***
не сказать, что жизнь Чуи Накахары была более лёгкой, но он хотя бы был желанным ребёнком двух истинных. рыжеволосая мама и черноволосый папа любили друг друга спокойно, размеренно и искренне и так же любили сына. на его слепой глаз не обращали пристального внимания, больше времени уделяя его самочувствию и образованию. мальчик ходил в хорошую школу, занимался музыкой и учил французский с носителями. работа родителей позволяла тратить на Чую баснословные суммы денег. на Новый год он получал приставку последней модели, на день рождения – несколько книг, которые было очень сложно достать. по выходным они всей семьёй ходили в кино или в парк развлечений, ели мороженое и смеялись. вся родительская любовь и забота, к сожалению, не уберегла Чую от одиночества. с одноклассниками отношения были исключительно приятельские, а единственный друг Акутагава соулмейта заменить не мог. он больше трясся над младшей сестрой Гин, которая свою родственную душу обрела среди одноклассников Чуи – Тачихара чуть не упал в обморок, когда узнал, что малец, хвостиком ходящий за Накахарой и Рюноскэ и прячущий лицо под маской, – его соулмейт, да ещё и девушка. в университете Чуя познакомился с Дазаем и почти сразу возненавидел его. в свои двадцать один рыжий был не больше ста шестидесяти ростом, отчего и выслушивал бесконечные шутки в свой адрес. Дазаю-то легко говорить, он же ростом ровно сто восемьдесят один, и ни миллиметром ниже. Акутагава по-прежнему безразлично смотрел на мир. он был тем редким человеком, у которого не было родственной души. простыми словами, он был «чистым». в этом была и сложность, и свобода. Рюноскэ был волен любить кого угодно, не загоняя себя в рамки, но шанс встретить ещё одного «чистого» был не слишком высок. впрочем, Акутагаве было глубоко всё равно на любовь. Чуя же изнывал от скуки и тоски. начинающуюся депрессию заглушал дорогим вином, которое дарили его отцу благодарные пациенты, по ночам бродил по улицам, заставляя маму волноваться. мысли его занимали слепой глаз и встреча с родственной душой. кто это? как он или она отреагирует на него? кому достанется второй слепой глаз? над Чуей не смеялись из-за этого. попытки были, но обладавший вспыльчивым характером рыжий сразу лез в драку и мгновенно отучивал незадачливого хулигана. но на душе было неспокойно. «если исходить из вопроса, кому из нас быть слепым… смогу ли я принять свою слепоту? или принять слепоту партнёра? получится ли что-то у таких отношений? в смысле, хватит ли у меня терпения и сможет ли мой соулмейт меня вытерпеть? я не сахар и даже не мёд…» – думал Чуя, отпивая вино из бутылки и смотря на круглый глаз луны и рассыпавшиеся по небу звёзды. на крыше их дома, оборудованной специально для Чуи как место его посиделок с друзьями (Акутагава приходил от силы раза три и таскал с собой сестру), было просторно и прохладно. на другой стороне города беловолосый парень смотрел на те же самые звёзды и ту же самую луну в маленькое окошко подсобки кафе.***
недавно у Дазая появился ещё один повод для шуток – отсутствие у Чуи отношений. за годы Накахара не предпринял ни единой попытки найти свою родственную душу. Дазай же нашёл свою относительно недавно, когда столкнулся с учителем математики в начальных классах. эта парочка была построена на контрастах, и с парой Осаму Чуя пересекался пару раз на каких-то тусовках и один раз – в больнице отца, куда блондин приходил навещать больного ученика. даже если Дазай подкалывал Чую из-за его личной жизни, у него хватало вежливости не затрагивать тему глаза. как будто чувствовал, что в противном случае Куникида станет вдовцом после первого же поползновения в сторону этой темы. однажды дома за ужином в тот редкий вечер, когда Чуя не уходил бродить по городу, отец поднял тему родственных душ. — помнишь Акико? ну, девушку из отделения хирургии? – начал издалека отец. Чуя покосился на него, наматывая лапшу на палочки. – она всего на пару лет тебя старше. — допустим, помню. к чему ты клонишь? — она нашла свою родственную душу и недавно представила её нам. мама со звоном уронила палочки в миску. — с чем я её и поздравляю, – кисло отозвался Чуя, отправляя в рот кусочек красной рыбы. – я ей за это медаль должен вручить или как? — её молодой человек – известный детектив, ты наверняка о нём слышал, – отец, привыкший к язве-сыну, пропустил выпад мимо ушей. – о нём постоянно пишут в новостях. Рампо Эдогава, великий детектив и воспитанник моего старого знакомого. мы можем договориться о встрече и попросить его найти твою родственную душу. — вынужден огорчить тебя, но я не заинтересован. спасибо за ужин, мам. Чуя кинул палочки в миску и стремительно выскочил из кухни. в спину ему прилетели слова отца: — пора взрослеть, Чуя! пора смотреть правде в глаза. на отца Накахара не злился. он делал это исключительно из благих намерений, но тем самым давил сыну на больное. видимо, вселенная решила поиздеваться над Чуей от всей души. буквально спустя несколько дней после того разговора в аудитории к нему подошёл Дазай. — что ты сделаешь, если я скажу, что нашёл твоего соулмейта? Чуя похолодел. — что? — я нашёл твоего соулмейта. что ты будешь делать? — это твоя очередная шутка, скумбрия? не смешно. — я не шучу. по лицу Дазая было видно, что тот и в самом деле был серьёзен. — вот его имя, – Дазай положил перед Чуей бумажку с красиво выведенными буквами. – он работает официантом в котокафе у господина Фукузавы. можешь попробовать связаться с ним, у него есть соцсети. и ушёл, как ни в чём ни бывало, посеяв в душе Накахары сомнения.***
наличие бумажки с именем родственной души не давало Чуе покоя. в навигатор в телефоне он вбил название котокафе, и оказалось, что оно было довольно популярно, да и отзывы были восторженные. приятный интерьер, вкусные десерты, милые и дружелюбные котики и, конечно же, симпатичный и добрый официант по имени Накаджима Ацуши, о котором чирикала добрая половина отзывов от девушек. это кафе принадлежало старому знакомому его отца, господину Фукузаве, который славился серьёзным лицом и любовью к кошкам. а поскольку его воспитанник (по сути, приёмный сын) Рампо обожал сладости до потери пульса, возникло логичное решение совместить эти две страсти человеческих и открыть котокафе. Рампо был соулмейтом знакомой Чуи, а его опекун – знакомым его отца. и у них было кафе, в котором работал его собственный соулмейт. мир и правда тесен. однажды ночью Чуя не выдержал. лёжа в пижаме с овечками и обняв оделяло, он протянул руку и взял с тумбочки телефон. экран засветился, выдавая цифры «3:23». разблокировав телефон, рыжий ткнул на иконку и открыл приложение. забив в поисковую строку соцсети имя «Накаджима Ацуши», он увидел страничку, которую вели нерегулярно, но заботливо. фотографий с лицом почти не было. были фотографии с котами из кафе, фото природы, что-то эстетичное. лица не было. но подписи под постами были очень душевные. мысли, ощущения. Чуе казалось, что, читая эти подписи, он может прикоснуться к душе своего соулмейта. и эта душа была прекраснее всех на свете. Ацуши выглядел очень милым и отзывчивым. пошарившись по аккаунтам, Чуя нашёл пару фото из кафе у Рампо и Йосано, на которых засветился Ацуши. он немного неловко держал в руках толстого белого кота и робко улыбался, прикрыв глаза. сердце Чуи ёкнуло и заколотилось, он покраснел и уткнулся лицом в подушку. на другом конце города Ацуши точно так же разглядывал фотографию Чуи, найденную на его страничке, и точно так же колотилось его сердце. щемящее чувство предвкушения встречи, осознание знакомства через пару рукопожатий и понимание того, что ты не один, захлестнули их обоих с головой. но ни один их них не смог написать другому хотя бы «привет». сколько раз каждый заносил палец над кнопкой «написать сообщение» и сколько раз тушевался, смущался и отступал. слепота висела над ними дамокловым мечом, и оба остро ощущали, что не жили толком до этого. только встреча могла позволить им хоть на миг прикоснуться к этому чувству. ощутить бьющую неспокойно реку, разливающуюся, куда ей будет угодно, поддаться её течению, плыть вперёд, а не стоять на месте и томиться ожиданием. покой ночи обязательно вскроет этот нарыв и причинит боль. и от этого ещё сильнее захочется встретиться.***
утро для Ацу началось с кофе. очень крепкого. ему удалось уснуть только на рассвете, но будильник никто не отменял. владелец кафе, господин Фукузава, разрешал Ацуши немного подъедать запасы продуктов и пить кофе или чай во время перерывов – доверял благоразумию и скромности парня. так что, прибыв на работу, беловолосый сварил себе кофе без сахара. не добавив туда ни сливок, ни молока, ни чего-то ещё, он отпил из кружки и поморщился. слишком горько и горячо. но, признаться честно, пахло вкусно и бодрило. всю смену Ацуши провёл в раздумьях. перед глазами то и дело всплывал образ рыжеволосого парня, родственной души. интересно, а какой у него голос? а каким парфюмом он пользуется? какие книги любит? есть ли у него что-то такое, что является обыденным, но с виду и не скажешь об этой детали его образа? может, пижама с овечками или полки в шкафу уставлены фэнтези-романами? или он собирает фигурки сов? с небес на землю его вернул Рампо. — эй, Ацуши! ты сегодня сам не свой. не выспался. — да, Рампо-сан, вы правы. я поздно лёг… – Ацуши кивнул. – ваш торт. — Ацуши, присядь. ты же сейчас упадёшь, – Йосано чуть подвинулась, и Накаджима покорно сел рядом. кафе пустовало, и был занят только этот столик с постоянными клиентами. Куникида грозно сверкнул очками, выставив перед собой блокнот с идеалами. — тебе следует составить расписание, чтобы максимально эффективно распределить время и поберечь здоровье. — Куникида-кун, перестань. Ацуши не твой ученик, можешь выключить преподавателя и поесть эклеров, – протянул Осаму. – или обратить внимание на нечто более достойное. например, на совершение со мной… – Доппо врезал своему соулмейту, даже не повернувшись в его сторону. – ну я же пошутил. премьер-министр страны планов, не надо так резко реагировать. в серо-зелёных глазах Куникиды мелькнуло сомнение. — изводишь только бинты понапрасну. имел бы совесть. — ты всё равно меня любишь, – пожал плечами Дазай. переведя взгляд на уставшего Ацуши, он сощурился прищурился под стать коричнево-пятнистому коту, который ползал по нему. – кстати, Ацу-кун. ты смотрел профиль своего соулмейта, верно? — ты знаешь, кто твой соулмейт? – удивилась Йосано. — да, я ему недавно сказал. мы с его родственной душой вместе на лексикологию и страноведение ходим, – отозвался Осаму. — и как его зовут, если не секрет? — Накахара Чуя, – тихо произнёс Ацуши. белый толстый кот, сидящий рядом, боднул его лбом в руку и потёрся ухом о рубашку, что-то неразборчиво мрякнув. Йосано едва не выронила вагаси. — я знаю его. он довольно хороший. ну, насколько я могу судить по его виду. — да, он выглядит очень хорошим, – Ацуши вздохнул. – и да, я из-за этого ночью не спал. из кухни выглянул помощник повара. — Ацуши, нужна твоя помощь! — прошу прощения, я отойду. приятного аппетита, Йосано-сан, Куникида-сан, Дазай-сан, Рампо-сан. по пути на кухню коты путались под его ногами. вечером Ацуши вышел на улицу, закрыл кафе и взглянул на небо. оно было сиренево-оранжевым, ярким, неповторимым. среди тёмных и безжизненных высоток разгорался апельсиновый закат. в душе образовалась тоска, смешанная с предвкушением чего-то невероятного. наверное, так на Ацуши влияли закат и усталость. на другом конце города из дома вышел такой же уставший Чуя, собиравшийся, как обычно, пуститься в очередную долгую ночную прогулку по Йокогаме. в душе ничего не изменилось. пожалуйста, встреться со мной. дай мне почувствовать себя живым.