— Очень хочется послать всех в жопу… Но в такой день, пожалуй, не буду… — Это ты, типа, поздравил?
Олег Тищенков.
За две недели до нового года… — С.серый? Ты… для чего, телеф… ик…он достал? — Хочешь проснуться первого января с твоим Антошкой под рукой? — Ч…ик… что за вопр… — Быстро, Сеня, — зажав кнопку, Сергей начал запись, — хочешь или нет? — Хочу… но он меня… ненавидит, да и. ик. я его учит… — Ну-ка, спорим я вас сведу до нового года? — Сов.ик.сем дурак? — Если я проиграю, то буду оплачивать все следующие попойки в честь Шастуна. — Разори…ик… ся… — Ну, согласен? — Валяй, — неосторожный мах рукой и гранёный стакан разбился о деревянный пол. *** — Но-о-в-ы-ы-й год к нам мчится, ск-о-о-р-о-о всё случится… — подпевала не совсем в ноты Ира под любимую Дискотеку Аварию, что играла из старых, местами шипящих, школьных колонок, которые были благополучно украдены у классного руководителя, пока тот носится по школе в поисках мишуры. — Сбу-у-д-е-ется, что снится… — продолжал Дима, у которого в руках происходила война с дождиком. Бедные блестящие полоски запутались в неприятный шуршащий комок, но выкидывать было жалко, поэтому отважный Позов вышел на это сражение один на один, отгоняя от себя доброжелательных одноклассниц. Группа девочек ставили живую ёлку, которую притащил один из умников их класса, спилив из близлежащего леса, и наряжали старыми советскими игрушками, так как других попросту не было: золотыми шишечками, улыбающимися куколками, блестящими шариками и яркой звёздочкой на макушке. Огоньки тоже были, а вот мишуры катастрофически не хватало, из-за чего девчонки злились и немного расстраивались. Всё было не плохо, ребята вполне справлялись, только нужно было успеть до завтра украсить доску, стены, окна, а ещё подготовить коробку для «тайного Санты». Странная идея, пришедшая в голову их классного руководителя, получила поддержку и теперь все с нетерпением ждали завтра, чтобы кинуть бумажку со своим именем в коробку, а потом на классном часу достать наугад чью-то фамилию, кому будешь должен три подарка — два анонимных, а третий лично в руки. Эта затея казалась невероятно заманчивой, особенно для девчонок. Весь класс потихоньку преображался из подобия тюремной камеры с партами, так ещё и потрёпанную годами без ремонта, в яркий кабинет, дышащий чем-то добрым и лёгким для бедных одиннадцатиклассников. Совсем недавно они написали итоговое сочинение и теперь, только и грезили о двух неделях здорового сна. Все благополучно получили «зачёт» и с облегчением продолжали готовиться к ЕГЭ. Даже учась в простой сельской школе, ребятам приходилось впахивать не слабо. Даже сильнее, чем городским, ведь им всем так хотелось вырваться из этой деревеньки без магазинов, кинотеатров, катков, клубов, каких-то кружков для хобби, в деревне не было даже хорошей библиотеки! Единственная, это школьная библиотека, в которой книги застали ещё Иосифа Сталина. Конечно, сейчас век технологий, и даже в селе на отшибе мира был интернет, пускай и не шибко мощный, всего 2G, редко (почти никогда) 3G, но его вполне хватало на прослушивание музыки, чтение книг, просмотр картинок и фильмов, да и списать домашку отлично получалось, если уж никак не выходит, поэтому не многие ученики сейчас бегали к бедному библиотекарю Эмиру Сергеевичу. Протирать полки, иногда перечитывать «Капитанскую дочку», передвигать стеллажи, в попытках найти им идеальное расположение — вот удел занятий школьного библиотекаря. Перед новым годом Эмир доставал из пыльного угла, где-то за всеми стеллажами, обычную картонную коробку, в которой лежал кусочек праздника… А именно длинная, на метров двадцать, гирлянда, что светилась яркими цветами, оплетая деревянные полки и создавая в библиотеке праздничное настроение. Или пыталась. Одному повесить гирлянду тяжеловато, поэтому на помощь приходил, кажется, единственный человек в школе, что ходил в библиотеку не по указке учителя — Антон Шастун. Ему и правда нравились хрупкие переплёты книг, запах времени, что застыл на жёлтых страницах, атмосфера тишины в довольно маленьком помещении читального зала, немного жёлтый свет из ламп… Его мог отвлекать только заинтересованный взгляд Эмир Сергеевича, что не понимал, как такой, немного проблемный юноша на уроках, может тихо-мирно читать «Преступление и наказание», не отрываясь почти до вечера, а потом ещё и спросить, что лучше взять почитать на выходные. В чём же Шастун был проблемный? Всё просто. Он не говорил на уроках. Вообще. Ему попадало и не раз, да и выглядел он, как уличный хулиган — широкие джинсы, вязаный свитер, куча колец и браслетов, ещё и вечно растрёпанный, как домовёнок из мультика, и принципиально не отвечает на уроках. Какой-то Никита из Ашана получается. При этом он не был хулиганом, что сорвёт урок или сбежит домой посреди дня, напротив, Шастун хорошо учился. Но молчал в тряпочку, если его спросят. Со временем учителя свыклись, спрашивали письменно, если нужен ответ, а некоторые ставили оценки только за конспекты и контрольные, так что Шастун практически шёл на золотую медаль, если бы не новый учитель… Почему же он молчал? На уроках он любил слушать, а не отвечать. Не хочет, не должен, не будет. Всё просто. Учителя смирились. Ну, почти все. Кроме одного наглого, самодовольного, упрямого козла Арсения-учителя-долбанной-физики-Сергеевича-Попова. — Неужели, вообще никак не отстаёт? — спрашивал Эмир, пока высокий подросток вешал гирлянду повыше, к томикам Толстого, попутно тихо матеря Попова, который сегодня поставил ему очередную двойку. — Прикопался, что я молчу на его уроках! Как будто он тут самый особенный! Я же ведь не тупой! — оторвав зубами кусочек скотча, Шастун продолжил возмущаться. — В чём проблема спросить письменно? А? Это дело пяти минут! — Шастун в чувствах прилепил кусок скотча на чёрный проводок гирлянды, прихлопывая к стене последние тридцать сантиметров светящихся лампочек, намериваясь слезть со стула. — Может, тогда попробуешь переговорить с Сергеем Борисовичем? Он твой классный, должен помочь, — библиотекарь помог юноше слезть, придержав того за рукав красного свитера. — Пробовали. На дворе уже декабрь, а он всё ещё ставит мне двойки за молчание. И это притом, что я пишу эти ебучие контрольные на «отлично»! Да, я не хуже него знаю эту физику! Как же он меня зае… — Тихо, не матерись. А почему ты молчишь, если знаешь? Так важна гордость или, как это на молодёжном, шарм? Стиль? — Шарм, блять! — засмеялся Антон, пока Эмир уже начал замахиваться на подростка. — Ладно-ладно, я пошутил! Но нет. Я не из-за гордости и даже не из-за упрямства. Просто… привык. Не люблю, когда меня из зоны комфорта выводят. Тем более этот уё… — Шастун! — строго сказал библиотекарь, поглядывая в сторону часов. — Уже пять. Иди-ка ты к ребятам. Помоги им украсить класс. — Ну-у, Эмир Сергееви-и-ч! За что? Я хотел вообще-то книгу почитать… — Нечего тут мне паясничать! Иди. А я хоть отдохну. — Я вам что, мешаю? — состроив моську, достойную театральной постановки «Котик с улицы Молочной», Антон сложил руки в молящем жесте. — Они же меня съедят и не подавятся! Эмир покачал головой и с добродушной улыбкой вытолкал подростка за дверь, собираясь попить чаю. Домой ему спешить не к кому, так может хоть поймает Павла Алексеевича. Они могут обсудить книги, успеваемость учеников, фильм какой-нибудь, но это всегда так скомкано и быстро, ведь директору постоянно нужно куда-то бегать. Может поэтому он такой худой. Так, чтобы не слишком скучать, Эмир пишет статьи для газет, иногда ему приходят заказы на сочинения, а он, от нечего делать, пишет их, вкладывая всё, что не смог сказать вслух кому-то. Ну, кроме Шастуна. Антон из него умудрялся вытянуть даже отношение к неизвестным романам или современной литературе. Однажды, заставил его прочесть дичайшую хрень! Ещё и возмущался, что у него вкуса нет. Невыносимый мальчишка, но без него было бы совсем тихо в этой умирающей библиотеке. Кажется, что сама комната ещё чуть-чуть и расплачется от того, как жалко смотрятся огоньки на фоне серых, старых, потрескавшихся стен и стеллажей. Тем временем, Шастун зашёл в класс, откуда играла рождественская музыка, где сидела почему-то уже одна Ира, немного раздражённо вырезая снежинки. — О! Шастун, соизволил появиться! Где носило? — сразу набросилась Кузнецова, выключая колонки, стоило только Антону переступить порог и сделать обречённый вздох, глядя на непочатый край работы. Пускай ёлка стоит, мишура местами висит, даже кактус Григорий и то теперь модный — на него повесили обрезанный дождик, а на лапку, что отрастала от основания, повесили яркий голубой шарик с блёстками. Явно работа девчонок. Они и имя дали. Но всё же, было пустовато на окнах, за которыми уже стемнело, на доске, на которой почему-то так и не стёрли число и тему урока, что осталась после урока у Сергея Борисовича — «Решение более сложных задач по комбинаторике». «Словно до этого было легко», — усмехнулся про себя Антон, нервно думая, как напишет пробник. А впрочем, будем честны, написать напишет, а вот насколько баллов, это уже вопрос. Если меньше шестидесяти ему полная жопа от математика, что так расхваливает его, думая, видимо, что он у него стобалльник. — В библиотеке я был. Эмиру Сергеевичу помогал. А где все? — Уже как час сидят дома. Позов недавно ушёл, я одна осталась. Но у меня куча дел, вообще-то!!! Мне сегодня в город уезжать надо! — завопила Ира, запинаясь о мишуру, что так вовремя оказалась под её каблуками. — Блять, — тихо, почти не слышно, выругалась девушка, отпинывая украшение куда-то подальше. — Не кричи. Не всё так плохо, — попытался успокоить её парень, но девушка явно была уставшая и … бешеная. Вон как глаза горят, словно нанюхалась мелу, или ещё чего. Ну, или прямо сейчас от Шастуна останется только металл на его руках… — Шпала, вот тебе ножницы, бумага, коробка с шариками и мишурой, развлекайся! — Ира развернулась на каблуках, подобрала портфель и уверенной походкой направилась на выход. — Ира! — крикнул ей вслед Антон, стоя в состоянии «Ахуей за три минуты диалога или сдохни пока будешь украшать класс». — Блять, ну, вот, чем я-то виноват. Я же это до утра буду клеить… — тяжёлый вздох и шаркающие шаги в сторону своей парты, чтобы начать стричь снежинки. Шастун, конечно, может благополучно сбежать, ему даже от классного не попадёт, но не станет. Его замучает совесть, что класс в таком плачевном состоянии. Ну, или ему скучно сидеть дома. Да, возможно, больше второй вариант, но Шастун думает, что у него ещё осталась совесть, после трёх месяцев пыток над физиком. Большей частью осознанных. Всем тут учиться ещё полторы недели, а сидеть в тёмном, немного печальном помещении, нагоняющим только желание повесится на шнуре от лампы, что висит в углу комнаты, та ещё пытка. Антон любит Новый год. Как минимум, всё вокруг становится ярким, волшебным, искрящимся, праздничным. У подростка с детства с Новым годом ассоциация чего-то домашнего, уютного и тёплого. Правда, в этом году он будет один. Родители уехали справлять праздник к родственникам отца, ибо «очередь» на этот год перешла именно на малознакомых Антону родных, с которыми он предпочёл не видеться в этом году, и остался с бабушкой. Только вот и у бабули появились планы, что очень удивило Антона. Оказалось, Марина Васильевна уезжает по работе в город. Бабушка Антона всё ещё работала, за нехваткой врачей в селе. Оно и не удивительно, жителей тут всего чуть больше двухсот, и то половина уезжает зимой в город и приезжает только на лето. Марина Васильевна была акушеркой, и её позвали принять роды у какой-то там девушки, которую она в своё время привела в этот мир, прямиком в село Импрокомого, где и жил сейчас Антон. Отказаться не смогла, и теперь внук будет один, ну, или как он сказал ей — с друзьями. — Шастун, ты чего тут, на ночь глядя, рукодельничаешь? — Блять! — Сергей Борисович Матвиенко и его умение довести подростка до микроинфаркта. — Вы чего пугаете так! — ножницы выпали из тонких пальцев и теперь с грохотом приземлились где-то в районе ног учителя. — А ты чего запуганный? — посмеялся математик, пока парень лез за ножницами. — Тебя кто на это обрёк, мальчик? — рассматривая, заваленную кусочками бумаги, парту и уже появляющуюся мозоль на большом пальце Антона, Матвиенко приподнял бровь и цокнул языком, как бы подтверждая, что Антон мается хренью, которая даром никому не нужна. — Ирина Кузнецова, Ваше Величество, — с улыбкой устало протянул Шастун, смотря на окна, что сейчас придётся обклеивать снежинками с криво обрезанными краями. Ага, Шастуну семнадцать, и он не умеет выстригать снежинки. А кто, блять, умеет? Это же чёртового искусство для избранных, у кого пальцы и фантазия работают на максималках! — Кошмар. Но ничего, сейчас порешаем. Ты же хочешь уйти домой пораньше? — Антон сразу кивнул, даже не задумываясь, почему в глазах к математика носятся чёртики. — У меня есть такое предложение к тебе-е-е, — с загадочной ухмылкой в пол-лица, которая начинала пугать подростка, протянул Сергей Борисович. — Это какое, и почему мне кажется, что я заранее не согласен? — Не боись. Просто я Арсом поспорил… — С Арсом? — Арсений Сергеевич, да-да, я знаю, вы с ним на пороге третьей мировой, но слушай… Ты же, понимаешь физику? — хлоп глазками, словно Шастун поведётся. — Да, и что? — У нас тут кое-что намечается, а именно — день самоуправления. И я хотел тебе предложить стать на день учителем физики, — выдал учитель математики скороговоркой и стал наблюдать, как лицо ученика вытянулось, а в глазах читалось «Чо за хуйня». — Вы помните, что я никогда не… — Ты не отвечаешь! Я помню, но тут-то ты будешь спрашивать, — снова загадочная ухмылка. — Помоги классному руководителю выиграть спор. — Это какой? Что я, вдруг, надену костюм и волосы причешу? О да, физик ахуеет! — Нет, — с тяжёлым вздохом, Сергей поджал губы, — мы поспорили, что ты заговоришь на физике, — уже не очень правдоподобно улыбаясь во все тридцать два зуба, математик выдал так называемую часть спора, стараясь не проебаться по всем фронтам. Если он сейчас скажет лишнего, то плану точно кранты. — На что вы там поспорили? На деньги? — Э, не-е-е, мы уже не в том возрасте, чтобы так банально тратить деньги. Но там интересный приз. — Мне вы, естественно, не скажете? — кивок математика и глаза полные надежд. — Ну, Шастун, я знаю, у тебя язык подвешен! Из тебя такой препод выйдет! Да все ахуеют, ой, ну, ты не слышал этого, а вообще, соглашайся по старой дружбе! Я, между прочим, тебя с пятого класса веду! — забрасывая бедного Антона аргументами, Сергей Борисович и не заметил, как ученик вовсю клеит снежинки на стекло окна. — Нет. — Ну… А хочешь, я уговорю физика поставить тебе пять в четверти, — недовольный фырк подростка заставил поднять ставки, — хорошо, в году! Аттестат без четвёрок! Просто проведи день в шкуре Попова. — Не-е-т. В гробу я видел этого физи… — Тогда, я сделаю так, что он больше никогда к тебе не прикопается? У меня есть свои методы. — Успокойтесь, я же сказал — нет, значит нет, — Антон приклеил уже пять снежинок, пускай не шибко аккуратно, но зато не так пусто на окнах. Хоть с улицы повеселей будет. — А чего ты хочешь? — сдаётся Матвиенко, но мысленно всё ещё придумывает, что такое можно предложить ученику. — Я не знаю… О, а как Арсений Сергеевич относится к литературе? — неожиданно для математика, но уже с неким воодушевлением, спросил Шаст. — Ненавидит и учителя, и читать, — прищурив глаза, Сергей хмыкнул. — Он у нас больше слушает какие-нибудь аудио книги, ты ж знаешь, он не местный. Приехал из Питера, там это вполне… — Отлично! Тогда, пускай он прочитает список литературы, что я ему дам, а потом обсудит со мной, — или пойдёт нахер, как подумал Антон, но не стал озвучивать вслух. Всё же интересно, смог бы Арсений Сергеевич прочитать четыре томика «Войны и мира». — Как я его заставлю по-твоему? Он быстрее прослушает всё… — Э, не-е-е, именно прочитает! Я готов проверить, как он будет сидеть у Эмира Сергеевича в библиотеке. — Шастун, может я лучше тебе заплачу? — Взятки не беру. — Ладно… — смирился Сергей, что денег он уже будет должен именно Попову, — по рукам. Вообще, Шастун пошутил, а литературу вообще от балды приплёл, но сейчас он всерьёз задумался, надо ли переступать свои принципы, выходить из своей зоны комфорта, но с другой стороны, посмотреть как этот технарь будет читать классику с мучительным вздохом и обречённым видом побитой собаки… Всё хорошо, но блять, проводить уроки? Это ещё придти надо соответствующе… С этим ему может помочь подруга, но всё равно, нахера? Оно ему не надо. Внутренний голос просто и ясно сказал, зачем мне это — чтобы разъебать этого выпендрёжника Попова в пух и прах, который так уверен, что я полный ноль в его горячо любимой физике. Ну, а значит… — Я согласен, — откинул стопку снежинок, — Когда будет этот день самоуправления? — Послезавтра. — Супер. Вы сами будете тут украшать теперь что-ли? — вспоминая, что его собирались отпустить, спросил подросток. — Нет, у меня просто есть парочка провинившихся дураков, вот и будет наказание. — Гениально, — прошептал Антон, направляя на выход из класса. *** — Итак, Шастун, ты будешь отвечать мне? — Арсений Сергеевич склонился над подростком, который даже не смотрел на него. И так постоянно. — Нет, — пробурчал Антон себе под нос, теребя пальцами железные браслеты. — Надо же! Голос подал, как мило, — всплеснув руками, физик облокотился на парту Антона, смотря как бы свысока. — Может, ты мне скажешь и решение задачи? И тишина, только у Оксаны ручка выпала из рук от такой картины, когда Попов нависает над Антоном и неоднозначно смотрит на кудрявые волосы цвета пшеницы, а во взгляде читается странная нежность, но её перекрывает злость и обида на мальчика, не давая остальным ученикам разглядеть тайное чувство. — Что ж, тогда два, Молчун, — о да, прозвище, которое так ненавидит Шаст. Молодец, Арсений, сейчас он обидится ещё сильней. — Арсений Сергеевич, но ведь, он, правда, знает, — заступилась за Антона Суркова, поглядывая на Позова, — дайте ему написать… — Оксана, он не немой. А значит, в состоянии ответить мне, — выделил Попов, — на физике, которую, вроде как собрался сдавать на ЕГЭ. — Арсений Сергеевич, — вступил в спор Позов, — ему же не придётся разговаривать на экзамене. Что вы так к нему… — Тишина! Я хочу услышать просто ответ, — острый взгляд голубых глаз смешивается с изумрудными… наконец, парень поднял свой взгляд на учителя. — Молчун? Каков ответ в задаче? Такое чувство, что ты в своих очках на полморды не видишь ебучий ответ в моей тетради! Антон приподнял голову к потолку, еле держа в руках порывы сказать погромче «Господи, за что…», театрально зевнул, прикрывая рот ладонью, и начал собирать учебник, дневник и тетрадь в одну стопку, чтобы закинуть в чёрный рюкзак и идти отсюда нахуй, ведь Арсений Сергеевич тут весь избесился! Вон, аж глаза покраснели. — Не понял, Антон, это что за вольность? Куда ты собираешься? — К Сергею Борисовичу, — на автомате сказал Антон. — Ты серьёзно? Пойдёшь жаловаться на меня моему лучшему другу? — сложив руки на груди, учитель равнодушно направился к доске. Чуть подумав, Шастун загадочно улыбнулся в спину учителя и выдал то, от чего Позов с Сурковой прыснули о смеха: — Я передумал. Пойду-ка я к Павлу Алексеевичу! Пускай он вам зарплату урежет! — Шастун! — вот кого боялся Попов. Директора, который любил Шастуна не хуже родного сына. Если бы не занятость, Добровольский бы даже взялся за класс, где учится Антон, но, к сожалению, сил и времени хватало только на уроки литературы и русского. Если парень сейчас настучит на Попова, есть шанс огреть по полной программе, а возможно и получить белый билет на эшафот. — Так тебе и надо, Попов, — тихо прошипел в ответ Антон, думая, что физик глухой, но не учёл, что преподаватель явно не настолько старый. — Антон, я тебе две двойки поставлю! — Да хоть пять! — и скрылся за дверью, не увидев, как у физика задёргался глаз. Изначально, Антон блефовал и думал вообще пойти к Эмиру Сергеевичу, но поразмыслив, что проучить кое-какого голубоглазого долбаёба всё-таки надо, направился к Павлу Алексеевичу Добровольскому, всё как гласит на табличке его кабинета, но вот за столом там сидел чистый Пашка-растеряшка. В глазах паника, на голове взрыв, а в обеих руках по папке, из которых сыплются исписанные бумажки. — Ого, Павел Алексеевич, да у вас тут… — Полный Джинг Белс. — Неужели так много работы? — Да они заколебали меня, Тох. Да, я один директор в селе, но гонят меня на тысячу собраний в месяц за сто километров отсюда — это же издевательство! Мне ещё миллион бумажек надо собрать! А-а-а, я устал, — выдал Добровольский и прикрыл глаза руками. — Так может, ну его? — Ага, и Новый год проведу в Воронеже в обнимку с тонной документов, а не с семьёй, — вдруг, директор положил все бумажки на стол и удивлённо глянул на Антона. — А чего ты не на уроке? До звонка ещё… — Добровольский глянул на настенные часы, — целых двадцать минут. Что-то случилось? — Пришествие одно, зовут Попов-гандон. — А поподробнее? — ничуть не смутившись, спросил Павел Алексеевич. Кажется, не одному Антону не нравится физик. — Видели мои оценки? — Нет, — Павел Алексеевич сразу потянулся в оценочный лист, — ты ж у меня отличник… — посмотрев в графу «физика вторая четверть» у Добровольского подлетели брови, а затем он сам вскочил, намереваясь пойти рвать и метать — Так, сука! Где этот физик несчастный?! — Вы даже не спросите откуда эти двойки? — Милый мой, я знаю, ты не мог двойку так просто получить. Этот ге… придурок у меня попляшет за такие фокусы! — О-о-о, я хочу на это посмотреть, — оскалившись, сказал Шастун и направился за директором. Буквально с ноги войдя в кабинет, Павел Алексеевич осмотрел присмиревших учеников, который перепугались от такого нашествия, а потом, собственно, посмотрел, убийственным взглядом, на причину, по которой оторвался от своей работы. — Попов. Выйдем? — Да, конечно, — со вздохом сказал Арсений Сергеевич, пытаясь не смотреть, как самодовольно улыбается подросток за худой спиной Добровольского. Выйдя втроём за дверь, Павел Алексеевич неожиданно всыпал подзатыльник Попову, который опешил от такого и вопросительно посмотрел на директора. — Всыпал бы тебе при детях, но нет, пускай это видит только Шастун. Ты офигел ему ставить двойки ни за что? А? Хочешь, я тебе зарплату на два поделю?! — Пускай научится говорить сначала! — Не ори тут на меня, — в голосе читается напущенное спокойствие, — я спросил, какого чёрта, ты ставишь ему два? — Он не отвечает на моих уроках. — Да что ты! Новость какая, — развёл руками директор, — ты тут прям первооткрыватель, Попов, — с сарказмом подивился Павел Алексеевич. — Он собирается сдавать физику. Я должен удостоверится в его знаниях и… — Шастун, быстро назови мне второй закон Ньютона? — с доброй улыбкой Павел Алексеевич повернулся к Шастуну. Подросток не очень хотел сейчас что-то доказывать, но в нём сыграла гордость и желание унизить Попова, а желательно закопать куда-нибудь глубоко, но это мы оставим на завтра. — Если два тела взаимодействуют друг с другом, то ускорения этих тел обратно пропорциональны их массам, — стоило видеть, как у Попова брови за предел лица начали вылезать. — Слышал? — физик неуверенно кивнул. — Чтобы завтра же исправил парню двойки. Хотя, завтра у нас день самоуправления, да? Ну, вот и будет тебе занятие на день! Журналы попереписываешь. Чтобы завтра был на работе как штык! — Понял. Павел Алексеевич, довольный от того, что помог своему Антоше, направился работать дальше, пока физик с вопросом смотрел на своего непутёвого ученика. — Хочешь сказать, ты контрольные и домашние сам делаешь? — А вы как думали? — Почему ты не отвечаешь? Неужели, я тебе так не нравлюсь, что ты мне забастовку устроил? — Может и так, но вообще, я, ни на каком уроке не отвечаю. Кроме, литературы. — Ещё бы, там же у тебя Павел Алексеевич, — от чего-то, с досадой или обидой, сказал Арсений, глядя в плечо ученика, стараясь не пересекаться взглядом. — Исправите оценки? — Нет, — ответил с нажимом Попов. — Что? — с недоумением спросил Шаст. — Какого лешего, Арсений Сергеевич? — Пока не ответишь мне на уроке, ничего исправлять не буду. И точка! — Какой же вы… — Что-что? Кто я? Договаривай, Молчун! Я сегодня больше слов от тебя слышал, чем за весь год! — Козёл вы. Не успел Арсений Сергеевич отойти от слов ученика, как тот скрылся в конце коридора, оставляя физика со странной тяжестью на сердце. Да, когда же, это закончится. *** — Антоша, Господи-боже-мой, как тебе идёт!!! Ты чего не говорил, что тебе идёт деловой стиль? — Суркова не могла налюбоваться, своей работой по преображению Шаста в Антона Андреевича, который сейчас выглядел не хуже Джеймса Бонда, вместе с Томом Эллисом в одном флаконе. Чёрный костюм, белоснежная рубашка, лаковые ботинки, длинный галстук, в кармашке пиджака аккуратно сложенный платочек — всё это было благополучно спизжено из шкафа папы Оксаны. А что? Он был не против, да и как оказалось, размер подошёл идеально. Конечно, сейчас на папу Оксаны этот пиджак не налезет, тот немного отъелся на пирогах жены, но лет десять назад он смотрелся на мужчине очень и очень выигрышно. — Ты вылитый Попов! Сейчас очки найдём и всё — один в один. Уверена, завтра вся школа будет убита на повал от такой красоты! Четырнадцатого февраля тебя завалят валентинками! Смотря на себя в зеркало, Антон не понимал, как он докатился до жизни такой. Вот на кровати Сурковой валяются его поношенные джинсы, толстовка, даже браслеты снял с кольцами! Оксанка, как ответственная за внешний вид учителя на один день, отняла у него весь металл на руках, причесала и уложила солому Антона, сделав из него и правда чистого рода физика. Кажется, Антон, даже старше выглядеть стал. Так он был, как щуплый мальчик для битья, по которому можно сказать, что его не кормили недели три, а в пиджаке всё встало на свои места и тонкая талия смотрится уже не так страшно, как в футболке. Только вот, он не понимал, как собирается завтра целых сорок пять минут говорить тему по физике. Во-первых, он сможет её объяснить минут за 15, а во-вторых, он немного ссыкует. Что вот остальные полчаса делать? Стендап устраивать? Ага, щас, блять. Что он им расскажет? Как Раскольников на охоту ходил? Он же чистого рода гуманитарий. У Антона завтра должно быть шесть уроков, и так вышло, что он будет вести физику сразу у всех классов. Отлично. Выучить шесть тем за ночь? Пффф, проще простого, тем более, когда ты помнишь что-то, но… рассказывать-то как? Сложно, не понятно, страшно. Учителями стали все его одноклассники. Позов, как-то странно и неожиданно, стал учителем математики, хотя ещё в начале года был настоящим дубом из эпопеи графа Толстого. Иришка стала биологичкой, а значит пиздец всем моллюскам и губкам, а уж членистоногих она пожарит на бенгальских огнях. Оксана оказалась учителем русского и литературы, хотя Павел Алексеевич ещё долго сокрушался, когда узнал об этом. Да, и Эмир Сергеевич был в удивлён, учитывая, как Антон любит читать. А тут, вдруг, физика. Вообще, весь класс был в ахуе, когда узнали, что Шастун будет в физику. Всем казалось, что Антон скорее повесится, чем будет вести предмет своего врага. Сергей Борисович шепнул Антону, что Попов ещё не в курсе новостей (все мы понимаем чьими стараниями Арсения отправили домой, пока ученики разбирали себе предметы на завтра), поэтому предлагает утром эпично зайти к его классу, с которым, так кстати, будет первый урок у Шаста. Арсений Сергеевич вечно у своих шестиклассников по утрам сидит, пересчитывает своих десять негритят, что так и норовят сбежать с уроков. Их там и так всего девять… или восемь? А что вы хотели, школа сельская, детей не так много. В голове у Антона это выглядит просто ахуенно. Он весь такой красивый, по словам Оксаны, заходит в приоткрытую дверь кабинета, за столом сидит Попов и заполняет журнал, потом он переводит взгляд на Антона, от удивления приоткрывая рот, давится собственным эго, где-то сзади шушукаются ученики, а шатен приближается к побледневшему физику, чтобы тот повнимательней рассмотрел «Молчуна с его долбоуроков». И тут уже Антон говорит всем, уверенно и без заиканий, что так и так, я сегодня учитель физики, и буду ебать вам мозг. Ну, может, без мата. Но что-то подсказывает Антону, что хер ему, а не удачный день самоуправления… *** Беседа: Сила притяжения. СерГЕЙ (20:19) Так народ, чо как? Исполняем план в действии? А то я заебался уже с нашими голубками. Кое-как этого геюгу из школы выгнал. Позёр (20:20) Конечно) Всё под контролем Оксанка (20:20) Я клянусь вам, Попов сегодня взглядом прожёг дыру в затылке Шаста Позёр (20:21) Все это видели. За мной Ира сидела, она аж подавилась жвачкой СерГЕЙ (20:22) Так, Димка, будешь отгонять Кузнецову от Шастуна. Надо этих двоих оставить в конце дня наедине… СерГЕЙ (20:22) Кстати, Димуль, как думаешь, у Попова есть шанс? Позёр (20:23) Если он не облажается, то вполне. Хотя, Шаст его считает чистым козлом Позёр (20:23) Ты вообще как их собрался сводить -_- СерГЕЙ (20:23) Ну, нас же свёл) Оксанка (20:24) Я так то ещё тут, голубятня) Кстати, у нас какие сроки? СерГЕЙ (20:24) До 1 января. Арс поди даже не помнит, когда и как мы поспорили))) Благо есть видео) Позёр (20:26) Опять бухали? СерГЕЙ (20:26) Ну-у… ТАК, ТЫ КУДА ПОШЁЛ. Позёр (20:29) Я пошёл бухать))) Не тебе одному веселиться) СерГЕЙ (20:29) Эээ, Алё! Ты несовершеннолетний, дурак! СерГЕЙ (20:31) Ладно, прости меня. Оксанка (20:31) Какие страсти. Не хватает только попкорна СерГЕЙ (20:31) Суркова, вот тебе смешно, а он реально куда-то ушёл СерГЕЙ (20:32) Димаа, ну давай я тебе куплю твои любимые пирожные? СерГЕЙ (20:33) Я и не напился даже тогда! Арс один выжрал с горя бутылку ликёра СерГЕЙ (20: 34) Дима блять, тебя где носит?! СерГЕЙ (20:35) На улице темно, а он в куртке лёгкой шатается! Позёр (20:36) Оксан, видишь что бывает, когда я иду куда-то? Оксанка (20:36) Ага) СерГЕЙ (20:36) ТЫ ГДЕ ВООБЩЕ? Позёр (20:37) Мусор я выкидывал, Серик. Не нервничай. В твоём возрасте вредно СерГЕЙ (20:37) За возраст ответишь сегодня по полной программе. Мне всего 26! СерГЕЙ (20:38) Знаете чо вспомнил на нервах… тайного Санту. Вы же думаете о том же о чём и я? Позёр (20:37) Интересно, как ты собрался заговорить кучу бумаги, чтобы именно Антон и Арсений вытянули имена друг друга? Оксанка (20:39) Идейка есть… Позёр (20:40) Спелись вы как-то странно Оксанка (20:40) Просто надо, чтобы мы аккуратненько положили имена ребят сверху и всё) Позёр (20:41) Шот не внушает это мне доверия… *** Сначала он успокаивал себя, что просто хочет помочь мальчику. Навык общения очень важен в наше время. Потом говорил, что волнуется за способного юношу… А уже в в середине октября понял отчего у него сердце не на месте, когда Антона нет на виду. Весь такой красивый, до тошноты и злобы в груди, смеётся громче всех, когда не на уроке. Он бесил Арсения так, что иногда учитель был готов перечеркнуть весь журнал из-за одной только фамилии в конце списка. Каждый день Антон продолжал его игнорировать. На все попытки поговорить он или не отвечал или говорил односложные ответы «Да», «Нет», «Понял» и т.п. Как же я это ненавижу. Ему семнадцать, мне двадцать семь, какого чёрта со мной происходит и чем я думаю? Тем же местом откуда у меня все желания. Антон красивый и умный, не стоит этого отрицать. Мне ничего не стоит поставить ему пять в четверть, да я и половину двоек не выставил… Я просто хочу услышать его голос. Не в односложных словах, а полными, сложными предложениями. Ради такого диалога, я готов переучиться на учителя литературы, которую так ненавидел в школе. Кстати, насчёт литературы. Война у физика была не только с зеленоглазым мальчишкой, но и с Добровольским, что каким-то чудом умудряется говорить на уроках с Шастуном. Колдует этот чёрт, али Антон любит литературу больше, чем все остальные предметы, а может просто Попов не дотягивает, не понятно, а потому очень раздражает и без того расшатанную психику учителя. Напиться с горя вместе с Матвиенко было отвратительной идеей, но понял это физик только на следующее утро, когда друг с радостной мордой сообщил о споре, который он СНЯЛ НА КАМЕРУ! Наверное, Арсений никогда так быстро от похмелья не отходил. Заключить спор на то, что Серёга умудриться свести его с Шастом до нового года? Пффф, да, конечно! Мы же совсем больные и не знаем какая у твоего друга фантазия. А ведь какой приз…м-м-м, если Матвиенко проиграет, то будет должен оплачивать все пьянки в честь Молчуна. Короче говоря, Серый подписался на пожизненную оплату коньяка для Арсения. Конечно, и у самого Арса был там уговор, если математик сможет осуществить свою идею… только вот не будет этого. Не может и не должно! Арсений взрослый человек и не хочет портить жизнь такому человеку, как милому, кудрявому, с яркими глазами, запавшими в самую душу, высокому, что даже Арсений смотрит вверх, его Антону… Интересно, почему, Арсений не разбил экран телефона о голову Матвиенко тем же утром? Ха, глупая надежда. Ещё и новый год тут, вон как Серёга светится, как кремлёвская ёлка. У него-то там любовь-морковь… с Позовым. Когда об их отношениях узнал Арсений, то думал по собственному уволится, чтобы просто не травить себе душу от вида тех у кого получилось. А получилось, оказывается, ещё летом, а узнал Попов только в октябре. В итоге, он сидит сейчас над тетрадью Шастуна, вчитываясь в кривой почерк, и думает, как человек с высшим образованием, тот кого отправляли на научные встречи, так конкретно облажался в личной жизни, что всерьёз надеется на успех дерьмового спора. Он даже не в курсе, как долбанафт Серёга собрался его осуществлять. Предчувствие говорит, что Арсений ещё пару раз пожалеет, что вообще приехал в это село работать, а вот сердце кричит, что пускай хоть через самые отстойные варианты, но чтобы получилось в новом году взять без зазрений совести юношу за руку… — Блять, — Арсений снял чёрные очки и потёр переносицу. Как же он устал от этих мыслей, хоть на стену лезь, а лучше в окно. Только это не поможет. Переводя взгляд под стол, он видит коробку с ёлкой и шарами, и вроде как надо разобрать это. Терпеть не мог этот праздник, а тут и желание готов загадать, ведь, если Серёжа не сможет помочь, то после мая Антона он увидит только на общей фотографии выпускного класса… *** — Арсений Сергеевич! — вскрикнули ученики шестого класса, к которым пришёл классный руководитель, дабы пересчитать своих безобразников по пальцам. — Так, сегодня у меня нет возможности за вами следить, Павел Алексеевич сказал, что новый физик, — с насмехающейся улыбкой выделил Попов последнее слово, даже не догадываясь, какого умника поставили на его место, ему казалось подходящего просто нет, — будет следить и надеяться, что вы его не доведёте до горячки. Поэтому, будьте добры, не мучайте сильно кого вам там приставили. — Мы постараемся, Арсений Сергеевич, — сказала Анечка скорее за себя, чем за всем и перевела взгляд на дверь, куда зашёл математик, а вместе с ним какой-то старшеклассник, в руках у которого еле держался журнал. — Привет, Арсений, — самодовольно протянул Матвиенко, пропуская чуть вперёд юношу, давая достойный ракурс для обозрения, — вот тебе и достойная замена нашлась, — смешок, от которого Попов сморщился с недоверием и только-только соизволил вглядеться в почти неузнаваемого шатена… — Что… — Ваш учитель физики на сегодня, — говорит математик, нервно поправляя свои волосы, и посматривает в сторону обомлевшего Попова, — Антон Андреевич Шастун. Антон стоит в строгом костюме, на бейджике стоит ФИО и подпись «учитель физики», это видимо, чтобы другие дети не путались, увидев старшеклассников, ну, а на Арсения это произвело впечатление «А-ля, какого чёрта меня ещё держат ноги, а челюсть не упала на пол». Какой-то бред… Он меня ненавидит, а уж физику в гробу видел. Серёга не мог его уломать на такое. Или мог? Если, каким-то ебучим чудом, да, то каким блять хером, и что он ему предложил? По всей видимости сделку с дьяволом или ежемесячную подписку на унижения в мою сторону. — Привет, ребята, — наконец, подал голос подросток, всем видом стараясь показать, что не волнуется. Но для внимательного взора Арсения не укрылась дрожь и бесконечное дёрганье рукавчика пиджака. Что же творилось в светлой голове парня, сложно было понять даже ему самому. В первую минуту, когда он зашёл сюда с полной уверенностью в том, что уделает Попова сегодня в пух и прах, а потом ещё и поржёт с реакции, то он не ожидал увидеть в пятирублёвых глазах такой ненормальный взгляд, оценивающий с ног до головы, а в серединке зрачка загорелся недобрый огонёк, из-за чего Антон кое-как не уронил чёртов журнал. — Ну, передавай свой трон новому королю, а я пошёл, надо и своему наследнику указания раздать, — и ушёл, захлопнув дверь, от чего снежинки, что висели на дождике, трепыхнулись. — Кхм, Антон… замечательно выглядишь, — выдал Попов, не веря, что подросток может выглядеть чуть ли не на возраст самого учителя, а этот пиджак, кажется, будет преследовать Арсения во снах ещё неделю. — С чего такой выбор? Ты же литературу больше жизни любишь. — А кто сказал, что я физику не люблю? — качнул своими кудряшками, куда так грезил сейчас зарыться брюнет, и прошёл мимо него к доске, собираясь записать тему урока. — Я поприсутствую? — почти уверенный в отказе, Арсений посмотрел вслед парню. — Пожалуйста, — легко согласился Антон, просто потому что не было повода отказать. Он же собирался доказать, что разбирается в физике не хуже этого Сергеевича, ну, значит, вот и пришёл его звёздный час, а именно сорок пять минут, которые вот-вот начнутся… Звонок, от которого вздрогнул Шастун, медленно поворачиваясь к семи парам заинтересованных глаз, которые явно не знали, что сейчас будет. Антон готовился, но нервничал жутко. Вдруг, забудет тему? Запнётся и упадёт? Или вообще замолчит, глядя в сторону учителя, который как ни странно улыбается и ободряюще машет ему рукой, мол начинай. — Ну-с, начнём. Тема урока «Дискретное строение вещества». Открываем тетради, записываем. Все тела, окружающие нас, изготовлены из каких-либо веществ. Вот например, ручка — из пластмассы, карандаш — из древесины и графита, лампочка — из стекла. Есть вещества, без которых человек не может жить. Без воды человек может прожить не больше недели, а без кислорода — лишь несколько минут, если кто-то не верит, можете убедиться на практике, — с задних парт послышались смешки, а кто-то начал краснеть, явно проверяя сколько времени у них есть, если резко наступит наводнение. — Вещества обладают различными, только им присущими свойствами: цвет, запах, твердость, плотность, текучесть. А что общее у всех веществ? Договорив маленький кусочек темы, Антон сглотнул и кинул взгляд в сторону своего учителя. Тот сидел оперевшись на сложенные руки в замок подбородком и не верил, что перед ним его Молчун. Но он однозначно понял и принял, что готов слушать с упоением, даже заученную тему, которую он сам знает вдоль и поперёк, лишь бы это говорил своим нежным голосом подросток, что иногда ломается, пока тот пытается перевести дыхание. Да чего уж там, он и на молчаливого Антона смотрит такими же глазами, только вот сейчас там горят угли, что вот-вот разорвутся фейерверком. — Может, они все состоят из молекул? — ответила на вопрос Анечка, которая, как ей показалось, беспалевно подсмотрела в учебнике ответ. — Хорошо читаешь, — усмехнулся Антон, — ты права. Все вещества состоят из молекул, поэтому мы прямо сейчас запишем нудненькое определение, а потом поговорим. Итак, Мельчайшие частицы вещества, способные существовать самостоятельно и сохраняющие все основные свойства вещества, называются молекулами… *** Провести первый урок, оказалось делом выполнимым, но выматывающим. Теперь Антону стало очень жаль своих учителей, которые так долго распинываются у доски, а в ответ получают тишину, а в нынешнем поколении ещё и пошлют учителя на три буквы. В классе Арсения Сергеевича было только два человека, который хоть как-то взаимодействовали с Антоном, собственно, они одни и записали домашнее задание. Остальные больше угорали, как старшеклассник «строит из себя учителя». Такую фразу слышал Антон, пока разговаривал с Аней. Со звонком ребята ушли в другой кабинет, а Шастун остался наедине с физиком, что за весь урок не проронил и слова. Ну, как бы, Арсений Сергеевич, где моя годовая пятёрка? — Антон, я впечатлён, правда, ты молодец, — с улыбкой похвалил парня Попов, в голове проматывая часть занятия. — Спасибо, а теперь исправляйте мне мои двойки, я же ответил на физике, — почти невинным голосом пролепетал Антон и стал доставать из стола учебник восьмого класса, с которым вот-вот будет урок. — Исправлю, не волнуйся. Можно вопрос? Личный. — Вы меня пугаете, но ладно, давайте, я сегодня разговорчивый, — с небольшой издёвкой сказал Шаст и стал всматриваться в незнакомые фамилии учеников, которые были записаны каллиграфическим почерком Попова в журнале. — У тебя есть девушка? Или может, нравится кто? — сжав руки за спиной, физик удивился своей смелости. Впрочем, не только же Антону сегодня удивлять? — Нет и нет, — пожав плечами ответил подросток, — а вам зачем? — Просто интересно, откуда столько времени на мой предмет, — ответил чушь Попов, ибо лучше ничего не придумал, рассматривая такую манящую верхнюю пуговку на рубашке. Больше мысли не шли. Они остановились именно на чёртовой пуговке, которую захотелось оторвать с корнем, дабы увидеть ключицы. Кажется, Попов, ты становишься зависимым… — Арсений Сергеевич? — зелёные глаза оказались слишком близко, от чего у Попова покачнулся самоконтроль. — А? — Вы зависли просто. Так и будете тут все уроки? — Эм… нет. — Тогда идите, — посмеиваясь, Антон показал на дверь. *** — Ну что? Как тебе? — карие глаза насмешливо смотрели на мрачного, словно грозовая туча, Попова, у которого прям на лице написано, что он готов втащить своему ненаглядному другу с его дебильным планом. — Что именно? Как я заполняю новый журнал, ведь Шастун у нас отличник! — не особо и злясь, но с обидой на самого себя, проговорил Арсений. — Не-е-т, как тебе живётся с недотрахом уже несколько месяцев? Сегодня точно не выдержишь и пойдёшь под статью, — и вот чего этот баран улыбается? — Шастун сегодня такой красивый, да? В пиджаке и лёгонькой рубашке! А какая причёска-а, м-м-м, давай, сознавайся, ты же явно сейчас на грани терпения? — Чего ты добиваешься? Чтобы я мальчика изнасиловал? Так вот уж дудки. Кого любишь, пальцем не тронешь. Он… очень хорош, не спорю, но как бы не хотел я чего-то, он, прежде всего, мой ученик! — Не забывай про наш спор. Советую тебе содействовать мне, Попов, иначе Новый год проведёшь в обществе бутылочки коньяка. — Уж лучше так, чем я буду выполнять твои тупые подкаты в сторону Антона. — Тогда сам придумай! И вообще… Дверь заскрипела. — Вам послание! — забежала в класс маленькая девочка, с начальной школы наверное, и со смехом прискакивая на одной ноге, отдала конверт в руки Попова. — Что это? — задал вопрос Арсений, а девочка уже шустро убежала со своей загадочной сумкой в сторону лестницы. — Хм-м-м, похоже любовное послание от Шастуна, — протянул математик, с улыбкой поглядывая на конверт. — Ха-ха, как смешно. Мне такое и не приснит… — раскрыв конверт, физик обомлел. — ЧЕГО?! С КАКИХ ПОР Я СТАЛ ТАЙНЫМ САНТОЙ? — Опа, и кто у тебя? — Сергей осторожно заглянул в письмо, и увидев знакомые буквы, успокоился. Значит, план будет исполнен. Дай Боже и у Оксанки всё получилось… *** — Я тайный Санта для… — Шастун не веря смотрел на фамилию, которую только что вытянул по просьбе по-странному улыбающейся Оксаны, — Эмира Сергеевича? А это я хорошо вытянул. Странно, что он участвует, конечно. Давно хотел ему что-нибудь подарить. Правда… Что ему подарить? Он библиотекарь, а значит и книг ему не надо… Рассуждал Антоша, пока побледневшая девушка думала как будет оправдываться перед математиком. Она была уверена на все сто, что Шастун вытянет нужную бумажку, она вообще должна была быть ПОСЛЕДНЯЯ! Но… Походу, Арсений Сергеевич достался кому-то другому… Мне конец… Сергей Борисович из меня омлетик сделает. Ну, или плакала моя пятёрка за полугодие. — Оксан! Окса-а-н! Ты чего зависла? — Шастун был рад стать Сантой для библиотекаря, в конце концов, они дружили и вполне были близки. — Как думаешь, что ему можно подарить? Я уже говорил, что книги не вариант. Нужно быть оригинальнее… — Может, подарить ему закладки? По-моему отличный подарок для человека, который постоянно читает, — что случилось, того не воротить, поэтому девушка решила не создавать лишних подозрений у своего друга. Оксана лишь надеется, что у математика всё получилось. — Закладки? Я не представляю вообще, какими они должны быть, — приподняв плечи, посмеялся Шастун и посмотрел на часы, что висели в углу кабинета. — Ого, уже через три минуты будет физика у девятиклашек, — прикусив губу, Антон рукой провёл по шее, как бы говоря, что ему пиздец на этом уроке. — Они же бешеные! — Ха-ха, ну, терпи Антон Андреевич, сегодня вечером будешь ещё и закладочки вырезать, — магазинов с закладками в их деревне точно не было. — Отлично поддержала, Оксанка, но ладно. Пошёл я на встречу с демонами. У них и тема ещё такая… — вздохнув, Антон подхватил свою сумку с учебниками и потащился к кабинету номер семь, что был на первом этаже. *** Арсений одновременно злился и не злился на дурацкий розыгрыш своего друга, который он просёк почти сразу. Как минимум, потому что никогда учителя в этом Санте не участвовали, а тут ещё и без его ведома кинули бумажку, и так кстати выпал Шастун. Чудеса-а. Отказаться от этого он мог, но математик его бы загрыз заживо. Вариантов, кроме как взять и начать удручённо думать, что подарить своему ученику, не оставалось. Да и было странное желание, заставить Антона улыбаться Попову в глаза. Конечно, если когда он будет дарить третий подарок, Молчун не выкинет учителя вместе с подарком в урну. Первыми на ум пришли книги. Вообще весь Антон ассоциировался у физика как книжный червь, но чтобы не быть вредным пятиклассником с их глупыми прозвищами, Арсений дал кличку получше — Книжный Молчун. Разница, правда, колоссальная. Без любимого Молчуна ни одно прозвище уже не вязалось. Оставалось только придумать какие книги ему подарить. В планах у Арсения была пока только одна книга, а что другие два раза дарить он беспонятия. Но для первого подарка, он хочет выбрать что-то особенное. К кому же он пойдёт? Был вариант с Павлом Алексеевичем, был, но чёрт возьми, не может Арсений выносить общества человека, к которому ревнует свой объект обожания. И не вынесет, когда окажется, что Добровольский знает Антона лучше него. Да, лучше он скупит сразу весь книжный, чем совета у него попросит. Второй человек знающий толк в книгах, и с которым Молчун хорошо общался, был только одинокий библиотекарь. С Кашоковым физик был знаком, но буквально только имя и одно рукопожатие в первый день работы Попова. А так как выбора у него не было (не к Позову же идти?), Арсений поплёлся в библиотеку, где сразу нашёл увлечённо читающего Эмира. — Привет, — неуверенно поздоровался Попов, чем напугал Эмира, что тот вздрогнул и чуть не порвал страничку книги, — а я тут… — Арсений Сергеевич?! — удивление, которое теперь самого физика начинало пугать. — Вы чего тут забыли? Если ищите Шастуна, то он на втором… — Нет-нет, не ищу. Но пришёл по поводу него, да. — так, Попов, соберись! — Вы ведь с ним хорошо общаетесь? — Э-э-э, ну, как сказать… — Он мне… попался в письме, — Арсений кинул на стол конверт с именем ученика, — теперь я должен ему три подарка. И… мне нужна твоя помощь, — вот, всё не так уж и сложно. — А с каких пор учителя стали дарить подарки своим ученикам? — изогнул бровь библиотекарь. — Ну, не лишать же ребёнка радости, — хорошо выкрутился Арсений. — Это да, но… ладно. Решил ему книгу подарить? — Да, только вообще не знаю, что он читает, — Арсения уже совесть начинала грызть, что он, будучи влюблённый, так и не узнал, что любит Молчун. Только и делал, что любовался издалека. Неудивительно, что Сергей заколебался это видеть и сам принял активные действия. — Я точно и сам не знаю. В нашей библиотеке есть почти вся классика, поэтому ему она точно даром не нужна. Надо будет, сюда придёт. Но я знаю, что он давно хотел себе одну книгу на печатной основе… Он вообще ценитель красивых книг. Может быть, «Преступление и наказание» или «Мастер и Маргарита», вот между этими двумя выбрать тяжело. Он обе книги не один раз читал. А не из школьной программы, ему понравились труды Элизы Ожешко «Господа Помпалинские», слышал? — Арсений растерянно помотал головой. — Ну, вот, чем мог, тем помог. О, ещё «Дориан Грей», — не будем уточнять, что Антон постоянно говорил, что книгу с Попова писали, а потому когда дочитал, чуть не порвал. — Спасибо, — как быстро и точно ответил Эмир Сергеевич, и как Арсений жойско сейчас хочет продлить разговор, чтобы он перестал быть таким неловким, хотя бы для самого физика. — Слушай, а можно поинтересоваться? — Слушаю, — Эмир немного отвернулся поглядывая через плечо на стеллаж, где горела гирлянда. — А что Шастун про меня говорил? — Что ты ган… — прикусив язык, Эмир надеялся, что Попов оглох на эту секунду. — Да, ничего особенного. Физик, конечно, тупит иногда, но сейчас отлично понял, что про него думает Антон. Не приятно, но терпимо и возможно чуточку забавно, как точно можно описать его Антон, за прошедшие месяца. Может… ещё всё поменяется? — Ладно, тогда я ушёл, — пора смываться отсюда и идти домой, чтобы заказать несчастный подарок. — Ага, — глухо отозвался Эмир, пока за дверью исчезла фигура учителя. ***Сила притяжения.
Позёр (18:35) Мы уже всё проебали или есть шанс? СерГЕЙ (18:36) Учитывая, что Арс уже как часа четыре дома, и ни разу мне не написал, то да. Либо он бухает, либо… О, погодите, он написал Пересланное сообщение: Арсений Попов (18:36) Меня завтра не будет, отмажь от Добровольского Пересланное сообщение: СерГЕЙ (18:37) Ты куда намылился? Пересланное сообщение: Арсений Попов (18:37) В город Пересланное сообщение: СерГЕЙ (18:37) Чего забыл там? Пересланное сообщение: Арсений Попов (18:38) Хочу купить подарки и уже со спокойной душой вернуться Пересланное сообщение: СерГЕЙ (18:38) Когда успел придумать, что дарить? И какого чёрта тебе понадобилось ЕХАТЬ в чёртов Питер? Пересланное сообщение: Арсений Попов (18:39) Я там себя свободнее чувствую. Пересланное сообщение: СерГЕЙ (18:40) Точка в конце говорит, что ты что-то задумал. Пересланное сообщение: Арсений Попов (18:41) Через 20 минут я уже сажусь на поезд) Пересланное сообщение: СерГЕЙ (18:41) КОГДА УСПЕЛ СКОТИНА? Пересланное сообщение: Арсений Попов (18:42) Сам же говорил, чтобы я что-то придумал. Вот и не жалуйся СерГЕЙ (18:43) Вот и объясните мне, что мне делать с эим человеком? Ещё и Оксана прогорела по всем фронтам… Оксанка (18:44) Я знаю. Но к слову, вы же не думаете, что Кашоков и Шастун…? СерГЕЙ (18:44) Бляха… да ты гений, Суркова! Пока этот уехал, сделаем-ка мы пакость… *** — Шастун, я тебе говорю, ну, не мог автор учитывать твоё мнение при написании… — сокрушался Эмир Сергеевич на глупенького подростка, что уже такой обычный, стоял перед ним в излюбленном свитере посреди коридора. — С чего бы вдруг? Я это читаю-то! — возмущался Антоша, стоя напротив Эмира с книгой в руках, грозясь её выкинуть. — Антон… — начал было успокаивать Кашоков юношу, но ведь есть индивиды, кому нужно совершить ма-а-а-ленькую шалость. — Тоха! — без повода Позов выскочил перед Шастом на секунду и тут же толкнул того навстречу библиотекарю. Сергей Борисович с камерой — это нечто незаметное только для слепых, но он, правда, пытался поймать удачный кадр. Всё во имя того, как бы Попов там в Питере не расслабил булки. Коварный смех внутри математика разливался приятной волной, пока Шастун толком и не вырвался из объятий библиотекаря. Фото есть, а значит… — Так, Антон Шастун, что за обжимания? *** Телефон Арсений не проверял. Его волновал более важный вопрос… рыбку съесть или на ху… Ладно не этот, а что же купить Антону. Какие могут быть молодежные идеи у Арсения? В последний раз он выбирался куда-то дальше продуктовых магазинов летом, прямо перед тем как приехал работать в деревню на спор, собственно все мы догадываемся, с кем он поспорил. А дальше работа, взаимная ненависть с директором, ненависть к новой работе, потом Шастун-Молчун и понеслось. Он и креативничать уже разучился. Книга, ладно, он купил. А что другие два раза дарить? Посмотрев на витрину в десятый раз, он не мог решиться. Блеск и яркость света зашкаливала, аж глаза слезились. Сам Попов бы купил такое, но сейчас вопрос в Антоне. Он наверняка не такой придурочный, как физик. Странно такое дарить парню, которому вот-вот будет восемнадцать. Да и вообще странно такое в подарок покупать. А с другой стороны, живём, Арсений, один раз? Он явно пошлёт сразу же, как узнает от кого получал подобную ерунду. Колокольчики над дверью магазина зазвенели, оповещая, что Арсений всё-таки идиот, но влюблённый, а это многое оправдывает. *** * прикреплённое фото. Граф Питерский (14:40) Это что такое… СерГЕЙ (14:45) Соизволили объявиться? Граф Питерский (14:45) Это. Что. Такое. СерГЕЙ (14:45) Это то, что бывает пока ты там шляешься по улицам Питера. Граф Питерский (14:46) Я этого червя между стеллажей похороню. СерГЕЙ (14:47) *голосовое сообщение. — Ты бы поторопился, а то тут, — смех Антона на фоне, — он с библиотекарем во всю обсуждают очередную хуйню, то есть, книгу. Мне как технарю вообще не понять. Арсений Попов (14:48) Следи за этим червём. Вечером расскажешь. СерГЕЙ (14:49) *голосовое сообщение. — Шастун! А о чём вы тут болтаете уже час? — Не поверите, о любви. — Антон, ты откуда упал? Пока гирлянду вешал чебурахнулся? — Хах, да тут просто кое-кто любитель поспорить на тему того, что я могу влюбиться в любой момент, и мне нужно быть внимательней. — А ты не веришь? — Конечно, нет. Какая влюблённость в семнадцать? — Неужели вообще никто не нравится? — Никто и никогда. Не существует такого человека. — Высоки параметры? — Главное, чтобы ум имелся. — А если не твоего возраста? — Вы, простите меня, но я не смог бы быть с девушкой старше меня. — А почему девушкой? Арсений Попов (14:52) Ты ахуел такое у него спрашивать? И какого чёрта ты обрезал сообщение? СерГЕЙ (14:53) Догадайся) Арсений Попов (14:53) Тут и думать не о чём, он послал тебя. СерГЕЙ (14:55) Возможно… *** Стоя возле дома Антона, Арсений ещё раз пять прокрутил то сообщение в голове и в очередной раз убедился, что тормозов у него нет. Фактически, Антон сказал что не намерен заводить отношения, но Попов не был бы собой, если не попытается что-то взять и поменять. Первое правило тайного Санты — не спалиться. Арсений решил положить подарок прямо на порог дома, сразу как увидит Антона в конце улицы, после спрячется и будет ждать в… кустах. Как вор или бандит, ага, а уж если Шастун его заметит, то будет ещё и дебилом. Вот, Шастун шурует неспеша домой, заворачивает за угол, а Арс кладёт шуршащую новогоднюю упаковку, которая была достаточно толстой, на порожек перед дверью и в два прыжка, чтобы не оставить подозрительных следов, забирается под облепленные снегом ветки куста смородины. Теперь ждём. Стоило хрустящим шагам подойти к дому, как сам Антон, словно маленький ребёнок, бросился бежать к яркой упаковке. — Так-так, — с еле скрываемой улыбкой прошептал шатен, начиная крутить в руках подарок, наверняка, пытаясь представить, что же там. Обернувшись по сторонам, Антон присел прямо на ступеньку и стал потрошить упаковку. Раскрасневшиеся от мороза щёки надулись от заразительной улыбки подростка, под чары которой попал и наш Санта, старающийся даже не дышать. — К-книги, — Шаст вытащил сразу три новеньких книги из подарочной упаковки, все в защитных пакетиках, обложки яркие, а странички беленькие. Восторг в глазах у Антона превышал все показатели, а радость читающего человека можно было сравнить только с выигрышем в лотерее. — Неужели, у меня Санта… Эмир Сергеевич? — задал сам себе вопрос Антон и стал осторожно подниматься с лестницы, попутно доставая свободной рукой ключи. — А может и Позов, он тоже в курсе моих вкусов. Или Оксана… Тут как раз роман есть. Блять, нереально догадаться. Но явно кто-то из этой троицы… Пускай и печально для Арсения, что подросток и краем мысли о нём не подумал, но его успокаивал факт того, что по логике физика и вовсе не должно было быть в том ящике с фамилиями. *** — Арсений Сергеевич! — послышалось за спиной у физика, который только-только пришёл в школу. Журналы его до сих пор ждали. — Да? — посмотрев в сторону говорящего, Арсений даже ключ перепутал от двери. — Антон? Что ты забыл в школе в семь утра? — Можете мне… помочь? — весь вид подростка говорил, что он чувствует себя в чём-то виноватым. Глаза отводит, топчется на месте, не решаясь подойти ближе к мужчине, и придерживает дверь в класс математика. Подойдя к Антону, физик невольно залюбовался видом ученика — сегодня он нарядился в бардовую рубашку и чёрные брюки. Арсений ещё от дня самоуправления не отошёл (сны были подобающие), а тут Молчун преподнес ему новый образ для его испорченной фантазии. — Что натворил? — Вообще ничего особенного, — такая разговорчивость с физиком, поразила Попова, — просто я должен подарить кое-что тайно, а сделать это практически нереально одному. — Ну, я уверен ты найдёшь способ… В классе, куда зашёл вслед за Шастуном учитель, сильно выделялось три пакета. Причём не маленьких! Кому он столько дарить собрался? Кузнецовой что ли? — Теперь вы понимаете? Вы тут первый учитель, поэтому мне больше некого попросить. Вы же умеете держать секреты? — умеет, ещё как. Учитывая, что уже декабрь, а Антон и не подозревает о чувствах физика. — Ага. И кому ты даришь это? — Вообще-то всем. Всем учителям и работникам школы. Часть из этого купил Павел Алексеевич и ребята из класса, но я решил немного дополнить подарки. В общей сложности это подарок от выпускников. — Тут и мне есть? Или ты его специально выбросил? — с горькой усмешкой спросил физик. — Я может вас и не люблю, но и без подарка не оставлю. — Антон начал рыться в одном из пакетов. Вытащив оттуда светло-сиреневый мешочек размером с голову первоклассника, Антон с улыбкой вручил физику подарок. — С наступающим Новым годом! Теперь поможете остальным подложить? Сжав в руках подарок, который скорее всего абсолютно такой же как и для других учителей, но тот который отдал лично в руки Антон, Арсений кивнул и с блаженной улыбкой стал помогать выкладывать другие подарки, отложив открытие своего мешочка до дома. — Антон, — подросток что-то промычал в ответ, — а кому ты даришь подарок? — Я же говорил, что всем. — Нет, я про Тайного Санту? Кому-то из девчонок? — физик сжал зубы, чтобы не выдать, как ему не приятно от такой мысли. — Нет. Это даже не ученик, — хмыкнул Антон, а учитель вытаращил глаза. Неужели ему попался я? Бред. Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Даже так? Неужели учитель? Может быть Павел Алексеевич? — Давай, пожалуйста, скажи нет. — Нет. Эмир Сергеевич, — с довольной улыбкой на имени сказал Антон, не заметив как поменялся в лице физик. В голове у Арсения пронеслось сразу всё — фото, присланное Матвиенко, вечные походы Антона в библиотеку, разговоры на переменах и жалобы на самого учителя. Неужели, между ними что-то есть? Это глупо. Простое совпадение. Эта коробка была просто рулеткой. Они просто друзья. Но в противовес этим мыслям, Арсений думал о том, что единственный человек, кто так хорошо общается с Антоном, помимо директора, это именно Кашоков. Не известно что они там делают вдвоём в библиотеке. Вполне возможно что и… Голова закружилась, но Попов улыбался подростку, что иногда оборачивался на него. Пока они вдвоём раскладывали по кабинетам мешочки, Арсений понял, что ни за что не проиграет эту войну. Антон не будет принадлежать кому-то кроме него. Во всяком случае, пока физик имеет возможность повлиять на силу притяжения. *** — Знаешь что недавно было? — начала Эмир, поглядывая на мирно читающего Шаста. В глазах у мужчины читалось, что он сам не верит, что собирается сказать. — Нет, я мысли не читаю пока, — спокойно отозвался подросток, перелистывая страничку Горького. — Тут Арсений заходил. — Ага… КТО? — Антон даже поперхнулся. — Он тут что забыл? — Так и я не знаю! Он книгу взял. Тут ещё с ним был математик, он кажется, говорил про какой-то спор, — Шастуна озарило, как первомайское солнце. Тот дурацкий уговор на список литературы… Начав посмеиваться, чем немного озадачил Эмира Сергееича, Антон нашёл в себе силы собраться и спросить более менее нормальным голосом: — И что он взял? — крепко сжав булки, чтобы не потерять лицо, Шаст смотрел на библиотекаря. Кашоков, не удержавшись, хмыкнул. Не будем говорить, как он смеялся после ухода физика, заперевшись в архиве с учебниками. — Войну и мир. Прикусив губу, Антон начал тяжело дышать, ведь изнутри рвался дикий хохот. — Он в курсе, что там не одна книга? — Пока нет. Кажется даже стеллажи с тоннами книг тряслись, пока двое парней смеялись и не могли остановится. Вроде бы и ничего смешного, а ситуация достойная новой серии Ералаша. Пока Кашоков ушёл попить воды, ведь смеялись они долго, а успокаиваться надо, Антон аккуратно подложил свой первый подарок на стул — набор закладок-бабочек. Сам весь вечер клеил их. Там было больше десяти штук, так что Шастун был очень доволен своей усидчивостью. Только вот учителя не очень оценили его неподготовленность к урокам, но до каникул оставалась неделя, поэтому двоек никто не ставил. Ну, кроме Попова. Этого только новогоднее чудо исправит. *** Фиолетовый (ну или светло-сиреневый, какая разница?) мешочек лежал на кровати, дожидаясь когда дрожащие ручонки Арсения его откроют. На протяжении всего дня коллеги посмеивались, но радовались такому подарочку от старшеклассников. И как оказалось, Шастун полон сюрпризов. Положить каждому в мешок одно из своих украшений (а Арсений уж точно знал, чуть ли не каждое), да ещё с записочкой. Ольге Игоревне «Самой прелестной учительнице иностранного языка, от полного неуча Шастуна» и браслетик имитирующий цепь, Матвиенко «Эх, если бы не ваши формулы… Но вы самый лучший!» и серьга с замысловатой букашкой, которая почему-то очень понравилась математику, ну и Павел Алексеевич «Люблю вас даже больше, чем литературу. Да и чай у вас в кабинете вкусный» и тоже браслет, но уже более мужской. С цитатой из книжки, что сейчас лежит у Попова на полке — «Надо жить, надо любить, надо верить». Стоит говорить, каким УБИЙСТВЕННЫМ взглядом в тот момент посмотрел физик на Волю? Там даже Матвиенко отсел. И поседел. Про Эмира Сергеевича и думать не надо. Судя по писку между стеллажей ему подарили… цепочку? Да-да, Арсений следил за всеми во время обеда. Но, почему цепочка? Причём такая обычная. Но стоило Кашокову повертеть головой и становилось понятно. Это была цепочка с кулончиком в виде пера и бумаги. Правда, это была явно не дешёвая безделушка. Неужели, Шастун купил это специально для него? От таких мыслей у Арсения потихоньку съезжала крыша, куда-то за гаражи, где он был бы счастлив зацеловать Антона, словно и Попову снова 17. Но ему ровно на 10 лет больше. А значит, не судьба… Осторожно вытаскивая содержимое из мешочка, Арсений сразу заметил тот-самый презент, помимо конфет и ещё какой-то бурды. На пару секунд он завис. Украшение подкатилось к его коленке и показалось своей выигрышной стороной. Это было кольцо. Такое, простое, без излишеств, но оно было полностью чёрное, чем и выделялось. Найдя записку, Попов стал жадно вчитываться: «А сила притяжения работает только в одну сторону?». *** Мда… до чего мы докатились, Попов? Стоишь и сталкеришь ученика, который тебя на хуеву лет младше, так ещё и практически ненавидит. Но эта чёртова записка… Там даже не сердечко заколотилось, а нутро учителя по физике. Закон всемирного тяготения знать-то надо? Правильно? Абсолютно все тела притягиваются друг к другу. И эта сила работает в обе стороны. Осталось найти Шастуна, вручить подарок, который он даже не покупал. Только вот, как бы подложить… Да и куда? Не на парту же? Подарок покойно лежит в сумке, а сам физик от чего-то уверенный, что Шастун в библиотеке, с желанием убить одного Эмира, но всё же, идёт туда. Мысль, что Антон каждую перемену ходит в замкнутое пространство к этому библиотекарю, доводила Попова за считанные секунды. В жилах закипала кровь, оставляя пенку на поверхности кожи, от чего всё чесалось от желание придушить Кашокова, взять в охапку Антона, запереть дома в подвале и ждать пока тот смирится. Такие больные мысли, Арс. Если бы не та отвратительная фотография от приколиста Матвиенко, он бы даже не обращал внимания. Жил же четыре месяца как-то? И никаких ревностных заносов, всё спокойно, тихо и мирно. Да, тихое и мирное сопение вслед подростку, который на тебя даже не смотрит, и всё! Ещё не доходя до библиотеки, Арсений слышал смешок и какие-то перешёптывания. При чём это было точно из пыльного чулана с книгами, т.е. библиотеки. Фантазия во всю старалась дорисовать картину, но Попов быстро зашёл в помещение и увидел, как Эмир Сергеевич с чашкой чая сидит рядышком с Оксаной Сурковой и нервно хихикает. Стоило парочке увидеть вошедшего гостя, и Кашоков тут же подавился печенькой. — Арсений Сергеевич! — Суркова спрыгнула со стола и стала как-то воровато одёргивать юбку. Хорошо, что они не видели, как резко опустилась грудь Попова. Просто спасибо, что здесь не Шаст! — А вы не видели Антона Шастуна? — спокойно задал вопрос физик и просто с такой победной ухмылкой смотрел на всё, словно сейчас сюда войдёт регистратор ЗАГСа и распишет его и подростка. Так-так-так, что за мысли, Попов? окончательно в себя поверил? — А, он вроде бы с Павлов Алексеевичем. Ага. — Промямлил мужчина, а физик снова напрягся. Но у Павла Алексеевича жена… ага… поэтому Попов так быстро убежал к кабинету директора. Но какого было его удивление, когда он увидел рядом с кабинетом убитого чем-то Антона. Серьёзно, подросток сидит и… плачет? Глаза красные, губки покусаны, а носик мокрый. «Котёнок…» пронеслось нежно-нежно в голове у Арсения, пока он резко припал на колени и заглянул в лицо Антону. В сердце что-то оторвалось при виде Шастуна в таком состоянии. Всё рвалось, чтобы обнять, прижать, и никогда не отпускать. вам когда-нибудь хотелось кого-то отпоить тёплым какао и укрыть в вязаный пледик? Желательно ещё чтобы на фоне играла музыка из «Иронии судьбы», но это уже замашка Арсения. — Арсений Сергеевич… Может вы не будете так смотреть? — подал голос подросток. — Это как? — тупой вопрос. — Так, — взгляд зелёных глазок стал жалобно-молящий. — Тогда ты скажешь что случилось? — на это он услышал коротки всхлип, от чего руки всё-таки стали самовольничать. И вот одна из них взяла ладонь Антона и стала поглаживать большим пальцем, надавливая на определённые точки. — Антош… — Раньше вы меня терпеть не могли, а тут — Антош, — передразнил голос преподавателя и отвернул голову в сторону, скрывая, что глаза стали краснее. — Это не так… — только и мог прошептать Попов. — Так, Молчун, давай-ка сознавайся? Кто тебя обидел? Шастун резко посмотрел на Арсения, чем заставил мужчину напрячься. — Вы, — вымолвил Антон и прикрыл глаза, словно ожидая бурной реакции после оксида водорода. — Я? — Вечно вы такой. Издеваетесь надо мной. Ещё и тройку в четверть поставили! — поджав губы, Антон выглядел крайне забавно. — Я на медаль иду! Шёл… — И ты поэтому тут сопли развёл? — «тройка»… Это так Попов некрасиво цифры выводит. Объективно, завтра его может и не быть. Павел Алексеевич его уже ищет. — Нет. Но вы такой козёл, — и с этими словами Антон потянулся губами к учителю, что перестал дышать на следующую минуту… пять. *** «Так, нужно конкретно тихо положить эту хуету» — агрессивно думал Антон, подкрадываясь к рабочему столу Кашокова. Почему мозг не понимает слова тихо и положить? Обязательно нужно было этот буквально завёрнутый подарок, где лежала белая рубашка с вышивкой бабули Антона (рябина-а-а красная) и набор отборного чая (дорогого сука), швырнуть, как половую тряпку в мыльную воду. Да-а-а… Лох ты, Антон, а не Санта. — Антон? Это ведь ты? — Ну… я. Уже обернувшись, Антон наблюдал, не как он представил, разочарованную моську библиотекаря, а добрую и даже счастливую улыбку Эмира, который нёс в руках мишуру. Где и взял только? Похоже из дома притащил, чтобы в его каморке стало веселей. На шее болталась цепочка, что очень и очень радовало Шастуна, а из «1984» торчала та самая самодельная закладочка… — Я так и думал, что это ты. Никто бы больше и не решился. — Ну тебя… Хоть понравились закладки? — Очень. Ты оказывается не такой уж и рукопоп. Даже рисовать умеешь. — Э-Э-ЭЙ. Ребята смеялись, пока у Эмира не возник один вопрос: — А тебе что подарили? — Книги и… не поверишь… пазлы с котиком. — Креативненько. Я это слово даже слышал давно, не то что собирал. — Слушай… Во-первых, извини, что я такой лох, третий подарок я тебе уже подпихнул под дверь дома, поэтому не обессудь, а, во-вторых, мне нужен совет… — О-о-о, по глазам вижу, что тебя наконец постигла кара всех неверующих в любовь. — Вот ты сука, Кашоков. — Я всё знаю. Ты хочешь от меня совета, что же делать дальше? Разочарую, нет такого совета. Никто не властен над своим сердцем и будущем — это факт и его нужно принять. Но я знаю, что под новый год случаются чудеса, а ещё можно их самим выдумывать. Как насчёт чуда в виде вечного сияния улыбки любимого человека? — Реально ты сука, но поэтичная, — краснея, смеялся Шастун, щуря свои глазки и поглядывая на часы. Через час ему придётся подобраться к логову пещерного чудища, который дорвался до цветов снаружи, а потому… лучше его не злить. *** А что говорить про Арсения? Можно сказать, что сразу после поцелуя с Шастуном он впал в депрессию… ибо поцелуй всё-таки закончился. А лицо Антона была розовым от смущения и всё ещё мокрым от слёз. Арсения тогда, ещё не до конца веря в происходящее, начал гладить щёки Молчуна и в гробовой тишине оставлять мелкие поцелуи на лице. Потом он осторожно (всё ещё опасаясь, что это бредовая фантазия, а не реальность) взял холодные руки Антона и нежно поцеловал, как в дешёвом романе. Зато как сердце запело-о-о-о! Там вам и «тройка белых коней» промчалась и «пять минут, пять минут» завыли… Арсений не знал, что вообще дальше делать, как говорить, дышать, жить… Он просто был в полном омуте чувства любви к этому комочку, что сейчас немножко дрожал от собственных чувств. Арсению было страшно задавать самый главный вопрос, поэтому он очень медленно поднялся, залез в свою сумку и достал свёрток с подарком. Антон удивлённо вскинул брови, потом нервно улыбнулся, а затем немного обиделся: — Вообще-то после третьего подарка нужно открывать секрет Санты! — Уж прости, но я хочу тебя хоть немного порадовать. Ну, ещё могу сказать, что никакой тройки по физике у тебя точно нет. Я ещё пожить бы хотел, а Павел Алексеевич меня четвертует за такие выходки. — Это точно, — отозвался тихо Антон, шурша упаковочной бумагой. А потом, увидев подарок, хмыкнул в ладонь. — Серьёзно? — Что? Не нравится? Между прочим они очень на тебя похожи? — Ну да, я же вылитый кот с бантиком на шее. Хах, Спасибо большое, — наконец улыбнулся Шастун, глядя на физика с новой эмоцией в глазах, которая сделала такое пух-пух-ширк-ширк по сердце Попова, и теперь сердечко билось сильнее и быстрее. — Будешь так на меня смотреть, я снова поцелую тебя. *** — Антон Андреевич, я конечно дико извиняюсь, но я вынужден запретить вам выглядеть так прекрасно, иначе я за себя не ручаюсь! — выдал Попов, заходя в актовый зал, где толпились в стороне 11-классники в ожидании «Зимнего бала», «Новогодней линеечки» или как ещё это назвать? Только сладких подарков не хватает. Ну. Не всем. Например, Диме всё очень даже досталось, вон, счастливый держит яркий пакет с кучей шоколадок. Антону ещё слаще, если подумать… Вот он, его подарок, стоит и восторженно озирает. Ради такого не грех было и снова костюм нацепить. — К вам та же просьба, Арсений Сергеевич, — хитро улыбнулся Антон, глядя на такого красивого физика, в которого он был влюблён… ну… наверное с самого начала. Да, они оба умеют скрываться. Сначала Антон бесился и ненавидел физика, но потом до него уже начало доходить (ну, примерно после третьего сна с участием Арса) почему же он такой раздражительный с учителем. Признаться у него духу до самого конца года не хватило бы. А тут… Порыв, срыв, стихия, хз что, но вот ЧУДО. Теперь он второй геюга в этой школе и второй у кого парень это учитель. Знают об этом только Сергей Борисович и Димка. Оно и понятно почему. — Арсений Сергеевич, вы слишком палевно смотрите на своего «просто» ученика, — самодовольно улыбаясь, подкрался Матвиенко к своему другу. — Вы тоже. — Ой-ой-ой! Ладно, ты же помнишь что мне должен? — сразу переключился математик, пока в глазах заплясали черти. — Ты про что? — Про спор. Сегодня же ты проснулся не один… — Позов рассказал? — нахмурившись, Арсений мысленно дал тебе команду, сказать Молчуну, что не стоит рассказывать всё Диме. Ещё только десять утра, а они уже оба всё про них знают. — Даже если и так, какая уже разница? Тебе ещё конечно «Тихий Дон» читать, я понимаю, — почти смеясь, говорил Сергей, — но придётся и мою часть сделки выполнить. — Я не буду этого делать. — Будешь. — Нет. — Да. — Здесь слишком много людей. — Не слишком. — Здесь дети и директор. Хочешь, чтобы меня уволили? — Ничего страшного, перевезёшь своего Шастика-ушастика в Питер и заживёте там на пару. — Я. Не. Буду. Этого. Делать. — Хорошо… АНТОН! — М? Что такое? — отозвался ученик из-за ёлки, смешно стряхивая с волос блёски от мишуры. — А ты знал, что Арсений Сергеевич тот ещё извра… — рука физика заткнула рот Матвиенко, а лицо выражало лишь высшую степень злости. Странно, что в этот момент Попов не придушил своего друга на месте, вероятно, он ему очень дорог. Послышались короткие смешки со стороны учеников, которые не то чтобы не знали ничего, но подозрений было достаточно. Ну уж слишком загадочно выглядит пара ученик/учитель, идущие с сторону дома преподавателя, так ещё и за ручку. — Знал! — добил уже всех окончательно Антон, от чего некоторые особо осторожные люди чуть не своротили ёлку. — Видишь, стесняться нечего, — пролелеял сквозь ладонь математик и победно посмотрел на мужчину. Спор есть спор? Да? Но Арсений чётко решил, что не будет делать такие вещи на глазах у всех… Да и… Павел Алексеевич его прикончит. Азарт и заинтересованность конечно же взыграли не последнюю роль, но мозг у физика работал на все сто процентов, а потому, он отлично выкрутился. — Антон, сила притяжения работает только в одну сторону? — на весь спортзал раздался такой нетипичный вопрос, от чего директор замер и несколько секунд думал «Что за фигня? Он совсем чокнулся?», потом стал внимательно вглядываться в физика, размышляя, что он задумал. — В обе, Арсений Сергеевич, в обе, — улыбаясь во все тридцать два, Антон смотрел на физика, а в глазах плескался восторг. Матвиенко опешил, но всё же решился спросить полушёпотом: — Это же не признание в любви? Что ты вообще несёшь? — Только любовь, мой друг. Только любовь. Новый год — это всегда вера в чудо и волшебство. Непременно и в любовь тоже, но больше всего мы начинаем верить в сказку. В то, что вот сейчас придёт Дед Мороз и заберёт наши проблемы куда-нибудь на север, где похоронит их под толщами льда и снега. Было бы конечно прекрасно, но мы и сами себе хорошие волшебники. Иногда маленькая случайно, спор, мечта, дурацкая шутка — всё может иметь значение. Каждый день является своеобразным подарком этого мира нам. Мы не ценим этого, считая, что непременно я завтра проснусь и всё будет так же. А этого может и не произойти! Цените что у вас есть!— Знаете, я как-то услышал очень мудрые слова:
Твоя сложная работа — мечта каждого безработного;
Твой непослушный ребенок — мечта каждого бездетного;
Твой маленький дом — мечта каждого бездомного;
Твой небольшой капитал — мечта каждого должника;
Твое неважное здоровье — мечта каждого больного неизлечимой болезнью;
То, что Всевышний скрывает твои грехи от глаз людей — мечта каждого опозоренного своими грехами;
Твое спокойствие в сердце, твой спокойный сон, твоя доступная еда — мечта каждого, у кого в стране война.
Нужно ценить все, что у тебя есть. Ведь никто не знает, что произойдет с тобой завтра.
@Джеки Чан