Ебашь, Альбина, ебашь! Забудь про макияж, Ведь он не пригодится тебе! Ебашь, Альбина, ебашь! Забудь про макияж!
У его голоса есть свой запах. Густой, пряно-пыльный, тяжелый и въедчивый. Не отстирать его, не забыть, не вывести. Он щекочет кожу, стелется под ноги, в волосах гуляет физически ощутимым холодом. И понять его сложно, и невозможно ощутить отторжение. Нечто неземное, несовершенное, но оттого еще более чудесное и удивительное.С тобою дружный, наш девятый «Б»!
Выдав изумительный крик, Юра отскочил на несколько шагов назад и замолчал, давая возможность неугомонному Косте сыграть свое соло. После затихания инструментала, вокалист подал голос: — Что с вами ребята? — устало спросил Юра, — особенно ты, Влад, где твой энтузиазм? Владимир лишь молча отвернулся от него, потянувшись к своему рюказку, откладывая палочки на том. Взяв одну из бутылок, парень передал ее Стасу, и тот легко открыл закупоренную крышку, ударив ею о край инструмента. В этот момент внутри Кости все сжалось. — Теперь понятно, почему нам приходится арендовать бас, — хмыкнул Костя, осторожно снимая электрогитару с ремня. Беззвучно ухмыльнувшись этому замечанию, Юра заправил за ухо прядь каштановых волос и, отсалютовав группе бутылкой, сделал из нее глоток. Достав из сумки следующую, Владимир, было, собирался снова передать ее хозяину репетиционной точки, но Юра раздраженно его остановил. — Не, такие акты вандализма не при рыжем. Если он еще раз ударит по басухе, то гитариста у нас больше не будет. Хоть Пыжов и терпеть не мог, когда Юра называет его этим словом, в этот раз он даже одобрительно кивнул. Достав связку из заднего кармана штанов, Каплан забрал бутылку из рук барабанщика и ловко открыл одним из ключей от дома. — Спасибо.***
— Черт возьми, что ты делаешь? Ты, что, палочки разучился в руках держать? Тебя научить? — обрушил гневную тираду на бедного барабанщика Юра. — Перестань, Юр, — попытался обуздать его Стас, вкладывая Каплану микрофон обратно в руки. — Что «перестань»? Ты слышал, как он играет? Такое ощущение, будто только вчера палочки в руки взял, — не отступал Юрий. — Вы совсем уже спятили? Влад, что это за игра? Костя, ты тоже сбиваешься! Неужели, забыл, как играть ссаное соло? — Юрка, заткнись, пока я тебя не придушил, — прошипел от злости Владимир. — Знаете, ребята, не знаю как вы, а мне не по душе, что Юра так нами командует. Ладно бы еще по делу, а то одни придирки, — возмутился Стас, снимая бас-гитару со своих плеч. — Да пошли вы все, — выкрикнул Юра и выбежал из студии. Капли холодного дождя падали на вокалиста. Белые иглы осенней курточки стойко боролись с водой, но всё-таки проиграли эту битву. Каплан спрятался под ближайшим навесом и достал сигарету. Тёмно-серый дымок выходил изо рта парня. Зачем он накричал на всех? Почему не остался дома? А во всем виновата резко нахлынувшая популярность. Он стал заложником одного образа и не мог смириться с этим. — Ненавижу! — с агрессией прошипел сквозь зубы Каплан, кидая окурок в свежую лужу. Он действительно ненавидел свою популярность, считал, что жить обычным человеком намного лучше. У них нет таких проблем. Каплан шел по вечерней аллее: плитка была выложена слегка неровно, что сильно бросалось в глаза, справа от Юры расположились летом высаженные молодые деревья, а вдали виднелся район с яркими, высотными домами. Тяжёлая гитара сильно давила на плечи, поэтому молодой человек ускорил шаг. Пройдя пару неоживленных улиц, Юра остановился около темно-синего дома новостройки. Поправив очки левой рукой, тот взглянул на номер дома. Тридцать шестой. Парень глубоко вздохнул и набрал номер «92» на циферблате домофона. Из динамика послышались гудки, а парой секунд позже голос. Тяжёлый и прокуренный. — Кто? — Сега, это я. Сережа и Юра — друзья детства. Те самые хулиганы школы, которые глумились над учениками и школьными правилами, нарушая абсолютно каждый пункт устава. Чего только стоит одна история про то, как Каплан поспорил с Сегой, что тот не сможет засунуть их однокласснику пчелу в рот. Из-за отека на половину лица Илья не мог рассказать родителям и преподавателям, что стряслось с его физиономией и лишь мычал. Каплан вошёл в серый лифт и нажал на кнопку, что числила семерку. На стене висело огромное зеркало, в котором отражался молодой человек: на носу парня красовались черные квадратные очки на пол лица, за ними светло-зеленые и грустные глаза. На черную куртку спадали мокрые от дождя волнистые волосы. Железные двери лифта с грохотом открылись. Слева находилась открытая дверь, покрытая бордовой кожей. На ней сиял золотистый номерок нужной квартиры. Как только Юра решился заглянуть внутрь, Сергей толкнул дверь вперед, выходя на лестничную площадку и почти снося своего гостя. В здравом уме никто не будет курить дома, поэтому приходится покидать жилище. Подняв глаза четко на лицо гитариста, парень впадает в некий шок от увиденного. Прошло не так много времени. Можно было бы понять, если бы они встретились через 20 лет, но не узнать лучшего друга после 7 лет? Немыслимо. Юру тоже пугал вид его старого приятеля. Бледная кожа, мешки под глазами, пустой взгляд, сожженые от краски желтоватые волосы, что длиной с женское каре, растянутая футболка с начитаемой от старости надписью. Его можно было бы запросто спутать с дефолтным соседом Валерой. Но нет, перед ним стоял именно тот человек, к которому он так долго шел. Гитара плавно спустилась с уставшего плеча и аккуратно встала на входе в квартиру. — Сега? Ты. Ты тут? Хозяин будто выпал из мира на некоторое время. — Юра. Я и не ожидал, что ты так сильно похудеешь. Шутка была оценена легким «Пхах». После нее, как по программе, парни в одноголосье хихикнули и приобнялись на несколько секунд. Счастье можно было бы прочитать в глазах обоих, если бы не туманный разум Сергея. — Ты выглядишь неважно. Болеешь? — Я не совсем. Я. Слушай, не круто как-то гостя на площадке встречать, да? Зайди пока, расположись, а я докурю, ладно? Минуты две, не больше!