена, когда они были детьми, когда ещё не познали всю горечь этой жизни. - Как вы думаете, где сейчас он? - спросил Омер. - Не знаю. Он просто не с нами. И это всё, - глухо проговорил Берк и начал судорожно сжимать левую руку в кулак. - Если бы хоть дал знать о себе! Мы бы поговорили с ним! Узнал бы, что его никто и ни в чём не винит! - добродушно, от всего сердца воскликнул Огулджан. - Не думаю, что его только это волнует. Он сам себя винит, а это будет похуже, куда страшнее, - сказал Берк, перед глазами которого до сих пор стояли потемневшие, ввалившиеся от горя глаза лучшего друга. - Я пойду. Надо ехать домой. Асие ждёт меня, - резко сказал Омер, поднимаясь на ноги и понимая, что у него с сестрой впереди ещё одна бессонная ночь. Как только молодой человек покинул их, Берк взглянул на брата своей жены и положил руку ему на плечо. Он давно хотел поговорить с ним. Ему совсем не нравилось то, что он видел каждый раз, когда встречал этого когда-то жизнерадостного и беспечного парня. - Давно разговаривали с Фифи? Как она сейчас, как Париж? - спросил Берк, пытаясь придать своему голосу и его интонации лёгкость и ненавязчивость - Каждый день созваниваемся. Ей очень нравится. У неё столько впечатлений и новостей, - с грустной улыбкой сказал Огулджан. - Ты как будто бы не рад тому, что ей нравится и у неё так много впечатлений? - удивлённо вздёрнув бровью, спросил Берк. - Может быть где-то в глубине души я надеялся, что Фифи не понравится и она скоро вернётся ко мне, - испытывая чувство стыда, признался молодой человек. - Это её мечта! Что ты говоришь! - Фифи уехала, даже не посоветовалась со мной! Может я и не важен... А теперь у неё там столько новых друзей! Знаешь, что она мне вчера рассказала? Рисовала с натуры! Голого парня! - воскликнул Огулджан и его пухлые губы обиженно задрожали. Берк положил руку на плечо своего братишки и затем потрепал его по голове. Он его понимал. Ему было даже страшно представить себе хоть день без Айбике. Что уж говорить про долгих два года... Но он не мог позволить Огулджану терзать себя, все два года просто сидеть и ждать. Это был путь в никуда... - Ты давно читал комиксы, которые рисует твоя девушка? - ни с того, ни с сего спросил Берк. - Вчера читал... - растерянно ответил Огулджан. - А тебе никого не напоминает главный герой? Парень всё так же непонимающе смотрел на друга и хлопал глазами. - Ты - главный герой! Этот чувак Озгюр так на тебя похож! Ты - вдохновение для Фифи, тебе она посвящает то, что любит больше всего! А ты несёшь какую-то херню про голых парней! - воскликнул Берк и постучал по лбу своему глупенькому братишке. - Но впереди столько времени... Прошло всего три месяца... Всё может измениться! Я просто схожу с ума, думая обо всём этом! - У меня есть для тебя новость! Фифи может встретить кого-то и в Стамбуле. А сходишь ты с ума из-за того, что просто сидишь и ничего не делаешь! - сказал Берк, понимая, что ему не нужно церемониться с Огулджаном. Парень низко опустил голову и сидел насупившись, не желая смотреть в глаза другу и своим собственным страхам. - С тех пор как Фифи уехала ты ходил хоть на один кастинг? Хоть что-то сделал ради себя самого? Нет! Ты даже не подал документы в театральный институт! Эта девушка подталкивала тебя вперёд, мотивировала тебя! Но это не может продолжаться вечно! У тебя есть прежде всего ты сам. И делать ты должен прежде всего для себя, а не для кого-то. У Фифи есть мечта! А у тебя? Ты сидишь целыми днями дома и страдаешь, сомневаешься! У Фифи есть каждый день впечатления! А у тебя почему их нет? Берк пытался достучаться до Огулджана, говоря голосом, наполненный сильнейшими эмоциями, желанием помочь. Нужно было заставить его поднять голову, поверить в себя не для вида, но по-настоящему. Быть уверенным в себе не под видом бравады, а на деле, на реальных словах. - Каждый день двигайся к своей мечте. Ты хотел стать звездой, развивать себя. Дак делай это! Заставь себя самого и Фифи гордиться тобой. Сделай так, что для тебя станет не проблемой летать каждые выходные в Париж. - Ага, мать меня прибьёт, сели я потрачу столько денег на полёты к Фифи, - пробубнил Огулджан, чьё сердце тем не менее просто разрывалось от желания, чтобы всё то, что сказал его друг стало реальностью. - Оставь ты это! Ты всю жизнь хочешь прожить с матерью? Хочешь быть похож на своего отца и шагу не ступить без ведома госпожи Шенгюль? - спросил Берк и прикрыл глаза. опасаясь того, что он мог перегнуть палку и сказать лишнего. Повисло тягостное молчание. И было видно, что Огулджану вовсе не по нраву то, что его могут сравнить с его отцом, когда дело касалось отношений с его женой... - Хватит сжирать себя! И так три месяца потерял. Действуй. Я дам тебе деньги на билет в Париж. Поедешь к своей любимой, увидишь этот город. А потом будешь действовать, - сказал Берк, смотря в глаза Огулджана, где он наконец-то видел желание жить и вынырнуть из того отчаяния, в котором он находился. Сильная рука до боли, до хруста сжала плечо Берка и он довольно улыбнулся. Он верил в своего братишку. Этот парень вырвется из того района, не подведёт самого себя. Некоторое время два молодых человека сидели в молчании и каждый строил свои, личные планы на будущее. Тишину прервал вопрос, который не мог не порадовать Берка. - Не знаешь, кто-то уже снимает дом, где ты жил? Может быть я мог бы снять его и съехать от родителей, - сказал Огулджан, прикидывая что-то у себя в голове. Однако не успел молодой Озкайя хоть что-то ему ответить, как раздался звук телефонного звонка. И губы Берка тронула нежная мечтательная улыбка. "Моя Айбике" высветилось на экране. Молодой человек успел услышать всего пару фраз и тут же напрягся, резко изменившись в лице. - Что, звонит госпожа Озкайя и вызывает мужа домой? - со смешком спросил Огулджан, не желая упускать возможность подразнить друга и лишний раз намекнуть на то, что он теперь женатик, который должен бежать домой по первому зову Айбике. - Мама рожает... - растерянно ответил Берк и тут же вскочил на ноги. Даже не попрощавшись с другом, он побежал к своей машине, чтобы как можно скорее приехать в больницу, где должна была состояться такая долгожданная встреча... * * * * * - А как же мы её назовём? - спросил Берк, с непередаваемым восторгом и смятением смотря на маленькое безмятежное личико. Молодой человек сидел в уютном мягком кресле у окна в больничной палате. У него на руках лежала малышка, завёрнутая в мягкое розовое одеяльце, связанное Айбике. Тепло её маленького тельца, доверчиво прижимающегося к нему, наполняло его ощущением того, что он самый важный и самый счастливый человек на всём свете. Старший брат. Защитник. - Мы с отцом подумали, что ты сам захочешь дать имя сестре. Да, Ресул? - сказала госпожа Айла, обращаясь к своему мужу, сидящему у её кровати и нежно, с обожанием державшего её за руку. Молодая мамочка, несмотря на то, что родила всего несколько часов назад выглядела безупречно, умело скрывая макияжем и правильным цветом халата излишнюю бледность и усталость. Ей чрезвычайно шла роль матери и она наслаждалась каждым мигом. Она могла бы вечно смотреть на свою самую красивую доченьку, подмечая то как прелестно её личико, как сладко пахнут её тёмно-рыжие волосики. И как же Айла была счастлива, видя, что её мужа переполняет чувство гордости. Но больше всего её тронуло то, с каким трепетом её сын прижимал к себе свою сестру. - Правда? А я и не подумал даже, не сумел подготовиться... - растерянно проговорил Берк, шокированный и совсем не ожидавший этого. - Не торопись, подумай. Не обязательно прямо сейчас давать имя. Молодой человек поднялся на ноги. За окном уже был октябрь. Ослепительные лучи солнца, отражающийся в огненной, яркой листве, были по-летнему тёплыми и ласковыми. Маленькое личико с крошечным курносым носиком было чарующе прекрасным и трогательным. И когда Берк смотрел на сестру, то мог себе представить, как эти самые лучи солнца будут играть в рыжих локонах малютки и будут подчёркивать её удивительные, будто тёплое летнее море глаза. Солнечная малышка. - Может быть назовём её Гюнеш*? - немного смущаясь и боясь показаться излишне ранимым, предложил новоиспечённый старший брат. - Будет нашим Солнышком, - прошептала Айбике, положив подбородок на плечо любимому и с затаённым трепетом, разглядывая малютку и её самого красивого и счастливого брата. - Как в той детской книжке, которую ты так любил в детстве. Там у мальчика тоже была сестрёнка Гюнеш, - с улыбкой сказал Ресул. Берк с удивлением посмотрел на своего отца. Он никогда и подумать не мог, что господин Озкайя может помнить что-то подобное из его детства. Любимая детская книга... Может он и вправду всегда был в жизни своего отца, просто в силу возраста многое не замечал, а Ресул не умел это показывать... - Ой, она начинает плакать! - шёпотом воскликнул Берк, заметив, что личико сестрички искривилось и она вот-вот могла расплакаться. Молодой человек тут же попытался передать девочку своей жене, боясь детских слёз до ужаса и полностью теряя присутствие духа в этот момент. - Нет-нет! Учись справляться и сам успокаивать Гюнеш. Она тебя не съест! - со смешком сказала Айбике и подняла руки вверх, давая понять, что муж не дождётся от неё помощи, - Иначе как ты будешь управляться с нашим ребёнком? Айла и Ресул потрясённо замолчали и напряглись. Они хлопали глазами, не веря своим ушам. - Вы что? У вас что, будет ребёнок? - спросила потрясённая женщина, внимательно, с ног до головы осматривая фигуру невестки, - Мне ещё слишком рано быть бабушкой! Я мама! Молодая мама! - Да, нет же! Я не беременна. Просто имела ввиду, что Берку нужно учиться смотреть за детками,. На будущее, - смущаясь ответила Айбике и жарко покраснела от того, что говорит с родителями мужа на такие деликатные темы. Девушка любовно взглянула на перепуганного Берка, который боялся даже пошевелиться и надеялся всё-таки избежать бурного потока слёз и криков. Лёгкая улыбка тронула её губы. Она не сомневалась в том, что её муж будет прекрасным отцом. Уже когда время, отведённое на посещение роженицы и младенца, подошло к концу, Берк подошёл к своей матери, неловко поцеловал её в щёку и вложил ей в руку маленькую бархатную коробочку. Женщина вопросительно посмотрела на него, не понимая, что это. - Это подарок для Гюнеш. Она пока слишком мала, чтобы его носить. Потом передай его ей, пожалуйста, - как-то смущённо и торопливо проговорил Берк и тут же вышел из палаты. Айла раскрыла коробочку и увидела там золотую цепочку с детским кулончиком в виде цветочка ромашки, покрытого яркой эмалью. А на его обратной стороне была сделана гравировка: "У тебя есть я, твой брат" * * * * * 5 лет спустя Мужчина выходит из автомобиля, ловко перекидывая пиджак через свою руку, взглядом приказывает водителю взять его сумки и торопливо входит в здание аэропорта. Его тёмные карие глаза скользят по толпе в поисках фигурки его жены и через некоторое время он её всё-таки замечает. Но взгляд её прищуренных глаз не сулит ему ничего хорошего. А когда она кладёт руки себе на талию, то мужчина понимает, что дела совсем плохи... - Ты опять опоздал! Опять работал до последнего... - воскликнула Айбике и тут же довольно громко охнула, когда Берк ловко подхватил её под упругую попку и оторвал от пола. Девушка блаженно и так тепло улыбнулась, стоили лишь ей оказаться в крепких объятиях. И её вовсе не волновало то, что проходящие мимо люди глазеют на них. Пухлые, чувственные губы прижались к её шее и изящные ножки, обутые в элегантные лодочки на тонкой шпильке, слегка задрожали, а затем и вовсе безвольно повисли в воздухе. Некоторые вещи неподвластны течению времени... - Знаешь что? Ты и сама ведь тоже только что приехала в аэропорт, - с вызовом прошептал Берк очень довольный своей сообразительностью. - С чего это ты взял? - спросила его жена, не дрогнув и ни чем не выдав своего замешательства. - Ты бы никогда не надела шёлковую светлую юбку и такие туфли в самолёт. Это непрактично. Ты просто-напросто не успела переодеться из-за того, что сама работала сегодня весь день, вот так-то, госпожа Озкайя, - самодовольно произнёс мужчина и поставил девушку на ноги. Коварная улыбка лучше всяких слов давала понять этой хитрюге, что её план с треском провалился и ей не удалось заработать очки, чтобы потом, когда она накосячит, можно было припомнить этот случай своему мужу. Он слишком хорошо знал свою маленькую бойкую женушку. Как никто в этом мире. Импульсы её тела, неровности её дыхания, даже изменение цвета глаз в зависимости от ситуации, это всё для него не было уже секретом. Айбике сначала постаралась никак не выдать своего огорчения от того, что её поймали с поличным, но потом абсолютно по-детски высунула язык и начала дразнить мужа. Вот бы ещё ударила и тогда Берк стал бы поистине самым счастливым из мужчин... Молодые люди быстро прошли все необходимые предполетные процедуры и через полчаса им сообщили, что их частный самолёт готов ко взлёту. Ими овладело чувство предвкушение и нетерпения, когда они поднимались на борт. Ведь они летели домой. Вот уже три месяца они жили и работали в Германии, куда переехали сразу после окончания университета. Берк возглавлял гамбургское подразделение холдинга Озкайя и частенько слышал от своих жены и матери, что он всё больше становится похож на своего отца. Это наполняло его гордостью, но не могло и не настораживать. Он был твёрдо намерен не повторять некоторые ошибки господина Озкайя. В этом ему должна была помогать Айбике, одергивая его и не давая полностью погрузиться в работу. Но и сама она с упоением занималась своей фирмой, которая специализировалась на организации пиар-компаний и связях с общественностью. Работала она и в холдинге Озкайя, занимая там должность начальника маркетингового отдела. И Берк был твёрдо уверен, что нет никого равного его жене в ведении переговоров. Его восхищало то, какой собранной, невозмутимой, но при этом естественной она выглядит за столом переговоров. В эти моменты он смотрел на неё и его переполняло чувство гордости. Айбике не обращала внимание на то, как эти мужчины поначалу у неё за спиной называли её презрительно "невестка Озкайя". Она была убеждена, что совсем скоро это словосочетание будет вызывать у них трепет и почтение. Нужно лишь подождать... И она дождалась. Партнёры Ресула Озкайя по бизнесу довольно скоро стали осознавать, что когда на заключение сделки приходят Берк и Айбике Озкайя, то просто им не будет. Эта девушка тщательно готовилась к каждой встрече, продумывая каждое слово и жест, и заранее припасая парочку козырей, которые могла в любой самый неожиданный момент вытащить. Для неё не было мелочей, вплоть до клички собачки мамы её оппонента. Человек, сидящий напротив неё не понимал, как эта малышка умудряется загнать его в угол при этом создавая у него ощущение, что он с радостью сам там оказался. И со временем Айбике из "невестки Озкайя" превратилась в "госпожу Озкайя". Их успехи в работе, желание воплотить все свои планы в жизнь и надежда реализовать себя по полной, однако, не могли встать между ними. Этого они не могли допустить. Они это пообещали друг другу. У них всегда будет время для самих себя... Вот и сейчас они летели в Стамбул не просто так. У пары был очень радостный повод. Через неделю должна была состояться долгожданная свадьба Омера и Сюси. Они с нетерпением и воодушевлением ждали того момента, когда смогут увидеть своих самых близких людей. Но у них был и свой маленьких хитрый план, который они просто обязаны были осуществить в Турции. Визирь и Принцесса хотели вновь сбежать, как делали уже ни раз... - Обязательно нужно будет сходить к господину Эртему, как только вернёмся в Стамбул. Уже сильно соскучилась, - сказала Айбике и тихонько вздохнула, мечтая когда она и вправду окажется рядом с человеком, который был её духовным отцом и наставником во всём. - Ммм... Поедим томатного супа, с томатным салатом, а потом ещё жаркое с томатами же, - с добродушной улыбочкой произнёс Берк, подмигивая жене. Айбике щёлкнула своему мужу по носу и тут же его поцеловала, перегнувшись через подлокотник. - А к твоим родителям поедем? - задал свой вопрос мужчина, прекрасно понимая, что его жене по-прежнему неприятно говорить о своей матери. Даже спустя столько лет. На предварительных слушаниях по делу господина Акифа Атакула роль госпожи Шенгюль в этой истории была преподнесена под нужным ей углом. Ресул Озкайя умел держать свои обещания и это смогло обмануть многих, но только не Айбике. Она в открытую задала свои вопросы свёкру и смогла получить на них нужные ей ответы. Мужчина слишком уважал свою невестку, чтобы врать, и теперь он слишком отчётливо понимал, что ничего не утаишь. И это изменило всё и навсегда. До сих пор Айбике презирала себя за две вещи: она защищала свою мать, оправдывая её поступки, и так и не рассказала кузенам о роли госпожи Шенгюль. Это было трусливо и малодушно, но иначе она не смогла, как бы она ни старалась. - Специально я туда не поеду. Один раз поужинаем все вместе и всё, - холодно ответила девушка и начала закусывать свои губы, стараясь унять их дрожь и заставить свой голос звучать уверенно. Язык тела Айбике был настолько очевидным для её мужа, что он тут же понял, как ей неприятен был этот вопрос. Она могла играть перед кем угодно, но не перед ним... - Мне кажется, что мы уже взлетели. Это можно уже считать полноценным отпуском и побегом от всех и всего... - с жарким, хрипловатым придыханием прошептал Берк на ушко своей любимой. - И что же это значит? - спросила девушка, изображая поразительную наивность и не осведомлённость относительно более, чем очевидных намерений своего мужа. - Ну, не знаю... Мы с тобой всегда имели некую слабость к сексу в общественных местах. С самого начала. Бассейн, квест-комната, - задумчиво проговорил мужчина, запуская ладонь под лёгкую, скользящую ткань юбки и искренне радуясь тому, что жена не успела переодеться в брюки. - Иди в туалетную кабинку первым, а я подойду к тебе чуть позже... - прошептала Айбике, приближая раскрытые влажные губы в шее мужчины и недвусмысленно заглядывая в ворот рубашки, расстёгнутой на целых 3 пуговки. Мужчина моментально ощутил сильный прилив возбуждения и нетерпеливо вскочил на ноги, стараясь прикрыть то, что с ним сделала жена полами своего пиджака. Как только он скрылся в маленькой кабинке, Айбике прижала к губам сжатый кулачок и захихикала. Она, как ни в чём ни бывало, открыла свой телефон и начала просматривать почту. Через десять минут до неё донеслось деликатное покашливание и она ослепительно улыбнулась, довольная своей проделкой. - Ты ничего не забыла, моя сладкая? - спросил мужчина, даже не пытаясь скрыть своё разочарование и неудовлетворённость. - Ой, прости... - воскликнула девушка и наивно захлопала глазками, - Неудобно вышло... Ты ждал меня? Ты там, наверное, был в полной готовности и со спущенными штанишками, да? Стоило только Айбике произнести эти слова, как она тут же мысленно представила то, о чём она говорила. Её попка неловко заёрзала на сиденье. Она уже начала по-настоящему сомневаться в правильности своего решения. Почему-то она чувствовала, что это она теперь проигравшая сторона. - Весь наш отпуск, все семь дней будешь извиняться и просить прощения за причинённые мне невыносимые страдания. Учтите это, моя госпожа! - с непоколебимой уверенностью хрипло проговорил Берк, опаляя горячим дыханием шею своей "жертвы". - Звучит очень интригующе и многообещающе, - прошептала Айбике, чувствуя, как начинают звенеть нервные окончания от всё возрастающего возбуждения, - А можно узнать поподробнее о том, как именно меня будут наказывать и в каких именно позах я буду просить прощения... Может быть на коленях... Девушка, произнося эти слова, провела кончиком язычка по накрашенным губам и призывно приоткрыла их. В этот момент у мужчины, сидящего подле неё, не осталось никаких сомнений относительно того, как именно она готова перед ним извиниться... - Нет, ты надо мной издеваешься! У меня опять встал, Айбике! - с грозным рычанием прохрипел Берк и взглянул на часы, пытаясь определить сколько им ещё лететь. * * * * * Тоненькая сухая травинка, зажатая между длинными красивыми пальцами, скользит по шее, спускается к выступающей ключице, начинает ласкать женскую грудь, едва прикрытую белой льняной тканью. Берку кажется, что загорелая, вспотевшая после долгих занятий любовью, Айбике само совершенство. - По-моему, у нас с тобой получилось ни чуть ни хуже, чем у Аслы и Фатиха. Скажу откровенно, я был просто шикарен. Но и ты не отставала, должен это признать, - сказал мужчина, пытаясь хоть немного выровнять дыхание и обрести возможность ясно мыслить. - Хватит надо мной издеваться! Ты мне до конца дней что ли будешь припоминать эту проклятую книжку?! - взвилась Айбике, от расслабленного, удовлетворённого состояния которой мигом не осталось и следа. Девушка поднялась с выгоревшей на солнце травы и ловко уселась на бёдра своего мужа, стискивая их ногами, и вовсе не заботясь о том, что Берк так и не успел застегнусь свои лёгкие летние брюки. - Пока моя сладенькая так злиться из-за этого, так разгорается и становится при этом такой сексуальной, мне это никогда не надоест, - с дерзкой улыбкой пообещал Берк и приподнял белый сильно помятый сарафан жены, чтобы погладить её загорелые упругие ножки. Тени, отбрасываемые низким оливковым деревом, скользили по телам двух разгорячённых, жадных до ласк любовников. И Айбике вспомнила ту самую сцену из дамского романа, удивившись тому, как всё она напоминает всё происходящее. Девушка звонко засмеялась, нагнулась вниз и стала покрывать мужскую грудь чувственными поцелуями. Берк пах сексом, едва уловимым запахом парфюма и солнцем. Её мужчина, лучший из мужчин... - Как хорошо, что мы всё бросили и приехали сюда. В наше с тобой место. И никто не знает, что мы здесь. Можно обо всём забыть и ни о чём не думать, - прошептала Айбике, тихонько вздыхая и чувствуя, как размеренно бьётся внутри сердце любимого человека. - Побег Визиря и Принцессы вновь состоялся, - с дрожью в голосе произнёс Берк, ощущая себя самым счастливым человеком в мире. Тот самый остров, недалеко от Стамбула, куда она приехали на День Рождения Айбике пять лет назад стал их местом, их пристанищем. На первую годовщину свадьбы Берк подарил своей жене дарственную на этот маленький участок земли, на котором теперь был построен маленький уютный домик. Они сбегали туда, чтобы просто любить и не впускать никого в их собственный мир. Это было лучшее место для их отпуска. - Ты счастлив со мной? - вдруг спросила Айбике и посмотрела на мужа пристальным, немного взволнованным взглядом. - Глупенькая моя... Конечно, я с тобой счастлив... Почему вдруг такой странный вопрос? Что-то не так, тебя что-то беспокоит? - спросил Берк, которого этот вопрос застал врасплох и заставил насторожиться. - Ну, скажи честно, ты вот абсолютно счастлив? Мужчина оторвал взгляд от лица своей жены и устремил его высоко вверх. Бескрайнее голубое небо без единого облачка до самого горизонта. Его жизнь тоже могла бы показаться вот такой же. Да она такой и была... Но были у него и мечты. Одни были осуществимы и реальны, а другие так навсегда и должны были остаться лишь мечтами. - Я бы хотел, чтобы ты подарила мне ребёнка, - прошептал Берк, с трепетом целуя тоненькую, нежную кожу на виске Айбике. Девушка напряглась и ещё сильнее прижалась к груди своего мужа. Её сердце радостно забилось и она закрыла глаза, ощущая головокружение. - Я тоже хотела бы родить тебе ребёнка... Стать мамой, - мечтательно проговорила Айбике, признаваясь в том, о чём уже вот несколько месяцев думала и чего отчаянно желала. Берк резко сел и со всей силы стиснул любимую. Его руки обхватили одухотворённое, взволнованное лицо жены и начали вытирать солёные капельки, бегущие по щекам. Он понимал какое важное они приняли решение. Самое важное в их жизни. То, что на самом деле изменит всю их жизнь... И мужчина хотел успокоить свою жену, вселить в неё уверенность в том, что у них всё получится, что они смогут стать настоящими родителями малышу, которого приведут в этот мир. - Нам будет сложно. С нашими то графиками. Но я уверен, что мы сможем! - Может тогда попробуем? Прямо сейчас, пока мы в Турции! Не буду больше пить таблетки, - воскликнула Айбике и прижала ладони к горящим, порозовевшим щекам. - Поверь мне, меня не нужно упрашивать лишний раз! - с игривым рычанием произнёс Берк, прикусывая бархатистую кожу на шее жены. И у них всё получилось. Когда они покидали Турцию с ними уже был их сын. Ещё один Озкайя. Дерзкий рыжий мальчишка с хитрыми глазами и обворожительной улыбкой. Берк положил ладонь на спину любимой и тут же сжал её в кулак. Он снова и снова сжимал и разжимал его. И этот жест был очень хорошо знаком Айбике. Он стал его постоянным спутников за прошедшие пять лет. Тяжело вздохнув, девушка взяла в руку тяжёлую мужскую ладонь и раскрыла её. - Ты сейчас думаешь о Доруке. Тебе и его не хватает для счастья... Берк посмотрел на свою левую руку. Ладонь пересекал широкий, белый рубец, который он получил в тот проклятый вечер на стройке. Мужчина был рад ему. Ни за что в жизни он бы не отказался от него. Каждый день он смотрел на него, ощущал как он ноет. Так Берк понимал, что никогда не сможет перестать думать о своём лучшем друге. Он всегда рядом с ним... * * * * * - Маленькая госпожа, вам не кажется, что вы уже слишком большая и тяжёлая, чтобы передвигаться таким вот образом? - строгим голосом спрашивает госпожа Айла, обращаясь к Гюнеш. Маленькая чертовка совершенно никак не реагирует на слова матери. Даже не оборачивается. Только лишь её худенькие ручки с остренькими локотками ещё крепче обхватывают мощную шею брата. Берк счастливо заулыбался, когда почувствовал у самого своего уха шумное недовольное пыхтение. Своевольная малышка наконец-то заполучила своего любимого брата и не была готова расставаться с ним ни на миг. - Моя Гюнеш, - на выдохе произнёс Берк и поцеловал сладкие пухленькие щёчки сестры. Ресул, Айла и Гюнеш встречали Берка и Айбике в аэропорту. И как только девочка увидела фигуру брата, возвышавшуюся над толпой, то пронзительно завизжала от восторга и кинулась к нему навстречу. Ловкая, лёгкая, словно обезьянка, она, даже не дожидаясь помощи, вскочила на руки Берка и своими хрупкими ручонками обняла его за шею. Именно так они и шли по всему аэропорту. Все проходящие мимо с умилением и восхищением смотрят на эту парочку. Статный, высокий мужчина с благородной осанкой и, сидящая у него на руках, игривая красивая девочка, похожая на героиню детской сказки. Густые рыжие косы, шесть маленьких ярких веснушек на переносице и невероятные, запоминающиеся на всю жизнь глаза, такие же как у её отца. Когда вся семья садится в машину, то Гюнеш на миг отлипает от Берка и обращает внимание на Айбике, восторженно охая и разглядывая её новые серьги и маникюр. Девочка хвастается и своими сокровищами, которые она хранит в своей сумочке. Но на самом деле у неё есть только одно главное сокровище, которое она никогда не снимает и никому не показывает. Это цепочка, подаренная братом, в День её Рождения. - Спасибо, что прикрыл нас и никому не сказал, что мы прилетели ещё неделю назад, - тихо прошептал Берк, благодаря своего отца. - Я просто очень сильно хочу уже внуков! Вы слишком много работаете, нужно чаще отдыхать. А сейчас приедете в Стамбул и все захотят с вами увидеться, не дадут заняться делом, - сказал мужчина, подмигивая своему сыну. Берк с любовью посмотрел на отца и в очередной раз поразился тому, как он его понимает. "Как же хорошо, что ты есть, папа... Что бы со мной было, если бы я тебя потерял... Как бы я выплыл, как бы моё сердце могло быть на месте..." * * * * * - Как же круто, что мы все наконец-то собрались! Не могу в это поверить! Встреча выпускников, это так круто! - воскликнул Огулджан, со слезами на глазах разглядывая своих лучших друзей и в свойственной ему одному манере принялся обнимать и нацеловывать Омера и Берка. Теперь с трудом верилось в то, что перед мужчинами стоял один из самых знаменитых телеведущих Турции, который вёл самое рейтинговое вечернее комедийное шоу. Годы упорного труда, бессонные ночи, полные сомнений и неоправдавшихся ожиданий, были позади. Тот осенний вечер и тот разговор с Берком стал для Огулджана Эрена настоящей отправной точкой. Он смог осуществить всё задуманное и даже больше. И когда Фифи вернулась в Стамбул, то в аэропорту её встретил всё тот же ранимый, любящий человек, но больше его не нужно было вести за собой, он сам знал свой путь и готов был помогать идти к мечте своей возлюбленной. В ту осень, сразу же после окончания учёбы в Париже они поженились в том самом саду, где было их первое свидание. - Огулджан, ты сейчас зацелуешь парней до смерти и не оставишь ничего мне! - со смехом воскликнула Фифи и по очереди крепко обняла Берка и Омера, позволяя им погладить её поистине гигантский живот. К осени они ждали девочку. - Так, а кто-нибудь видел мою невесту? - спросил Омер, осматриваясь по сторонам. Молодой, подающий большие надежды, хирург Омер Эрен заметил Сюси и подмигнул ей. осматривая её шикарные обнажённые ножки. Всё-таки он сделал правильный выбор. С ней он мог смело идти вперёд и знать, что ему будут верны и никогда не предадут. - А вот и твоя сестра, - проговорил Берк, кивая головой в сторону двери. В ресторан вошла элегантная, богато одетая женщина и окинула всех присутствующих самодовольным, полным чувства собственного превосходства взглядом. Но это представление никого не смогло обмануть. Как только Харика сняла очки и поняла, что на неё никто не смотрит, её глаза наполнились бесконечной тоской. Пройдёт всего несколько часов и она будет вынуждена вернуться в свой шикарный особняк, к своему старому постылому мужу. А когда он уснёт, то она тайком проскользнёт в гардеробную, усядется на пол и включит на планшете очередной выпуск вечернего шоу. Она будет смотреть на Огулджана и впервые за весь день позволит себе искренне улыбнуться. Деньги оставленные ей господином Йылдызом она промотала всего за пару лет и очень скоро поняла, что не может больше платить по своим бесконечным счетам. Так в её жизни и появился шестидесятилетний господин Озджан, готовый щедро платить за её молодость и красоту. - Ну и где же Асие? - спросила Айбике, с нетерпением ожидая появления своей любимой сестры. - На работе, где же ещё. Она у нас теперь чрезвычайно принципиальный и дотошный адвокат! Гроза всех преступников и надежда всех несправедливо осуждённых! - с гордостью и чисто братским подтруниванием воскликнул Омер. - Да-да. Я именно такая! - звонко засмеявшись сказала Асие за спиной молодого человека. Девушка поцеловала всех своих любимых друзей и присела на место, которое для неё заботливо приберегла кузина. Им нужно было так о многом поговорить... Айбике взяла в руки хрупкую ладонь своей сестры и посмотрела ей прямо в глаза. Врать Асие не умела. Она по-прежнему не была счастлива в своей идеальной и такой успешной жизни. И Айбике не знала, как она могла бы ей помочь... - Вот теперь все собрались! Как круто, что нас так много! И Мазлум с Талией тоже приехали! - со слезами на глазах сказал Огулджан, который никак не мог успокоиться. Молодой человек под дружный звонкий смех кинулся обнимать супружескую парочку, которые с большим трудом смогли вырваться на несколько дней в Стамбул, чтобы посетить встречу выпускников и свадьбу Омера с Сюси. А дома их ждал двухгодовалый мальчишка по имени Кадир. Когда все расселись по местам, то каждый не мог найти что сказать от переполнявших их эмоций. Они были счастливы быть все вместе, гордились тем, какие пути они прошли. И надеялись, что их дороги всегда будут пересекаться и будут долгими. - И всё-таки не все собрались, - глухо произнёс Берк. Мужчина сказал это тихим голосом, но он был наполнен такой болью, что все взгляды тут же устремились к нему. Все и так знали о ком он говорит, о ком они все тоскуют вот уже столько лет. Берк опёрся левой рукой на соседний стул и похлопал по его широкому подлокотнику. И зачем он оставил его свободным? Каждый раз оставлял его свободным, до последнего надеясь, что наконец-то придёт тот, кому он предназначался. Лёгкое прикосновение к руке заставляет Берка резко обернуться. - Здесь свободно? - спрашивает мужчина, отодвигая стул. - Дорук... - тихо выдыхает Берк. Пронзительный, повлажневший от слёз, взгляд зелёных глаз обводит всех собравшихся. Как же он боится быть отвергнутым, непринятым. Как страшится увидеть то, что его не простили, что его не хотели видеть... Если бы он только знал, как его ждали...