***
Сынмин однажды сказал Минхо, что, в случае апокалипсиса, он бы спас его — даже не Хёнджина, который являлся его лучшим другом, известный, как самый любимый человек Сынмина во всём мире, — и Минхо всегда гордился этим, ведь это была приятнейшая похвала. Все (по крайней мере любой ребёнок, живший в радиусе пяти миль), кто знал Сынмина, назвали бы его, если бы их спросили кого бы они взяли с собой на необитаемый остров (или например тот же самый апокалипсис). Друг детства объяснил, что это потому что Минхо из тех, кто никогда не паниковал под давлением; никогда не показывал волнения; из тех, кто всегда всё равно преодолевал все трудности, несмотря на страх, незаметный с виду, но сжирающий изнутри. Правда все эти суждения сформировались только из-за детских проверок на смелость, которые Сынмин с Хёнджином устраивали ему. Однажды они бросили ему вызов — спрыгнуть с тридцатиметровой доски для дайвинга. Оба были несомненно уверены в том, что Минхо не справится, ведь тот до усрачки боялся высоты. Тот трясся всё то время, что забирался на доску, но у него всё же получилось. Таким образом, летом того года, он забрал себе половину карманных денег своих друзей. По всей видимости, для Сынмина таких вещей достаточно, чтобы в случае ЧП — хотеть тебя к себе в компаньоны. Но это не играло особой роли, потому что Минхо, будучи тем, кто он есть — просто рассмеялся, ответив: — Нет, спасибо, я лучше умру. Жизнь во время апокалипсиса звучит так, словно мама заставляет меня мыть посуду. Но это было тогда, а сейчас он даже понятия не имеет где Сынмин (коли на то пошло и Хёнджин), и жив ли он в принципе.***
Прошло больше пяти лет с тех пор, как апокалипсис начался. Минхо находит забавным думать об этом так — о начале апокалипсиса, как будто само определение «апокалипсис» и вовсе не означало конец всего вездесущего. Но что есть, то есть, ведь мир всё ещё (каким-то образом) держится, хоть безусловно и ощущается, что он рушится, умирая долгой и мучительной смертью. Несмотря на то, что Сынмин верил в него — правда в том, что Минхо выбрал бы себя, как наименее способного выжить во время конца света. Он совершенно не верил в то, что доживёт до двадцати, не тогда, когда ему едва ли стукнуло пятнадцать; не тогда, когда он потерял своих родителей, умерших от болезни, которая забрала с собой больше шестидесяти процентов человеческой популяции. И всё же, вот он — практически уверенный в том, что ему исполнилось двадцать в прошлый день рождения; на самом деле, он уверен, что совсем скоро ему станет двадцать один. Дни смешались воедино, тяжело сказать какой сейчас месяц. Он думает, что сейчас, скорее всего, уже наступил октябрь, а значит ему следует найти способ отпраздновать ещё один год унылого существования.***
Минхо хотел бы, чтобы ему доходчивее объяснили то, что произошло с миром. Ему было всего лишь четырнадцать, когда всё началось; он был слишком юн. Но, оглядываясь назад, в этом возрасте он вполне мог усвоить гораздо больше информации, если бы только обратил должное внимание. Теперь он знает, что ничего не возникало из ниоткуда, но именно так всё и ощущалось в то время. Уж больно неожиданно всё свалилось на детские плечи. Минхо помнит, как проснулся одним утром, присоединяясь к матери в гостиной — у неё был включен телевизор, по которому транслировались срочные новости. «Заболевание» — передавал ведущий, — «Резкая вспышка». По новостям продолжали показывать ужасающие сцены: сначала только с города, затем со всей страны, и наконец-таки со всего мира. Больницы были переполнены, оборудования и персонала не хватало. Реакции на болезнь были разными — кто-то слегал с ужасной лихорадкой, а после умирал через несколько часов; кто-то справлялся с ней, а значит им больше ничего не угрожало (так сказали по новостям). Хуже всего были те, кто переживали лихорадку, а затем становились дикими и зомби-подобными. Он помнит, как спросил у матери, где отец, так и не получив нормального ответа. У Минхо отлично получалось схватывать налету — постоянная наблюдательность, да и врождённый навык дедукции не подводили. Ему не потребовалось много времени, чтобы сложить два и два. Его отец — семьянин. Жена с сыном — для него были превыше всего, и Минхо знает, что последнее, чего тот хотел бы, так это чтобы его семья была вынуждена похоронить его или смотреть на то, как он одичает до неузнаваемого состояния. Всё же, Минхо отлично умел запихивать свои чувства куда подальше. Это означало, что он мог как-то выдумать в своей голове, что мир сам позаботится о себе и всё окончится хорошо. Честно говоря, уже прошло два года с последнего донесения об обнаружении зомби — или же одичавших людей, как предпочитали говорить в новостях, — так что, возможно, его четырнадцатилетнее «Я» было в какой-то мере право, и мир сам по себе наладил свое состояние. За исключением того, что прошло уже больше пяти лет с тех пор, как Минхо потерял свою семью, друзей — потерял всё, чем дорожил на этом свете. И он всё ещё не может понять почему и как это произошло. Он даже не уверен в том, что сможет объяснить, как вообще смог остаться в живых на протяжении стольких лет. Может быть, правительство, в конце концов, ещё тогда выпустило официальное заявление о чрезвычайной ситуации; он не знает, ведь если даже и выпустили, то к тому времени Минхо уже перестал обращать внимание. Он был слишком занят другими вещами, такими как скорое взросление, дабы суметь позаботиться о себе. Но он находит утешительным тот факт, что никто из оставшихся и не ждёт от него разъяснений — слишком заняты для такого разговора, пытаясь хоть как-то выжить.***
Месяц назад, Минхо поселился в старом, ветхом здании, которое раньше, по его мнению, было продуктовым магазином. Район сам по себе выглядел заброшенным — но это совсем неудивительно. Население Южной Кореи едва ли превышает десятую часть того, что было раньше. Оставшееся, небольшое количество людей, как правило, собирается в маленькие группы — только если ты не путешественник, как Минхо, предпочитающий кочевать с места на место, стараясь отдаляться от людей, всякий раз, когда останавливаешься где-либо. В этот раз, здание выглядело слишком хорошо настолько, что невозможно поверить в то, что это взаправду. Когда он только нашёл его — снаружи оно казалось очень заброшенным, но зато внутри… Было тепло, так ещё и всё осталось целым. Он также обнаружил, что за стойкой с кассой — стоял, наполовину полный, шкафчик с нескоропортящейся едой; несмотря на то, что на большинстве консервов написано, что их срок годности истёк уже как два года назад. (Это не имело значения, ведь в свою первую ночь здесь, он заставил себя открыть банку со свининой и бобами. Было немного кисловато, но сейчас он почти уверен, что выработал себе железный желудок, способный выдержать практически всё.) Не раньше, чем через две ночи, Минхо узнаёт, почему у него получилось урвать это здание себе. Он нашёл это, — его — тело мёртвого старика, свернувшееся в конце магазина. Теперь он понимает почему всё было заброшено… Потому что, технически, ничего заброшенным и не было. Он представил, как этот пожилой мужчина присвоил себе это укрытие, смеясь про себя, и думая о том, что тот похож на его причудливого соседа, жившего в квартире напротив, когда он был младше. (Сосед довольно быстро заразился и Минхо до сих пор помнит, как мужчина ломился в их дверь, прося впустить его. Он помнит, как мама прикрывала его уши руками, наказав закрыть глаза и напевать себе что-нибудь… Пока сильный грохот не утих.) Он похоронил старика около трёх недель назад; за это время он также выяснил, что у мужчины была кошка. По крайней мере Минхо предполагает, что это его кошка. В любом случае, кошка, сама для себя решила, что Минхо — её новый человек, а он не жаловался, ведь она скрасила последние пару недель, сделав их менее одинокими. — Я дома!… — зовёт он, как только возвращается после длинного денька добычи припасов и обмена. Новая привычка, появившаяся у него наряду с новой кошачьей компаньонкой. «Мяу» — обычно ожидаемый ответ, разве что… — Кто ты такой? — вместо «мяу», он получает ощущение чего-то острого, тычущего ему в спину. — А ты кто такой? — стреляет он в ответ, уверенный и готовый. В конце концов, Ли Минхо бы самостоятельно не выжил, если бы был чёртовым трусом. И в этот момент, внезапно возникает кошечка, мурлыкая и утыкаясь носом в лодыжку Минхо. — Оу… — голос незнакомца тотчас же звучит мягче; а ещё моложе и не так грубо. — Руми знает тебя. — Руми? — Минхо в смятении; он хочет повернуться лицом к незваному гостю, но едва ли он попытался, кончик ножа надавил на спину сильнее, как предупреждение. Он вздохнул, — Так зовут кошку? Я просто… называю её Кошка. — иногда он мяукает, когда хочет получить кошачьего внимания, но давать ей имя казалось лишним; кличка заставила бы его привязаться, а Минхо старался не допускать этого. — Где Старик Пак? — спрашивает мальчик, — Ли считает, что тот звучит больше как мальчишка, нежели мужчина — очевидно решив перевести тему. — Старик Пак? Это… Пожилой мужчина, живший здесь? Которому за пятьдесят? — Ему было шестьдесят два в последний раз, когда я видел его, — бурчит юноша. — Где он? — Оу. — Минхо осознаёт, что мальчик определённо знал хозяина этого старого места и его сердце на короткое время падает к животу, потому что он должен быть тем, кто расскажет ему плохие новости. — Он… Я… Что ж, — вздыхает парень. — Слушай, может ты опустишь этот ебучий нож на минуту, чтобы я повернулся и рассказал всё? Несколько секунд юнец ничего не говорит, но вскоре Минхо чувствует, как тот убирает своё оружие. Осторожно, парень оглядывается через плечо, понимая, что его первое впечатление, основанное лишь на голосе — довольно верно, учитывая, что незнакомец в действительности выглядит больше, как мальчишка, нежели взрослым мужчиной. Ли ставит на то, что он, наверное, на год или два младше. Скорее всего, возраста Сынмина или Хёнджина, если не меньше. — Ну. Говори, — выдаёт тот с таким видом, что кажется, что он гораздо старше, чем выглядит — это вполне в порядке вещей. Он выживал в апокалипсисе столько же времени, сколько и Минхо, а это значит, что он украшен такими же (физическими и эмоциональными) шрамами как и Ли. — Откуда ты знаешь того старика? — задаёт вопрос старший, полностью развернувшись. Теперь он может лучше разглядеть нарушителя покоя, приходя к выводу, что тот никак не может быть старше него. Его полные щёчки, отдающие юностью, со своей круглой пухлостью — не то, что каждый день можно встретить. У него лохматые и длинные волосы, а глаза словно бусинки, несмотря на то, что отражают ту же усталость, что чувствует и Минхо. — Что ж, — начинает мальчик, и Ли приходится прикусить щёку изнутри, чтобы сдержать улыбку, потому что первое, что он замечает это неровные передние зубки мальчика. Мило, думает он, даже если это не то, что ему следовало бы принять к сведению о нём. — Впервые я встретил его год… Подожди-ка! — раздражение проходится по лицу юноши, когда тот что-то осознаёт. — Это ты здесь должен отвечать на вопросы, мистер! Где старик?! — шипит тот, приставляя нож к шее Минхо, крепко сжимая рукоять. — Боже, остынь! — кряхтит старший, делая шаг назад и поднимая руки в знак поражения. — Я просто хотел узнать насколько вы были близки, — объясняет он. Он благодарен кошке — он напоминает себе, что у той есть кличка, Руми, и причём очень подходящая (особенно для того чтобы держать дистанцию, не привязавшись) — которая решает помурчать и помяукать прямо сейчас; видимо, это возымело успокоительный эффект на незнакомца. Минхо уже отложил эту информацию где-то в сознании, на всякий случай. Паренёк пожимает плечами в ответ, очевидно, насторожившись ещё больше. Это всё, что Минхо пока что может вытащить из него, поэтому он считает, что нет смысла откладывать правду. — Старик мёртв, — сухо и декларативно выплёвывает он. Однако его тон не сбавляет жёсткость новости, и Ли наблюдает, как удивление на лице мальчишки — в миг сменяется отчаянием. — Прости, — произносит он, даже если не сказать, что он может понять младшего. Он не знал этого пожилого мужчину лично, да и слишком много потерь он пережил, чтобы каждый раз цепенеть из-за постоянных смертей. — За что ты извиняешься? — мальчик скептически косится на него. — Ты ведь не причина его смерти… — он делает паузу, словно переосмысливая собственные слова. Видимая тревога отражается в его чертах лица. — Нет же?! — Что? — корчится Минхо. — Нет! — Хорошо… — тот настолько быстро посветлел, что начинает вызывать подозрение у Минхо. — Ты бы не нравился Руми, если бы убил его. — разъясняет он, выглядя грустным и уставшим. Юноша наклоняется, пытаясь взять кошку на руки. Сама же кошечка, похоже, яро хочет вырваться из чужих объятий, цапаясь когтями, в надежде дотянуться до Ли. — Господи, — ворчит мальчик, без задней мысли, впихивая животное Минхо. — Ты ей нравишься даже больше, чем я, поэтому я ещё больше уверен в том, что ты ничего не делал со стариком. — Да в общем-то… — парень вздрагивает, когда ему бесцеремонно вручили пушистую подругу; он не догоняет, каким образом этот пацан, угрожавший ему ножом… Доверил своего питомца. Или Минхо только предполагает, что Руми его питомец, в конце концов, мальчик знает как её зовут, в то время как он сам несколько недель лишь «кыс-кыскал» кошке, когда нуждался во внимании кошачьей подружки. — Я нашёл его тело, которому было не больше недели, — пробормотал он. — Затем я похоронил его в пустом поле через дорогу. — Оу. — юноша продолжает глядеть на него пустыми глазами, и впервые за долгое время (а ощущение, будто вечность), Ли начал чувствовать себя неловко. — Что такое? — Это мило с твоей стороны, — бубнит мальчишка. Минхо не знает, как следует ответить. Он полагает, что в такое время, мало кто поступил бы также. Заполучив этот заброшенный магазинчик, кто-то максимум — сжег бы тело. Пацан прав — лишь единицы потратили бы время, чтобы выкопать яму и соорудить старику могилу. — Пустяки, — отвечает старший, пожимая плечами. Он понятия не имеет, что должно произойти дальше; если бы это был кто-то другой, то он без задней мысли бы прогнал подальше этого человека. Минхо чувствует себя слегка виновато, ведь из-за того что этот мальчик знал старичка лично, у него тоже есть некоторые права на этот магазин, несмотря на то, что в округе таких свободных помещений хоть отбавляй. Они, конечно же, не были так хороши, как этот магазин. Минхо не особо хотел уступать, всё же он оказался здесь первее. — Откуда ты знаешь того старика? — он пытается снова задать вопрос, в этот раз, лицезрея маленькую улыбку незнакомца. — Я встретил его где-то год назад, — начинает он. Старший думает, что юноша и вправду слишком уж доверчивый. Ему повезло, что сейчас перед ним стоит Минхо, а не какой-нибудь бессердечный урод. Население мира лишь немного переваливает за пятьдесят миллионов человек, и из личного опыта, Ли уверен, что половина из них — определенно придурки. — Я был с… — младший заминается, но Минхо молча смотрит, отпустив кошку, позволяя мальчику продолжить. — Я был со своим другом. Старик Пак взял нас к себе на время. Он был очень мил. — Минхо удовлетворяет тот факт, что он не потратил два часа, копая яму ради захоронения дерьмового человека; из рассказа младшего можно понять, что тот по крайней мере был порядочным. — Мой друг и я… Ну, старик как-то сказал, что если нам что-то понадобится, то мы можем вернуться в любое время. Поэтому когда мы с другом отделились, я подумал… — Вас разделили друг с другом? — спрашивает Ли. — Или?.. Неуверенность пробегает на лице мальчика, прежде чем он просто пожимает плечами; Минхо пока что не удостоится подробного ответа, но он определённо не собирается выдавливать его из мальчика. — Я Хан, — внезапно объявляет младший. Даже учитывая тот факт, что они знакомы меньше часа, Минхо не удивлён, что пацан первым называет своё имя. — Лино, — говорит в ответ он; в последнее время, его привычка открывать своё имя, данное родителями, другим — сошла на нет. — Лино?! — Хан одаривает его пораженным взглядом. — Типа… Лино. Ю ноу. Ай ноу. Лино?!* — Минхо моргает раз, Минхо моргает два, Минхо моргает три. — Ты что, смеёшься над моим именем? — спрашивает он в убийственной манере, что умудряется смутить Хана. — Прости, — извиняется юноша. — Просто я никогда раньше не слышал такого имени. — Хорошо, Хан, — Ли закатывает глаза. — Теперь когда мы покончили с формальностями, ты оставишь меня в покое и уйдёшь? — Оу, э… — очередь младшего по-глупому моргать; он определённо не думал, что Минхо захочет прогнать его. На самом деле, если поразмышлять об этом, то он в целом не то чтобы думал. Основываясь на их краткой беседе, старший приходит к выводу, что Хан сначала делает, а потом додумывает. В зависимости от твоей удачи, это либо самое лучшее, либо самое худшее качество в постапокалиптическом мире. Минхо думает, что Сынмин однозначно не выбрал бы Хана себе в компаньоны во время конца света. — Ты серьёзно думаешь, что я позволю тебе остаться здесь после того, как ты буквально поприветствовал меня ножом в спину? — спрашивает Ли; теперь, когда он настороже, его собственное оружие — пистолет, который он приобрёл пару лет назад, идеально подходивший для запугивания, — было готово к использованию. — Ну… Руми… Я ей нравлюсь, понимаешь? — его голос практически ломается, когда он упоминает кошку, а Минхо стоит больших усилий не рассмеяться тут же. Видимо, Хан вправду доверяет суждению кошки, раз он легко опустил нож ранее, что довольно плохо (что ж, хорошо для Минхо, но уж точно плохо для мальчонки, если он таким образом ведёт себя и с другими людьми). Но, конечно, нужно быть особенным, чтобы верить в то, что к тебе отнесутся так же; с доверием. — По-твоему, я должен согласиться с кошкой? — задаёт вопрос старший; он замечает, как Хан снова покрепче сжимает нож, но у него уже нет той вражды в глазах, какая была полчаса назад. — Что же… — в этот раз, Минхо не сдерживается и смеётся, когда младший выглядит так, будто сейчас кивнёт, лишь подтверждая его догадки о своей наивности. — Ну, хорошо. — он не может поверить тому, что так просто сдался, но прежде чем он успевает всё обдумать, неловкие слова слетают с языка. — Полагаю, ты можешь остаться на ночь. То, как лицо мальчика загорается — это некое подобие яркости, которую Минхо не видел годами. Ему интересно как никогда: неужели эта именно та черта, которая помогла Хану выжить до сей поры?***
Когда Минхо просыпается на следующий день, то слышит неясный звук чьего-то смеха и хлопков. Он недоумевает какое-то время, пока не вспоминает, что у него, — если можно так выразиться, — гость. — Хан? — зовёт он, заходя в чёрный вход здания. Без сомнения, это был Хан, смеющийся и щекотающий брюшко Руми. Странное зрелище, как минимум. — Что ты делаешь? — спрашивает парень, как только ловит внимание юноши. — А! Хён! Прости, я разбудил тебя? — на его лице вновь появляется робкая улыбка, а на руках кошка. Наивный и хорошо обустроившийся Хан, решил называть Минхо «хёном», что очень странно, учитывая, что они знакомы со вчера, но опять же, «странно» это новое «нормально» в нынешнее время. Ни у кого нет времени на разборки с уважительным и неуважительным обращением. — Я жарю бататы на завтрак, — он продолжает, — Будешь? — Бататы? — хмурится старший. — Оу. Ты нашел огород старика, ха? — это было открытием, которое он сделал для себя, когда прожил здесь недельку. Честно говоря, он довольно много чего открыл для себя. Очевидно, что до своей смерти, старик жил неплохой самодостаточной жизнью. Ещё одна причина по которой он сорвал джекпот, когда решил присвоить это местечко себе. Минхо, конечно же, быстро нашёл применение этим ресурсам. Хан хихикает. — Чанбин-хён и я помогали ему ухаживать за ним, когда пожили с ним месяц с лишним, — объясняет он, подходя к костру, дабы проверить свои бататы. В этот же момент, Руми спрыгивает с его рук и бежит прямо к Минхо, ластясь о его лодыжку. — Ого, а она и вправду любит тебя, что даже обидно, — Хан дуется. — Э… — старший только усмехается, мягко отталкивая кошечку ногой, пробираясь к мальчику. — Я всегда нравился кошкам. Я рос с двумя котами, я называл их своими братьями. — Он не понимает почему он вдруг думает о прошлом и делится своими воспоминаниями с младшим; он никогда так не делал. Когда Хан начинает улыбаться шире из-за истории, Минхо думает, что может быть это того стоило. — У нас в семье была собака, — рассказывает он. — Но, между нами, Мидуми всегда была больше собакой брата, чем моей. — младший выглядит более расстроенно, а Минхо не догоняет. Он ведь не просил личных подробностей. Если ему больно, то тогда Хану просто не следует рассказывать о таком. — Кошки мне всегда нравились больше, — признаёт парень. Что-то есть в его голосе, настолько печальное, что старший аж протягивает руку, бережливо взъерошивая волосы Хана. «Ты его и сутки не знаешь» — напоминает себе Минхо, моментально одёргивая руку, после того, как младший посылает ему милую улыбку. — Ой, ау-ау-ау-ау! — звуки кричащего юноши резко выдёргивают Минхо из мыслей, что тот, даже слегка запаниковал. А затем он осознаёт, что это просто Хан, бездумно попытавшийся снять жареные бататы с костра голыми руками. — Ты придурок?! — Ли ругает его, тут же бросившись на помощь, хватая и осматривая руки Хана. — Нет? — полученный ответ вместе с неловкой улыбкой смягчают Минхо: тот лишь вздыхает. — Хорошо, просто доверь бататы мне. — инструктирует он. — И не двигайся. — Но хён, — хнычет младший, поворачиваясь, одаривая еду тоскливым взглядом. — Они же подгорают. — Ради бога, блять, — ворчит Минхо. — Лучше они, чем твои руки! — даже в таких условиях, у него получается ловко выхватить ножик парня из чехла, что свисал с бедра младшего (серьёзно, пацану следует больше быть начеку, но Ли считает, что сейчас эта невнимательность ему только на руку, поэтому он предупредит Хана позже). — Дай-ка я… — он без проблем протыкает два жареных батата, отстраняясь от огня. — Сгоревшая еда лучше сгоревших рук, — бурчит старший. Он берёт Хана за запястье, поднося его руки к наполовину полному ведру с водой. — Вымой руки, но только не трать воду зазря. — объясняет Минхо. — А потом, сделай милость, посиди смирно. Он возвращается к своему срыванию листов алоэ, которое тоже росло в огороде пожилого мужчины. Какая жалость, думает Минхо, ведь когда-то ему придётся покинуть это место, несмотря на то, что тот старик всё продумал. Он задаётся вопросом подходящее ли сейчас время, чтобы уйти. В конце концов, он никогда не оставался на одном месте так долго. Он чувствует себя устало и нелегко, от того, что здесь ему чересчур комфортно из-за чего он начинает оглядываться назад, а старые воспоминания для него, как соль на рану. По крайней мере, если он уйдёт прямо сейчас, то о Руми и оставшихся ресурсах здесь — сможет позаботиться Хан. Младший начинает нервничать после возвращения Ли, старающегося залатать его увечья. — Не двигайся, — повторят он, вздыхая. Он аккуратно прикладывает алоэ на несерьёзные ожоги. — Ты всегда такой беспечный? — спрашивает он, хмурыми глазами встречая глаза юноши. — Хех, — отвечает тот, наклонив голову, избегая взора Минхо. — Каким образом ты вообще дожил до наших дней? — Сынмин раньше приговаривал, что у Минхо иногда совершенно отсутствует чувство такта; Минхо же кажется, что иногда следует задавать вопросы, на которые тебе необходим ответ. — Я с рождения благословлён сильным иммунитетом, — деловито произносит юноша, вновь встречаясь взглядом с Ли. Вроде такой простой, но одновременно такой неожиданный ответ — заставляет старшего рассмеяться. Честно говоря, он уверен, что в этом плане Хан прав. Неважно насколько ты «профессиональный выживатель», если ты подхватишь вирус, то это конец. Хана пробирает улыбка из-за смеха старшего. Именно поэтому Минхо понял, что парень просто пошутил. — Бинни-хён часто выручал меня, — продолжает мальчик, и это, делает вывод Ли, настоящий ответ. — Бинни..? — Минхо отодвигается, когда заканчивает накладывать ранее найденные в аптечке бинты на руки младшего. — Это тот друг, которого ты упоминал пару раз тогда? — уставившись на свои забинтованные ладони, Хан кивает. — Так как вышло, что он больше не с тобой? Парень начинает прикусывать нижнюю губу, Минхо полагает, что тому немного беспокойно рассказывать о таком. — Ты не обязан рассказывать о нём, если не хочешь… — ласково заверяет старший. — Нет, я хочу, — Хан тут же перебивает его. Он улыбается Минхо, как бы убеждая, что всё в полном порядке и он не против поговорить об этом «Бинни». — Я встретил Чанбин-хёна где-то пять лет назад, — начинает свою историю он. Минхо вздыхает, скорее от удивления, нежели искреннего любопытства. Он подвигается поближе к парню, жестом показывая продолжать говорить. — Итак. Ты же знаешь, как в начале, когда появились зомби и все семьи либо превращались в них, либо… Были убиты ими? — нет ни капли лжи в утверждениях младшего. Обычно одного напоминания об этих временах хватает Минхо, чтобы съежиться и отключиться, но вот он, сидит здесь и кивает каждому слову Хана, внимательно слушая. — Ага, у меня было также и случилось это довольно быстро. На второй-третий день вспышки, мои родители погибли в авиакатастрофе, произошедшей из-за того, что их пилот одичал. — А ведь правительство продолжало притворяться, что всё под контролем, из-за чего начало собирать всех несовершеннолетних, внезапно ставших сиротами. — он показывает пальцем на себя, поясняя таким образом, что он один из этих сирот, словно это было не очевидно. — Так я встретил Чанбин-хёна. Мы были соседями по койке. — Мне тогда даже двенадцати не исполнилось, а ему только стукнуло тринадцать. Знаешь, вроде всего лишь год разницы, но чёрт, он действительно вёл себя как будто у него уже разгар пубертата. — Хан делает паузу, смеясь, словно он возвращается в свои дорогие воспоминания. Уголки губ Минхо слегка приподнимаются. — Конечно, это было не лучшее время в нашей жизни, мы же потеряли свои семьи и… — его дыхание сбивается, а улыбка спадает с лица, но он всё равно продолжает, — …мы оба злились на всё и вся. Как-то раз даже разозлились друг на друга. Но затем всё пошло по пизде, когда подростки постарше превратились в зомби. — Ты осознаешь, что пересказываешь своё прошлое, как будто ты это всё где-то вычитал? — решает вмешаться Ли. — Ну, хён, если подумать, то мы и правда как будто живём в антиутопическом романе, разве нет? — забавляется младший. — Сынмин бы сказал то же самое. — пробалтывается Ли. Он зарабатывает любопытный взгляд от Хана, отчего быстро отмахивается. «Не суть». — Давай дальше об этом своём Чанбине. — Понимаешь, в тот момент, весь мир оказался в дерьме. И, возможно, я просто… Зацепился за Чанбин-хёна в нужный момент, когда тот сбегал из приюта. Скорее всего, это самое лучшее решение, которое я когда-либо предпринимал, — парень пожимает плечами. — Мы убили своего первого зомби вместе. — в этот раз, сильная дрожь пробежала по Хану, Минхо никак не осуждает. Первое убийство Ли было совершено бейсбольной битой в череп… Было много крови и мозгов повсюду. Ему регулярно снились кошмары из-за того факта, что его первой жертвой стала добрая старушка, продававшая хоттоки возле его школы, которая всегда делала ему щедрые скидки. До сей поры, Минхо активно пытался смахнуть с себя эти дикие воспоминания; он заставлял себя сконцентрироваться на Хане и его истории, будучи благодарным последнему за то, что он, по всей видимости, врождённый рассказчик. Он попросту не может быть иным — старший прыскает над каждой шуткой, что отпускает юноша про приключения со своим Чанбин-хёном. — Как я понимаю, ты бы не выжил без Чанбина, потому что твои рассказы звучат так, словно он тот самый всемогущий герой из мультиков. — комментирует Ли, хорошо позабавившись историей о том, как Чанбин учил младшего ловить рыбу и устанавливать ловушки для кроликов. — В целом, он был очень крут во многих вещах, — признаёт Хан. — Но… — он корчится, — Только не говори ему, что я произнес это в слух! — Каким образом я расскажу ему, если даже не узнаю, что это он при встрече? — старший смеётся из-за мальчишеской нетерпеливости. — Оу. — яркое выражение лица спадает, — Это так… Но, думаю, мне нравится идея, что он однажды здесь объявится. В любом случае… Мне кажется, что всё, что он может делать — могу и я! — теперь у него более решительное и напористое выражение лица. Он даже выпячивает грудь, как будто пытаясь что-то доказать Минхо, который, опять же, хохочет из-за детского поведения. Ли начинает осознавать, что его развлекает всё, что делает и не делает Хан. Старший винит во всём свои долгие одинокие путешествия, а младший лишь первое напоминание за столько лет о том, какой комфортной может быть чья-то компания. — Так, Чанбин тоже бездумно обжигал свои руки? — подкалывает Ли. — Заткнись, — бурчит Хан, наклоняя голову. Минхо замечает, как сильно побагровели щёки младшего из-за румянца. — Бинни-хён много заботился обо мне, но когда у него что-то получалось, мне всегда хотелось так же — поэтому я долго работал над этим. Так вышло, что он оказался хорош в выживании, потому и я обучился тому, как следует выживать. — Мило. — Мило? Хан озадачен выбором прилагательного, который выбрал старший для описания ситуации, а спустя секунды — и Минхо тоже. Более того, он не может поверить, что вообще произнёс слово «мило» вслух. — Да, эм, прости, — он спешно отступает, — Это Руми милая, — оправдывается парень, подхватывая на руки кошку, удобно лежащую возле ног. «Даже и суток не прошло» — приходится ему напоминать самому себе во второй раз, тем же утром. Определённо, его впечатление о Хане совсем скоро изменится.***
Они быстро преодоляют отметку в двадцать четыре часа, затем Минхо решает напоминать себе, что он не знает младшего и двух дней, затем трёх, а там уже и неделя проходит. После этого, время как будто молниеносно летит, что Минхо уже который раз сбивается со счёту. По крайней мере, Хан доказал, что может быть довольно полезным. Его хвастовство насчёт своих потрясающих навыков выживания в какой-то мере и не было хвастовством, а даже правдой. Он явно лучше Минхо, когда дело доходит до охоты. Хан знал основы — он знал как позаботиться об огороде мёртвого старика, и знал где именно, когда и как охотиться на зайцев и местных птиц. Его опрометчивость и стремление делать, а потом только думать, вынуждало возвращаться с бóльшим количеством порезов и ран, чем обычно, и ему попросту повезло, что Минхо стал каким-то экспертом очищения и лечения повреждений. Может быть, это потому что в такие блеклые, пустые дни, даже неделя ощущается, как целая жизнь. Но, даже так, Минхо теперь обеспокоен тем, что они с Ханом (и Руми) не только сосуществуют вместе в одном помещении, но и зависят друг от друга. Опасно так быстро довериться кому-то. Возможно, наивная натура Хана очень даже заразительна. Старшему постоянно приходится напоминать себе быть начеку. Даже его два года с Чаном (чья история остаётся на следующий раз; он очередное воспоминание, которое Ли запихнул и отложил подальше) не дались легко. Ему понадобилось как минимум несколько дней, чтобы чувствовать себя расслабленно рядом с Чаном.***
Около пятнадцати дней спустя, — может больше, может меньше, он снова перестал вести счёт, — Минхо просыпается посреди ночи из-за младшего, подкравшегося к его боку, смотрящего на него большими щенячьими глазками. — Чего тебе? — сонно и непонимающе спрашивает он. Он, скорее всего, должен быть более напуганным сей ситуацией, чем он есть («Ты толком-то и неделю его не знаешь» — говорит постоянно ворчливый голос в его подсознании), но всё в порядке потому что это Хан и по какой-то причине старший чувствует себя легко с ним. — Хён, — шепчет тот. — Можно я посплю с тобой? Минхо хочет сказать: «нет, отъебись, вали спать», но всё равно отодвигается, освобождая пространство, чтобы Хан вместился под его, кишащее крысами, одеяло. — Спасибо, хён. — шепчет юноша дрожащим и хриплым голосом, укладываясь у старшего под боком. — Ложись спать. — бубнит Минхо, не желая звучать заботливо. Но когда он просыпается спустя пару часов, то обнаруживает, что его руки оберегающе обернулись вокруг маленькой фигуры Хана, как будто он неосознанно распереживался посреди ночи, что кто-то отберёт у него нового компаньона. Это выматывает, поэтому он спешно выпутывается из объятий. Когда младший начинает ворочаться туда-сюда, Минхо чувствует себя слегка виновато, так что он берёт Руми, спавшую в пару метрах от них, и укладывает её рядом с Ханом. Спящий юноша вздрагивает, когда кошка выгибается рядом с ним, отчего Ли застывает на месте, подобно преступнику, пойманным с поличным. — Лино-хён? — ищет тот, а Минхо лишь вздыхает. — Уже утро, — бубнит он. — Я пойду разведу костёр и вскипячу воду. А ты поспи ещё немного. — Хорошо. — отвечает Хан. В любом случае, у него прикрыты глаза, так что он ещё не до конца проснулся. — Позаботься о нём, — говорит старший Руми, которая только мурчит в ответ, отворачиваясь. Минхо прыскает — даже кошка считает, что он нелепо себя ведёт. А он и не может ничего с этим поделать; ему начинает казаться, что Хан со своей вольной натурой и яркими улыбками, совсем выбивающимися из атмосферы конца света, может быть самым опасным человеком, которого Минхо когда-либо встречал в своей жизни.***
Спустя месяц (может больше, может меньше — время действительно стало для него относительным, учитывая тот факт, что Минхо чувствует будто прошёл целый год, но это определенно не так), Ли берёт Хана с собой в «городской магазин». Слово в кавычках, потому что этот термин тоже относителен, ведь вся человеческая популяция практически вымерла. В нынешние дни, магазином является любое место, в котором собираются люди, дабы обменяться вещами или услугами; это также место, в котором Минхо может полностью проявить себя. Он может и привык к путешествиям в одиночку, но уж точно не позабыл, как пользоваться своим шармом; наилучший выживательный навык Минхо, как оказалось, это умение добиться чьей-либо благосклонности, даже ресничкой не пошевелив. Несмотря на все метафорические стены, которые он возвёл вокруг себя, Ли мог заставить людей полюбить его и это помогало, особенно когда дело доходило до обмена — он всегда оказывался в выгодном положении сделки. Это, впрочем, и причина почему он предпочитает кочевать, нежели долго осваиваться на одном месте. Чем чаще ты видишь одних и тех же людей, тем сильнее они считают, что знают тебя и ожидают они, гораздо больше от тебя. Помимо этого, новые люди означали новейшие и лучшие обмены, которые можно совершить. — Итак… Куда мы идём? — спрашивает Хан, балансируя на потрескавшемся бордюре, а затем спрыгнув, задевая своим бедром бедро старшего. Он присоединяется к Минхо в беспечной прогулке по давно заброшенной дороге. — В обменник. — не сопротивляясь, отвечает Минхо. — Меняю тебя на две курицы и хорошее, тёплое одеяло. — Хён! — вскрикивает младший, как будто искренне верит словам Ли. Старшему приходится прикусить щёку изнутри, дабы сдержать смех. В последнее время, такое часто случается. Минхо, привыкший ходить с уставшим и смирившимся со страданиями, выражением лица, рядом с Ханом — расцветает, ведь его лицевые мышцы подвергаются постоянной зарядке. Хан делает два широких шага и почти наворачивается. В этот раз, старший не сдерживается, когда грозный смех высвобождается из его груди. — Хён, — хнычет младший, надуваясь так естественно и так мило, что Минхо борется с желанием взять Хана в охапку и сжать в своих объятиях. Вместо этого он, дотянувшись, берёт того за запястье. — Держись ближе, — проговаривает он хриплым голосом, фыркая. Он крепко держит Хана за запястье, притягивая юношу поближе к себе и по-домашнему, полноценно вкладывает свою ладонь в его. — Не потеряйся, — добавляет он, забывая о том, что настоящий шанс потерять друг друга в полузаброшенном городе почти равен нулю. Добравшись до магазина, расположенного возле реки, Минхо замечает, что здесь собралось гораздо меньше людей, чем он себе представлял. Старушка, которой он пообещал килограмм бататов в обмен на свежие яйца здесь, как и мальчик, который сдаёт в аренду свою рыбацкую лодку за высоченную цену. Они как раз таки и нужны Ли. — Чонин! — зовёт он, таща за собой Хана к импровизированному пирсу, где была привязана маленькая лодка. — Лино-хён! — по-серьёзному выглядящий молодой человек с острыми скулами и глазами-бусинками машет в ответ; а затем он улыбается, и всё его лицо загорается, когда к нему подходит Минхо с Ханом. — Вот твои обещанные консервы, — говорит старший, наконец-то отпуская руку своего компаньона, дабы достать из старого рюкзака три консервы совсем без этикеток. — Подожди-ка! — завизжал Хан, вскидывая руки, когда Ли начал отдавать консервы. Оба парня повернулись к нему, у обоих были одинаково озадаченные лица. — У них давно истёк срок годности, — вмешивается он, пальцами указывая на маленькие баночки. Минхо и Чонин обмениваются понимающими взглядами, прежде чем одновременно лопаются от смеха. — Что… Да что?! — Хан глядит на них; теперь запутался он. — Где ты подобрал его, хён? — задаёт вопрос Чонин; улыбаясь, он кажется безобидным, но его слова всё равно едки. — А он умён. — Хан, — старший поворачивается к нему; забавляющаяся улыбка танцует на его губах. — Ты же осознаёшь, что последние фабрики прекратили работать уже как пять лет. Любой человек с мозгами, додумается, что у всех консерв давно истёк срок годности. — И я тоже не дурак, — перебивает Чонин. — Но знаешь что люди говорят на такое? Хорошо «до», но лучше «после»! — он прыскает, а Ли закатывает на это глаза. — И ещё, испорченная еда во время такой дикой экономии? Последнее, о чем стоит волноваться. — Нет, я всё прекрасно понимаю! — ворчит он, хотя в глазах блестит оттенок робости. — Я просто… Я думал… — он тяжело вздыхает, взглядом впиваясь в Минхо; он предполагал, что это должно было выглядеть угрожающе, но вместо этого старший вынужден кашлем скрыть свой смех. — Я думал Лино-хён пытается надурить тебя и… Что ж. — он делает паузу, прищуриваясь и сканируя Чонина, будто теперь он получше разглядел его, раздумав над своим решением. — Ты казался… Мягче и невиннее целую минуту назад, — заключает Хан, пробормотав. — Стоп… Эй! — Минхо легонько щипает младшего за руку. — Даже если я пытался надурить кого-то, то ты, вообще-то, должен быть на моей стороне! Здесь есть необходимые средства к выживанию. Смотри и учись, как добиваться хороших сделок! — Чонин смеётся во все горло, особенно сильно, когда Хан буквально начинает уменьшаться на месте. — Прости, хён, — хнычет он, комкая рукав Минхо. — Я за то, чтобы дурить людей, но не невинных, несчастных детей! Они произносят в один голос: — Я не ребёнок. — Чонин далеко не невинный. Они вновь обмениваются понимающими взглядами. — В наше время, с трудом кто-то будет невинным, — выделяет Ли. — За исключением, может, тебя. — добавляет он, весело ероша и так лохматые волосы Хана. — Хватит! — возмущается он, отталкивая руку старшего, невзирая на то, что на его губах играет приятная, озорная улыбка. — Я не… Я много чего… творил. А Минхо не сомневается; он не забыл рассказ младшего о своём первом убийстве зомби, и он уверен, что чтобы дожить до этих лет, Хан определённо видел и делал то, чем раньше не занимались восемнадцатилетние ребята в свое время. Тем не менее, было в Хане нечто естественно чистое, что Ли не знал с чего начать — возможно, это просто его прозрачность. Из всех людей, которых встречал старший, Хан первый за долгое время, кто выставляет свои эмоции на показ. Он бы посчитал это чем-то новым в хорошем смысле, если бы не был так обеспокоен этой необычностью. — Конечно, ты много натворил, хён, — подыгрывает Чонин. Он «издевается» над Ханом, отчего Минхо переводит внимание на него. — Не хотите порыбачить? Я дам вам скидку — два с половиной часа, в обмен на… — он прерывается, изучая Хана, думая, что он может у него взять. — Я собрал немного ягод по дороге сюда, — предлагает Хан. — Они совсем спелые, и на вкус хороши… — Отставить, — перебивает Минхо, качая головой и одаряя Чонина суровым взглядом. — Ты можешь предложить Чонину ягоды в обмен на что-то другое. — Но всё же было бы классно поймать рыбы, хён! — парирует Хан. — Для обмена. — улыбка не сходит с лица Чонина, демонстрируя его белые жемчужины, когда он согласно кивает. — Для обмена, хён. — как эхо повторяет он. Минхо фыркает. — Мы с тобой оба знаем, что твое предложение ужасное. На этой стороне реки не водится рыба. Не смей строить щенячьи глазки, Чонин! — хохочет он, не зная то ли из-за притворного печального взгляда мальчика, то ли из-за удивления на лице своего компаньона. — Подожди, то есть… Никакой рыбы на ужин? — спрашивает Хан, выглядя слегка огорчённым, как будто в голове уже наловил себе пир. — Чонин — главный мошенник этой стороны Пусана, — отсекает Ли, хоть его в тоне больше оттенков гордости, нежели презрения. — Не главнее тебя, хён. — смеётся «главный мошенник этой стороны Пусана». — Не моя вина, что люди любят меня и будут заключать только отличные сделки со мной. — Могу сказать то же самое, хён. — Это правда… — смеётся старший, качая головой. — Но я совсем скоро отправлюсь в путь, поэтому можешь оставить титул себе. — Секунду… — вмешивается Хан. Он тихо наблюдал за дискуссией, бегая глазами от первого ко второму. — В путь? Совсем скоро? Куда?.. Минхо молниеносно замирает; он забыл, что никогда не упоминал при младшем что-либо о возвращении к своему кочевому стилю жизни. Это нелегко, учитывая, что каждый раз, когда он думает об этом, то не может представить, как он оставит Хана позади. Потом это всё превращается в непонятный хаос из мыслей, поэтому он огораживается от них, успокаивая себя тем, что однажды со всем разберётся. Со временем. — Никуда, — вырывается у него; даже сейчас, особенно сейчас, благодаря Хану, посылающему ему ошеломлённый взгляд, Ли кажется, что он с лёгкостью может задержаться на ещё пару недель. — Ну, какой бы ни была ваша ситуация, — прерывает их Чонин. — Мой дядя говорит, чтобы ты остановился на один день. Он сшил удобные шубки из заячьей шкуры, которую ты менял в последний раз, поэтому считает себя твоим должником. Я не чувствую того же, но, — он пожимает плечами, усмехаясь. — Как бы то ни было. Он передал, чтобы ты пришёл и поел с нами острой жареной рыбки. Говорит, ты не можешь вечно жить на одних бататах. — Видишь… — лыбится старший. — Даже твой дядя любит меня и желает мне только хорошего. Мы придём в ближайшие несколько дней. Я приведу Хана, шкура всё равно была с его улова.***
— Эй, — Минхо присаживается рядом с младшим, после того как они вернулись к своему заброшенному зданию. (Минхо чуть ли не называет его «домом», но вовремя опоминается, и как и многие вещи с недавних пор, он откладывает эти случаи в кромки своего сознания, чтобы позже достать снова). — Хён, — приветствует Хан, мгновенно освобождая пространство возле себя для Минхо. Он наблюдал за огнём, тихо жуя вяленое козлиное мясо, которое они получили взамен на травы ранее в магазине. Он выглядит уставшим, у них был длинный день, но младший всё равно умудрился натянуть ласковую улыбку, когда Ли присоединился к нему. — Будешь? — спрашивает он, предлагая наполовину съеденный кусок сушёного мяса. Минхо мычит, коленом стукаясь о колено Хана. Он не очень-то и голодный, да и уже перекусил ягодами на обратной дороге. — У меня есть кое-что для тебя, — говорит он то, ради чего пришёл сюда. — Я купил кое-что для тебя в магазине. — Для меня? — лицо Хана засияло от приятного шока, именно поэтому Ли заключил сделку втихую, ведь хотел посмотреть, как очаровательно сменяются эмоции младшего за секунду. Он восторженно запихивает остатки мяса в рот, заставив Минхо рассмеяться, но затем бесцеремонно вытирая ладони о штаны, он заставляет старшего покачать головой. — Ты отвратителен, — комментирует он, а Хан лишь лучезарно улыбается, отвечая: — Конечно, но ты в любом случае любишь меня. Такая невинная и беззаботная фраза — не много раздумий было вложено в неё, это очевидно по тому, как она бесстыдно слетает с языка младшего. Но она, впрочем, сильно ударяет по Минхо и его смех теперь звучит более выдавленным. — Смелое заявление, — отстреливается он, качнув головой и легонько, продолжительно стукая Хана по руке. — Зачем ты… А! — визжит он, пытаясь отодвинуться от старшего, в результате теряя баланс. Ему повезло, что у Минхо отлично натренированы рефлексы, оттого он успевает обвить рукой талию Хана, удерживая. — Боже, прекращай быть таким энергичным, — отчитывает Ли, уверенно притягивая младшего поближе. Он замечает, как дыхание Хана сбивается и оттенок красного растекается на щеках, но Минхо всё списывает на отсвечивание от костра, проигнорировав «казус». — Сиди смирно, — наказывает он, Хан медленно выдыхает. Старший аккуратно убирает свою руку. — Итак… — пищит младший. — Итак, — повторяет он, прочистив горло. — Что ты подготовил для меня, хён? — Оу, точно. — усмехнулся Минхо; он почти и забыл цель сего обмена. — Секунду, — бормотает он, доставая из рюкзака блокнот от бренда «Moleskine». Пару начальных страниц было вырвано, использованные страницы, очевидно, забрала бывшая хозяйка, но остальное (кроме лёгкого выцветания листов) было цело. — Я взял его у той старушки с яйцами, — объясняет он, передавая вещь Хану. — Это для меня? — глаза Хана становятся всё шире, как только он забрал блокнот, тут же перелистывая его страницы. Он выглядит сконфуженно, Минхо хочет ущипнуть его за полненькие щёчки. — И это тоже, — продолжает он, доставая в этот раз маленький мешочек со старыми, разломавшимися мелками. — Стой, что… Зачем? — Хан явно ошеломлён, что именно и предполагал Минхо. — Я видел, как ты рисовал в том дряхлом блокноте, — пожимая плечами, объясняет Ли. Он никогда не пытался разглядеть содержание, но он мельком видел отблески то тут, то там через ханово плечо. Он практически уверен в том, что в том блокноте закончились листы, потому что в последний раз, когда он подловил младшего за рисованием — тот рисовал буквально в единственном свободном углу страницы. — И ещё, — продолжает он, — Я знаю, что ты рисуешь простым углём, поэтому… — он вновь пожимает плечами. Глаза Хана расширяются и сияют так сильно, что Минхо не припоминает были ли они всегда такими. — Хён… — резко замолкает он, будто захлебнётся от благодарности, если продолжит. — Не плачь, Хан-а, ну что тако… — старший неодобрительно качает головой, все равно мягко хихикая, когда голова Хана падает ему на плечо. — Что ты делаешь? — спрашивает он, слегка повернув голову, чтобы лучше лицезреть своего компаньона. — Спасибо, Лино-хён, — бубнит младший, ненадолго уткнувшись носом в плечо Минхо, прежде чем отстраниться со вздохом. — Это так мило и чудесно, и… Откуда ты вообще узнал, что у той старушки есть принадлежности? — он глядит вниз, бережно рассматривая каждый кусочек мелка. — Хм-м, — мычит Минхо, не осознав, что он нежно треплет Хана по затылку. — Она как-то рассказывала мне милую историю о том, как её внук часто рисовал их большую семью. — он делает паузу, вспоминая насколько разбита была женщина, когда повествовала об этой истории. Но Минхо всё равно слушал её, не показывая своего дискомфорта из-за сокровенности тех самых историй. Ситуацию всегда смягчала её улыбка в конце рассказов, словно она действительно чувствовала себя хорошо, делясь воспоминаниями, хоть это было и нелегко. — Я подумал, может быть, она хранила его вещи; конечно, я буквально ткнул пальцем в небо, но когда спросил о художественных материалах, то оказался прав. — Хён… — Хан глядел на него с нечитаемой улыбкой. — Ты очень мил, ты всегда слушаешь людей и запоминаешь информацию о них, и… — Минхо хихикает. — Информация тоже своего рода оружие, — подмечает он. — Это не так, хён, — качает головой младший. — Мне кажется, что это нечто большее, чем просто оружие. Я думаю, ты слушаешь людей, потому что знаешь, что они хотят быть выслушанными, что очень мило с твоей стороны. Ли делает заминку, нахмурив лоб, анализируя слова Хана. — Я… — отвечает он, но его перебивает гогот Хана. — Ты будешь всё отрицать, — говорит он. — Поэтому я просто… Лыбясь, младший резко вскидывает руки, сжав Минхо в объятиях, оставаясь в таком положении несколько секунд, прежде чем отстраниться с игривой ухмылкой. — Я считаю, что ты потрясающий человек, хён. Спасибо за подарок, и за то, что разрешил ошиваться здесь, несмотря на то, что ты мог давным давно меня прогнать.***
Требуется как минимум одна неделя, перед тем как Хан решается показать Минхо свой рисунок. Он начинает с того, что робко протягивает оторванный с блокнота лист. «ЛиНо Всё»** — так называется творение. — Это что, я? — задаёт вопрос старший, щурясь. Сам набросок немного грубоват — Хан использовал в основном коричневый и оранжевый мелки, но каким-то образом есть что-то хрупкое и прекрасное в этих линиях. — Обычно… Я не рисую людей, — мямлит Хан. — Ну то есть, я рисую, но… — он смеётся. — Сейчас покажу. Он усаживается напротив Минхо, передавая ему свой, старый, распадающийся на кусочки, блокнот. Он раскрывает его, подтверждая свои догадки о том, что в блокноте совсем не осталось места для рисования, потому что каждая страничка, каждый угол, каждая клеточка изрисована или исписана чем-то. Ласковая усмешка покидает его, когда он понимает о чём шла речь. Блокнот заполнен от корки до корки рисунками в стиле комиксов. Листая страницы, Ли замечает, что милая мультяшная белочка всегда на первом плане. Так он осознаёт, что этот блокнот — самый что ни на есть ханов журнал. — Это же дневник, — шутливым тоном, вслух выделяет Минхо, хоть он и правда впечатлён. — А ты вот эта миленькая белка, — добавляет. Хан покрывается ярким румянцем, что Минхо находит не менее милым. Но он всё же тронут тем, что младший действительно делится чем-то настолько личным с ним. — Так, а где здесь я? — спрашивает он, поворачиваясь обратно, прищуриваясь к мешанине набросков, пытаясь понять, каким видит его Хан. — Вот это я? — расспрашивает он, указывая на карикатуру с вытянутым лицом, похожую на «Захватчика Зима»; он хмурится, не уверенный это ли он, но этот персонаж мелькает в блокноте практически везде. — Оу, секунду… — до него доходит, отчего он посмеивается. — Это же Чанбин. Хан кивает, смеясь со старшим в унисон. — Вот это ты, — проговаривает младший, сев рядом с Минхо, переворачивая страницы до тех пор, пока не добирается до конца. Он тыкает пальцем в мультяшного паренька с большими глазами и кошачьим ртом. — Чёрт… — вздыхает компаньон, широко раскрыв глаза и отбирая книжонку у старшего; словно он осознал что-то смущающее, что Минхо, впервые, не смог заметить. — На сегодня хватит, хён. — объявляет он, нервно хихикая. Минхо открывает рот, желая немножко поддразнить младшего, но Хан вдруг стал выглядеть так смущенно, что старший решает опустить этот вопрос, легонько ущипнув того за щёку. Случись что, но Минхо по крайней мере знает когда надо уважать право человека на свои личные мысли. — Суть в том!.. — говорит он, звуча громче обычного, словно стараясь стереть произошедший момент неловкости. — Что я обычно не рисую в реалистичном стиле, — продолжает он, бубня, руками указывая на рисунок, который изначально преподнёс Ли. — То есть ты хочешь сказать, что я особенный? — спрашивает старший, стебаясь над ним, даже несмотря на то, что он внимательно рассматривал набросок на бумаге, благодарно улыбнувшись после. — Не до.. Не додумывай за меня, хён! — запнувшись, его щёки лишь сильнее заалели. — У тебя есть портрет Чанбина? — Минхо удивляет собственный вопрос, больше потому что до сей поры он не осознавал, насколько прочно любопытство об этом парне засело в нём. — Или я должен считать, что он какой-то инопланетяно-подобный мальчик с длинным лицом? — спрашивает он, прыснув, подражая карикатурному персонажу, который так часто мелькал в блокноте Хана. Странное чувство оседает на дне его живота, пока он ждёт ответа. Сперва он не может понять что это за чувство, пока не замечает, что багровые щёки Хана пропали, а вместо них — яркая улыбка. «Это ревность», мысленно отмечает он. Он ревнует к парню, которого не знает и которого никогда не встречал, а всё из-за того, как младший звучит, когда рассказывает о нем. Это заставляет Минхо скорчиться внутри — ревность именно та эмоция, которую он не ощущал уж очень давно. Тяжело ревновать кого-то, когда ты даже толком не находишься в окружении людей. — Инопланетяно-подобный с длинным лицом, — повторяет Хан, совершенно не обращая внимания на глубокие раздумья старшего. Он смеётся, восторженно хлопнув руками, будто вспоминая нечто смешное. — А что, вполне похоже на правду! — Итак, — вклинивается Ли, натягивая усмешку. Он слишком мелочный из-за своей ревности, что доставляет дискомфорт. Ему повезло, что он всегда был хорош в скрытии эмоций. — У тебя есть рисунок этого Чанбина? — «Этого Чанбина, к которому ты относишься как к чертовому герою» практически вырвалось у старшего, но он вовремя прикусил свой язык. В его голове это звучит очень пассивно-агрессивно, хотя ему кажется, что Хан даже не заметил бы этого. — Не-а. — пожимает плечами он. — Не то чтобы прям рисунок. — Минхо поднимает бровь. — Тогда это значит, что я особенный, — настаивает он с игривой ухмылкой на губах. Может он и сконфужен тем, как Хан действует на него, но это определено не остановит его от попытки вытащить хоть какую-то реакцию из него. Дыхание младшего сбивается. То, как он медленно и осторожно выдыхает наталкивает на мысль, что это какая-то техника, выученная сто лет назад, необходимая для того чтобы собраться с мыслями. — Я люблю Бинни-хёна, — начинает он, а Минхо ёжится от того, что младший так легко и беззаботно разбрасывается словами. — Он многому научил меня, и я до сих пор думаю о том, как он и надеюсь что всё хорошо, но… Он не был таким же прекрасным как ты. — голос становится всё мягче и мягче, пока под конец он чуть ли не шепчет: — Я нарисовал тебя, потому что хочу вечно помнить твое личико, хён. Как обычно, в его манере речи есть нечто робкое, но и искреннее одновременно. Ли не знает как реагировать. Такая откровенность кажется сейчас чуждой Минхо, когда каждый человек, которого он встречал в своих путешествиях, как и он, не ослаблял бдительности. Хан — нараспашку открытая книга, и иронично, что именно поэтому для Минхо он попросту нечитаем. Их взгляды встречаются на какое-то время, прежде чем Хан отворачивается в смущении. Минхо считает, что это к лучшему, потому что в это мгновенье он хотел сделать то, в чем далеко не уверен или то, для чего младший явно не готов. — Ты никогда не говорил, почему был один, когда мы встретились, — осторожничает он. — Что случилось с Чанбином? — Оу.. — поднимает взгляд Хан с робкостью, отражающейся в глазах. — Пару месяцев назад он решил, что хочет пойти к северу, потому что услышал новости о своей сестре. А я… — вздыхает он, — До этого мы путешествовали южнее, и я хотел продолжать идти к югу. Думаю, часть меня всё же хотела проверить справлюсь ли я сам. Правда глупо, да? Я постоянно чувствую вину. Я должен был пойти с Бинни-хёном и помочь ему найти сестру, но… — Но?.. — Моё желание узнать на что я способен в одиночку оказалось сильнее. — Не переживай, я всё понимаю, — приговаривает Минхо, ласково гладя его по голове. — Сейчас ты не один, кстати. — Нет… Не один. Я с тобой, хён, и ты помог мне осознать, что я задолбался везде шляться в одиночестве. — неловко улыбается Хан, сомневаясь можно ли ему говорить так. Джисоновы слова звенят в его голове и он ласково усмехается. Честно говоря, некоторая его часть почувствовала облегчение; он ожидал худшего, думая, что Чанбин возможно мёртв или что-то наподобие. В какой-то мере он рад, что это было решением Хана покинуть Чанбина. — Хан, — нежно зовёт Минхо; его рука движется сама по себе, когда он потянувшись к младшему, берёт его за подбородок, вынуждая повернуться к нему лицом. Он хочет сказать что-то, хоть что-нибудь, но не может подобрать слов. Поэтому он делает первое, что приходит ему на ум — наклоняется, касаясь губ Хана. Рука с подбородка поднимается к щеке, пока старший пытается разъединить их губы. Хан упрямится, так что Минхо приходится немного отстраниться, шепча: — Всё нормально? Хан лишь хнычет, кивая, но этого достаточно для Ли, чтобы вновь воссоединить поцелуй уже с большей настойчивостью. Младший уже был готов встретить губы Минхо своими; очевидно, что он неопытен и Минхо ненавидит себя за мысль, — веру — о том, что он не занимался подобным с Чанбином. Языки и зубы довольно скоро вступают в игру, старший отпихивает все свои мысли подальше, потому что в этот момент, Хан — единственное, о чем он может заботиться. Хан слишком желанно и напористо исследует рот Минхо, поэтому старший свободной рукой сжимает его колено, а младший понимает, что это сигнал немного притормозить себя. Ли слегка наклоняет голову в сторону, Хан мгновенно подстраивается под него. Может быть он и не профессионал в поцелуях, но зато схватывает на лету — они хорошо дополняют друг друга, а потому ему легко понять, чего хочет от него хён. Когда Хан стонет прямо в поцелуй, Минхо чувствует как что-то в груди напрягается — Хан звучит так прекрасно, что старший хочет попросить больше, но в итоге он отстраняется под предлогом нехватки воздуха. Отдалившись, он видит насколько раскраснелся Хан. Глаза затуманены, лицо на несколько оттенков алее, а его губы выглядят до неприличного пухлыми — полнее, чем обычно. Можно сразу сказать, чем они тут занимались. Эти губы так и манят Минхо снова впиться в них, присвоить себе, прикусить их и провести по ним языком, но он пока что сдерживается, ведь знает, что если он сделает один неосторожный шаг, то будет трудно ограничиться одним поцелуем. — Лино-хён, — Хан практически выдыхает его имя, облизывая нижнюю губу. Ли приходиться сжать кулак, делая глубокий вдох, чтобы не поддаться искушению. — Минхо, — внезапно выдаёт он. Сконфуженные морщинки появляются на лбу младшего, и старший осознаёт, что чуть-чуть запыхался, когда поясняет: — Ли Минхо. Это моё настоящее имя. — О! — глаза младшего расширяются в осознании того, что он называл Минхо до этого ненастоящим именем; затем он расслабляется, одаривая яркой улыбкой. — Хан Джисон. Я Хан Джисон. Зови меня Джисоно.. — он обрывает себя на полуслове, хихикая из-за собственной бессвязицы. — Джисон, — глубоко вдохнув, повторяет он. — Это моё настоящее имя.***
Именно Джисон берёт быка за рога, когда это вновь случается. Прошла лишь пара ночей с тех пор, как они впервые поцеловались. — Хён, я не могу заснуть, — ноет он, тыкая Минхо в бок, устраиваясь у того под одеялами. — А от меня ты чего хочешь? — задаёт вопрос. — Спеть тебе колыбельную? — Он ведёт себя саркастично, но когда он поворачивается к Джисону, то что-то в его глазах заставляет Минхо вздрогнуть. Его взгляд отражает жадность и немного тоски; он почти слышит, как в голове Джисона крутятся шестеренки, посему ждёт. Конечно же, Джисон, как обычно со своей нетерпеливостью, не ждет, прежде чем схватить старшего за лицо и притянуть к себе для желанного поцелуя. Минхо чуть ли не прыскает ему прямо в губы, потому что Джисон очень неумело целуется, но это быстро отходит на второй план, ведь Минхо так же сильно жаждал этого. Целовать Джисона (и даже в голове, Минхо легче называть его Джисоном, Джисони, вместо Хана, потому что это имя идеально подходит ему) становится привычкой. Скорее, это становится своего рода комфортом. Они толком не обсуждали свою ситуацию, а Ли только рад этому. Он не уверен, что готов узнать, что вообще это всё означает. Он может предположить, что это всё произошло естественным образом, ведь они обычные взрослые люди со здоровыми гормонами и естественным желанием формы какой-либо физической близости. Впрочем, они оба считают, что поцелуями можно легко и приятно коротать время. Дни вдруг начинают течь быстрее, и Минхо это кажется хорошим знаком, даже если у них и нету как такового будущего. Блуждание рук уже стало обычной вещью, Минхо нравится то, как ощущается Джисон под его прикосновениями. Он чувствуется таким крохотным, тёплым и дорогим. Минхо думает, что каждая их частичка идеально сочетается друг с другом — или будет сочетаться, потому что, старший, каждый раз осознанно останавливается, отстраняясь от Хана, прежде чем его здравомыслие окончательно унесёт. Нотки разочарования, всегда появляющиеся в глазах Джисона, никогда не остаются незамеченными; он считает, что его умение игнорировать вещи, к которым он абсолютно не готов — довольно полезное.***
— Вы с Чанбином когда-либо?.. Или, в конце концов, он не так хорошо умел игнорировать вещи, потому что любопытство, связанное с отношениями Джисона и Чанбина постоянно давило на него, даже до того, как они впервые поцеловались. — Когда-либо? — младший выглядит достаточно раздражённым и Минхо знает, что это потому что он снова прервал поцелуй. — Когда-либо что? — Ну.. — он активно жестикулирует, показывая на них двоих, — Может больше?.. — Ха? — вот он, тот самый озадаченный взгляд, который Джисону следует запатентовать. За исключением того, что патентов в мире больше не существует. — Больше чего.. А! Ли встречается глазами с Ханом, молча ожидая ответа. — Что за ху.. — младший начинает откровенно угарать, энергично качая головой. — Чёрт, нет! Он для меня как брат. Мы не.. Мы не был.. У нас никогда не было чего-то подобного. Я уважал его, но никогда бы не... — он путался в собственных словах, делая паузы, словно было очень тяжело изложить то, что было в голове. — Серьёзно, — бубнит он, — Я думал это очевидн.. — Что, ещё раз? — Минхо не уверен, что расслышал верно. — Что было очевидным? — Ну ты знаешь. То, что я.. — Джисон буквально зажевывает свои слова. — Я думал, было очевидно, что у меня совсем нет опыта? Очередь Ли смеяться, потому что Джисон, конечно же, прав. — Что ж, всё что я знаю, так это то, что Чанбин, видимо, ужасно целовался. — теперь он может даже пошутить об этом, чувствуя странное облегчение. — Как я и сказал, я бы никогда об этом не узнал. — утверждает младший, кивая головой. Он улыбается Минхо, соприкоснувшись коленями. — Вы же были вместе больше четырёх лет, разве нет? — Минхо пожимает плечами. — Это естественно задумываться о таком. — Нет.. Нет, нет, нет! — смеётся Джисон. — Я, конечно, скучаю по нему, но это стрёмно думать о Чанбин-хёне в таком ключе. Он многому научил меня и помог стать самодостаточной личностью, никакой романтики никогда не было. Внезапная тишь берёт верх вместе с Джисоном, удобно пристроившимся на плече старшего. — Подожди-ка.. — тишина долго не продлилась, потому что рядом с Джисоном, её, в общем-то, и нет. Только если он спит. — А у тебя был кто-то? Тот, с кем ты.. Ну ты понял. Хан резко стал выглядеть таким юным. Впервые с того момента, как он появился в жизни Минхо, тот начал загоняться из-за чего-то. Он даже хотел высвободить свою руку, но Минхо стремительно сжал её в своей собственной. Вопрос Джисона даёт возможность оглянуться назад, и вспомнить Чана впервые за несколько месяцев. Если подумать, то он был примерно, как Джисон, когда встретил хёна. Но их первая встреча была не такая гладкая, как с Джисоном, а это говорит о многом, учитывая, что младший приставил тогда к нему нож, угрожая. — Прости, — вдруг извиняется он, что застаёт Ли врасплох. — Ну то есть, это не моё дело и, конечно же, у тебя был кто-то.. Или были? Не знаю. У тебя явно есть опыт, хён, и это совершенно меня не касается! — он практически проговаривает всё это на одном дыхании, нервничая. До старшего доходит, что это потому что он слишком долго думал над ответом. — Не извиняйся, — говорит, — У меня не так много опыта, — проясняет он. — Но.. — Минхо вздыхает, поворачиваясь так, чтобы уткнуться в джисонову макушку. — У меня был кое-кто, когда-то. Но у нас всё тоже было по-другому. Он встретил Чана два, может быть, три года назад; они не очень хорошо срабатывались вместе, но если и был кто, кого он уважает из всех повстречавшихся ему людей, то это был бы Чан. Почти два года они путешествовали вместе, из всех компаньонов — он пробыл со старшим дольше всего. Тот был сильным, симпатичным и способным во всём, в чём не преуспевал Минхо. На то пошло, их отношения держались на взаимоуважении. Химия между ними разгоралась долго — больше из-за того, что у парней отсутствовала та самая естественная искра. В основном, всё, что было между ними происходило из-за гормональной нужды. Ему было восемнадцать, и всё что он умел — это дрочить, вспоминая об эротических журналах, которые он и Хёнджин однажды нашли, пошарившись в кабинете его отца, когда ему было тринадцать (а Хёнджину одиннадцать). Просто так вышло, что первый человек, который был близок к тому, чтобы разрушить его стены, — соответственно, когда его сексуальное влечение было на пике, — был ещё и человеком, с которым он испытал все свои первые разы. Рассуждая об этом, на него обрушивается осознание того, что для Джисона это, возможно, такая же ситуация. Он не знает почему его сердце уходит в пятки из-за подобных размышлений. — Хён? — голос младшего вырывает его из мыслей. — Что? — его тон слишком резок, что вынуждает Джисона вздрогнуть в удивлении. — Прости. — вновь произносит он, заставив Минхо почувствовать себя виновато. — Мне просто было интересно. — У меня был кое-кто, — повторяет старший, проигнорировав извинение, отпуская руку Джисона и притягивая его за талию поближе к себе. — Он также многому научил меня, и я иногда задумываюсь о том, как он там. Надеюсь, что он в порядке. Когда мы прощались, он пошёл к северу, а я южнее. Это не так важно, серьёзно. Я уважаю его, но во всём остальном, мы не очень подходили друг другу. В конце концов, разделиться с Чаном было полностью обдуманным решением — Минхо из тех, кто никогда не просит помощи, а Чану нужен кто-то кому требуется его помощь. «Зато мы с тобой идеально подходим друг другу» — думается ему об их с Джисоном паре, пока тот таял под его боком. Эта мысль пугает Минхо, но она также олицетворяет его истинные чувства. В ту ночь, все его метафорические стены рушатся, и он окончательно отпускает себя, решая принимать столько, сколько Джисон ему будет отдавать.***
— Хён, есть что-то по чему ты скучаешь? Ещё один день, такой же длинный, как и все остальные. Солнце высоко в небе печёт так, как будто сейчас разгар лета, что очень странно, ведь уже должна была наступить зима. Или, Минхо думает, что он может ой как ошибаться, потому что дни, недели, месяца смешались воедино, и кто вообще знает какой сейчас реальный месяц и год? В любом случае, солнце высоко в небе, и оно печёт, в то время как Джисон с Минхо проходят целые две мили до ближайшего пляжа. — По чему-то.. По чему-нибудь из нашей прежней жизни. Из нормальной жизни. Слова слетают с губ Джисона, когда они присаживаются около берега, пальцами ног зарывшись в тёплый песок, касаясь друг друга локтями. — То есть ты хочешь сказать, что моя жизнь была нормальной прежде.. Прежде, чем всё это случилось. — заявляет он, толкнув младшего в бок. Его тон буквально говорит, что раньше он жил в отвратительных условиях. — Оу.. Оу! — Джисон выглядит удивлённо и встревоженно, что заставляет чувство вины ударить по Минхо из-за своего неуместного комментария. — Прости. На самом деле у Ли была самая что ни на есть «нормальная» жизнь: у него была сплоченная семья, состоящая из него, двух любящих родителей и двух котов, которые были для мальчика, как братья. Они жили в хорошенькой, просторной квартире в Кимпхо, которую могли спокойно себе позволить благодаря зарплате отца. Он ходил в школу, получал оценки чуть выше среднего и этого было достаточно, чтобы мама с папой гордились им. У него были друзья, прекрасные друзья детства Сынмин и Хёнджин, которые хоть и были младше, но всегда прикрывали ему спину. Прямо сейчас, он не мог вспомнить ни одной вещи из «Прежней жизни», которую можно было бы отнести к категории «Из ряда вон выходящей». — За что ты извиняешься? — спрашивает он, смеясь, игриво стукнув Хана. — Я шучу, я жил довольно обычной жизнью. Думаю, по ней и скучаю. По стабильности, — шутливо проговаривает он, задумчиво вздыхая. Из того, по чему он скучает — можно составить немаленький список. Он скучает по многому; он определённо тоскует по нормальности. Скучает по своей кровати, по дому, по семье, по друзьям. Он тоскует по маминому кимчи, по тому, как папа проверял его домашку по математике. Ему не хватает так много вещей, что он почти задыхается от одной мысли об ответе на очень простой вопрос Джисона; именно поэтому он всегда старается смотреть вперед, а не оглядываться назад. Джисон рядом хмыкает, упав на песок, махая руками так, словно пытаясь сотворить какого-то песчаного ангела. — Я скучаю по тортику, — неожиданно произносит он, прекратив шевелить руками. — Мне в целом не хватает вкусной еды, но больше всего тортика. Свежего, сладкого шоколадного торта с густой глазурью, и, может, карамельным сиропом. Он вздыхает, а Минхо не может ничего поделать, кроме как сделать также. Он не думал о шоколаде так долго, и теперь когда Джисон упомянул его, он может ощутить, как рот наполняется слюной. — Суть в том, — продолжает младший, — Что раньше я всегда просил чизкейки. Я всегда ел чизкейк. Но сейчас, я постоянно хочу шоколадный торт. Смешно, правда? — Минхо бросает на него многозначительный взгляд, Джисон прыскает. — Полагаю, это не настолько смешно. Просто я говорю так, потому что единственная альтернатива это быть в депрессивном состоянии из-за нехватки шоколада, а она мне не по нраву. На данный момент я так задолбался из-за мяса вяленого кролика, — добавляет он, прежде чем состроить рвотный позыв. — Лучше так, чем умереть от голода, — выделяет старший, развалившись на песке рядом с Джисоном. — Лучше так, чем умереть от голода, — соглашается Хан, вздохнув. — Но, хён.. — хныча, он продолжительно тыкает в руку Минхо. — Теперь я хочу пиццы. — Джисон! — стонет Минхо. — Хватит.. — он старается звучать строго, но всё равно хихикает. — Мне не хватает всего. Мне не хватает всех. — принимает он. — Хён.. — тон младшего внезапно смягчается и краем глаза Минхо замечает, что Джисон подвинулся и повернулся на бок, чтобы оказаться лицом к лицу Минхо. — Расскажи мне обо всех. Ты знаешь, когда я был младше, то у меня никогда то не было лучшего друга. Или. Хех. Думаю, Чанбин-хён считается, ха? Но до него, у меня всегда было много друзей, но лучшего — никогда. Я хорошо дружил со всеми, думая, что это единственное, что важно. — Джисон бессвязно болтает, как обычно делает. Минхо нравится, когда младший говорит; когда мысли Джисона льются одна за другой, а иногда и вовсе, словно у него нет фильтра. Как будто он целиком и полностью доверяет хёну каждую идею, размышление или воспоминание, которыми хочет поделиться. — У тебя был лучший друг? Лучшие друзья, может, компания друзей? Кроткий хмурый взгляд тронул черты лица Минхо; в последнее время Джисон становится все более смелым и назойливым, задавая подобные вопросы. Это всегда вынуждает Ли задумываться на долгое время, но в конце концов, он каждый раз отвечает, будучи не имея сил отказать Джисону в чём-либо — даже в деталях своей прошлой жизни. — У меня был Сынмин, — делится он. — Хотя у Сынмина был Хёнджин, поэтому, можно сказать, Хёнджин тоже был моим лучшим другом. — Сынмин? Хёнджин? Их имена мне ни о чём не говорят, — подчёркивает Джисон в шутливой манере. За это замечание младший отхватывает легкий удар в живот и закатывание глаз Минхо. — Тогда помолчи и дай мне договорить. — Хорошо, продолжай. — Хан усмехается, пододвигаясь ближе, схватив Минхо за запястье, чтобы он мог с силой сжать тело старшего в теплых объятиях. — Сынмин жил за соседней дверью, поэтому я буквально знал его с пелёнок.. Ребята, кстати, твои ровесники. — на его губах расцвела улыбка, и он впервые за долгое время почувствовал, что старые воспоминания не так уж и плохи. — Он встретил Хёнджина в садике, а я тогда пошёл в первый класс. По итогу, Хёнджин так часто был с Сынмином, что даже я сблизился с ним. Когда все видели их вместе, то думали, что Хёнджин был шумным и главным, а Сынмин робким, ходившим за ним хвостиком, но.. — он прыскает, и чёрт побери, несмотря на боль от тоски по ним, на удивление приятно вспоминать о них сейчас. — Но серьёзно, именно Хёнджин был тем, кто фанател от каждого слова Сынмина. Сынмин был, типа, головой нашей компашки.. — А я думал, что ты был самым умным, — перебивает Джисон, щекоча тёплым дыханием шею Минхо, укладываясь на плече старшего. — Значит тогда ты был самым миленьким? — задаёт вопрос он, подкалывая, но с серьёзным подтекстом. — Нет, им был Хёнджин. — Сложно поверить в то, что кто-то будет милее тебя. Минхо разрывает от смеха; Хан звучит так, будто льстит, но ведь это Джисон, и теперь он наконец ощущает, что знает его достаточно долго, чтобы осознать, что Джисон всегда говорит от всей души — даже когда ведёт себя глупо. — Сложно поверить, да, я знаю, — комментирует он в ответ, посмеиваясь и закрывая глаза, потому что не хочет сейчас смотреть на Джисона. Если он их откроет, то захочет поцеловать его, а если он это сделает, то разговор закончится, и, очевидно, он не готов к тому, чтобы этот разговор завершился вот так. — Кем же ты тогда был, хён? — младший заигрывает бровями. — Я.. — смеётся Ли, сделав паузу, пытаясь придумать подходящий ответ. — Я был авантюристом. — Джисон хохочет, Минхо смеётся сильнее. — Звучит уместно, — проговаривает он. — Похоже на тебя, — добавляет. В этот раз Минхо не борется с желанием мазнуть губами по джисоновым. Он сохраняет поцелуй недолгим, но сладким, завершая его быстрым чмоком в кончик носа Джисона, прежде чем отстраниться. — Хён, — хнычет он; он уже выглядит смущённо, и Ли снова не может удержаться от хихиканья. — Такой нетерпеливый, — поддразнивает он. — Хочешь увидеть кое-что? Хан заинтересовался, и кажется, забыл, что хочет больше поцелуев. Старший усаживается, и Джисон следует его примеру. — Что именно, хён? Минхо не отвечает устно, вместо этого просто берёт свой рюкзак. Он действительно старый, и он много раз зашивал его за последние шесть лет, а шитью он учился самостоятельно, оттого зашитый рюкзак не назвать безупречной работой. По крайней мере, сумка остается в рабочем состоянии, а это главное. Он открывает его и расстегивает внутренний карман, откуда достает свой еще более старый паспорт. Он не знает, зачем его хранит — паспортная фотография была сделана, когда ему едва ли исполнилось одиннадцать, так что сейчас он даже не был похож сам на себя. В некотором смысле, эта фотография напоминает ему, кем он был, как и две другие, которые он оставил среди страниц старого паспорта. — Вот, — говорит он, вынимая снимки и показывая их Джисону. Одна фотография явно старее, она более блеклая. На ней изображена молодая счастливая пара в красивой традиционной одежде. Позади них, как ни странно, рождественская ёлка. — Это мои родители, — задумчивым тоном объясняет Минхо с горечью в улыбке. — Они поженились в Рождество. — Джисон подносит снимок к своему лицу, прищурив глаза, внимательно изучая его. — Хён, ты так похож на свою маму. Думаю, у тебя нос отца, но.. Все остальное.. Определенно от мамы. — Минхо мычит, кивая. Он часто слышал, что он похож на свою матушку. Он настолько часто это слышал, что в какой-то момент почти возненавидел такие высказывания. Теперь он понимает, что ему давно не хватало этих слов, и Ли благодарен за то, что Джисон подметил это. — Спасибо, — говорит он с улыбкой. — Она была красивой. На второй фотографии ему около двенадцати. По обе стороны от него стояли Сынмин и Хёнджин, а позади них был ряд, почти полностью распустившихся, вишневых деревьев. Это был день рождения Хёнджина, поэтому все трое проехали на велосипедах к реке Хан, где маленький Минхо смело попросил незнакомца сфотографировать их. — Это Хёнджин? — спрашивает тонсэн, указывая на мальчика справа от Минхо. Впрочем, правильно угадав. Когда Минхо кивает, Джисон просто усмехается. — Я был прав. — Прав? В чем? — В том, что ты был самым миленьким, хён. — Минхо смеется, ущипнув Джисона за щеку. — Говоришь как.. Он собирался сказать младшему, что тот похож на главных героев старых романтических комедий, которые так любили смотреть Сынмин с Хёнджином, но, прежде чем он успевает закончить предложение, Джисон прерывает его: — Подожди-ка! Значит, это Сынмин? — он указывает пальцем на другого мальчика, прежде чем сощуриться сильнее. — Он… Кажется, я его встречал. — ему требуется еще несколько секунд, чтобы изучить снимок, после чего тот кивает. — Это определенно он, если накинуть пару лет сверху. Побольше волос и поменьше детских щёк, но это он. — Ты имеешь в виду, что видел его раньше? — старший выглядит удивленным потому, что предполагал, что знал всех, кто был в жизни Сынмина, когда они были помладше. Но затем Джисон качает головой, и Минхо бросает в шок. Семья Сынмина всегда была довольно обеспеченной; его отец был прокурором, со связями в правительстве, что дало им возможность быть одной из первых семей, эвакуированных из Сеула. Последнее, что он слышал, так это то, что они летели на остров Чеджудо, а может и даже в другую страну. Ли понятия не имеет, что произошло на самом деле. — Когда? Где? — Хан пожимает плечами. — Около года назад? Кажется, где-то в старом районе Инчхоне. Он был с тем парнем.. — С Хёнджином? — оживился Минхо. Джисон качает головой. — С Ёнбоком. Он говорил на ломаном корейском, и сначала это было странновато, но позже оказалось, что он вырос в другом месте. В Австралии, что-ли? Он прилетел, чтобы навестить свою бабушку, когда вспыхнул вирус и… — младший съёживается. — Он никогда не говорил об этом, но я уверен, он видел, как погибла его бабушка. Это и так дерьмово, а представь каково ему, когда не знаешь, что случилось с остальной семьёй… — он затихает, вздыхая. — Но он всё равно постоянно улыбался, да и мы хорошо сдружились. Сынмин, наоборот же, не улыбался толком. Он улыбался только когда Ёнбоки был рядом. В иное время, тот всегда выглядел так, будто пережил слишком много. Он никогда не распространялся об этом. Хотя, ему однозначно нравилось командовать нами.. — мягко посмеивается Джисон. — Но зато он действовал эффективно и завершал начатое, поэтому никто не жаловался. Так что да, мы с Бинни-хёном остановились у них, перед тем, как разделиться. Старший замолк; он не знал, что сказать или что чувствовать. С одной стороны, слышать, что Сынмин пережил всё самое худшее — приятно. Но с другой, Джисон ничего не сказал по поводу семьи Сынмина, так что он может только гадать, что случилось с ними. Он тоскует по другу, — по одному из лучших друзей, — и теперь он задается вопросом, каковы шансы когда-нибудь увидеть его снова. Он интересуется и о Хёнджине тоже. О его судьбе ещё меньше зацепок. Однажды, когда родители погибли, он пошёл к хёнджиновому дому, только чтобы обнаружить его брошенным, без каких-либо подсказок о случившемся. Грудь сжимается, отчего становится тяжелее дышать, ведь все переживания и воспоминания, которые он отталкивал, вдруг начали прорываться. — Хён? — шепчет Джисон, приблизившись, чтобы лучше видеть лицо Ли; последний отворачивается, чтобы младший не заметил скопившиеся слёзы в глазах, грозившиеся упасть. — Хён, — ласково повторяет он, вздыхая, отстранившись. Затем Минхо чувствует, как Джисон берёт его за руку, переплетя их пальцы вместе, утешающе сжав ладонь старшего. Вроде такой простой жест, но это помогает Минхо успокоиться и расслабиться. Он осторожно выдыхает, с нежной улыбкой, поворачиваясь к Джисону. — Я в порядке, не переживай, — уверяет он младшего. — Просто как-то забавно — когда людей меньше, мир кажется просторнее, но тем не менее он всё также тесен.***
— Нам, наверное, следует возвращаться, — заявляет старший. Горизонт теперь покрыт глубоким оранжевым оттенком вместе с солнцем, садящимся за ним. Они с Ханом потратили время, творя всё и ничего одновременно: начиная с бега по пляжу, до плескания в воде. Минхо устал, но чувствует себя хорошо, лучше, чем раньше. — Нет, подожди.. — Джисон складывает руки в форме «Х». — Ещё рано! — Джисони, уже поздно. — Минхо на самом деле хочет послушаться Джисона, но он устал, и не хочет идти домой, чувствуя себя еще более измученным, чем он уже есть. — Давай останемся здесь на ночь, хён, — просит младший со своими большими глазами-пуговками, и как же Минхо слаб перед ним. — Руми сможет позаботиться о себе на одну ночь, она дикая кошка. Минхо хохочет, толком уже не сопротивляясь. — Кроме того, — продолжает Джисон с искрой таинственности в глазах, — Я пришёл не с пустыми руками. Ли любопытно осматривает то, как младший, плюхнувшись на песок, открывает сумку. Он ещё этим утром заметил, что сумка выглядела чересчур набитой для простой прогулки к пляжу, но не стал расспрашивать в слух. Теперь он понимает, что это потому что Джисон аккуратно завернул две банки в одеяло, которым они укрываются ночью. — Это что, самогон? — недоверчиво спрашивает он. — Джисон, что за ху.. — Хён, ты когда-нибудь напивался? — задаёт вопрос Хан с озорной улыбкой. — Где ты вообще его взял? — вопрошает Минхо, не соизволив ответить на джисонов вопрос. — Обменялся с Чонином, — поясняет он повседневным тоном, словно выдаёт самый очевидный ответ. — Попридержи-ка коней.. Ты обменивался с Чонином? Когда?! — На днях? — пожимает плечами, будто это пустяк. — Помнишь на прошлой неделе я притащил домой того кабана? Я понёс целую ногу в магазин на следующий день, и заключил сделку с Чонином. — Ты обменял еду. Первую необходимость. На алкоголь. Роскошь. — качает головой старший; он хочет сделать выговор Джисону, показать свое разочарование, ведь, технически, это не выгодная сделка — особенно, когда это был довольно немаленький кабан, с массивной ножкой. Можно было бы устроить целый пир или обменять ногу на что-то более ценное. Но опять же, Джисон выглядит таким гордым своей сделкой, что Минхо может лишь вздыхать. — Я не тупой, хён, — он говорит так, словно читает беспокойство с лица Ли. — Чонин и его дядя, типа, наши должники и я подумал, что нам обоим не помешает хоть раз бездумно повеселиться. — Говоришь так, будто мы всегда… Думаем, когда веселимся, — дразнит Минхо, посмеиваясь. Таким образом, он легко избавляется от прошлого чувства разочарования. — Ты и «думать» не очень совместимы, — добавляет он. Когда Джисон дуется в ответ, то старший наклоняется, целуя его. — Ну всё, не дуйся, — говорит он, вздыхая, когда отстраняется. — Давай тогда будем вдвойне бездумными сегодня. Джисон чуть ли не прыгает от восторга, а Минхо хихикает, понимая, что ему никогда не хватит сил отказать младшему. — Знаешь, сегодня ночью будет очень холодно, — предупреждает старший, пока они вместе сидят на песке, прижавшись к друг другу. Солнце полностью село за горизонт, ранний вечерний бриз ласкает кожу. — Для этого у нас и есть одеяло, хён, — подмечает Джисон, ведь решение проблемы такое очевидное и простое. Минхо прыскает, когда Джисон оборачивает одеяло вокруг них — материал слегка тонкий и поношенный, но на сейчас хватит и тепла, исходящего от Джисона. — Чонин сказал тебе из чего самогон? — интересуется он, открывая одну из банок. Крепкий, фруктовый аромат напару с острым, спиртным запахом заполняет ноздри. — Они точно положили сюда персики, — бубнит он, делая быстрый глоток. — Большего сказать не могу. Он корчится из-за вкуса; самогон определенно крепче, чем он думал. Хан отбирает у старшего банку, даже слишком жаждущей хваткой, Минхо смеётся. — Ты вообще когда-нибудь пил раньше? — задаёт вопрос он, подозрительно наблюдая за тем, как младший принюхивается к напитку, мгновенно морщась, воротясь от запаха. — Да! — молниеносно отвечает Джисон, словно пытаясь оправдаться. — Да, — повторяет он, прочистив горло, в более спокойной манере. — И как тебе?.. — Я не очень хорошо помню, — признаёт младший, робко покачиваясь перед тем, как сделать неуверенный глоток. — Ащ-щ…. — шипит он. Видимо, вкус алкоголя прошёлся по горлу. — Но Бинни-хён умел делать самогон. Однажды, мы с Сынмином и Ёнбоком нажрались до чёртиков. Было весело. — Значит ты, всё-таки, напивался? — Минхо смешит этот рассказ: всё в точности, как он и ожидал. Джисон опускает голову вниз. — Походу. Но этот самогон, кстати, вкуснее, чем то, что делал Бинни-хён, — комментирует он, в этот раз делая более смелый глоток. — Поаккуратней.. — приговаривает старший. — Это крепкий алкоголь. Если не помедлишь, то мне придётся заботиться о твоей, пьяной в хлам, заднице. — А ты когда-нибудь напивался, хён? Снова встаёт вопрос и Минхо просто мычит, решив игнорировать его, потому что хочет подразнить Джисона. Ответ, на самом деле, — твёрдое «да». Как-то раз, на его четырнадцатый день рождения, за пару месяцев до эпидемии (не то чтобы они знали об этом тогда), Ли с лучшими друзьями устроил тайный набег на шкафчик с ликёром, принадлежащим отцу Сынмина. Они напились красного ликёра, прячась в комнате Сынмина. На следующее утро их всех выворачивало наизнанку в ванной, а на следующей неделе их наказали, запретив видеться с друг другом. По-настоящему тупые, но одновременно приятные времена, думается ему, когда он позволяет себе оглянуться назад в прошлое. И это, в целом, всё. Он пробовал ещё несколько разных видов ликёра, — похожие на то, что они пьют сейчас, — подаренных в качестве бонуса за некоторые прошлые сделки. Но больше он не пил, осознав, что довольно стоек к спиртному, поэтому алкоголь не помогает заглушить боль, которую он ощущает. Разве что, ослабляет его навыки «строения границ». Минхо время от времени делает глоточки, но Джисон, как обычно, не знает, что значит слово «сдержанный». Он пьёт и пьёт, а Минхо не может осуждать его, ведь это и вправду самый лучший самогон, который он когда-либо пробовал. Чонин, — или же дядя Чонина, — определённо знает в этом толк. Ему кажется, что, может быть, Джисон заключил достойную сделку. Джисон, как всегда болтлив, рассказывая веселые истории из своего детства; из времени, проведённого с Чанбином. Минхо даже получил анекдот о Сынмине и, по крайней мере, два анекдота о том мальчишке Ёнбоке. Он даёт Джисону тараторить, ведь знает, что тот умеет обращаться со словами. Он описывает каждую историю, как о грандиозном приключении. Минхо задаётся вопросом, как младший будет рассказывать о нём однажды. Рассказы напоминают Минхо, что когда случился конец света таким, каким они его знали, они оба были еще слишком юны, чтобы жить полноценной жизнью, но также достаточно взрослыми, чтобы иметь сформированные мечты и ожидания, и… Это просто не совсем то. Тем не менее, Джисон повествует свои россказни так, будто его жизнь развернулась так, как он хотел. Минхо хочется, чтобы, может быть, такое отношение передалось и ему. Вскоре полные щёчки Джисона окрасились в яркий красный оттенок, и Ли понял, что его собутыльник выглядит так, словно он пролетел от «подвыпившей зоны», направившись прямо к «пьяный в стельку». — Быстро же ты, — задумчиво смотрит он на пьяного, хихикающего Джисона, облокачивающегося на его плечо. Он поправляет одеяло, упавшее с плеча Джисона, чтобы они оба были уютно завернуты под ним. — Хён, — хнычит младший, тёплым дыханием согревая шею Минхо; он крепко сжимает руку старшего, словно тот исчезнет, если он отпустит. — Хён, — повторяет он мягким, но более высоким голосом. — Что такое? — Ты вкусно пахнешь, — бубнит Джисон, зарываясь лицом в изгиб чужой шеи. Минхо дёргается, потому что ему щекотно, а затем хохочет, будучи уверенным в том, что он пахнет морской водой, фруктовым алкоголем и потом. — Хён, — твердит Хан. Минхо лишь мычит в ответ. — Когда ты чувствуешь себя самым счастливым? — пауза, — Скажи мне, детка. Минхо поперхнулся собственным смехом, потому что по этому можно понять, что Джисон явно в хлам. — Я тебе не детка, — отвечает он, забавляясь. — Хм-м, тогда я буду твоей деткой. — твердит Джисон, продолжая свою пьяную болтовню. — Скажи же.. Ты счастлив, когда рядом со мной, да? Эта фраза вынуждает Минхо прыснуть ещё раз, но он застывает. Он не может быстро отреагировать, потому что, как только слова срываются с губ Джисона, Минхо понимает, что не может не согласиться с ними, ведь они правдивы. Он щипает младшего за бок, вместо того, чтобы признать его правоту. Хан отшатнулся из-за сего действия. — А! Хён!.. — он стонет, отпустив руку старшего, потирая свой бок. — Зачем ты это сделал? — Ты пьян, — утверждает Ли. — Просто навеселе, — неразборчиво отнекивается Джисон. — Пьяный, навеселе.. Одно и то же, — подмечает Минхо. Он притягивает Джисона поближе к себе, устроив того у себя под боком, не сумев сдержать счастливую и довольную улыбку, расцветшую на губах.***
Дождь льёт так, как не лил за последние шесть лет на памяти Минхо. — Хён, — бормочет Джисон, крепче прижимаясь к старшему. Это уже стало обыденным делом — спать рядом с Минхо; привычка, выработавшаяся после самой первой просьбы Джисона поспать вместе. Хан, как будто просто брал негласное разрешение, продолжая ложиться с хёном. Минхо бы начал возмущаться, но не станет, потому что ему нравится близость младшего — нравится прижимать его к себе, помогая согреваться каждую ночь. Особенно в такие ночи, как эта, ведь одеяло, которым они накрываются — старое и гнилое, неспособное противостоять холоду, прибывшему вместе с дождём. Снаружи, шторм продолжительно бушует; ветра сильные и порывистые настолько, что они слышат сильный грохот потолочного навеса, словно тот вот-вот грозится слететь. Ливень шумный и грозный, не жалеюще стукающийся об окна. Это старое здание уже было исхудалым и шатким, когда Минхо только обнаружил его, поэтому можно смело предположить, что никакого укрепляющего ремонта не было ещё с тех времён, как начался апокалипсис. — Хён, — повторяет Джисон дрожащим, напуганным, крохотным голосом. Минхо не может ничего сделать, кроме как обернуть свои руки вокруг джисонового тельца. — Иди сюда, — бубнит он. Руми свернулась над их головами, делясь собственным теплом, а Минхо не жалуется, потому что без электричества и костра, это лучшее, что они могут себе позволить. А затем он слышит, как младший ласково мычит, опаляя и щекоча шею Ли. — Что это за песня? — спрашивает он. Песня ему хоть и незнакома, но по-странному успокаивающая. — Какая песня? — отвечает вопросом на вопрос Хан, словно сам не осознавал, что давал тихое выступление. — Вот эта, — отвечает старший, пытаясь сымитировать мелодию, только что спетую Джисоном. — А.. — выражение лица Джисона смягчается из-за знакомых звуков. Он пожимает плечами. — Она была в моей голове и помогала расслабляться, поэтому я подумал, что тебе тоже поможет. — Оу. — Минхо не знает почему или как, но слова младшего каким-то образом переворачивают что-то внутри него. Ливень продолжает бушевать на улице, своим шумом оглушая, но неожиданно для себя, всё на чем Минхо сконцентрирован — это на том, какой Джисон мягкий, идеально помещающийся в его руках. — Спасибо, — шепчет он. Джисон улыбается ему, устало, но нежно.***
На следующее утро они обнаружили, что их маленький огород не пережил жестокую ночь. Джисон, первым узнав об этом, издал испуганный плач. Минхо менее эмоционален — он ожидал такого исхода, учитывая вчерашнюю ненастную погоду. Даже костровище было разрушено; коли на то пошло, целая улица выглядела буквально уничтоженной вдребезги. — Хён.. Думаешь это всё можно восстановить? — всхлипывает Джисон, его голос дрожит так, словно он уже знает ответ на свой вопрос. — Старик так усердно ухаживал за этим садом.. Мы усердно ухаживали за ним. Минхо вздыхает, подходя к Джисону, закончив исследовать нанесённый ущерб. — Это.. — он хочет сказать что-то утешающее, но бессмысленные подбадривающие слова никогда не были его коньком, поэтому он просто оборачивает руку вокруг Хана, который сразу поддается к прикосновению. — Как так вышло, — начинает младший низким тоном. — Что прошлой ночью нас сдувало так, будто на утро мы найдёмся в стране Оз, но сейчас, солнце так чертовски блять высоко и.. — он останавливается, глубоко вдыхая. — Может быть, это и есть настоящий конец света. — комментирует Минхо. Это должно было быть шуткой, но каким-то образом прозвучало как общепринятое заявление. — Хён! — дуется Джисон, а старший вовремя чмокает его в губы. — Хён, — он говорит снова, но уже выглядит так, точно сдерживает улыбку. — Может быть, самая пора двинуться дальше, — неожиданно проговаривает Ли. Раньше никогда не оставался на одном месте более месяца — два месяца едва ли было максимумом. Он легко устаёт и постоянно чувствует себя словно ему необходимо продолжать путь, как бы ища что-то, что нельзя объяснить. Он впервые так долго сидел на одном месте; он даже не уверен сколько времени прошло — три месяца? Полгода? Больше? Всё, что он знает, так это то, что Джисон как-то умудрился прогнать тревожную страсть к путешествиям, которая когда-то была его частью. — Возможно, сейчас подходящее время, чтобы снова отправиться в путь. — Я тоже иду, так? — утверждает Джисон. — С тобой? Минхо не понимает зачем ему вообще нужно спрашивать. — Забей, — продолжает он, когда старший не даёт ответ вербально. — Я всё равно пойду с тобой. От меня ты так легко не отделаешься.***
Сбор вещей не занимает много времени — но опять же, не то чтобы у них обоих есть прямо-таки «личные вещи». Минхо проводит целый день в маркете, возвратившись к Джисону с припасами, которых хватит на некоторое время в дороге. ( — Видимо, я действительно останусь самым главным мошенником на этой части страны, — пошутил Чонин, когда Минхо сказал, что не будет появляться какое-то время, если вообще появится, конечно. — Просто скажи, что будешь скучать по мне, дитё, — с готовностью отстрелялся старший.) — Мы берём Руми с собой, — заявляет Джисон, однозначно не принимая «нет» за ответ. Не то чтобы Минхо стал бы спорить. Он кивает, усмехаясь самодельной переноске Джисона, в которой он будет носить кошку, словно она младенец, сделанной из их старого одеяла. — Мило, — говорит он, а Джисон гордо загорается. — Куда пойдём, хён? — спрашивает младший. Вопрос действительно застает Минхо врасплох. Он никогда не думал об этом раньше; обычно он просто идёт туда, куда ведут ноги — не то чтобы текущее состояние мира способствует долгосрочному планированию. Ему всегда казалось, что неважно где он окажется, у него не появится как такового будущего. Но теперь, с Джисоном, он осознает, что возможно, только чуть-чуть возможно, было бы здорово иметь план. — Я хочу найти Сынмина. — даже Минхо удивился собственным словам. «И Хёнджина» — думает он. Ему интересно, знает ли Сынмин что с ним случилось. — Может сможем найти и Чанбина, — предлагает он, Джисон оживает от заманчивого предложения. — Вы точно подружитесь, — уверенно утверждает он. — Э-э, — пожимает плечами; на самом деле, он не сомневается, что они подружатся, потому что Минхо еще не встречал кого-то, с кем бы не поладил, но по какой-то причине все еще чувствует себя мелочно по отношению к Чанбину. — Может быть. — Точно я тебе говорю, — настаивает младший. Минхо посмеивается, лишь кивая. — А что если мы никогда не найдём их? — вдруг спрашивает старший; эта мысль пугает его — он слишком привык не ставить себе целей или ожиданий. В наши дни исполнение желаний является такой непосильной задачей, что он считает, что отчасти ему удалось выжить, только потому что он жил для того, чтобы удовлетворять себя и свои потребности. Джисон пожимает плечами. — Значит будем продолжать искать, — произносит он. — Всегда есть надежда, хён. Если что.. Будем просто продолжать верить. Я понял одну вещь за эти шесть лет. Тебе никогда нельзя терять веру в завтра, но и в то же время нельзя забывать жить сегодняшним днём. — Подожди, что?.. — Минхо уставился на Джисона, тщательно анализируя слова младшего. Джисон самодовольно лыбится. — Порой я тоже могу говорить умные вещи, не думаешь? — спрашивает он, а Минхо, как всегда, лишь смеётся.***
— Знаешь, хён, я раньше много об этом думал.. О нашем разделении с Чанбин-хёном. Я был не уверен: правильно ли поступил, — делится Джисон. Они с Минхо уже половину дня в пути, прямо сейчас проходя мимо заброшенного городка. — Но была упрямая часть во мне, которая хотела продолжать идти к югу, будто я пожалею, если не последую этому плану. Будто нечто важное ждало меня. Минхо бросает взгляд сбоку на младшего, не понимая куда он клонит, хоть ему и любопытно. Он кивает, чтобы Джисон продолжил. Тот довольно улыбается, радуясь полученному вниманию. — Я осознал, — заявляет он, — Что нечто важное, ожидавшее меня было тобой, хён. Я хотел продолжать идти к югу, потому что где-то, глубоко в душе, знал, что встречу тебя. — Это так.. — Минхо разрывает от смеха настолько сильно, что ему приходится остановиться на месте, чтобы собраться. — Это так сопливо, Джисони. Сам-то себя хоть слышишь? Джисон краснеет, смутившись, но всё равно гордо задирая подбородок. — Я серьёзно, — твердит он. — Я почти уверен в том, что мне было суждено столкнуться с тобой. Решительность в голосе Джисона смягчает старшего; хотел бы он также быть открытым своим чувствам и мыслям, как Хан, ведь глубоко внутри он давно принял тот факт, что встреча с Джисоном была счастливой случайностью. Он замедляется, уменьшая шаги, чтобы поравняться с младшим. — Эй, Джисони, — зовёт он, пока тыльные стороны их ладоней нежно соприкасались. — Как так вышло, что ты так легко доверился мне? В тот день? — делает паузу, молча укусив щёку изнутри, пытаясь правильно задать вопрос, мучающий его. — Почему ты со мной? — ощущение, словно он задал глупый вопрос — Джисон рядом и всё, так что Минхо ещё надо? Он хочет знать; хочет чтобы младший ответил почему он чувствует, что это судьба помогла им, идеально подходящим друг другу людям, встретиться. — Хён? — Джисон не понимает, а Ли ощущает себя ещё глупее. — Забудь, — быстро проговаривает он; ему вообще не стоило спрашивать о таком. — Хён, — талдычит младший, остановившись на месте. — Что? — оглядывается, показывая жестом, что надо идти. — Хён.. — Джисон улыбается, качнув головой и взяв Минхо за руку. — Изначально, я поверил из-за кошки. — он хихикает, когда Руми мурчит в самодельной переноске, будто поняв, что её упомянули. — Руми доверилась тебе, поэтому я тоже. Ты нравился Руми. Очень сильно, — смеётся Джисон. — Поэтому ты понравился и мне. — Тоже очень сильно? — Минхо поддразнивает, потому что такой серьезный разговор заставляет его чувствовать себя немного неуютно. — Тоже очень сильно, — так искренне соглашается Джисон, что сердце старшего пропускает удар. — Из-за кошки, — невозмутимо выкладывает Минхо; он все еще пытается разрядить атмосферу, оттого что не знает, как ответить иначе. — Это только сперва, — повторяет младший, широко улыбаясь. — А затем я понял, что мне просто нравится быть с тобой. Я понял, что ты нравишься мне.. Ещё ты всегда смеёшься рядом со мной, хён, а твой смех мне очень нравится. Минхо не может сдержаться, когда смех вырывается из него именно в этот момент; на самом деле, довольно ироничная ситуация, ведь он никогда не считал себя человеком-смешинкой. Даже П.К.С (Перед Концом Света), он частенько вёл себя тихо, время от времени выдавливая усмешки. Хёнджин был тем, кто смеялся долго и громко, а не он. — Да-да, вот так! — Джисон от души кивает, лыбясь. — Музыка для моих ушей, хён. Минхо глядит на него пару секунд, пока частичка его желает, чтобы в тоне Джисона был хотя бы намек на сарказм, чтобы он мог ответить им же, но это лишь мечты. — Спасибо, — в конце концов говорит он. — Мне тоже нравится быть с тобой.***
— Хён, — шепчет Джисон. Ночь, раскинувшееся небо чистое и яркое. Они остановились в ещё одном дряхлом, заброшенном городке. Минхо кажется, что они, возможно, где-то в Тэгу. Они пробрались на крышу старого, запущенного офисного здания, чтобы заночевать здесь. Он представляет, насколько вид отсюда, когда-то, много лет назад, был захватывающим. Теперь же это просто вид на унылый, безлюдный город. — Минхо-хён, — повторяет Джисон. Старший свободно обращает всё свое внимание на компаньона. — Что такое? — Просто в случае.. — Просто в случае чего? — Просто в случае, если конец света действительно наступит завтра.. — Ложись спать, Джисон. — перебивает Минхо, громко смеясь. — Постой, дай закончить.. Минхо затихает; он приподнимает бровь, посылая заинтересованный взгляд младшему. — Если конец света наступит завтра, то всё в порядке. Я буду в норме. Минхо озадаченно хмурится. — Если мир по-настоящему рухнет завтра, — бормочет Джисон, улыбаясь и утыкаясь старшему в плечо. — То ничего страшного, ведь нет никого с кем бы я предпочёл провести свои последние минуты, кроме тебя. Минхо чуть не задохнулся, вот настолько у него перехватило дыхание. — Джисон.. — он не понимает, как следует ответить. Слова младшего омыли его с ног до головы, окутывая теплом, которое он никогда не испытывал раньше. — Просто хочу, чтобы ты знал об этом. — он улыбается, найдя рукой руку Ли. «Я тоже» — думает Минхо. — Я тоже, — в итоге произносит он вслух. К его удивлению, подобные слова довольно легко слетают с языка. — Надеюсь ты тоже знаешь об этом. конец.