Тройка

В машине было жарко. Чрезмерно жарко. Японское лето в этом году совсем разбушевалось: стабильные 36 градусов по Цельсию на протяжении практически целого июля, в особо мерзкие, но благо, редкие дни температура доходила и того до 40 градусов. Точных объяснений у данных рекордных показателей не было, а вот предположений целый список. Самым правдоподобным и научным, пожалуй, Нико мог бы назвать глобальное потепление. Хотя наука для этого мужчины всегда была крайне и крайне далека. С его жизнью оно и не удивительно, ему было легче поверить, что рептилоиды просто хотят всех расплавить и единолично властвовать на Земле. Однако, сколько не думай о виновнике жары, она как-то не особо торопилась пропадать, а потому оставалось просто страдать, обливаясь своим же потом, и молиться всем богам о хоть каком-то снисхождении. А ведь и без того мерзкую ситуацию усугубляли: сломанный кондиционер в машине, бесконечные токийские пробки, из-за которых даже ветерка от движения не было и, конечно, ужасно душный попутчик, от которого избавиться не то, чтобы проблематично, а скорее просто невозможно. — Ну же, Ники, скажи на какое дело ты сегодня едешь! Ты же меня знаешь, я всё равно не отстану и всё увижу, почему не сказать?! — до отвращения веселый и писклявый голосок раздражал уже на протяжении часа. Кимура, порой, подумывал выбросить этого злосчастного ребенка из машины или, возможно, зашить ему рот. Нет, он, конечно, не был извергом, более того, он ведь так и не совершил задуманных злодеяний. Однако, Нико всегда был достаточно честным с самим собой и понимал, что не сделал этого исключительно из-за невозможности — большинство людей призраков видеть-то не могут, а о телесном контакте с бестелесными даже думать глупо. — Ты правильно говоришь, что все равно все увидишь, так какой смысл доставать меня этим уже целый час? — голос был совсем уставший, уже не хотелось ни на дело, ни маломальской прохлады, хотелось просто лечь и уснуть, в идеале навсегда. Если бы на переднем сиденье присутствовал кто-то другой, то подумал бы, что Нико совсем сдался под тягостью жары и бессмысленных разговоров, что, пожалуй, недалеко от правды. — Если тебя не буду доставать я, то тогда совсем будет некому это делать, ты же все дела раскрываешь не дольше месяца из-за того, что с призраками можешь общаться! — надув губки, этот неисправимый ребенок перешел к личностным оскорблениям, по его мнению, — всегда работающей махинации. — Тем более, из-за того, что ты ничего мне не рассказываешь, мне приходится подслушивать других, чтоб уловить в чем вообще дело, а мне ведь просто по-человечески интересно и лень каждый раз выуживать крупицы информации. — О боже… — вздох, полный усталости и изнуренности, разнесся по всей машине, — Я понимаю, ты застрял в своих 9 годах: сложно развиваться, будучи мертвым и бестолковым ребенком на протяжении уже почти 25 лет, но если тебе так хочется до меня докопаться, то мог придумать хотя бы новую причину. После таких слов тишина повисла примерно на 5 минут. Грустные глаза «мертвого и бестолкового ребенка» долго буравили Нико, возможно, пытаясь доказать ему, что тот совсем не прав и ужасный человек, ибо как такие слова вообще могли иметь место быть по отношению к его единственному и лучшему другу. Однако, движение на дороге хоть сколько-то восстановилось, а потому мужчине было абсолютно все равно на очередные манипуляции. — Ты, Ники, самая настоящая скотина, я удивлен, как вообще у тебя клиенты есть, мало того, что рожа вечно недовольная, так еще и что не скажет, так сразу как ножом по сердцу, — можно было бы подумать, что жестокие слова действительно задели юного попутчика, но на самом деле подобные перебранки были обыденностью, скрашивающей довольно скучные будни частного детектива и мальчика-призрака. — О, люди, знаешь ли, и вдарить могут за неподобающее поведение, вот на тебе и отрываюсь. До места расследования оставалось ехать около 800 метров, и, к счастью мужчины, все это время в машине была тишина и свежий воздух, проникающий из полностью открытых окон.

***

— Господи, я думал, мы никогда не доедем. Убийство произошло не в самом обычном месте, если, конечно, можно назвать место убийства чем-то обычным в принципе. Кабукидза — основной театр искусства кабуки, массивное, по меркам японцев, здание с белым фасадом эпохи Мэйдзи, о чем говорит слегка европейский стиль постройки. Хотя, для Нико — это были, скорее, 3 соединенных между собой прямоугольника с типично-японскими изогнутыми крышами, а в самом здании ведь еще и кто-то скоропостижно умер, что в глазах детектива красочности ему не прибавляло. Мужчина вообще был далек от архитектуры, как и от искусства, философии и всего остального одухотворенного и высокого: по долгу службы просвещаться ему не приходилось, а в детстве и юношестве его это совсем не занимало — было куда вероятнее найти его где-то на улице с многочисленными друзьями или, в крайнем случае, в компьютерном клубе, чем дома с книжкой в руках и любознательным огоньком в глазах. Однако, в этом театре он однажды бывал, кажется, ему было лет 12. Отец сказал что-то вроде «Кабукидза не видал — жизни не знал» и практически силком его затащил. Сложно сейчас сказать, что именно не понравилось маленькому Ники, вариантов много, начиная с того, что ребенку сложно было понять витиеватую смысловую нагрузку поставленных произведений, и заканчивая тем, что яркий грим, эксцентричная игра и безумные наряды в совокупности его напугали. — Кимура Никорай(1)?! — полную версию своего имени в неофициальной обстановке Нико уже давненько не слышал, наверное, года 3 точно, если не больше. Так называла его только мама, ведь именно она и предложила это имя. Хотя «предложила» слишком мягкое слово: будучи по характеру боевой русской женщиной, она быстро дала понять отцу, что спорить по поводу каких-то еще вариантов бесполезно. — Ичиро Айката? Вот уж не думал тебя здесь встретить, я предполагал, что кабаны(2) уже собрали все улики, какие нашли, и больше им здесь делать нечего. — голос был спокойным, хотя внутри мужчина был крайне рад услышать голос старого друга и даже увидеть его. — Боже, Никораша, ты все так же скуп на радость, иди сюда, я тебя обниму, мы с тобой не виделись практически год! Ичиро крепко обнял своего внешне недовольного бывшего одногруппника. Когда-то давно они вместе учились в университете, на то время нынешний детектив уже перешел из юного и взбалмошного экстраверта в стадию взрослого унылого интроверта, который абсолютно не искал друзей или приятелей: ему было хорошо с самим собой, а точнее с призраками, с которыми хотелось ему или нет, а общаться приходилось. Конечно, одним общением с потусторонним дело не обошлось: частые переезды из Японии в Россию и обратно разрушали много связей — кто-то просто постепенно забывал о нем, с кем-то он мог поругаться и не успеть помириться, вариантов было много, поэтому к 16 годам во время очередного переезда, Ники понял всю бессмысленность этих коротких приятельств и заведения очередных друзей. Ичиро, однако, был удивительно настойчив, можно даже сказать назойлив. Казалось бы, истинный японец, родившийся в маленьком городке, а позже переехавший с семьей в Токио, он всю жизнь прожил в Японии и впитал в себя всё японское очарование. Айката мог часами говорить о красоте японского искусства, уделяя особенное внимание направлениям укиё-э или ямато-э, на занятиях он все время зачитывался работами Акутагавы Рюноскэ, Харуки Мураками и другими родными классиками. Да что говорить, его отец, яро придерживающийся кодекса бусидо и верящий в синтоизм, привил всё это и своему сыну. Несмотря на весь подлинный патриотизм и страстную любовь к своей родине, Ичиро в общем-то имел и одну странность — он восхищался Россией. Это было не то восхищение, которое он испытывал от Японии: он бы мог сравнить страну восходящего солнца с матерью, несмотря на её недостатки, он ее ценил, уважал и безумно любил. Но Россия была для него каким-то недостижимым идеалом. Поэтому неудивительно, что как только на знакомстве первокурсников Айката услышал имя «Николай», он точно знал, что подружится с ним. К несчастью, Нико мало, что мог рассказать о России: из известных художников он знал только Шишкина да Васнецова и лишь потому, что мама настаивала, книжки читать не любил и помнил от силы парочку фамилий, которые успел выучить на уроках литературы. Честно говоря, в начале знакомства Ники казалось, что этот полоумный и ужасно упертый японец просто хочет стать популярным за счёт дружбы с каким-никаким иностранцем, но позже он даже стал умиляться тому, как Ичиро занимал ему места рядом на занятии, звал его гулять и пытался донести прелести русской культуры. Донести все, конечно, не получилось, но он смог добиться восхищения от хафу(3), а это уже многого стоило. — Так что ты здесь делаешь? Неужто ты пришел поискать еще улики? — детектив мягко отстранился. — Я так полагаю, что к тебе пришел муж покойной, не так ли? — полицейский жестом пригласил пройти в Кабукидза, — Оно не удивительно: дело стоит, улик толком нет, а основной подозреваемый — это сам муж, на его месте мне бы это тоже не нравилось, но ты сам знаешь, что при расследовании первыми подозреваемыми делают близких людей. Многие из актеров говорили, что любви между господином Танака и его супругой не было, это были чисто деловые отношения, он, грубо говоря, продвигал её. Более того, покойная Акеми имела нескольких любовников, возможно именно это и стало причиной убийства, — мужчины прошли в огромный роскошный зал, который мог вместить в себя почти 2000 человек, но сейчас он был пуст, в связи с трагичными обстоятельствами. — По крайней мере, такой версии пока в полиции придерживаются. Полицейский и частный детектив прошли на сцену. Ни трупа, ни крови, ни других улик, которые могли пролить свет на произошедшее, уже не было — все пошло на экспертизу. Кто-то мог бы подумать, что никого и не убивали вовсе. Ники, однако, отчетливо видел призрак девушки, лежащий в позе эмбриона посередине сцены. Время от времени этот «комочек» вздрагивал, как будто больше не в силах плакать, но все равно находясь в глубоком отчаянии. Мужчина на своем веку много повидал. А таких призраков, не принимающих свою смерть, и подавно. Конечно, он знал, что он ей поможет: даст надежду на отмщение и на то, что он её освободит из этой кабуки-клетки, но находившийся рядом Ичиро не позволял этому случиться в данный момент. Несмотря на то, что Николай любил своих малочисленных друзей и был готов даже жизнь за них отдать, он так и не рассказал никому о своем умении общаться с призраками: ему казалось, что это неважно, не это ведь формирует его как хорошего человека, да и вдруг бы кто-то проболтался? Не слишком приятна доля сумасшедшего или подопытного кролика для исследований паранормального. — Как ты и сказал, Ники, — полицейский присел на место в зрительном зале, попутно поправив выбившуюся прядь из зализанной прически, — я здесь, чтобы найти хоть что-то. Я не верю в то, что убийца — Танака: версия, конечно, убедительная — узнал о её любовнике, психанул, а потом нанес 9 ударов ножом в спину. Но кое-что, по моему мнению, не сходится. Во-первых, зачем Танака убил её, если он в неё вкладывался и рекламировал, как мог? Более того, по его словам, на любовников ему вообще было плевать. — Быть может он и сказал это для того, чтобы его не подозревали, — Ники мельком посмотрел на застывшего призрака, — Подумай, ты продвигаешь молоденькую и невероятно красивую девушку: вкладываешь в неё деньги, покупаешь всё, чего она хочет, не обременяешь её никакими обязанностями, — детектив выдержал небольшую паузу, так как не мог культурно сформулировать мысль, — а она прыгает от мужика к мужику, и ты в число этих мужиков даже не входишь. — девушка, несмотря на такие нелестные слова, даже не шелохнулась. — Звучит просто отвратительно по отношению к покойной, — Айката скрестил руки, показывая свое недовольство, вызванное сказанной фразой, — Понимаю, конечно, к чему клонишь, но есть ещё «во-вторых». У Акеми был отрезан язык, и мне совсем непонятно ради чего такая жесткость. — Подожди, у неё что…?! «М-да, не повезло тебе, Николаша», — как будто издеваясь прощебетал, до этого молчаливый, ребенок. Знал Ники, что с этим делом будет что-то не так: то аномальная жара, то никаких улик, а теперь еще и муж покойной, оказалось, промолчал о крайне важной детали. Да еще и подручный призрак издевается! — Я полагаю, Танака тебе об этом ничего не сказал. Не сердись на него раньше времени, возможно, ему не сообщили еще об этом. Патологоанатомы даже до сих пор отчёт не составили. А я всё знаю, лишь потому что присутствовал на вскрытии. — Бог ты мой, — детектив устало вздохнул и потер переносицу, — Ладно, надеюсь меня больше ничего не удивит в тех отчётах, которые я вчера запросил. Ты много знаешь, Ичиро. Если ты не считаешь, что убийца муж, то какие ещё у тебя подозреваемые? — Чо Мики, Такахаши Ацуши и Ямада Фумико. Первая — наполовину китаянка, также кабуки-актриса. Насколько я успел узнать, она постоянно конфликтовала и конкурировала с Акеми. Я бы предположил, что она и есть убийца, так как, хоть веских доказательств и нет, у нее и у Ацуши нет алиби на ночь убийства. Второй — бывший нашей жертвы. Раньше они были любовниками, но по какой-то причине расстались. Что бы не послужило причиной этого, оно привело к тому, что он и моя первая подозреваемая начали встречаться. Третья — лучшая подруга. Активно рассказывает следствию о том, что убийца не один, на самом деле их двое — Мики и Танака. Обосновывает это тем, что они любовники и хотели разделить деньги, полученные со смерти жертвы. Видишь ли, Ники, по словам Фумико, Акеми застраховала свою жизнь и здоровье, причем на достаточно большие деньги. — Да ты прямо озадачился. — мужчина хотел уже закурить, но резко вспомнил, что вряд ли кто-то оценит табачный аромат в самом популярном театре Кабуки. Особенно когда в этом театре никого толком и нет, кроме ужасно педантичного и культурного Ичиро. — Просто опросил тех, кто был так или иначе близок к жертве. Но пока это только мои мысли, ты сам знаешь, что сложность не в том, чтобы найти убийцу, а в том, чтобы доказать его виновность. Нико знал это лучше других. Независимо от того, услышал ты от жертвы, кто убийца, а кто нет, если у тебя нет доказательств, то никому твои знания не нужны. Именно из-за этого ему и пришлось уйти из полиции, слишком часто приходилось спорить с начальством, а последний раз оказался и того роковым для его карьеры. — Значит, остается искать эти самые доказательства. — детектив тяжко вздохнул, посмотрев в сторону призрака. Он понимал, что от неё он точного ответа не услышит, — Предлагаю тебе разделиться: я осмотрю театр, а ты, как уполномоченное лицо, поговоришь с Чо и Такахаши. — Не хочется по пробкам ехать? — полицейский усмехнулся, — Понимаю. Я бы поспорил, конечно, но мы оба понимаем, что ты с людьми общаться не умеешь. Ники пожал плечами. Не то, чтобы он не умел общаться, он называл это «вынужденным отдыхом». Отдыхал он, конечно, от общества призраков, а точнее от одного единственного, который вечно слонялся рядом. — Если тебя с твоим обаянием попросят удалиться пораньше, то звони, может успеешь посетить подружку и мужа жертвы. — Ники мягко усменхнулся. Мужчины пожали руки на прощание, Айката дал Ники ключи от нескольких комнат и ящиков в театре, надеясь на то, что детектив сможет что-то найти. Сам же Николай понимал, что осмотр предстоит долгий, и совершенно не факт, что ему поможет жертва, все также пребывавшая в каком-то призрачном анабиозе.