Явление Нереиды

Я убежала из дома ночью, накануне свадьбы, когда окончательно поняла: меня никто не послушает, как и день, и неделю и месяц назад. Всё выбрали за меня те, кто считал, что знает больше. Над вариантом выпить яд, сидя в своей комнате, я думала не больше получаса. Это было бы слишком малодушно и просто; не для меня. Поэтому я бежала на пристань, надеясь пробраться на один из кораблей, а после того как он отчалит, просить, в обмен на работу, высадить меня на любой иной берег, ведь не повернут же они обратно, не выбросят меня за борт, тем более, если на том корабле будут и другие путешественники, а не только товары; вот если бы я сделала это раньше, смогла бы ещё раздобыть мужскую одежду и срезать волосы, ну да ладно. Только всё оказалось иначе. В темноте флаги было не различить, если, конечно, стоя в порту, пиратский корабль вообще не снял чёрное знамя. Они даже не собирались меня куда-то отпустить, как не собирались просто позволить умереть, не воспользовавшись случаем, "бедой" — так они назвали мое появление. Капитан смотрел на меня, как на одну из добытых вещей. Он говорил: "Ты понравилась мне. Первую ночь проведешь в моей каюте, а после отправишься в общую". Я не знаю сколько это длилось. Помню только, что было очень больно, настолько, что ничего кроме не осталось, ни моря, ни неба, ни страха. Было так больно… Смерть не забрала меня даже после того, как вода заполнила грудь, а пальцы, разрывающие горло, окончательно свело судорогой. Как я надеялась на то, что меня ждёт лишь пустота и тьма, когда падала в море, но обнявшая меня вода не была ею, скорее, это было молчание после долгого крика, молчание перед чем-то важным. Раньше мне неустанно повторяли, что покинувшие плоть души встречает Бог, чтобы спросить за все деяния на земле. Я же думала, что если мы с ним встретимся, то сможем простить друг друга. Теперь спутанная верёвка обвивает не прежние ноги, а покрытый крупной чешуей хвост, упасть окончательно ей мешает огромный плавник, острый даже на вид, в чем я убеждаюсь, сумев ухватиться за край и глубоко разрезав руку. Море благосклонно поглощает и эту кровь, что ему ещё несколько капель. Разорванное в лоскуты платье нелепо вьется вокруг пояса, мешая движениям, также как в волосах путается нитка с уцелевшим крестиком. Прочь всё это, прочь лишнее. Прими меня морской Бог или дьявол, прими новоявленную дочь, и я буду верна тебе. Прими, раз уж земной Бог от меня отказался. Плыть сквозь мерцающую плоть моря оказывается легко до перехваченного восторгом дыхания, легко, как никогда прежде. Я отчётливо вижу отходящий корабль, я слышу нечто похожее на тысячу голосов и, вместе с тем, на музыку, какой никогда не было и не будет на земле, эта песня отдаётся во мне, звенит, как разбитые судьбы, и рвется наружу торжеством новой жизни. Кто-то зовёт меня. Теперь я знаю, что мне нужно делать, я знаю, как спутать дорогу кораблю и утопить в тумане хрупкий человеческий разум. Ты тоже понравился мне, так иди же навстречу, одурманенный песней, желающий следовать за мной хоть к морскому дьяволу. Ты тоже понравился мне, а потому я заберу тебя первым, пусть мы и будем вдвоем лишь пару минут, пока ты не захлебнёшься осознанием и солёной водой. Ты тоже понравился мне, но разве я знала, что меня ждёт на твоем корабле. Разве могло что-то быть иначе. Мне не жаль, никого.