Бутерброд с маслом и сыром

Расстроенное фортепиано стояло возле открытого панорамного окна, из которого доносилось морозное дуновение ноября. Этот инструмент лишь напоминал, что помещение для художницы чужое, временное. Полотна, холсты и зарисовки, которые занимали стены комнаты чуть ли не до потолка, не перекрывали атмосферу отреченности. Она убеждала себя, что скоро накопит на новую квартиру и наконец совместит дом со студией. Но всё без толку, она не могла расстаться с тёплым видом ночного города. Баттер чаще бывает тут в позднее время, днём отсыпается, разговаривает с заказчиками, просто без дела бродит по улицам, разглядывая лица незнакомых ей людей из-под своей кепочки. Два часа ночи, глаза слипались. Так долго она не находилась в студии со времен университета, где была полностью морально убита и без вдохновения рисовала соседей по общежитию за ночь перед просмотром. Университет. Да, данный период охватывал практически весь спектр эмоций, что пережила Претцель. Поступление, первые просмотры, выставки на территории учреждения, знакомые, выгорание и любовь. Чудесная пора, если упустить романтические отношения. Искусствовед. Прекрасная внешность, лисий взгляд и никогда не спадающая улыбка. Будто вылез из картины, что повествует о более адекватном Дон Жасмине. Не домогался до девушек, не уводил, имена их заменял названиями драгоценностей. Идеальный, если бы не испортился за короткий промежуток времени. Никто не знает, что произошло с ним, и даже он сам не до конца понимает всю ситуацию. В данный момент Баттер сидела и ждала кое-кого. Она могла попытаться поговорить, может пару раз замахнуться на того мастихином и обозвать его последним уродом, но не станет. Заявление о краже картин она писала один раз, но её дело затолкнули куда поглубже в ящик и больше она не обращалась в полицию. Может когда-нибудь об этом вспомнят, а ей лишь останется сказать, что вот этот обаятельный мужчина вор, задержите его. Невесело. А он уже как в гости ходит, даже выбрал удобное время для «встреч», в определённый день месяца. Не хватает только чая с бутербродами и устроиться прямо на полу в ожидании. А вот и он, действительно как на встречу пришёл, только очень тихо. Баттер не сразу его заметила. Застукала воришку, когда он рассматривал незаконченный семейный портрет Распберри. Долго и выразительно вглядывался в грубые мазки на холсте. Её стиль идеально подчёркивал холодный взгляд старшего и уверенную улыбку девушки. — Слышала про инцидент с Распберри младшей? — разрушил тишину своим голосом Рокфор. — Не помнишь, что в новостях написали про её состояние? Молчание. Баттер не хотела выходить из-за широкого холста, за которым она «спряталась». Лишь слушала его жалкие попытки начать разговор с далёкой темы. — Выходи, рубин, — выдавил из себя смешок и повернул голову в сторону того самого холста, который стоял неестественно. — Я же знаю, что ты здесь, да тем более не хочу разговаривать с твоим портретом. Или я сам к тебе подойду. Она нехотя, но поднялась с пола, недовольно кряхтя. Выйдя из-за своеобразной ширмы, девушка взглянула на того из-под надбровных дуг. Её уставший вид кричал, что ей хотелось только чтобы всё это скорее прекратилось, а затем — в кровать. — Здравствуй, золотце! — широко улыбнулся мужчина и сделал движение руками, словно собрался обнять её. — Утро… — саркастично сказала та, запустив руки в карманы рабочих брюк. — Так вот, не напомнишь в каком состоянии она находится? — Перейди сразу к делу. — Ну-ну, давай сначала поговорим, как в старые добрые! Ты же с младшей, вроде как, сдружилась, не так ли? — Они лишь мои заказчики, ничего более. — Ох, вот что. Ты же, вроде как, ходила на турнир, на котором с большим восхищением наблюдала за изяществом дуэли? Вся грация выступления сразу говорит о её аристократичном происхождении, ах, а какая у неё жажда выигрывать каждое соревнование. Жаль, что это желание довело её до такого состояния. — Отличные референсы, — сухо ответила художница, сделав безразличное лицо. — Чё пришёл-то? — Ты так и жаждешь услышать мои слова, хотя уже знаешь их наперёд. Ты даже можешь попытаться воспроизвести их. — М… Значит так… Дай мне эту картину, бла-бла-бла, я знаю где продать подороже, бла-бла-бла, сумму разделим пятьдесят на пятьдесят, бля-бля-бля, не пиши заявление в полицию, бла-бла-бла… Нет, спасибо, я уже догадалась, что ты мне даёшь только по тридцать пять — сорок процентов от полной стоимости, а остальными ты покрываешь свои долги, — она скрестила руки и хотела облокотиться обо что-нибудь, но поблизости ничего не оказалось, и поэтому она чуть не упала на паркет. — Ох, золотце, ты уже валишься с ног от усталости, не доводи своё состояние до уровня Распберри младшей. — Да что ты привязался к ней, — она недовольно махнула рукой в сторону портрета. — Картина заказная, тем более незаконченная… — её глаза округлились, а брови соприкоснулись на переносице, девушка начала строго махать указательным пальцем. — Даже не думай её выставить на аукцион, мне за неё пизды такой дадут, сам знаешь, они там все фехтовальщики! — Нет-нет, что ты! Я же прекрасно всё вижу и понимаю. Я такого никогда не делал и не собираюсь. Я же пока с тобой разговариваю. «Пиздец, конечно, разговор, прям в его духе», — подумала Претцель, снова состроив недовольную гримасу. — Слушай, оставь меня в покое, у меня нет никакого желания ни говорить, ни спорить с тобой. — Баттер начала массировать переносицу. — Просто услышь моё «нет» и вали отсюда за три пизды в свою каморку, либо буду гнать тебя ссаными тряпками до самого города Холлиберри. — Я так умиляюсь, когда ты ругаешься, а не угрожаешь мне вызовом полиции, — Рокфор положил ладонь на щеку, расплываясь в улыбке. — Заебись, что я могу сказать. Вали отсюда, говорю тебе. — Как грубо выгонять только пришедшего гостя! — надул он губы, делая вид, что её слова как-то ранили. — Уходи. — Дай мне ещё несколько минут, я так соскучился по нашим разговорам! Когда мы в последний раз общались так, с души на душу? — незваный гость сделал шаг в её сторону. — Кукиш с маслом тебе, катись колбаской отсюда, — стала говорить на повышенных тонах Претцель. — Не кричи, ещё минута разговора и ты уже пойдёшь в свою мягкую постель, — ещё один шаг со стороны мужчины. Девушка отходила от него, её глаза бегали, она смотрела то на него, то на картины. Было ужасно боязно за каждое творение. Она не знала кому попадали её произведения, их состояние, соблюдают ли они условия содержания и не нарушают ли авторские права. Ничего не знала об этом. Мужчину Баттер не слушала, для неё его голос звучал как бархатное эхо из хорошего сна. — Проваливай! — резко вскрикнула та, схватив в руку кисть, которая была в кармашке её грязного фартука, как некое орудие. — Что случилось, золотце? — Уходи! Из-за тебя картины плачут! — Плачут? — Рокфор обернулся и ужаснулся. На портрете Распберри младшей просочились «слёзы». — Я условия хранения не нарушала! Она заплакала при тебе! Убирайся! Его улыбка спала, блеск в глазах пропал, он смотрел то на портрет, то на художницу. Опустив взгляд, он спокойно направился к выходу, и перед тем, как скрыться за дверью, пожелал спокойной ночи и извинился. Девушка проводила его взглядом и выдохнула, убирая кисть на законное место. После она отодвинула картину в сторону на метр и без сил плюхнулась на пол. Никогда ещё художница не была благодарна протекающей крыше и дождю так сильно, как сейчас. В этот раз искусство и старое здание её спасло, а в следующий? Спасёт ли оно, когда будет проходить встреча выпускников? Неизвестно. По полу гулял сквозняк, от холода художница обняла саму себя и поджала колени к груди. Жаль, что ветер не поможет остудить теплоту к этому человеку.

***

— Так значит, вы теперь вместе? — спросила Круассан, размахивая вилкой, на которой был кусочек куриного филе. — Ну, да... — в голосе Баттер звучала неуверенность. — Пиздец, вы мне аппетит испортили, — шатенка нахмурила брови, а после запустила в рот кусочек мяса. — А сама продолжаешь есть, — в своей обычной манере сказал Рокфор. — Вообще-то я за неё заплатила семьдесят золотых, грех не съесть котлету, которая стоит больше, чем проезд! — Твоё право. — А вообще надо рассказать эту новость фан-клубу, посвящённому вам двоим. — Фан-клуб?! — выкрикнула Претцель так, что её голос прозвучал на всю столовую. Единицы обернулись в сторону возгласа. Мужчина нежно взял ту за руку и погладил тыльную сторону ладони своим большим пальцем, чтобы та успокоилась. — Ну да, он существует ещё с первого курса. — Но мы не были знакомы на первом курсе, — возразил Рокфор. — Не были, но мы помним, как вы тогда в буфете чуть не подрались за последнюю лепешку с сыром, — Круассан вздохнула, словно вспоминала самый счастливый момент в своей жизни. — Да, с тех пор и зародился фан-клуб. Все гадали, когда же вы познакомитесь, начнёте встречаться, потом поженитесь, у вас родятся две прекрасные одарённые дочери, заведёте персидского кота и переедете в самый живописный район в городе Холлиберри. — Я с тобой в одно поле срать не сяду, — обратилась Баттер к парню, а тот в ответ тыкнул пальцем в её нос. — Как скажешь. — Тц, — цыкнула студентка. — Вы просто идеальные, я прям не могу, вы такие пусечки. Я прям визжу! — Девушка оперлась на свои ладони, сделав губки бантиком. — Ешь, а то опять будешь стоять в очереди и ныть чисто из-за того, что у тебя еда остыла, — съязвила художница. — Во бля, точно, спасибо! — после замечания собеседницы, она стала торопливо и неуклюже поедать макароны. — Всегда пожалуйста, а мне пора идти, —Претцель встала из-за стола и пошла прочь, но резко развернулась и обратилась к парню. — Сможешь после пар подойди ко мне в комнату? — Конечно, золотце! Теперь беги, а то уже опаздываешь, а тебе ещё нужно дойти до четвёртого этажа. — Точно, всё, до встречи всем! — и поспешила к выходу из столовой, а мужчина помахал рукой в след. — Женатики, — довольно пробубнила Круассан с полным ртом еды. — Сначала прожуй, потом говори, помрёшь же не самой лучшей смертью, — девушка цокнула и старательно начала жевать, чтобы продолжить разговор. — Итак, — выпив свой чёрный чай, продолжила она. — Сколько вы уже вместе? — Третий месяц пошёл. — И вы мне сразу не сказали об ваших отношениях?! — девушка уперлась руками в стол. — Вы охуели?! — Нет, но этот вопрос мы с ней обсуждали. — Долго вы обсуждали это, — Круассан облокотилась на спинку стула и надула губы. — Кстати, мы в конце февраля идём на выставку Лимонадо да Ви́но, пойдёшь с нами? — перевёл тему парень. — Чё за хер? — Известный художник, изобретатель... — сделал акцент на последнем слове. — Сразу бы так начал, а то Лимонадо да Ви́но... Тьфу! Какого числа, во сколько и где? — Двадцать пятого, в два часа дня в Музее Искусств. — Так, минуту, — студентка начала копаться в карманах своей толстовки, ища свой календарик. Найдя его, она посмотрела на день недели. — Это суббота... Да, я смогу пойти с вами. А билеты? — Ещё не купили, мы решили сначала у тебя спросить. — Ох, ты ещё и упоминаешь её как «мы», вы как попугайчики-неразлучники. Тц, счастливые, — Круассан растянула очень довольную улыбку и указала на Рокфора. — Завидуешь? — С чего вдруг?! Я себе мужика могу сама создать. — А девушку? — Вскинул бровь Рокфор. — Слушай, парень, я ведь инженер-механик. Если захочу, то и самолёт создам заново. — Ты даже не отрицаешь, что ты и девушку создашь ради любовных утех? — Чего, блять?! — Ты бы начала возражать, мол, я по мужчинам, Рокфор, ты идиот, как ты смеешь такое говорить. — Тц, я думала мы давно этот вопрос обсудили, на курсе втором. — Тебя не понять, то неравнодушна к Баттер, то… — ЗАВАЛИСЬ! — вскочила с места Круассан, стукнув по столу руками. Практически каждый обернулся на них. Ей стало неловко и, взяв свой рюкзак, она шепнула Рокфору. — Пошли в буфет, а то стол занимаем. — Сначала подносы отнести, — шёпотом сказал парень, вставая со стула. Он направился к выходу, а девушка проводила его взглядом. Недовольно хмыкнув, она взяла поднос с грязными тарелками и отнесла до окна сдачи посуды. Её уши горели от стыда, хотя до этого момента она ещё громче кричала и смеялась, так, что даже преподаватели делали замечания ей. Даже когда её впервые отчитывали, она не чувствовала себя так мерзостно и противно. Как только поставила поднос на стол, она помчалась вон из столовой, ловя на себе косые взгляды. В коридоре ждал парень. — Ну что? В буфет или всё же прогуляемся? — У тебя сейчас окно? — вскинула девушка бровь. — Конечно. Я даже запомнил, что у тебя перерыв до трёх часов дня. — Нихуя джентльмен, — скривила гримасу, выражение которой можно трактовать как «неплохо, неплохо». — Пошли тогда гулять, и там уже расскажешь вашу историю любви. — Ну пошли, — рассмеялся Рокфор. Оба направились в сторону гардероба по опустевшему коридору, не нарушая тишину своими разговорами. Вдруг кто-то из преподавателей резко выскочит и начнёт разговор насчёт пропусков Круассан или просто решит по душам поговорить с Рокфором. На данный момент им этого не нужно. Они просто тихонечко выйдут из университета до трёх часов дня. Пара поворотов, и они уже оказались в гардеробе, где сидели и разговаривали по душам студенты. Некоторые из них поздоровались с Рокфором, просили у него «стрельнуть» сигарету, но тот вежливо говорил, что нет, и вообще откуда, он же не курит. Друзья продолжали молча собираться на улицу, надевая верхнюю одежду. Выйдя из здания, оба облегченно выдохнули и распрямились, словно груз с плеч спал. Мужчина начал разминать плечи, а девушка стремительно помчалась к тротуару. Оказавшись внизу, та начала пританцовывать, Рокфор же спокойно спускался по лестнице. — Спой что-нибудь! — гаркнула она. — Что я спою-то? Я тебе не музыкант, я обычный искусствовед. — Ну ты же во всякие театры ходил там. Парень остановился на ступеньке и задумался. Круассан постукивала ногой, ожидая ответа от собеседника. — Единственное, что сейчас мне на ум приходит – это ария Лепорелло. — Чего?! — «Вот извольте!» — Рокфор сделал жест рукой, словно раскидывает огромный список вниз по лестнице. — «Каталог всех красавиц, я для вас, так и быть, уж открою!» — А там только одна Баттер, — ехидно посмотрела на того. — Да, но нет, — он спустился к ней. — Если бы ты знала сюжет оперы, то вспомнила бы Мадлена. — Этот который, — Круассан дёрнула волосами. — Со второго курса актёрского? — Да-да, хотя он больше мне напоминает Лоэнгрина. Но по количествам отношений за такой короткий отрезок он действительно Дон Жасмин нашего времени. — Что-то на культурном! Пошли давай в парк и рассказывай свою арию любви или как обзовёшь, месье искусствовед? — Как я ранее упоминал, мы начали встречаться примерно три месяца назад, — начал свой рассказ, направляясь в сторону сквера. — Это получается в декабре! — перебила девушка, словно догадалась при каких обстоятельствах они сошлись. — В декабре у нас была сессия, а тогда у Баттер не хватало пары работ для просмотра, и она долго не могла найти человека для портрета! Ах ты хитрый жук! Взял и ворвался в комнату к художнице попозировать, а как она закончила, взял и спиздил её сердце! — Ох, всё же она украла у меня сердце, когда встретил её в коридоре. — Скорее она затащила тебя силой к себе в конуру. — Да, и в добавок угрожала, что запустит в меня мастихин, если я не буду следовать её указаниям, — Рокфор поправил свои очки, которые уже сидели на кончике носа. Некоторое время они молчали, но инженер разрушила оковы тишины. — Идеальная девушка? — Бесспорно.

***

Предварительно постучавшись, Рокфор вошёл в комнату, где проживала девушка. В это время она открывала форточку. Посередине был поставлен мольберт с холстом, рядом табуретка с заранее приготовленной палитрой и с тюбиками краски. Развернувшись к Рокфору, Баттер побежала к нему и обняла, словно они очень давно не виделись. Кратко поцеловав в губы, парень погладил девушку по щеке и взглянул в её рубиновые глаза. — Сегодня я снова твоя модель? — хмыкнул тот и дотронулся своим носом до её носика. — А что ты ещё ожидал?! Чаепития? — она продолжала висеть на шее возлюбленного. — Хотя бы просто выпить с тобой по кружке чая и обсудить ближайшее наше будущее. — Ох, ну это потом, а сейчас, — Претцель подошла к столу, где заранее были разложены предметы и пару раз постучала по нему. Она широко, с каким-то ехидством улыбалась Рокфору. — Присаживайся и готовься к мучению! Часа так на три-четыре. Правила помнишь? — Помню, — растянул слово, присаживаясь на стул. — Делай со мной всё что хочешь, mi amor. Девушка посмеялась, начала выстраивать нужную ей позу из парня, а из-за последних слов у неё покраснели кончики ушей. Баттер посадила его так, словно он глубоко проникся книгой, а лампа светила прямо на него, делая акцент. Сама же книга оказалась историей искусств, которую не сдавали обратно в библиотеку с курса так второго-третьего. Подойдя к мольберту, она надела свой рабочий фартук, убрала всё ненужное с табуретки на постель, дружески напомнила про летающий мастихин и приступила к наброску. Её лицо стало сосредоточенным, серьёзным. Баттер делала построение резкими, но лёгкими штрихами твёрдым карандашом. Затем задумалась, всматриваясь в парня. — Сними очки и положи на передний план, — он послушно сделал, почти не двигаясь. — Нет, лучше убери насовсем из кадра. — Давай ты уберешь, а то боюсь получить по голове, — Рокфор взглянул на неё своим хитрым взглядом. Претцель хмыкнула, но подошла и убрала очки на прикроватную тумбочку своей соседки. — Кстати, а где она? — Куда-то уехала, сказала, что завтра вечером вернётся. — Великолепно. Художница цокнула, вернулась к холсту и продолжила работу. К своему творчеству она относилась трепетно, с любовью. Не каждая работа была столь изумительна, чаще всего они были написаны за короткий срок, для галочки, чтобы закрыть сессию и пойти на заслуженный отдых. «Девушка она своенравная, резкая, это прослеживается в её картинах. Не думаю, что увижу её работы на выставках, максимум будет преподавать в нашей школе искусств, если её туда вообще возьмут», — так отзывался её преподаватель. Все эти слова она игнорировала и продолжала плыть по своему течению. Сам процесс и результат вызывали у Претцель тёплые чувства. Схожие переживания вызывает и Рокфор, который послушно сидел и уже третий десяток раз перечитывал две жалкие страницы из книги. Он иногда попискивал из разряда: «У меня нос чешется, золотце, почеши его, пожалуйста. Рубин, а ты поела?» Девушка лишь напоминала о правилах и успокаивала, что почти закончила с построением и скоро начнёт подмалёвок. Не солгала — через пару минут она отложила карандаш и приступила к наложению цвета на холст. Преобладал тёплый, жёлтый оттенок на будущей картине, несмотря на превосходство бирюзового в реальности. Шторы в комнате, его кофта. Кисти почти не использовала, только мастихин, у неё своя техника, на которую ругался преподаватель. Она панк своего времени. — Думаю, на этом можно закончить, — Претцель отошла на пару шагов назад, оценивая свой набросок. — Ты у меня действительно большая молодец! — Парень начал потягиваться, сидя на стуле, так, что даже спина у него хрустнула. Он встал, подошёл и обнял девушку со спины. — Не пытайся взглянуть на работу, это только набросок! — Я и не собирался, — Рокфор убрал копну её пшеничных волос в сторону, уткнулся в шею Баттер носом, а после поцеловал, словно прикоснулся к самому сокровенному и дорогому. От такого действия художница, томно выдохнув, согнулась в коленях. После, он лицом приблизился к её уху и сладко шепнул: — Давай я тебе помогу поставить всё по местам, а после немножко поговорим. После такого у Претцель не осталось ни единой приличной мысли в голове. Её дыхание затруднилось, она не могла нормально отдышаться, в то время как её мужчина переставлял мольберт к свободной части стены. Немного отойдя, девушка сняла свой фартук, взяла инструменты, которые использовала во время работы, и направилась через коридор в ванную. Придя туда, она начала промывать кисти и мастихин. После отложила их на край раковины и сама умылась. Всевышние создатели, что же с ней творилось, все симптомы тахикардии, затруднённое дыхание и румяное лицо от одного лишь поцелуя в шею. Надо ей успокоиться, либо она не сможет поговорить с ним нормально перед сном. Да, поговорить, и он уйдёт к себе в комнату. Баттер набрала в ладони холодной воды и снова плеснула себе в лицо. Какой же он дурак. Или она. Когда она вернулась к себе, её встретил сквозняк, гулявший по полу из-за открытой форточки. Но Претцель лишь обратила внимание на то, что Рокфор убрал все тюбики с маслом не то что на законное место, в тумбочку, так ещё в том порядке, в каком предпочитала девушка. Снова смущение. Художница открыла шкаф с полками, убрала инструменты и закрыла. Искусствовед снова подошёл к ней со спины и обнял, подтискивая её бока. Его движения немного задирали домашнюю хлопковую рубашку девушки. Снова прозвучал шумный выдох со стороны Претцель и снова колени покосились. Отпустив её, Рокфор плюхнулся на её постель и пару раз хлопнул по своей ноге. Баттер прикрыла своё лицо рукой. Неуверенно приближаясь к нему, присела на колени парня. И она правильно поняла его, ведь после он прижал её к себе, провёл руками по спине и своим носом начал проводить по шее девушки. — Ты останешься у меня… ночевать? — спросила она, аккуратно обхватывая шею парня руками. Он положительно промычал. — А твой сосед знает, что… А если коменда зайдёт? — Он всё знает, и никто к нам не зайдёт, — слишком томно прозвучал его голос возле уха художницы. От его слов не стало легче, она следила за каждым его движением, взглядом. Рокфор проводил кончиками пальцев за её ушами, затем его ладонь плавно скользнула на щёчку Претцель, а большой палец провёл по её губам. Его острый, лисий взгляд становился мягче. Другой рукой он поднял рубашку и уже неспешно гладил её спину, отчего же Баттер непроизвольно прогнулась. Девушке становилось горячо от своего тела и прикосновений мужчины. Даже холодный февральский ветерок не спасал положение. После Рокфор поцеловал её кратко в губы, и ещё раз, и ещё. Затем всё это перетекло в долгий, шумный поцелуй. Внизу живота художницы приятно тянуло, её щёки пылали, горели. Снова перебой в дыхании. Ей пришлось оторваться от поцелуя, банально не хватало воздуха. — Всё хорошо, золотце? — искусствовед вопросительно взглянул на ту, на его лице было видно беспокойство. — Давай… Давай просто ляжем спать… — всё ещё задыхаясь, Претцель схватилась за воротник рубашки, полагая, что он просто пережал ей горло. У неё и в мыслях не было, что она задыхалась от чувств к нему, которые теснились в грудной клетке. — Как скажешь, твоё слово для меня закон, — Рокфор убрал её волосы, которые лезли в лицо, за ухо.

***

— Слушай, я не собираюсь нажираться так, как ты сейчас описываешь, — девушка стояла на балконе, разговаривала с кем-то по телефону и пританцовывала в такт музыке, звучащей на заднем плане. — Я тебе клянусь… Чем-нибудь, но точно не зубом. Зубы лечить нынче дорого, мне академия столько не выплачивает! Пока что. Да успокойся, я приеду на вызов вот как только ты мне позвонишь! Вот правду говорю! Даже если я буду немного пьяной, — она резко отдёрнула от уха телефон, ибо крики собеседника были прекрасно слышны и без помощи громкой связи. Как только порыв гнева утих, девушка вернула трубку в первоначальное положение. — Я имела ввиду слегка пьяненькой. Знаешь, как говорят, для блеска глаз, но разум остаётся… чистым, незатуманенным. Понимаешь? Ладно, всё, пошла я колбаситься, ДО СВЯЗИ! Круассан стала панически тыкать в экран телефона, чтобы скорей отключиться от разговора и предотвратить поток гневных слов со стороны собеседника. Она положила телефон в задний карман штанов и зашла в дом. Там же уже полным ходом шла вечеринка в честь встречи выпускников с разных курсов, но одного года. Поразительно, но в этот момент почему знали друг друга: художник повара, повар инженера, инженер искусствоведа и так далее. Было так странно, некоторые обсуждали этот вопрос снова и снова. Круассан тем временем протискивалась среди тел, всё также пританцовывая, к столу, который собрали все совместно. Они так трепетно и так долго готовились к этому событию, словно это был праздник. Говоря о празднике, через неделю уже наступит новый год. Можно ли будет назвать эту встречу разношёрстным корпоративом? Кто знает, но девушка уже приклеилась к шампанскому и бесцеремонно, без бокала, начала опустошать бутылку. Нарушает свои же обещания. Баттер только зашла внутрь этого помещения. В её нос сразу ударил запах алкоголя и еды, по ушам ударила музыка. Она отвыкла от таких мероприятий, поэтому для неё это было как в первый раз. От всего этого девушке стало плохо, так ещё она перед выходом немного выпила для храбрости. Она скорей помчалась в другую часть съемной квартиры. Кухня была занята философами, в буквальном смысле, поэтому ей пришлось зайти в ванную комнату, где на данный момент не было никого. Претцель сразу включила кран и холодной проточной водой начала умываться. На её лице, благо, не было косметики, потому что девушка считала, что она ей не нужна. Нависая над раковиной, Баттер переводила дыхание, настраивала себя, что она здесь на пару часов, пропустит пару бокальчиков шампанского или чего покрепче и уедет на такси. Позволит себе такую роскошь. Если встретит Круассан, то с ней на пару закажет, а Претцель, уж поверьте, встретит. Таких, как она, всегда видно издалека. И от осознания, в какие приключения она вляпается, становится стыдно. По спине художницы кто-то провёл кончиками пальцев. От такого она резко дёрнулась назад корпусом и вследствие этого ударила кому-то по носу своей головой. Девушка схватилась за макушку и решила обернуться, посмотреть кому она так зарядила. Рокфор. Он схватился рукой за свой нос и начал заливаться тихим смехом. Глаза Баттер округлились, мужчина выглядел также, как и в студенческие года: круглые очки, бирюзовая кофта. Только теперь на воротнике рубашки красовалась брошь-штанга, которая блестела при свете лампочки. — Чтишь свои традиции. При каждой нашей встрече пытаешься в меня что-то запустить или бьёшь меня, — он посмотрел на свою руку на наличие крови. — Нос, к счастью, ты мне не сломала. — Лучше бы наоборот, — прошипела девушка, опираясь на раковину позади неё. — Из какой пизды ты выполз? — Я всё это время был на кухне, разговаривал с философами и сокурсниками. Удивительно, как ты меня не заметила, ведь ты заглядывала туда и смотрела прямо в мою сторону. Над ними повисло молчание, а за дверью начала звучать более спокойная музыка, словно под такую нужно прижаться к своему партнёру и начать медленно покачиваться в такт музыке. Сердце девушки задрожало, когда она вспомнила схожий момент. Четвертый курс, кто-то устроил у себя домашнюю вечеринку. Баттер стало плохо, и тогда она тоже умчалась в ванную комнату. Вслед за ней зашёл Рокфор и начал успокаивать девушку, приносил то, что она просила: воды, вкусный сэндвич и прочее. Бретцель зажмурилась и опустила голову. Сейчас она стоит напротив того, кто когда-то обещал ей счастливую жизнь и идеальные условия для создания картин. Сейчас он словно чужой. Девушка не находила подходящих слов, чтобы продолжить хоть как-то разговор, всё же встреча выпускников, как-никак, надо вспомнить былое. Она лишь способна сказать: «Уходи», как в ту ночь. Но после того раза он больше не заходил к ней. Картины не пропадали и не «плакали» больше. Пропало её вдохновение. Каждый раз, когда она брала карандаш, из-под него выходил портрет мужчины. Мерзавец. — Как… твоя ипотека? — она не смогла придумать ничего лучше, чем спросить про его больное место. — Стабильно плачу́ за неё. — Что ещё можешь рассказать мне?.. — каждое слово девушка выдавливала из себя. — Хм, хороший вопрос. У меня есть кофейня, если ты не знала. Приглашаю, — на последнем слове он растянулся в улыбке. Музыка давно сменилась на более активную. — Денег нет, — Баттер сжала ладони и ругала себя: «Блять, Бретцель, соберись, поговори с ним нормально, не будь дикобразом!» — Могу угостить. По старой дружбе. — Ты видел Круассан? Она вообще пришла? — резко перевела тему. — Да, видел, — Рокфор разочарованно выдохнул. — Она напилась? — Другого исхода и быть не могло. — Пошли тогда... — девушка приоткрыла дверь. — Тоже что ли напьёмся как некультурные свиньи… И на день забудем о том инциденте… — сквозь зубы прошипела она. — Какое смелое заявление, не могу не согласиться с таким предложением! Он вышел из ванной комнаты и развёл руками в стороны, словно эта квартира была его, и вообще он миллиардер. С ипотекой и прочими долгами. Но в этот момент он словно забыл о всех своих проблемах. Художница поплелась за ним вслед, ловя на себе косые взгляды людей с кухни. Стыдоба. Прервала её поток мыслей крепкая спина мужчины, в которую она врезалась. Не оборачиваясь, Рокфор взял её за запястье и после продолжил прокладывать путь сквозь толпу. Дыхание замедлилось, стало глубже, что-то щемящее не проходило в груди Баттер. Да, всего на день забыть, какой он гад, и вспомнить, каким он был в университете. Провести этот вечер со старыми друзьями, напиться и забыться. В толпе она больше не находила знакомых лиц, только тех, с которыми она пересекалась пару раз или которых рисовала. Перед ней была лишь спина мужчины, который вёл её куда-то. Доверие. Вот он привёл Баттер к столу, шепнул ей в ухо что-то про шампанское своим бархатным голосом и удалился. Тем временем она осматривала стол и всех тех, кто находился рядом с ним. Круассан не было, значит она уже была в эпицентре танцпола. Её снова куда-то повели. Теперь она стояла возле окна, а на неё смотрел Рокфор. Слишком нежно, не было его характерной остроты. Он протянул ей бокал, а она даже не сразу заметила, только после того, как мужчина дотронулся до её предплечья. Бретцель взяла стакан в обе руки, которые слегка подрагивали. Как в первый раз. Рокфор наклонился к ней. — Всё хорошо? Можем вернуться обратно в… — он не успел договорить, как девушка уже уткнулась в его плечо. Его ввело в ступор. Она же даже не пьяна, чтобы вытворять такое, если, конечно, она не выпила пару шотов виски для храбрости перед приездом сюда. Рокфор, положив свои руки ей на плечи, пытался взглянуть на лицо девушки. — Слушай… Ты не выпивала перед приездом? — Немного… Немного ликёра выпила, — призналась она, зарываясь носом всё глубже в кофту парня. Выдохнув, собеседник рассмеялся. — Получается, мне нужно принести для столь очаровательной дамы что-то покрепче? — Нет, оставь своё шампанское, — она тыкала в его живот бокалом, намекая, что нужно скорее напиться, как это сделала их общая подруга. Рассмеявшись, мужчина взял из её рук стакан, поставил на подоконник. Она оторвалась от его плеча и опёрлась об край. Открыв бутылку, Рокфор разлил по бокалам, один вручил Баттер. Несмотря на то, что налил он ей немало, она опустошила бокал за пару глотков. Ошарашенный Рокфор, указывая на бутылку, предложил ещё, художница активно закивала. Он налил ещё, в этот раз она выпила только половину налитого. Смотря на то, как её щеки розовеют, Рокфор хмыкнул и отпил четверть бурлящего напитка. Бертцель подняла голову и взглядом встретилась с ним. Он смотрел на неё, словно по-прежнему горячо любил. А вдруг так и есть. Так не хочется отрываться от зрительного контакта. Неважно, сейчас они пьяны, и хотелось только одного… — ЙОООУ, КОГО Я ТУТ ВИЖУ! КАКАЯ ПАРА: ПИДОРАС И БАТТЕР! — Блять… — шепнул Рокфор. Матерился он очень редко, но здесь и не такое скажешь. — О боже, мы не с ней, — отворачиваясь к окну, Баттер схватилась за бокал и выпила остатки. — Как скажешь, золотце, — вслед за той, он опустошил свой стакан. — Не называй меня так, хотя бы при ней. — О чём вы так сладко щебечите? — Круассан шаталась как алкаш со стажем, её щеки были алыми. — Молились, чтобы ты не пришла, — вымолвил мужчина, смотря сквозь толпу. За что и получил локтем в бок от художницы. — Мы просто стояли и пили шампанское, — Бретцель взяла в руки бутылку, но её быстро перехватил Рокфор и начал пить. — А до этого вы тогда это, вжю-жю, хе-хе-хе… — подруга потерла два указательных пальца друг об друга и чуть не повалилась с ног из-за смеха. — Я же видела, как вы вместе входили сюда… — Очень смешно, Кру, — художница сделала недовольное лицо. — Сколько ты уже тут находишься по времени? — Мм…. Я пришла в восемь… — Девушка начала крутиться вокруг себя, чтобы достать телефон из заднего кармана брюк. Справившись со столь непростой задачей, она включила экран мобильника. — Ух, ебать… Ээ… Ноль один двоеточие три два… — Полвторого ночи, — Рокфор уже обнимал бутылку. — Я пришёл в девять. — Я ближе к двенадцати, — «Долго мы стояли и базарили в ванной», — пронеслась мысль у художницы. — Думаю, на этом нам надо разойтись. — О, давайте я такси вызову? — С чего вдруг? — мужчина вскинул брови и сделал глоток шампанского. — Ну, определённо у меня больше денег, чем у вас двоих вместе взятых, — размахивая телефоном перед их лицами, Круассан пыталась убедить в своём балансе на банковской карте. — Сча, мама Круассан всё сделает. — Да-да, давай, — поддатую подругу Рокфор развернул и подтолкнул в сторону гардероба, а Баттер взял за руку и повёл в ту же сторону, куда шаталась инженер с телефоном. Шампанское начало давать в голову художницы. Мир словно замер. И снова он перед ней. Мужчина. До сих пор прекрасен и не изменился ничуть, если забыть про его долги. Впрочем, она-то уж точно про них забыла. Круассан в коридоре что-то кричала про такси, но её было плохо слышно, всё перекрывали музыка и галдёж. Она упустила момент, когда оказалась в прихожей и Рокфор начал одевать её в пальто и кепочку. Снова встретились взглядами, но очень кратко. Смена кадра, они уже оказались на улице. Круассан громко утверждала, доказывала, что такси уже ждёт их, до тех пор, пока мужчина не вырвал из её рук телефон и не взглянул на номер такси. Выругавшись на неё, он посадил девушек в машину и сам сел к ним. И хоть где-то Круассан заткнулась, потому что её укачало и она уснула. Претцель после пребывания на свежем морозном воздухе немного оклемалась, но мир плыл. Справа от неё спала Круассан, похрапывая, слева… Рокфор, который смотрел на неё, как в прошлые разы. Он положил свою ладонь на колено девушки и медленно провел вверх. Его рука оказалась под пальто художницы и нежно сжимала и разжимала внутреннюю часть бедра. Знакомое тянущее чувство. Баттер пыталась сохранить спокойствие на своём лице. Ключевое слово «пыталась». Таксист обернулся к ним, чтобы сообщить о прибытии на место назначения. Был ли он ошарашен? Конечно был, ведь на его сиденьях какая-то ахинея: одна спала, другая была полностью красной и прикрывала своё лицо, а третий сохранял невозмутимый вид и спросил про оплату. Паренёк промычал в духе: «Да, оплата прошла, поставьте пять… звёзд, хорошей вам ночи, до свиданья». Художница стала тормошить подругу, чтобы та проснулась. Не с первого раза это получилось, но всё же, все трое вышли из машины. Бретцель и Рокфор были в шоке. Они приехали на адрес, где находилась студия художницы. Они начали кричать на Круассан, всячески оскорблять. Выпустив свой пыл, Баттер вздохнула и пошла в сторону входа. Оказавшись внутри студии, Круассан начала на ходу раздеваться, разбрасывая свои вещи на пол и что-то бубня под нос. Художница тоже не потрудилась раздеться по-человечески, и только Рокфор соизволил повесить не только свои вещи, но и одежду девушек на вешалку. Баттер прошлась вперёд, в основную комнату, включила там свет и ждала мужчину. Когда Рокфор зашёл в зал, то его встретил очень хитрый и ехидный взгляд девушки. Она к нему вплотную подошла и повела в центр комнаты. — Что ты вытворял в такси? — Пожалуйста, пойми меня правильно, я виноват, честно… — язык у него заплетался, он не мог подобрать нужных слов для оправдания. — Ты же хочешь меня выебать, верно? — Мужчина был ошарашен. Она взяла его ладони и положила их на свою грудь. — Пожалуйста, я разрешаю. — Давай вспомним про существование Круассан, про контрацепцию и про то, что мы не в отношениях. — Легкий петтинг. Иди мой руки. Он пошёл, нет, побежал в сторону ванной комнаты, он был готов закричать от слов девушки: «Какого чёрта?!» В противоположной части квартиры Круассан чем-то гремела. По возвращению, он покраснел и ещё глубже был ошарашен. — Ну чё, сырок, как тебя ебать будем? — Баттер начала расстёгивать ванильную рубашку. Мужчина панически подбежал к ней, начал захлёбываться в своих же словах, пытался застегнуть её блузку, уговаривал прекратить это. Не получилось, нитки, державшие остальные пуговицы, из-за натяжения с разных сторон порвались, и девушка скинула с себя верх. Рокфор снял с себя очки, убрал в задний карман, зажмурился и закрыл лицо руками. Претцель прижалась к нему своим телом, поцеловала его ладони, которые прикрывали его смущенное лицо. После девушка приподняла верх его рубашки и запустила свои холодные руки под неё, проводя кончиками пальцев по его пояснице. Рокфор сладко выдохнул, изогнулся в спине, по всему его телу прошла дрожь. Он приоткрыл своё лицо и встретился с томным взглядом художницы, этот взгляд напомнил их совместное посещение выставки Лимонадо да Ви́но. Она похожим взглядом вглядывалась в картины художника. Участилось дыхание. О святые создатели, что же она вытворяет с ним. Она действительно украла его сердце с того момента и больше не возвращала хозяину. Баттер потянулась к его шее и начала целовать, оставляя слабо красные следы на его белоснежной коже. Рокфор скромно потянулся к краю своей кофты и начал снимать её. Сняв, он начал мять свою вещь в руках, но её выхватили, и его бирюзовая кофточка полетела в компанию к порванной кофте. Начав расстёгивать его рубашку, художница потянулась к нему за поцелуем. Сначала пару кратких, затем всё страстней, всё глубже, шумно и грязно. Рубашка полетела тоже на пол, женские ладони исследовали мужской торс. После каждого прикосновения Рокфора охватывали волны мурашек. Сначала одна, потом следующая, и снова, и снова. Запретный плод сладок. Дыхание их затруднялось, они прижимались друг другу всё сильней и сильней. — Слушай, у тебя что, нет кухн… ВЫ ЧТО?! ЕБЁТЕСЬ?! — ворвалась в их идиллию Круассан. — И БЕЗ МЕНЯ?! А НУ! Она поспешила к тем, срывая с себя брюки с нижним бельём, а только потом сняла с себя верх, оставив только бюстгальтер. Примкнувшись сзади со стороны девушки, та начала снимать с той штаны и проводить другой рукой с живота к паху художницы. — Извини, а спросить наше разрешение не хочешь? — возмутился Рокфор. Ему не нравится, что приходится делить его рубин с кем-то. — Я её подруга, мне можно! Так ведь? — Ну… Попробуем, — неуверенно сказала Баттер. Да, первый половой опыт проходит в твоей студии, где ты рисуешь картины, под алкогольным опьянением, с тем, кого ты любишь на протяжении половины жизни и с подругой. С двух сторон на нежное тело девушки, словно стервятники, налетели двое. Один горячо её целовал в шею, проводил по спине кончиками пальцев, из-за чего она прогибалась. С другой её в плечи целовала Круассан и бесцеремонно гладила выпирающие кости копчика. Боже, от всех прикосновений она вот-вот впадёт в эйфорию, её колени начали коситься, а сама девушка непроизвольно мычала. После резко замерла, даже протрезвела. — Стойте так, именно так, как вы стоите! — на художницу снизошло вдохновение. — Что случилось, зол… Баттер? — Рокфор был немало шокирован. Судя по выражению лица Круассан, она тоже не ожидала такого поворота. — Так, — она аккуратно вылезла из оков тел, сохраняя их позицию. Сверкая булками, она побежала за мольбертом и свободным холстом. После она установила всё, как ей было нужно и, пока искала карандаш, обратилась к мужчине. — Снимай штаны! — Что? Ни за что! Особенно перед Круассан! — Ради меня, — он взглянула на него умоляющим взглядом. Выдохнув, тот начал стягивать с себя штаны, обнажая свой пах. Какой стыд, но все жертвы во благо его золотца. — Классный хуй! — Не могла не добавить от себя инженер. — Помолчи. Все трое были обнажены, их вещи валялись по всей студии. Художница с большим энтузиазмом отдалась построению. Да, это будет великолепной картиной. Слева Круассан, посередине сама Бретцель, которую позже пририсует, а справа Рокфор. Противоречивая картина, но она будет по-своему великолепна. На ней будет изображён идеальный баланс, показаны привязанность, разногласие, любовь, принятие. Да, да… Вершину её творчества создали горячо любимый ею человек и их общая подруга. Она так увлеклась работой, что даже не замечала, как Курассан шаталась на одном месте, а лицо Рокфора было красным от стыда. Вдруг зазвонил телефон. И звук издавался со стороны, где лежали штаны инженера. — Блять, — девушка сразу протрезвела, осознавая, кто мог ей позвонить. — Алмонд… — Подожди, что?! — неловко улыбнулся Рокфор, его брови соприкоснулись на переносице. — Если моя великолепная память не подводит, то это детектив нашего города. — Ты всё правильно понял. — Тогда, прости меня, золотце, какого хуя он названивает тебе ночью?! — Ох, я же вам не рассказывала. Я немного, — Круассан стала говорить на повышенных тонах, как и мужчина. — Переквалифицировалась в детектива! Я, блять, его напарник! — Ты всегда вовремя сообщала такую информацию! — Да ты что! — А ну! ЦЫЦ! — шикнула Баттер, не отрываясь от работы. — Я никого не отпущу, пока не закончу картину! — Мне пизда от Алмонда… — Мне тоже от него прилетит, вместе получим по заслугам! — Замолчали оба и успокоились, я вас отмажу, если будете смирно стоять и позировать! Оба разочарованно вздохнули, осознавая, что в будущем их ожидает. Они продолжали так стоять, пока на заднем плане разрывался от звонков телефон Круассан. Зато Баттер счастливая, её снова спасло искусство и старое здание.

***

— Напоминаю, я очень плохо разбираюсь в искусстве, но мне бы хотелось узнать сюжет картины и при каких обстоятельствах она была написана, — Алмонд недоумевающим взглядом смотрел на картину, пока его дочь крутилась рядом в попытках поближе рассмотреть хоть что-нибудь. — Знаете, у художников вдохновение как у вас вызовы: приходит очень резко и неожиданно. Вот однажды я также сидела в своей студии, прибиралась и тут на меня с небес снизошло озарение! Буквально, я задумалась об изображении наших святых через мою призму. Да, Вы здесь увидите меня, но повторюсь, это лишь мои мысли, я была полностью отдана процессу, — размахивая руками, Баттер очень правдоподобно придумывала на ходу предысторию картины. — А почему здесь Круассан? — спросила Валнат, увидев наконец кусочек холста. — Она была моделью, потому что она единственная, кто подходила на левую сторону священного копья по моим представлениям. А вот правую ветвь пришлось вытаскивать из корок своего подсознания… никто не подошёл на эту роль. — Мм… Спасибо, мисс Претцель, за то, что пригласили нас на свою мини-выставку, но мы пойдём. Круассан, Валнат, за мной. — Я скоро подойду, обещаю! — вскрикнула напарница, провожая взглядом детектива и его дочь. Затем приблизилась к художнице и шепнула. — Пиздец как ты ему знатно нассала в уши… — Ну, не зря у меня была пять по философии, — она поправила воротник рубашки, на котором была бирюзовая брошь-штанга, и как-то таинственно улыбалась, не отрывая взгляда от правой части картины.