erotica.

порой случается так, что устоять перед соблазном невозможно. как бы ты не пытался бороться сам с собой, дикое желание отдается ломотой в пальцах и утяжеленным дыханием, как только на горизонте появляется тот, что является в грязных пошлых фантазиях. «как так вышло, что именно он сводит меня с ума?» — вопрос, не дающий спать ночью, ответ на который найти невозможно. наврядли это влюбленность, скорее желание, но утверждать нельзя. и рома не знает, когда он сломался и поддался этому желанию. не помнит, как согласился и соглашался ли вообще, провести эту ночь с люциусом. рома не был пьян или типа того, он был будто в бреду, действовал на автомате. его руки сами скользили по широким плечам полубога, сжимая в кулаки ткань чёрного плаща, когда тот очередной раз горячо целует его в рот. поцелуи были влажными, рванными, недолгими и частыми. сильные руки люциуса скользят вниз по всему хрупкому телу ромы, сжимая его бока, на что парень делает прерывистый резкий вдох, запрокидывая голову. полубог тут же прильнул к чужой шее, целуя и кусая нежную кожу, заставляя рому дышать все тяжелее с каждой секундой. в брюках полубога стало мучительно тесно и хотелось поскорее избавится от лишней одежды. люциус отстраняется, а рома, будто мысли его прочитав, дрожащими от возбуждения руками растегивает цепочку на плаще старшего, после чего тяжелая ткань падает на пол. полубог осматривает всего раскрасневшегося парня с головы до ног, облизывая губы, что уже болели от нескончаемых поцелуев. рома сам поддается вперед, вскидывая руки на плечи белобрысого, обнимая его за шею, а тот хватает его под ягодицы, поднимая над полом. пару шагов и вот рома уже лежит на кровати, пытаясь отдышаться, что никак не выходит; а люциус торопливо растегивает пуговицы на своей красной рубашке, тихо ругаясь, когда это не выходило. недолго промучившись с вещью, полубог кидает ее куда-то в сторону стены, где валялись его же перчатки, плащ и цилиндр. рома приподнимается на локтях, кусает губы, осматривая полуголое подтянутое тело старшего. внизу живота стало еще тяжелее и казалось вот-вот и ширинка джинс не выдержит такого напряжения. люциус поднимает взгляд, подходя к кровати. ему нетерпелось раздеть этого мальчишку. вещи летели на пол одна за другой, пока рома не оказался перед полубогом абсолютно голым. парень тянется к люциусу, заставляя того, расположившись между его ног, нависнуть над собой. мысли в голове путались, а в комнате стало совсем душно. полубог целует рому, толчком прижимаясь к его телу, от чего юноша стонет прямо в чужие губы и сжимает ногами бедра люциуса. казалось, каждое прикосновение рук старшего оставалось красными следами на нежной коже. прелюдии не были долгими, оба парня уже были практически на грани возбуждения, потому медлить не хотелось, но и пренебрегать какой-никакой растяжкой было нельзя, потому только по прошествии еще пары минут люциус наконец мог хрипло попросить рому: «перевернись и встань на колени». парень и не смел ослушаться, выполняя каждую просьбу. ноги дрожали, а руки ослабли от возбуждения. войти получилось не с первого раза, но как только получилось, у ромы дыхание перехватило и, если бы люциус не держал его за бока, то он точно упал бы. дав немного привыкнуть к новым ощущениям, люциус делает первые толчки, тут же слыша, как парень под ним делает судорожные вдохи, сжимая в кулаках простынь. полубог прикусывает нижнюю губу, сжимая бока ромы еще сильнее, до синяков кажется, активнее двигая бедрами… последние более глубокие и резкие толчки и люциус кончает роме на спину, вовремя вытащив член. парень тут же сваливается на кровать, тяжело дыша, уткнувшись лицом в подушку, а полубог падает рядом. рома через силу приподнимается, пододвигаясь ближе и ложась под бок люциусу, голову кладя ему на грудь.  — знаешь, — охриплым голосом начинает говорить рома, — я думаю, что ты мне нравишься, — парень посмеивается, кашляя; а люциус улыбается, потрепав того по голове и поцеловав в макушку.  — ты мне наверное тоже…