Как ни странно, Адора не была единственной девушкой, с которой Бруно завёл знакомство, хоть он и думал, что на этом его социальные навыки достигли предела — так получилось, что спустя некоторое время он столкнулся с ещё одним человеком. Кто ещё в здравом уме мог полезть в то укромное место, в которое и сам Мадригаль редко являлся, а главное — найти его? Он понятия не имел.
Туда он шёл лишь в крайние случаи — а этот таковым и являлся. Нужно было срочно навести порядок в голове, потому что продолжать всё, как раньше, уже не представлялось возможным. Ненужные, смущающие мысли одолевали его крайне часто — и во снах, и наяву. Часто он касался своей подруги — или же хотел это сделать — куда дольше, чем положено, и совсем не там, где обычно касаются друг друга друзья. Эти мысли были совсем не к месту, а потому нужно было срочно остыть и провести самому себе воспитательную беседу. Хоть и было понятно, что большинством мыслей в воспалённом мозге подростка на данный момент управляли гормоны, продолжаться так больше не могло.
Обычно в той тёмной пещере, которую он ещё в девять лет нашел, когда лазил по горам Энканто в поисках укромного местечка, не было ни души — темно, уединённо, отличная обстановка для того, чтобы разобраться со своими мыслями в трудные времена, но в этот раз всё было совсем по-другому.
— Тут кто-то есть? — раздался шёпот — очевидно, незнакомый человек услышал звук шагов среднего Мадригаля, хоть тот и старался ступать максимально тихо.
— Есть, я уже много лет сюда приходил и прихожу, — таким же шёпотом ответил Бруно, не желая почему-то нарушать сложившуюся обстановку. — Что ты тут делаешь? — задал он вопрос.
— Я устала, хотела побыть одна и подумать, — ответила незнакомка. Значит, это была девушка.
— А почему… Почему ты устала? Объясни, и скажи, пожалуйста, как нашла это место? — спросил парень, аккуратно присаживаясь на привычный камень — ему даже не нужно было видеть, где он находится, ведь местоположение практически всего в пещере было ему прекрасно известно. Но вот вопрос вышел с запинкой — кроме Адоры и сестёр, с другими девушками Бруно и не общался, несмотря на свой девятнадцатилетний возраст.
— Место? Да просто ходила по горам, и тут нашла эту пещеру… Решила зайти, посидеть — интересно же. А по поводу первого… Знаешь, не так уж сильно я и устала, на самом деле… Ты говоришь, что приходил сюда раньше? Прости, что заняла твоё место. Я, наверное, пойду, — но с места, судя по звуку — а точнее, его отсутствию, никто не двинулся.
— Эй… Подожди, — возразил парень, ощущая, что именно того, чтобы её остановили, незнакомка и ждёт, скорее всего. — Может, всё-таки расскажешь? Я, возможно, и помочь смогу, — предпринял он попытку разговорить её.
— И всё же нет, — тихий шёпот едва можно было различить.
— Не хочешь, не надо. Иди тогда, если хочешь, — Бруно махнул рукой в сторону выхода из пещеры, — хоть и видно его не было, ведь там было слишком уж темно, но звук рассекаемого ладонью воздуха был отчётливо слышен. Но по прежнему не было слышно ни единого звука, похожего на передвижение — ни подьема с пола или одного из камней пещеры, ни звука маленьких камешков, которыми был сплошь усеян пол, под ногами.
— Ладно, прости… Мне, наверное, всё же не стоило отказываться, ведь на самом деле я всё же хочу выговориться. Спасибо, что предложил выслушать, — извинившись за то, что оттолкнула словами, и сделав небольшую паузу, она продолжила:
— Ну… А ты бы не устал, если бы в кого-то влюбился, а этот человек видел в тебе только друга? Если бы ты всё время пытался себя удержать от всяких разных мыслей, что лезут в голову? Если бы хотел прикоснуться к этому человеку лишний раз, но боялся бы столкнуться с полным непониманием? И при этом вместо порядка в голове от каждого вашего случайного соприкосновения в голове был бы один визг:
«О боже, он подхватил меня на руки, и плевать, что иначе у меня бы платье было испорчено, и это был, очевидно, просто рефлекс!» «О боже, он взял меня за руку, и абсолютно без разницы, что он пытается меня оттащить от опасности!». И так далее. И невозможно с этим жить… Вот представь и скажи, устал бы или нет, — даже несмотря на шёпот, парень смог прочувствовать эмоции той незнакомой девушки. Ему так никогда не выговаривались, но в этом случае её можно было понять — она не знает, кто с ней говорит, кто она, собственно такая, парень тоже не знает, по шёпоту людей тоже узнать маловероятно. Маловероятно, что если Бруно встретит её на улицах Энканто, то узнает. Значит, ничем она не рисковала, а потому запросто могла изливать душу незнакомцу. Да и к тому же, он сам почему-то захотел её выслушать.
— Знаешь… Мне ведь даже представлять не надо, — прошептал Бруно. Послышалось странное шевеление, а потом вопрос, заданный крайне недоумённым тоном — и кто сказал, что шёпот не передаёт эмоций? :
— Подожди… Так тебя тоже считают только другом, да? — и на этот раз можно было отличить
сочувствие.
— Именно, — вздохнул парень. Он уже давно смирился с тем, что Адора достойна кого-то лучшего, чем он, и о взаимности можно было только мечтать — да что там говорить, дружба с ней, она сама
уже была пределом мечтаний Мадригаля. Так что свою влюблённость парень хранил в себе, не желая портить подруге этим жизнь, а то и чего хуже — оттолкнуть её. Ведь тогда в его жизни пропадёт что-то действительно важное. Пропадёт человек, который практически отучил его от суеверий — а ведь действительно, сейчас щепотку соли или песка через плечо Бруно бросал лишь во время ритуалов, и стучать, «чтобы не сглазить», совсем перестал — ему и не нужно было, ведь все неудачи, казалось, растворились с приходом нового, такого шумного и настойчивого человека в его жизнь. Пропадёт постоянное общение и разговоры каждый день — из дома каждый день до семнадцати лет он выходил, лишь будучи шкодливым пацаном, ещё не познавшим бремя дара, а теперь, пожалуйста — весь день напролёт он пропадал за пределами дома, исследуя родную местность, находя совсем неожиданные потайные закоулки и общаясь с Адорой. Определённо, риск того не стоит — совсем не стоит, поэтому лучше смолчать. Иначе пропадёт слишком важная часть его жизни.
— Я её не достоин, — продолжил парень после долгой паузы. — Мне кажется, никто вообще её не достоин. Она слишком хороша, — вздохнул он.
— Да ладно тебе, не нужно совсем всё идеализировать, — возразила незнакомая девушка. — Уверена, она тоже питает к тебе тёплые чувства, и если не ответит взаимностью, то хотя бы сохранит вашу дружбу, — попыталась она обнадёжить Бруно, совсем не зная всего масштаба ситуации.
— Да ладно? И поэтому ты сейчас сидишь тут и страдаешь по своей такой же неразделённой любви? — и этими словами он явно задел её за живое, ведь услышал совсем не то, что ожидал — тихие всхлипы.
Ему стало стыдно — что он, в самом деле? Сначала сам предлагает выслушать и помочь, а потом бьёт, считай, по больному месту. Живо и в красках представив собственную обиду, которая непременно возникла бы при таких словах, Бруно встал с насиженного места и тихо пошёл на звук всхлипов.
— Эй, ну где ты там? Прости меня, я не хотел тебя обидеть, — прошептал он совсем тихо, приобнимая незнакомку — объятья всегда помогали, по крайней мере, ему. Всхлипы утихли, и вскоре он ощутил чужие руки на своей спине, но не отстранился — уж очень это было похоже на редкие объятия с Адорой.
***
Уже пару месяцев Бруно появлялся дома ещё реже — до заката он проводил день с Адорой, после же виделся с таинственной незнакомкой — всегда в пещере. Хотя, сказать «виделся» будет совсем неуместным, ведь они никогда не видели лиц друг друга за всё время общения, как и не слышали голосов.
Девушка действительно дала ему множество полезных советов, благодаря которым общение с той, в которую он влюбился, стало даваться намного легче. Как и он ей, и судя по всему — они тоже были нужными, ведь в последнее время новая знакомая заметно повеселела.
Проскакивали в голове и довольно странные мысли — а что, если девушка из пещеры и Адора — один и тот же человек? Уж больно были похожи их шутки, манера общения, и прочее.
Но Кортес бы никогда так его, скорее всего, не удивила, как вторая знакомая тем вечером.
— Привет, — как ни в чём не бывало громким шёпотом поприветствовала зашедшего в пещеру Бруно та, едва услышав звук приближающихся шагов. — Сегодня я нашла и принесла кое-что интересное, — и услышав легонький стук стекла об поверхность и звук жидкости, явно содержащейся в этой стеклянной посудине, парень спросил:
— Ты серьёзно принесла сюда алкоголь?! — тихое возмущение парня прервало такое знакомое: «Угу», случайно сказанное в полный голос. Но подумав, что это ему померещилось, Мадригаль задал ещё один вопрос:
— Ну и что такого случилось, что ты захотела напиться? И почему тут и сегодня? — поинтересовался тот, присаживаясь рядом с девушкой — он давно научился безошибочно определять, где находится собеседница, хоть и была в этом укромном закутке почти полная темнота.
— Захотелось, — продолжила она удивлять нового знакомого. — А что сюда принесла — так чего добру пропадать? Поделюсь с тобой — не всё же себе любимой. Отличное и самое настоящее колумбийское вино, я уже оценила, — тихо хихикнула уже явно нетрезвая незнакомка.
Взвешивая за и против, тот всё же протянул руку за бутылкой. Когда ещё, как не в подростковом возрасте, пробовать всё? Да и к тому же, всё равно они друг друга не видят и в повседневной жизни не знают, да и в глаза смотреть в случае чего по этой же причине будут спокойно.
Некоторое время спустя адекватных мыслей совсем не осталось — потому Бруно и не подумал отстраняться от девушки, которая внезапно порывисто его обняла.
— Знаешь, — будто бы с отчаянием прошептала она ему, обдавая шею тёплым дыханием и вызывая мурашки, — у меня есть к тебе предложение.
— Какое? — лениво поинтересовался парень, всё же немного содрогаясь от пробежавших по телу мурашек.
— Давай… — замялась незнакомка, подбирая слова, — Давай будем представлять вместо друг друга тех, кого любим? И вести себя так, как хотели бы с ними…
Быть может, Бруно и возразил бы, если бы был трезвым. Но сейчас идея показалась ему хорошей, даже отличной, и потому он перевернулся и осторожно накрыл губы девушки своими. представляя на её месте совсем другого человека.
И та ответила ему.
***
Конечно, сначала всё это ограничивалось лишь поцелуями, но совсем скоро подростки сдались во власть гормонов и начали позволять себе намного большее. И через пару-тройку месяцев руки стали пробираться под одежду, сначала оглаживая лишь руки, спину, а затем и неположенные места.
До самого главного, однако, дело не дошло. Но в очередной такой раз девушка, чья личность всё ещё не была известна Бруно, решила прерваться. Отпив глоток из бутылки, которая стояла рядом — раз в пару недель они всё же баловались алкоголем, — она сказала:
— Это, всё, конечно, хорошо. Но не лучше ли вместо того, чтобы представлять тех, кого мы любим, действительно осуществить то, о чём мечтаем? — выдохнула она, ставя под сомнение свою же затею.
— Значит… — протянул Бруно, обо всём уже догадываясь, — сегодня в последний раз? — и ощутил странное облегчение. Вседозволенность, конечно, была хороша, но он чувствовал себя предателем перед Адорой, и представлял её разочарование, если бы та узнала. Те же мысли озвучила и собеседница:
— Да. Мне уже стыдно и совестно перед тем, кого я люблю… Кстати, об этом. Раз уж сегодня всё в последний раз, то можем признаться, кого любим! Лично я возьму и подойду к этой девушке прямо завтра, и расскажу, кого она упускает, — предложила незнакомка.
— Хорошо… — всё же решился Бруно на эту авантюру после недолгих раздумий — хорошая же всё-таки штука, это вино, придаёт смелости в нужный момент. — На счёт три? — и услышал звук кивка.
— Раз…
— Два…
— Три…
Отступать было некуда.
Имена были произнесены хором.
— Адора Кортес.
—
Бруно Мадригаль.
— Что, прости?! — послышался одновременный возглас с обоих сторон такими знакомыми голосами.
— Так, — раздался истеричный девичий смех, — я обещала тебе подойти к той девушке и рассказать, кого она упускает? — и внезапно зажёгся огонь свечки, которую они однажды принесли, но никогда не зажигали, давая разглядеть,
с кем Бруно проводил все вечера.
— Так вот, — она прокашлялась, — представь, что это — выразительно показала она на стену, — зеркало. И так, слушай и смотри! Дорогая Адора Кортес, ты — самая что ни на есть дурочка, не замечавшая того, что её любит такой замечательный парень, как, — она ещё раз оглянулась, и на её лице окончательно отразилось понимание всей комичности ситуации, — Бруно Мадригаль, по которому ты уже сохнешь сама больше полугода, — рассмеялась она, сползая по стенке вниз.
Он прекрасно понимал её — защитная реакция, как-никак. Сам он был не лучше — просто сидел и молча смотрел на весь этот перформанс, не в силах выдать ни одного слова. Поэтому не нашёл ничего лучше, кроме как подбежать и схватить такую дорогую сердцу девушку, заключая в объятья.
И руки — такие родные — вновь сомкнулись на спине, прижимая к себе ещё ближе, а на шее начали появляться следы от поцелуев, которые стала оставлять Адора, поняв наконец, что её мечта сбылась, и это не сон — Бруно действительно сейчас прижимает к себе именно её.
Он поцеловал её в ответ, но отстранился — всё же совесть перевешивала.
— Мы пьяны, — сказал он, заглядывая в ярко-зелёные глаза Адоры, которые бешено блестели.
— Мне плевать, — выдохнула она в ответ, запуская руки в волосы парня. — Слишком долго я это себе представляла, чтобы сейчас останавливаться. А пойло это очень крепкое, мы ничего не вспомним на завтрашний день.
Остатки благоразумия пропали напрочь.
— Так ты знала? — пробормотал он в перерыве между лихорадочными поцелуями. — Знала, что это могу быть я?
— Не знала, но догадывалась, — шепотом ответила она, стягивая с парня пончо. — Напишем позже друг другу записки, что всё кончено и пора бы добиваться своей настоящей любви.
— А сейчас? Что будем делать сейчас? — спросил Бруно, сначала оглаживая бёдра девушки через ткань юбки, а потом пробираясь под неё руками.
— Пока нетрезвые и смелые — пойдём до конца.
Да уж, всё-таки алкоголь — очень занятная вещь.
