Флирт на парселтанге

      Гарри чертыхнулся, когда лестница свернула в другом направлении. Он вновь безбожно опаздывал на ЗОТИ, а Гермиона снова оказалась права. Оставалось лишь надеяться, что она не станет читать нотации прямо на уроке — ему вполне хватало Риддла, который постоянно бросал в его адрес саркастичные комментарии, заполняя паузы в лекциях.              Как же получилось, что такой красивый мужчина является таким мудаком?              Гарри и Гермиона часто рассуждали на эту тему, но к общему выводу так и не пришли. Грейнджер склонялась к тому, что у Риддла банальный недотрах, но ее предположения разбивались о скалу невозмутимости, сохранявшуюся на идеальном лице, когда он лениво скользил взглядом по ножкам Лаванды или Парвати.              Девушки никого не оставляли равнодушными.              — Ну, кроме тебя, — всегда ехидно добавляла Грейнджер, веселясь.              И Гарри вынужденно соглашался — это действительно было правдой. Он плевать хотел на ножки, талию, грудь и что там еще есть у Лаванды, Парвати или у любой другой девчонки.              — Так с чего ты взял, что не плевать ему? — спрашивала подруга, накручивая локон на палец и поглядывая в сторону профессорского стола в Большом зале.              Знала бы она, что этими предположениями только усугубила и без того тяжелое положение Поттера, наверняка молчала бы. Ибо ему было трудно признаться подруге, что уже на протяжении трех месяцев он спит и видит, как трахает Риддла. Или Риддл его. По настроению.              А после ее подначек сны становились особенно жаркими. Просыпаясь в поту и с железным стояком каждый божий день, Гарри уже был готов пойти на что угодно, только бы это прекратилось. И вообще-то, поначалу секс с Ноттом помогал. Особенно если сильно зажмуриться и представить, что волнистые волосы не черные, как смоль, а каштановые. Но чем больше проходило времени, тем отчетливее Поттер понимал: его тело желает требует именно Риддла.              Наконец, показалась дверь нужного ему кабинета.              С картины, висящей неподалеку от входа, на него, недовольно хмурясь, смотрел очередной рыцарь. Осуждал ли портрет за то, что студент опаздывал на занятие, или же за его грязные мыслишки — Гарри не знал, но на всякий случай нахмурился в ответ.              Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, он занес руку над дверью. Костяшки пальцев встретились с деревянной поверхностью ровно три раза. С третьим касанием дверь лениво отворилась.              — Мистер Поттер, — произнес профессор, — снова опаздываете.              Ну, пока все не так уж и плохо.              — Извините, лестница…              — Поменяла направление? — ехидно протянул Риддл, скрестив руки на груди. Его холодные синие глаза неотрывно впивались в лицо Гарри. Радужки льдистые, но взгляд — обжигающий, да настолько, что вскипала кровь. — На помост, Поттер, — приказал мужчина, прохаживаясь по классу.              Вздохнув, Гарри подошел к Гермионе, посылающей ему ободряющий и осуждающий взгляды одновременно — и как только у нее получается? — оставил сумку рядом с ней и поплелся на указанное место.              — Быстрее, Поттер, перебирайте конечностями, — ядовито прошипел Риддл, — подойди же ближе, чтобы я мог связать и трахнуть тебя, мальчишка.              Гарри на мгновение застыл, ошарашенно уставился на преподавателя, а потом перевел взгляд на однокурсников. Те сидели с абсолютно невозмутимыми лицами.              Все, кроме Гермионы, странно нахмурившейся и поерзавшей на своем месте за первой партой.              Решив, что ему послышалось, Гарри в ускоренном темпе добрался до указанной точки и взял палочку в боевой захват. Риддл повернулся к аудитории.              — Сейчас мы — я и мистер Поттер — проведем дуэль, колдуя невербально. Вашей задачей будет установить все заклинания, которые мы используем, по пассам и цвету всполохов, ясно? — поинтересовался он и, не дожидаясь реакции аудитории, повернулся к Гарри, посылая красный луч.              Мгновенно сориентировавшись, Поттер выставил протего. Синий барьер тут же поглотил ступефай, но в сторону парня уже летели другие разноцветные вспышки. Отбиваясь и уворачиваясь, Поттер кружил по аудитории и защищался, но практически не нападал.              — Боитесь ранить меня, Поттер? — издевательски протянул Риддл, направляя в сторону парня целую серию связок заклинаний.              Кое-как отбившись, Гарри отправил первый пробный ступефай, но лишь добился очередной пренебрежительной усмешки в свой адрес. Разозлившись, Поттер, перестал защищаться вовсе, только уворачивался от частых всполохов и методично атаковал Риддла всем известным арсеналом проклятий: авис, инкарцеро, каесито…              Гарри вспотел, на лбу выступила испарина, волосы неприятно прилипли к вискам, а Риддл оставался таким же невозмутимым и идеальным. Профессор практически не шевелился все это время, прожигая мечущуюся по всему помосту фигуру оппонента взглядом. Тлеющий в его синих глазах огонек постепенно превращался в пожар.              Каменные стены отражали вспышки отлетевших заклятий, красиво рассыпающихся на цветные частицы пыли в воздухе.              Сколько они уже сражались? Минуту? Может десять? Час?              Гарри ждал, пока Риддл устанет, но на самом деле выдохся он сам. Частота посылаемых заклятий снизилась, а огонь в глазах профессора так и не разгорелся, он остался простым угольком. Тяжело вздохнув, Риддл сделал шаг в сторону Поттера, лениво взмахивая палочкой. Гарри попятился назад, выставляя протего.              Риддл гибкий как пантера. Или змея. Да, сравнение со змеей определенно лучше.              Его шаг вперед. Гарри — назад. Протего.              Яд не на зубах, не на языке, а в улыбке, ухмылке.              Шаг. Шаг. Протего.              Это было похоже на танец, в котором вел Риддл.              Он наступал, а Гарри ничего другого не оставалось делать — он отступал.              И лишь почувствовав лопатками холодный камень стены, он понял, что проиграл окончательно — попал в ловушку, как глупая мышь…              Ноги перестали держать Поттера, когда Риддл, приблизившись, наслал невербальное инкарцеро. Веревки, повинуясь чужой воле, все туже и туже впивались в плоть — казалось, вот-вот и захрустят ребра. Лицо профессора пересекла та самая ядовитая ухмылка, которую никто, кроме Гарри, не видел; усмешка, призванная отравить только одного. Заставить захлебнуться ее горечью.              — Проиграл, Поттер, — коротко бросил Риддл, присаживаясь на корточки и хищным движением склоняя голову к плечу. Гарри не мог оторвать глаз от лица мужчины, тая под обжигающе холодным взглядом. — Как удобно. Может, оставим тебя в таком положении? — Глаза Поттера расширились от удивления. Нет, ему не показалось! Он слышал! Определенно слышал! Это что, парселтанг? — Хочу вытрахать из тебя Нотта и всех твоих прежних любовников…              — Профессор, — перебил Поттер, нервно сглотнув и взглянув за спину мужчины.              Риддл замер перед ним, и, возможно впервые в жизни, Гарри увидел замешательство на обычно невозмутимом лице.              Резко поднявшись на ноги и взмахнув палочкой, профессор снял путы, а после — отправил Поттера на место. Пока он собирал работы студентов, Гермиона склонилась к другу.              — Гарри, мне показалось, или вы говорили на парселтанге? — прошипела она. Поттер, который и сам до этого момента сомневался, что это действительно происходило, отрешенно кивнул и промычал что-то утвердительное. — Что он говорил? — еле слышно спросила девушка, наклоняясь еще ближе, так, что их головы практически касались.              — Ты не поверишь, — выдохнул Гарри, сомневаясь в реальности происходящего.              Лекция прошла, как в тумане. Гарри поверить не мог, что он был в шаге от желаемого и желанного…              Но стоило уроку закончиться, он вскочил, направляясь к двери первым, под удивленные взгляды однокурсников.              — Поттер, задержитесь, — вспорол тишину класса холодный невозмутимый голос, заставивший Гарри замереть на месте и нервно сглотнуть.              На негнущихся ногах он развернулся и доковылял до своей парты. Послал благодарный взгляд Гермионе, ободряюще сжавшей его плечо, и уселся на место. Риддл сидел на крышке профессорского стола, прямо напротив него, не отрывая синих глаз от его лица. Гарри окутывали волны жара, дарящие ощущение возбужденного предвкушения.              Стоило закрыться двери за последним студентом, Риддл взмахнул палочкой, накладывая заглушающие и запирающие чары. Гарри нервно поерзал на месте, ощущая как по позвоночнику скатывается капелька пота.              — Значит, знаете парселтанг, мистер Поттер, — протянул Риддл, приближаясь к нему медленно и плавно, словно змея, и гипнотизируя взглядом.              — Ага, немного, — неловко выдал Гарри.              — И что мы будем с этим делать? — невинно поинтересовался профессор, нависая над партой.              Первым порывом Гарри было бежать. Вторым — более осмысленным — сказать, что он готов все забыть. Но он не хотел забывать, черт возьми! Возможно, ему в жизни не хватило бы решимости сказать о своих чувствах (или желании) первому, но он не собирался упускать шанс.              Все время, пока он молчал, Риддл вглядывался в его лицо, медленно расплываясь в улыбке, будто читал мысли Гарри.              Поттер решительно поднялся на ноги, и синие и зеленые глаза оказались на одном уровне.              — Вы что-то говорили о том, чтобы вытрахать из меня прежних любовников, — протянул Гарри, сокращая расстояние между их лицами, — так вот, у меня их было очень — очень! — много.              — Что ж, у нас впереди вся жизнь, и даже больше, — загадочно протянул Риддл.              И сознание Гарри разлетелось на миллионы осколков, промелькнувших ослепительной вспышкой перед глазами, прежде чем он закрыл их, отдаваясь ощущениям. Горячие тонкие губы сминали его рот во влажном поцелуе, а руки скользили по телу, обжигая прикосновениями, но все, о чем он мечтал — расстегнуть рубашку и прикоснуться кожа к коже, сгореть в этом огне полностью.