Another day

У Северуса обгрызенные ногти с кровоточащими серыми заусенцами, блестящие чёрные волоски на помятых рукавах мантии и бледная шелушащаяся кожа, слоями облезающая с его впалых белых щёк. Северус каждое утро завязывает галстук так туго, что, кажется, на миллиметр меньше зазор между его кадыком и тканью — и он не сможет вдохнуть. Впрочем, для этого не нужно затягивать удавку вокруг усталой шеи — достаточно выйти в коридор, впечататься спиной в стену от случайного толчка пробегающего гриффиндорца, стиснуть зубы и ухватить слишком цепким взглядом тот-самый-костровый-рыжий-водопад вдоль прямой ровной спины. Лили появляется перед ним лишь на секунду — в следующую её привычно утягивают за локоть в открытый кабинет проворной мальчишеской рукой с двумя родинками возле большого пальца. Лили — не сопротивляется — успевает повернуть голову, позволяет волосам взметнуться яростно, скользнуть жаркой волной по дубовой стене — и не сопротивляется, когда дверь за ней закрывается с порывистостью Поттера. Лили не сопротивляется, и Северус врастает грязными туфлями в пол старой школы, пропуская перед собой бурные потоки первокурсников всех факультетов, среди которых он — долговязый, плоский, потерянный и покрытый красными пятнами злой досады — увязает в прозрачных пыльных слоях Хогвартса, который всегда-для-всех-готовый-быть-домом. Если только ты не слизеринец до мозга костей. Если ты только не Северус Снейп. Вокруг щёлкает, звенит, смеётся, и он давно не понимает, почему двери хлопают так громко в его голове. Северус стряхивает волшебную палочку в свою ладонь — она покорно выскальзывает из свободного рукава. Несколько букв, сверкая углами, острясь серебристыми гранями, впечатываясь со скрежетом в его череп с внутренней стороны, снова и снова вспыхивают — сначала в subconscious, затем просачиваются в conscience, и там загвоздеваются намертво. S E C T U M S E M P R A. Одно слово — и недостаточно будет воли к жизни всех гриффиндорцев, собранных в большом зале, усилий мадам Помфри, печальных глаз директора и безумной ярости худшего представителя досточтимого семейства Блэк. Одно слово — и вся кровавая чёрная пена, которую Северус представляет бурлящей в венах Поттера вместо бордовой шёлковой крови, начнёт высачиваться из него как через сито. «Промой крупу, Северус. Возьми сито» Одно слово — и стены Хогвартса вздрогнут, ему хочется верить, фундамент поползёт под его ногами, фракталы стёкол задребезжат, лестницы сойдут с ума и столкнутся все разом — и Джеймса Поттера не станет. «Ты же не хочешь, чтобы отец разозлился. Опять» Одно слово — длинное, неловкое, но такое звучное и изящное, как всё то, чего ни капли нет в нём самом, с опухшими костяшками скелетных пальцев, с красным крючком носа, из которого так часто течёт простудная жидкость — и каждый в Хогвартсе узнает его имя, узнает, что скрывается там, в глубине тёмных бесконечных глаз, нервно мечущихся в глубоких глазных впадинах. «Твой отец человек, магл. Но ты — намного большее, Северус» Одно слово — и Джеймс Поттер пожалеет, что его родители были настолько глупы, чтобы вытащить его из материнской утробы в один и тот же мир с Северусом Снейпом, где им двоим, совершенно очевидно, слишком тесно находиться, слишком невозможно дышать одним и тем же огненным воздухом. Одно слово — и Лили Эванс разобьётся фарфоровым произведением искусства в трясущихся руках музейного работника, рассыпется на тысячи недоумённых побелевших осколков, разлетится вырванными бумажными листами с маленькой перечёркнутой подписью на каждом (Lily Snape). Одно слово — и Лили Эванс посмотрит на него в ужасе, замрёт античной статуей на долгие секунды, — а потом устремится к жертве этой несправедливой расправы, но не к Северусу. Одно слово — и Северус произнёс бы его в первый же день, когда только задел боковым зрением сплетение поттеровских и её — Лили — пальцев. Если бы только Лили сжала эту руку — с двумя родинками — сильнее, чем нужно. Если бы только Лили встретилась с ним взглядом, и он рассмотрел бы на дне этого прекрасного прозрачного весеннего озера с золотыми рыбками намёк, всего лишь намёк, эфемерный, призрачный намёк, что она не счастлива. Если бы только Лили посмотрела на него — или хотя бы на кого-то другого кроме Джеймса-почему-ты-дышишь-как-я-Поттера. «Ты будешь учиться в лучшей школе мира, Северус. Ты будешь счастлив» Но Лили не сопротивлялась. Лили, учащаяся в лучшей школе мира, не сопротивлялась. Лили была счастлива. У Северуса обгрызенные ногти и заусенцы, которые мучительно болят. Он открывает глаза и прячет палочку глубже в рукав. Пора идти на урок.