Стремительно и неизбежно

Тысячи лезвий - в самое сердце мне! (с)

У Криденса волосы черные, как смола, и в глазах столько печалью вызванной темноты, что Нагини порой не замечает солнца. Солнце для них никогда не всходило, или же его затмевали их собственные личные призраки - боль, страх, одиночество, жгучая пустота обреченности и покинутости. Хроническая ночь для двоих - на разных концах невидимой иглы. Нагини вся в сине-зеленых лентах, как в водорослях - утопленница из поэмы. Танец плавный, тягучий, пугающий - превращение болезненное, и крики толпы впиваются под кожу кинжалами. Вот и вся ее жизнь - искусство, замешанное на страхе и нужде. У Криденса внутри клубок обид, страстей, печалей - он как дым, застилает все и погружает в пустоту. Ломает, ломается. Не понимает, куда бежать. К кому идти. Кому довериться. Нагини перехватывает руку над пропастью - держись, люблю, не отпущу, важный, нуждаюсь! Как прекрасен этот ее язык привязанности - они становятся нужны друг другу взаимно. Они не мечтают о домике с садом, о сладко спящей кошке на худых коленях, о завтраках в постель и нормальном существовании под давно погасшим солнцем. Они не думают о том, что ожидает их завтра. Просто оплетают друг друга нитями, лентами, песнями, поцелуями - зеленое, синее, черное, красное... Однажды все закончится и рухнет вниз, чтобы стать обломками, чтобы вернуть их к точке отсчета. Но сегодня их личная ночь становится ласковой и мягкой, почти ручной. Чудовища вокруг не поймут этого. Чудовища внутри послушно притихнут до времени. А два потерянных ребенка друг в друге найдут незаменимое, самое желанное - дом. И им станет легче, настолько, чтобы позволить себе наконец убаюкать свою тоску.