Ты потрудилась на славу, кариньо мио, отдохни хорошенько.
Ждём тебя на главной площади в шесть, не забудь.
P.S. Отложила тебе твои любимые эмпанады, покушай.
Улыбка сама собой проступает на губах. Порой мамита перебарщивает со своей заботой о младшей дочери, но такие моменты, как этот, всегда греют душу. Мирабель не спеша завтракает, моет посуду, смотрит на часы и понимает, что до праздника осталось всего ничего, однако там наверняка ещё не всё готово, отчего бы и не помочь с последними приготовлениями. Девушка уже почти выходит за ворота дома, как вдруг её хватает за руку непонятно откуда выскочившая Исабела. — Ты что, в этом пойдёшь? — поражённо и чуть ли не оскорблённо спрашивает она. — Да? — Мирабель не совсем понимает в чём дело. — Так не пойдёт. За мной! — восклицает Исабела, утягивая младшую сестру в свою комнату. За последнее время здесь многое изменилось. Розовые цветки бугенвиллеи более не покрывают все доступные поверхности. Теперь их место заняли кактусы, разнообразные колючки и суккуленты, а в центре всего этого великолепия высилась самая настоящая восковая пальма. Владелица комнаты изменилась тоже. Элегантные наряды нежных расцветок сменили дерзкие и яркие одеяния. Она более не заботилась об идеальности платья, важным теперь было лишь то, нравилось ли оно ей. — Да, ладно, не стоит, — пытается заверить сестру Мирабель. — Стоит, — строго отвечает Исабела уже роясь в шкафу. — А ты уверена, что твои наряды вообще мне подойдут? — она мало беспокоилась по поводу длины подола, в крайнем случае его можно будет быстро подшить, а вот, если придётся расшивать платье в области талии… во первых на это уйдёт уйма времени, а во вторых она же со стыда сгорит. — Ага! — победно восклицает Исабела. — Не переживай, это подойдёт, — она выныривает из шкафа, держа в руках платье дивного синего цвета. — Подарок, — объясняет она, протягивая платье Мирабель. — Шилось на тебя. Я ведь так тебя нормально и не отблагодарила. Ты подарила мне возможность быть собой. Я давно уже хотела тебе его подарить, да вот повода никак не представлялось. — Спасибо, — Мирабель в замешательстве принимает подарок из рук сестры. — Но откуда у тебя мои мерки? — Мы с мамой вступили в маленький сговор, — лукаво улыбается та. Когда Исабела уходит, Мирабель примеряет обновку. Платье садится идеально. Оно и впрямь шилось на неё. Интересно, правда, кем, потому что в тайный швейный талант старшей сестры Мирабель верится слабо. Девушка подходит к зеркалу, повинуясь порыву, кружится перед ним. Синяя юбка-солнце с тремя рядами оборок разлетается в стороны. Нежно-голубой воротник-берта вокруг выреза-лодочки тоже пускается в пляс. Когда она останавливается, подол, продолжая движение, бьёт ей по щиколоткам. Мирабель не верит своим глазам. Ей правда идёт. — Переоделась? — спрашивает вернувшаяся Исабела, держа в руках узорчатый гребень для волос, так вот за чем она приходила домой. — Вот и хорошо, идти на праздник в повседневной одежде настоящее кощунство, — Мирабель улыбается, часть её сестры никогда не изменится. На праздник они отправляются вместе, и, придя на место, понимают, что он уже начался. На главной площади толпы народу. И как они здесь хоть кого-то разыщут? Но делать нечего, девушки ныряют в толпу. Первой они находит маму, та обнимает дочерей, говорит, что помогать ни с чем не нужно, и отправляет детей веселиться. Сёстры и не против. Они желают друг другу приятного вечера и расходятся в разные стороны. Мирабель вновь ныряет в толпу, на сей раз намереваясь отыскать Бруно. Удача не сильно ей улыбается: она находит тётю Пепу с Антонио, Луизу, даже натыкается на Камило, что стоит в окружении стайки девушек и, задорно улыбаясь, что-то увлеченно им рассказывает. Мирабель и не думала никогда, что он настолько популярен. Спустя время она наконец находит Бруно стоящем у стены. Она подмечает, что он тоже приоделся к празднику. По крайней мере рубашка на нём новая, даже цвета другого. Сизые закатанные рукава виднеются из под краёв неизменного зелёного пончо. Он стоит потерянный. Руки поджаты к груди. Ему неуютно. В какой-то момент его рука тянется натянуть капюшон, но на полпути замирает. Пальцы другой руки цепко хватают её и рваным движением тянут к груди. Он обхватывает себя руками и словно становится меньше. Сутулится и жмётся. Мирабель понимает: он борется. Прямо сейчас ведёт бой со старыми привычками и страхами. Неясное чувство, смешавшееся из сострадания и гордости, наполняет сердце девушки. Хотя всё это время он прятался, сейчас он пытается встретить свои проблемы лицом к лицу. Не сказать, что это выходит у него очень доблестно, но важно ли это вообще? Мирабель сделает всё, чтобы облегчить его борьбу. Юная Мадригаль переходит на бег. При виде неё Бруно заметно оживляется. Даже выпрямляет спину, радостно машет рукой. Его страхи прячутся в тень, вынужденные дожидаться момента, когда он вновь останется один. — Новая рубашка? — приблизившись к дяде, сразу спрашивает Мирабель. — Да, — он расставляет руки в стороны позволяя себя рассмотреть. — Твоя мама сказала, что на праздник в старье идти нельзя. — Это похоже на неё, — говорит Мирабель абсолютную правду и, для пущей убедительности, кивает пару раз. — А у тебя новое платье? — наконец замечает Бруно. — Да, Исабела подарила, — беззлобный смешок слетает с её губ. — Сказала, нельзя на праздник в повседневной одежде идти. Видимо это семейное. — Ты в нём красивая, — говорит он и тут же спохватывается, — это не значит, будто я считаю, что ты не красивая в обычной одежде или что-то вроде… Вот опять. — Я поняла, — с мягкой улыбкой уверяет его она. Грустно осознавать, но Мирабель не всесильна. Этот страх быть не так понятым, страх задеть неосторожными словами сидит слишком глубоко. Если оправдываться стало привычкой, то страшно представить сколько ему приходилось делать это в прошлом. И юная Мадригаль мало что может с этим сделать. Лишь время поможет ему совладать со старыми шрамами. Счастливо проведённое время. Она берёт его под руку и с озорной улыбкой утягивает в толпу, им ещё многое нужно сделать перед началом звездопада. Они едят, пьют, веселятся. В порыве разговора Мирабель даже опрометчиво обещает научить Бруно шить. Протискиваясь сквозь толпу, они выходят на танцевальную площадку в центре площади. Десяток пар кружиться в быстром темпе музыки. Мирабель тоже хочет потанцевать, на ней даже в кои-то веки красивое платье. Она смотрит на Бруно, уже готова предложить ему танец, как с огорчением понимает, что это не лучшая идея. Подставлять стеснительного человека под всеобщее внимание будет лишь тот, кто желает ему зла. Может в другой раз? К тому времени она успеет расшить скучноватое двухцветное платье яркими узорами. К юной Мадригаль мигом возвращается хорошее настроение. Да, вот тогда-то она и покрасуется. Первый огонёк расчёркивает небосвод, знаменуя начало долгожданного события. В тот же момент тушатся все фонари и свечи. Люди остаются в кромешной темноте, и лишь на небе одна за одной начинают падать звёзды. Мирабель чувствует руку Бруно на своём плече. Когда она оборачивается, он подносит палец к губам и жестом говорит идти за ним. Они пробираются сквозь толпу и выходят в тихий переулок меж двух домов. Внезапно Бруно останавливается и оглядывается, после чего взбирается на одиноко стоящую бочку, подпрыгивает, хватается за козырёк и с видимым усилием подтягивается, забираясь на крышу. Если вспомнить ту давнюю погоню в застенках дома и какие акробатические кульбиты он тогда выписывал, это не кажется удивительным. Он свешивается с крыши и протягивает спутнице руку. Принимая её Мирабель молится, чтобы в этот раз её ладони не были такими мокрыми, как в прошлый. К счастью, всё обходится без происшествий, она в целости и сохранности оказывается на крыше пристройки. Тем же способом, только уже без помощи бочки, они взбираются на крышу основного дома. Мирабель искренне удивлена, что даже платье нигде не порвала. Бруно отпускает её руку, лишь после того, как отводит от края. Жестом он предлагает ей присесть на конёк крыши. Они садятся рядом и расставляют руки по бокам от себя, цепко хватаясь за выступающую черепицу, чтобы случайно не упасть. Мирабель поднимает взгляд и еле сдерживает восхищённый вздох. На сколько хватает глаз раскинулось сверкающее огнями безоблачное небо. Пока они карабкались по крыше, звездопад успел набрать силу. Уже не одна-две, но десятки звёзд проносятся по небосводу. Они проливаются дождём, и в их сиянии всё кажется волшебным. Да, наблюдать за звездопадом с крыши гораздо лучше, чем с земли. Вдруг в голову приходит мысль: Бруно знал. Он же видел будущее. Так значит таков был его план с самого начала. Она поворачивается к дяде, хочет со смешком в голосе назвать его заговорщиком, но теряет дар речи не успев произнести и слова. Он улыбается, а звёзды, срываясь с неба, отбрасывают свой свет на его лицо. Вот снова, отсвет движется слева направо, сверху вниз. Сначала стаей светлячков путается в волосах на виске, потом яркий и чёткий отражается в глазах, и наконец приглушённый и размытый скользит на щеке и подбородку. Мирабель не в силах отвести глаза, и где-то глубоко внутри зарождается странное чувство. Он замечает её взгляд, и его лицо из счастливого становится удивлённым. Он хмурит брови и озадаченно смотрит. Под этим взглядом становится неуютно, словно она сделала что-то не так. Краска против воли разливается по лицу, девушка чувствует, как пылают щёки, и быстро отворачивается, пряча румянец, хотя как бы его вообще увидели в этой темени. Уголком глаза она видит, что дядя отворачивается тоже, но, как назло, не видит алеют ли его щёки. Так и сидят они, смотря в разные стороны, словно в ссоре, а потом Мирабель чувствует тёплое прикосновение к своим пальцам. Смотрит на Бруно, но тот демонстративно вперился в небо, а вот его рука лежит совсем рядом и кончиками пальцев соприкасается с её. Мирабель смотрит на их руки, и всё остальное словно пропадает из мира. Отчего же только сердце так бьётся в испуге? Проходит время прежде, чем она сглатывает комок в горле, облизывает пересохшие губы и движет рукой, переплетает свои пальцы с его. Не сжимает чужую ладонь, нет, лишь невесомо скользит по тонкой коже. Сквозь прикосновение она чувствует, как вздрагивает от этого движения Бруно. Внутри обрывается что-то, и она тоже устремляет взгляд в небо. Так они и просидят до самого конца, молча, не зная, что сказать, но с чем-то новым и неимоверно тёплым внутри. В настоящем Мирабель чуть не смеётся, с этого-то момента и стало всё сложно.