Театр невоенных действий

      — Это не то, что ты думаешь, Курт, — эмиссар Торгового Содружества, воин и дипломат, позорно отвел взгляд в сторону. — Это просто... необходимость согласовать и легитимизировать союз с навтами. Поддержка нейтрального государства очень пригодится, если разразится политический кризис.       — А... — глубокомысленно протянул старший товарищ. — Ну, иди, зеленокровный, тебе видней, как соглашения налаживать...       Де Сарде с возрастающей подозрительностью поглядел на него, но испещренное шрамами лицо друга не отражало ничего, кроме глубокой задумчивости.       Вечерело. Соратники, успокоенные словами о том, что ни ночью, ни с раннего утра не намечается ни деловых мероприятий, ни боевых вылазок, уже разбрелись по своим комнатам.       Из-за двери Сиоры доносилось мелодичное нежное звяканье колокольчиков. С какой целью принцесса Сиора развесила их, де Сарде не знал, но звук был приятным — успокаивал и убаюкивал.       Альфра очень ценила спокойные вечера. Ей зачастую не хватало времени для того, чтобы должным образом законспектировать свои наблюдения, что неизменно огорчало ее. Как ученый, она справедливо полагала, что память избирательна, а потому опасалась, что выполненные по памяти записи будут недостаточно объективными для оценки и изучения.       Отец Петрус, как всегда, удалился на ежевечернюю молитву. Де Сарде непременно бы относился к этому с пониманием, если бы не запах крепкого ароматного пойла, что настойчиво пробивался в общий коридор. К тому же, если наутро предстояло отправиться в путь, молитвы отца Петруса становились в разы короче.       Де Сарде надеялся, что и Курт найдет этим вечером развлечение по душе. Ну, хотя бы тот же погреб с бутылками, а если и этого недостаточно, то на заднем дворе — с видом на возвышающуюся громаду дворца д’Орсе — располагалась небольшая тренировочная площадка с мишенями и манекенами. На один из манекенов кто-то нахлобучил старую шляпу инквизитора Ордена Света, да так, что теперь было не снять. В одном де Сарде не сомневался: это был не отец Петрус. Все остальные... могли.       В крошечной — не чета покоям кузена — комнате в резиденции уже горел приглушенный свет масляной лампы. Де Сарде торопливо зашел и, услышав за спиной шаги, повернулся.       — Я ждал вас, — Васко улыбнулся уголками губ. — Не передумали провести время... со мной?       Де Сарде даже не вдумывался, какие именно глупости произносит в ответ. Болтать он был обучен с детства, этот навык зачастую не требовал умственной деятельности, а вот изгибающиеся в улыбке губы Васко заставляли думать о разном — и эти мысли захватывали целиком.       Наверное, Васко думал о чем-то таком же, потому что размениваться на долгие разговоры не стал. Уверенно прошагал по комнате, остановился напротив...       Это была как раз та область, в которой лорд де Сарде был не силен. Нужно было что-то сделать, и он потянулся к руке возлюбленного, не очень понимая, что с ним делать дальше. Точнее, что, он понимал отлично. Гораздо хуже обстояли дела с тем, как.       Но отступать лорд де Сарде не привык. Может быть, не слишком ловко, но обнял и прижал к себе, а дальше получилось само. И хотя бы пока можно было не краснеть — целоваться лорд де Сарде умел. Однако этим его умения, в общем, и ограничивались.       Но Васко ответил на поцелуй — и все дурацкие мысли смыло, как мощной волной. В конце концов, лорд де Сарде не умел еще много чего другого, и зачастую учиться приходилось на практике, а то и прямо в бою. Это ли должно волновать, когда по губам скользит чужой язык, а чужие руки обвивают за плечи?       Кровать подвернулась очень вовремя. Впрочем, она не могла не подвернуться в комнате размером восемь на десять шагов. Васко сделал очередной шаг назад, оступился, но из объятий не выпустил, укладываясь на роскошное алое покрывало. Де Сарде уперся коленом сбоку от него и опустился сверху. В голове мелькнула мысль о том, что следовало бы сначала раздеться, хотя бы до белья, но для этого надо было действовать рационально, а Васко снова целовал, и...       И вроде бы попытался выкрутиться. Де Сарде сильнее припечатал его собой и даже за руку придержал, не позволяя сопротивляться, а мигом позже засомневался — может быть, что-то пошло не так?       Пришлось поднять голову, оторвавшись от татуировок на подбородке и шее возлюбленного. Это потребовало колоссальных волевых усилий, но было необходимо. Даже в политике эмиссар Торгового Содружества старался избегать силовых методов, что уж говорить о любви...       — Лорд де Сарде... — выдохнул Васко, отводя глаза. — Вы...       — Меня зовут Арман, — рвано откликнулся де Сарде. — Не называйте меня лордом... в постели, пожалуйста.       — Арман, — повторил возлюбленный и усмехнулся. — Интересно, многие ли об этом знают? Но будь по-вашему, лорд Арман. Я хотел сказать, что если вы продолжите в таком духе... То есть... Я полагал, что вы обладаете дипломатической неприкосновенностью, но если вы продолжите в том же духе, то мне будет на это плевать — и я возьму вас, невзирая на ваше высокое положение и статус.       Де Сарде несколько смешался и неуверенно проговорил:       — А вы ожидали чего-то другого, когда предлагали мне свидание?       — М-м... Вообще да, — Васко приподнялся — и теперь Арман легко его выпустил. — Я полагал, что это вы хотите...       — А вы — нет? — окончательно запутался де Сарде.       Возлюбленный прикусил губу, прикрыл глаза и тяжело вздохнул:       — Извините, у меня с дипломатией плохо. Я всего лишь капитан, списанный на берег. И я полагал, что это вы хотите владеть мной. Если позволите, я хотя бы разденусь?..       — Вот это точно не помешает, — брякнул Арман. — Знаете, Васко, может, я и аристократ, но плевать хотел на условности — если таковые существуют. Я хочу, чтобы вы сделали меня своим, а красивый эвфемизм и оправдания своему неподобающему поведению я придумаю завтра.       Возлюбленный замер, потянул с плеч расшитый камзол и хрипло произнес:       — Теперь меня не остановят и все тринадцать демонов морских пучин.       Арман, затаив дыхание, проследил, как натягивается на крепких плечах тонкая исподняя рубаха, и невольно облизнул губы. Он в жизни не слышал ни про каких демонов пучин, но, пожалуй, и с ними можно справиться, если впереди такая цель.       Васко сбросил камзол на стол, сбив незажженную свечу в подсвечнике. Под рубахой мелькнул амулет на длинной серебряной цепи, и де Сарде не удержался — прижался губами к шее, проскользил языком по плетению цепочки... И почувствовал, что его раздевают, так же поспешно. Ткань съехала к локтям, выпутаться из нее было непросто, но Арман справился и, как только поясницы под рубахой коснулась горячая ладонь, подался навстречу. Не думал уже, что чего-то не умеет. Это было абсолютно неважно.       И можно было бы повторить, уложить возлюбленного так же, как несколько минут назад, но рациональность все-таки включилась. Если так сделать, то очень скоро снова придется прерваться.       От обуви де Сарде избавился за считанные секунды, благодаря Провидение за то, что надел сегодня мягкие сапоги, а не тяжеленные ботинки военного образца.       Васко, впрочем, не уступил. Он вообще умел действовать быстро... И эта мысль немедленно горячо отдалась в паху. Теперь, когда не мешали слои одежды, поцелуи и объятия стали сразу куда более откровенными и — в прямом смысле — горячими, а в ушах шумело, как будто отдаленный звук морского прибоя.       Ладони любовника съехали со спины ниже, и Арман выдохнул ему в шею:       — Надеюсь на вашу деликатность, капитан Васко.       — Да, я... понимаю, — тот прикрыл глаза. — Все то время, что я сопровождаю вашу светлость — еще с Серены, у вас не было любовников.       И можно было бы промолчать, но интуиция подсказывала, что лучше все-таки проявить откровенность, и Арман глухо пробормотал, не поднимая лица:       — Не только с Серены.       Васко понимающе кивнул:       — Значит, еще дольше... Не беспокойтесь, это неважно.       — Я не... — де Сарде вскинул подбородок и заглянул прямо в глаза. — Вообще не было.       — Вы хотите сказать, что до меня у вас не было мужчин? — возлюбленный выглядел изумленным.       — И даже не только мужчин, — покачал головой Арман.       — О... — пальцы Васко сжались на ягодицах крепче. — Вы умеете удивлять. Не беспокойтесь ни о чем.       — Это вы не беспокойтесь, Васко, — фыркнул де Сарде. — То, что у меня не было мужчин, не означает, что мне этого не хотелось, так что кое-какие... гм... навыки у меня есть.       — Арман, вы... сумасшедший, — твердо проговорил любовник. — Я не отпущу вас сегодня, пока вы сами не попросите об этом.       От этих слов внутри заранее все сжималось, и де Сарде выдохнул:       — Очень на это надеюсь.                            — Вы готовы, господин наместник? — профессор де Курсийон заглянул в кабинет, но остановился на пороге — по всем правилам этикета.       — Да, конечно... — несколько рассеянно отозвался лорд де Сарде и оглянулся на любовника. — Капитан Васко, вы...?       — Мы можем идти, — кивнул тот. — Однако напоминаю, лорд Арман, если ваше появление в моем присутствии... бросает тень на вашу репутацию, я могу повременить и зайти в зал вместе со всеми.       Де Сарде видел, как глаза пожилого наставника блеснули одобрением, но у молодого наместника были свои соображения относительно политических интриг, а потому он в очередной раз отказался:       — Не стоит, капитан Васко. Наши союзники — и тем более возможные противники — должны понимать расстановку сил. Моя... слабость к вам не должна стать политической слабостью. Вы — игрок, а не фигура на доске.       — Как будет угодно вашему сиятельству, — гораздо суше кивнул господин де Курсийон. — Двери будут открыты через одиннадцать минут, стоит поспешить.       Арман со вздохом оправил одежды, хотя костюм и без того сидел безупречно, и машинально подал руку Васко. Тот отпрянул:       — Не сейчас.       — Милорд, — укоризненно поглядел наставник, — подобные жесты недопустимы... как минимум до того момента, как вы обретете политический вес не в качестве эмиссара, а в качестве наместника. На вас будет направлено слишком много взглядов.       Это было понятно и без наставлений, но лорд де Сарде привыкал к новому статусу с трудом. Назначение казалось изощренной местью князя д’Орсе за то, что не уследил за Константином.       Тогда, почти год назад, именно господин де Курсийон помог Арману составить невероятно тяжелое письмо в Серену — столицу Торгового Содружества на материке. Константин д’Орсе отбыл на Тир-Фради под боевой защитой Курта, под политической опекой де Курсийона и под братской заботой Армана де Сарде — но все это не защитило его от самого себя.       И Арман бы не желал ничего скрывать, но именно де Курсийон дал совет не писать правды — кому она поможет? И в Серену отправилось послание, в котором эмиссар де Сарде с великой скорбью сообщал, что юный Константин скончался от малихора, а перед смертью обезумел от боли настолько, что навлек на себя вражду абсолютно со всеми — даже с нейтральными навтами и неискушенными в политике туземцами.       А спустя еще четыре месяца в Новую Серену пришло письмо от князя, в котором тот весьма сдержанно скорбел об утрате, благодарил за восстановление дипломатических связей и в связи с последним обстоятельством выражал надежду, что под управлением нового наместника — лорда де Сарде — колония Торгового Содружества на Тир-Фради обретет крепкие связи и надежных союзников.       «Тебя больше не ждут на материке», — сказал тогда Васко, и Арман был с ним согласен. Как бы князь д’Орсе ни относился к сыну, гибели наследника он не простит никому. И ни за что не позволит бастарду занять трон, а это значит, что закон о престолонаследии Торгового Содружества непременно будет изменен, чтобы совсем еще юная Аделин д’Орсе могла занять место отца.       Впрочем, сам де Сарде не рвался обратно. На острове он обрел единение с собой и своей землей, друзей и любовь — и не осталось ничего на материке, ради чего стоило бы туда стремиться. Как мельком сообщил князь, его сестра покинула этот мир еще до гибели Константина, так что узы окончательно порвались.       Одновременно с тем весть о событиях на Тир-Фради достигла и остальных государств на материке: Мостового Альянса, Телемы и, разумеется, гильдии Монетной Стражи. Уж о чем писали наместники своим патронам — неизвестно, но, очевидно, их версии не расходились с письмом де Сарде, потому что весть о назначении была легко воспринята, и сегодня предстояло на торжественном приеме оказать взаимные почести и подтвердить статус.       В церемониальном зале полностью сменили убранство, но изменить геометрию были не в силах никакие прославленные мастера, а потому Арман невольно тяжко вздохнул, взглянув в окно, в которое так часто смотрел Константин. Вид на богатый квартал радовал глаз, но совершенно не радовал душу. Разве что в том смысле, что казна потихоньку наполнялась, а преданные наместнику аристократы на этом успешно наживались. Все как везде.       — Все хорошо, моя буря? — Васко тронул за локоть и заглянул в глаза.       — Да... — де Сарде вскинулся и гораздо громче попросил: — Господин де Курсийон, займите, пожалуйста, место от меня по правую руку, чтобы присутствие капитана Васко не настолько бросалось в глаза.       — Боюсь, мне не под силу затмить татуировки навтов, — заметил наставник, но просьбу выполнил и добавил. — Право зайти первыми принадлежит правящим наместникам, королям и вашим друзьям. И если ваши друзья проявят участие и будут держаться ближе к вам, то все будет смотреться естественней.       — Объясните это Курту под шумок, — сдался де Сарде. — Остальные не догадаются или не рискнут.       Ровно в шесть пополудни мрачно-торжественные служители распахнули двери, и в зал с достоинством вступили наместник Бурхан и кардинал Корнелия, следом за ними — адмирал Кабрал и генерал Зиглинда, а после них — верховный король Дункас, ради уважения к хозяевам обрядившийся не только в древнюю корону верховных королей, но и в портки и сапоги Торгового Содружества. Впрочем, раскрашенное лицо все равно привлекало больше внимания, чем портки.       Арман де Сарде шагнул вперед, выражая почтение, и вежливо раскланялся со всеми.       Вслед за торжественной делегацией в зал посыпались друзья: величественно прошел вперед отец Петрус, гордо вошла принцесса Сиора, строго шагнула Альфра и с самым несчастным видом просочился Курт. Он выглядел не менее непривычно, чем Дункас в приличных портках. Очевидно, де Курсийон дал указание на гражданское одеяние, и это мучило Курта, потому что ходить в расшитых камзолах он не привык...       Что делал де Курсийон, Арман не заметил — было не до того, но уже через минуту все друзья вполне непринужденно окружили возвышение с троном, и возможная неловкость была исключена.       — Приветствую вас, ваше сиятельство, — кардинал Корнелия успела первой — не в последнюю очередь благодаря отцу Петрусу, который ловко отвлек внимание наместника Бурхана. — Теперь, когда Просветленный осенил ваше чело такой честью и ответственностью, я полагаю, что мы с вами проведем немало минут за беседами — и необходимыми, и приятными.       — Рад приветствовать вас, — отозвался де Сарде. — Надеюсь, что нейтралитет Торгового Содружества не помешает зародившимся приязненным отношениям, как не мешал нам помогать друг другу в тяжелые времена.       — С не меньшей радостью приветствую вас, наместник, — оправился, наконец, и Бурхан. — Мостовой Альянс высоко оценил то, что вы обратились к нам к первым — за исключением, разумеется... нейтральных государств.       — Взаимно, ваше сиятельство, — склонился Арман. — Теперь, когда омрачавшие наши взаимоотношения трудности ушли в прошлое, мы можем вложить наши знания и умения в будущее — ко взаимной выгоде.       Адмирал Кабрал и генерал Зиглинда только переглянулись — и на речи тратить время не стали. Арман выдохнул — с этими тетками всегда было проще всего.       Слово взял Дункас. Он говорил, как всегда, весомо и толково — и притом вежливо, что не могло не понравиться политикам.       — On ol menawi, — он, верховный король, на этот раз поклонился первым. — Мы ценим твою мудрость и неподкупность. В тебе — плоть и кровь острова, в тебе — культура далекой земли, которая пришла сюда не покорять, но действовать. От имени союза племен я приветствую тебя и заверяю в дружбе.       — Рад видеть вас, король Дункас, — Арман подавил улыбку, чтобы не обидеть прочих. — Благодарю за добрые слова, но мудрость этого острова — в вас. Вы совершили то, что другим было не под силу... И я надеюсь, что En on mil frichtimen больше не подвергнет нас таким испытаниям.       — Это будет зависеть только от нас самих, — согласился Дункас и отступил.       Формальное приветствие завершилось, но впереди был еще долгий вечер со взаимными расшаркиваниями и интригами. Впрочем, лорд де Сарде старался относиться к этому философски — таких вечеров у наместника будет еще очень много, стоило начать привыкать заранее.       Зал потихоньку заполнялся любопытствующими аристократами — по большей части, из Новой Серены, но и из союзных государств тоже хватало. Не нужно было быть гением дипломатии, чтобы догадаться, что у каждого из них свои цели. Вполне вероятно, не самые благовидные и безопасные.       — Вина, господа? — тоном опытного миротворца проговорил господин де Курсийон. — Отметим соглашения!       Де Сарде, получив из рук наставника бокал с ароматным вином, стратегически отступил к окну. Оставаться на тронном возвышении было бы полезно, если бы он собирался продемонстрировать независимость и крепкую хватку, но интуиция подсказывала, что гораздо больше пользы принесет скромность. А силу и возможности де Сарде любой из союзников мог оценить еще в его бытность эмиссаром.       Друзья подтянулись ближе.       — Растешь, зеленокровный, — грубовато бросил Курт, но его тон не мог скрыть одобрения, если не сказать — нежности. — Важный стал, деловой.       — Брось, Курт, — улыбнулся Арман. — Я все тот же. Если захочешь, можешь завтра меня по плацу погонять.       — Тоже дело, — согласился товарищ. — Чтобы не разленился, а то у тебя тут дорогие вина, хрусталь и кружева.       — Кто бы говорил, — фыркнул Арман, нарочито оглядев щегольский камзол, который смотрелся на испещренном шрамами воине весьма своеобразно. — Вдруг проснешься завтра — и поймешь, что тебе смертельно хочется жареных оливок?       — Сплюнь, — посоветовал Курт и добавил. — А вдруг это заразно?       — Кстати, Курт, — вмешалась Альфра, — где вы взяли этот камзол? Этот вопрос меня мучает с того момента, как я увидела вас. Удовлетворите мое любопытство естествоиспытателя, пожалуйста.       — Где-где... — тяжело вздохнул Курт. — У портнихи пошил. Де Курсийон поставил вопрос ребром: либо шью, либо меня тут не будет. Я не мог оставить друга без защиты.       — Должно быть, вам немало пришлось вынести... — вкрадчиво заметил отец Петрус.       — Еще бы, — простодушно отозвался Курт. — Портниха сказала, что у нее еще не было покупателей с такой фигурой, и целых десять минут меня щупала. То есть... измеряла.       — Не смущайтесь, дитя мое, — мягко улыбнулся ему отец Петрус. — Думаю, что в своем первом предположении вы были правы.       Курт поперхнулся вином и изумленно выдохнул:       — Так вот, что... Спасибо, отец Петрус. Пожалуй, я... Хотя...       Сиора пригубила вина, настороженно нахмурилась, но быстро успокоилась. И вмешалась в разговор:       — Если эта мастерица смотрела только на плоть, то она не станет тебе minundhanem, ведь чтобы смотреть в одну сторону, нужно делиться взглядами — словами или без слов.       — Ну, я... без слов, — стукнул себя в грудь Курт.       — Я тебя почти не вижу, Сиора, — улыбнулся ей де Сарде. — Как ты? Как Эсельд?       — Мы... Мы хорошо, — неуверенно улыбнулась Сиора в ответ. — Меня радует, что Эсельд изживает ненависть в сердце. Ненависть мешает дышать, она отравляет мысли и кровь. Ты — renaigse, но было бы лучше, если бы ты тоже создал связь с Тир-Фради. Так ты сможешь лучше управлять своей землей.       — Может быть, когда-нибудь... — туманно протянул Арман. — Васко, как ты относишься к рогам?       — А что, собираешься мне их наставить? — фыркнул возлюбленный. — Не знаю. У некоторых это выглядит вполне симпатично. Как у вас, леди Сиора. Но не у всех.       — Это не рога, moridegen, — с тяжелым вздохом проговорила Сиора. — Это menawi. Эти метки зависят только от их носителя.       — Боюсь, во мне не хватает изящества, — пошутил Арман. — Это непростой вопрос, Сиора. Моя связь с островом и без того сильна. Не стоит злоупотреблять. Не стоит уподобляться Константину.       — Может быть, ты и прав, — она кивнула. — И Дункас прав — ты мудрее многих из нас. И твой minundhanem не ослабляет тебя, а делает сильнее. Это очень хороший союз. Я рада, что именно ты встретился мне на ступенях вашего дома.       — Как бы мне хотелось, чтобы этот разговор шел в таверне, — вздохнул Курт. — А здесь вроде и ты, зеленокровный, тот самый, и все остальные ребята — тоже те самые, а все равно привкус такой неприятный...       — Кстати, берегитесь, дитя мое, — встрепенулся отец Петрус. — Вы теперь — лакомая добыча для любого. Легко удержать нейтралитет, когда говоришь о нем как о понятии абстрактном. В жизни труднее.       — О чем это вы? — насторожился Арман. — Вы что-то знаете?       — Моя лояльность кардиналу Корнелии выше, чем вам, — слегка поклонился тот. — Так что я просто даю вам информацию к размышлению, дитя мое.       — Если бы ваша лояльность кардиналу была выше, вы бы ничего не сказали, — заметил де Сарде. — Но вы считаете меня другом.       — И вы считаете меня другом, — парировал отец Петрус. — А потому, прошу вас, не заставляйте меня совершать выбор. Вы справитесь и без моего предательства.       — Не знаю, о чем речь, — вмешалась Альфра, — но элементарная логика подсказывает мне, что все эти недосказанности — только до тех пор, пока вам, Арман, не угрожает реальная опасность. В случае опасности... Вы знаете, что любой из нас выступит на вашей стороне.       — Заметьте, это сказал не я, — тонко улыбнулся отец Петрус. — Но, можно сказать, солидарен. Веселитесь, дитя мое! Для чего же еще дана молодость?       — Мне уже страшно, — буркнул Арман.       — Я буду рядом, — заверил Васко. — С навтами никто не захочет ссориться. В конце концов, ты можешь создать невыносимую жизнь любому здесь, на острове... А навты могут сделать так, что с этого острова твой враг никуда не денется.       Слышать это действительно было приятно, но разговор неожиданно прервали — самым деликатным образом. Мадам де Моранж, остановившаяся неподалеку, дождалась паузы и, поймав взгляд де Сарде, сделала изящный книксен. После этого не поприветствовать ее было бы крайне невежливо, и Арман, сделав шаг вперед, слегка поклонился в ответ:       — Добрый вечер, моя леди.       — Мое почтение, ваша светлость, — она с достоинством склонила голову. — Простите, поздравить не могу, поскольку отлично знаю, каково вам придется на этом посту. Теперь я уже могу не скрывать перед вами, что сожалела о вашем прибытии. И лишь когда передала власть в руки в руки вашего кузена, поняла, насколько тяжелыми выдались те несколько лет, что я была наместницей. Вам, правда, будет проще — вы заранее наладили связи. Кстати, вас уже искали.       — Кто? — сразу собрался де Сарде.       — Одна из местных аристократок... леди Саваж. Насколько я поняла ее утомительную трескотню, ее прошение сгинуло в недрах дворца еще пару месяцев назад. Еще некий молодой священник из Телемы. Он хотел обсудить с вами знаменитую пещеру Святого Матеуса, которую вы обнаружили. И какой-то уважаемый доктор из Хикмета. Он не сказал, что у него за дело, сказал только — «конфиденциальное».       — Спасибо за предупреждение, леди Моранж, — вздохнул де Сарде. — Я буду во всеоружии.       — Не сомневаюсь в вас, — леди улыбнулась. — После вашей блестящей победы над де Веспе — никаких сомнений, что вы справитесь наилучшим образом. Пожалуй, попробую пробиться к господину де Курсийону. Полагаю, ему тоже будет не лишним узнать расстановку сил.       — Вы как всегда незаменимы, мадам, — улыбнулся ей де Сарде.       А когда она ушла, Альфра глубокомысленно произнесла:       — Насколько бы все было проще, если бы все здесь присутствующие говорили хотя бы половину правды.       — Это было бы не так интересно, — возразил ей отец Петрус. — Пожалуй, у меня есть пара вопросов к наместнику Бурхану. Надеюсь, с вами, дитя мое, мы увидимся позже. Впрочем, я не откажусь ради вас и ваших юных друзей сходить в ближайшие несколько дней в обитель порока — таверну. Исключительно ради беседы.       — Вам вовсе незачем осквернять свой взор, святой отец, — насмешливо отозвался Арман. — Вы здесь всегда желанный гость, а помолиться... совместно... мы можем и без посещения обители порока.       — Не стоит таких жертв, — в тон отозвался отец Петрус. — В таверну — так в таверну, дитя мое.       — Никогда не думала, что это скажу, — вдруг ляпнула Сиора, когда отец Петрус благочестиво удалился, — но наш старший друг — помутитель разума. В прямом смысле этого слова. Стоит нам с ним встретиться в вашей таверне — и разум сразу мутится.       — Даже любопытно, как он в молодости умел отдыхать, — усмехнулся Васко. — Со мной случалось такое, что половину команды доставляли на борт в состоянии... нестояния, но святой отец умеет не хуже.       — Что куда любопытнее, так это то, что у него даже в опьянении не наливается кровью лицо и не дрожат руки, — добавила Альфра. — Очень крепкий организм.       — Возможно, ему помогает Просветленный, — хмыкнул Курт. — Пожалуй, хорошо, что в прошлый раз он отказался соревноваться со мной, кто кого перепьет. Было бы стыдно проиграть.       — А, господин наместник! — раздался сбоку приятный девичий голос. — Извините, господа, могу я побеседовать с вашим другом с глазу на глаз?       — Конечно, — Васко отступил и отозвал за собой Альфру, а та аккуратно, за локоть, увела Сиору.       Курт ретировался сам, и Арман понял, что на этот раз остался один. Политические ходы — дело дипломата, а не навта, ученой и будущей doneigade из клана Gais rad.       — С кем имею честь, леди? — кратко поинтересовался он.       — Мадемуазель Саваж, — представилась девушка и легко поклонилась. — Возможно, вы слышали о нашей семье в Серене. В Старой Серене, я имею в виду.       Сам де Сарде слышал только фамилию — и не знал ничего о собеседнице, но вежливость заставила кивнуть:       — Не так уж много, мадемуазель, но — да, конечно, слышал.       — Это приятно, — она заулыбалась, продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках.       Арман машинально оценил собеседницу. Дорогие одежды, изящные манеры, отличная фигура... Леди Саваж была очень молода — не старше двадцати, но держалась с достоинством и грацией. Лицо — приятное и открытое... Ровно настолько открытое, что это заставляет подозревать интригу, краев которой пока не видно.       — Чем я могу помочь вам? — вслух проговорил де Сарде, а подумал в это время, что нужно держать ухо востро.       — Так получилось, что мое письмо, которое я отправила вашему министру шестьдесят четыре дня назад, осталось без ответа, — печально сообщила девушка.       В душе де Сарде немедленно брякнул тревожный колокольчик. Эта юная леди первым делом попыталась надавить на чувство вины, а значит, интрига начинает очерчиваться.       — Я ждала и ждала, но на праздник были приглашены все достойные семьи Новой Серены, и я решилась пойти, — собеседница слегка покраснела. — Может быть, вы... угостите меня бокалом вина?       Де Сарде поспешно обернулся в поисках служителя с вином, чтобы скрыть досаду. Нужно было предложить ей вина с самого начала, а теперь выходило, что и в этом крошечном раунде девица взяла верх. Раздобыв бокал, Арман протянул его леди и мягко проговорил:       — Прошу вас, леди. Так что тревожит вас?       Мадемуазель де Саваж отпила из бокала, задумчиво сощурилась и проговорила:       — Возможно, вы знаете, что ваша семья — семья д’Орсе — во многом обязана семье де Саваж в плане финансовой и политической поддержки... Но я говорю это не для того, чтобы обязать вас. Вас поддерживали многие, и вы наверняка не знаете обо всех, а мои родители то и дело вспоминают вашего дядюшку, с которым у них сложились приятные и теплые отношения. Так вот я хотела бы говорить с вами напрямую. Оцените, наместник, мне ничего не стоило бы обязать вас никому не нужной просьбой, а потом воспользоваться результатами, но я предпочитаю начистоту.       — Так говорите, мадемуазель, — предложил де Сарде, хотя сердце неприятно екнуло.       Что это? Шантаж? Так грубо действовать могут либо те, кто абсолютно уверен в себе, либо те, кто слишком глуп, чтобы оценить опасность. Или это только первое па — а настоящие танцы развернутся вовсе не так заметно?       — Ну что ж, давайте начистоту, — леди Саваж смешно сморщила вздернутый носик. — Лорд Константин — к большому сожалению вашего дядюшки — погиб. Если бы он не погиб, то лет через пять вернулся бы в Серену на континент, чтобы со временем перенять отцовскую власть в свои руки, а вы — эмиссар — стали бы здесь наместником. Ваше назначение было только делом времени. Теперь же нет никаких сомнений, что на материк вы больше не вернетесь. Вашего дядюшку — и тогда, и теперь — интересуют только средства колоний и возможные политические преимущества. Ему нет дела до ваших друзей, ваших личных средств и ваших чувств, простите мне мою откровенность. Вы доказали, что умеете заставить даже грызущихся гиен жить в мире... Но это еще не все. Чтобы сохранить власть, вам потребуется жена и наследник, а поскольку вы выбрали сердцем, а не разумом, это может стать... препоной для вашего полноправного воцарения. Я здраво оцениваю свои шансы и ваше возможное расположение. Я могу стать вам подходящей женой — и вы будете спокойны за ваше будущее. Меня не будет волновать ваша нежность к навтам и отсутствие супружеской постели. Впрочем, если вам будет угодно, то я могу составить компанию и вам, и капитану Васко — в любых сочетаниях. Буду с вами откровенна, у меня тоже есть изъян — полное отсутствие девичьей добродетели. Но ведь это вряд ли вас смутит, наместник?       Арман посмотрел на собеседницу — и убедился в том, что эти речи льются с очаровательных изогнутых губ, а глаза мадемуазель Саваж так же наивно хлопают ресницами.       С трудом подавив гнев, Арман нарочито спокойно поинтересовался:       — Вы так уверены, что я приму ваше предложение?       — Я надеюсь на это, — опустила взор девушка. — Кого-то же вам придется выбрать?       — Вполне вероятно, — обманчиво-мягко кивнул де Сарде и продолжил куда суше. — Но у меня на выбор есть как минимум десять лет. Прошу меня простить, в ближайшие годы я не собираюсь связывать себя узами брака. Не воспринимайте это, пожалуйста, на свой счет, леди, поскольку я не собираюсь заключать брак с кем бы то ни было. Что же до наследников, то власть наместника не передается по наследству, и мне нечего оберегать, как гнездо тенланов.       — В таком случае, я выражаю надежду, что стану первой в очереди, — улыбнулась мадемуазель де Саваж. — Вы можете полностью рассчитывать на мою деликатность и расположение семьи де Саваж.       Арман слегка подумал — и благодарно улыбнулся:       — Я готов заключить с вами договор, миледи. Если за ближайшие пару лет я не заинтересуюсь вашим предложением, вы можете считать себя свободной от обязательств. Если же мне по какой-то причине потребуется супруга — и это требование будет исходить из необходимости, а не моих личных чувств... Вы можете рассчитывать на меня.       — Иными словами, нет, — кивнула девушка. — Что ж, это ваше право.       Интуиция в голос кричала о том, что нужно сказать, и де Сарде улыбнулся:       — У такой разумной девушки наверняка есть пара-тройка дополнительных путей, разве не так? Я ценю вашу смелость и умение молчать, так что вы можете рассчитывать на мою поддержку — в разумных пределах. Хотя бы за то, что вы первой не побоялись сказать мне все это в лицо.       — Лучше, чем ничего, — леди мило улыбнулась в ответ. — Кстати, опасайтесь! Многие дочери из приличных семейств выжидают, когда смогут начать охоту на вас. Вашему другу может прийтись нелегко.       — И в этом случае мне пригодитесь вы? — проницательно улыбнулся Арман. — От этого я точно не откажусь.       — И вы можете рассчитывать на меня, — с достоинством кивнула мадемуазель де Саваж. — Но мне может... потребоваться помощь, если я захочу замуж за кого-то, кто просто так меня замуж не возьмет.       Де Сарде было выдохнул. Но последние слова насторожили. Действовать насилием он не любил.       — Что вы имеете в виду? — нахмурившись, уточнил Арман. — Я не стану никого принуждать.       — Зачем принуждать? — распахнула глаза собеседница. — Но ведь у вас в друзьях прославленные доктора Мостового Альянса? Что стоит одной из них написать мне бумагу о том, что девичья добродетель была утеряна в результате несчастного случая? Или о том, что она и вовсе не утеряна? Врачам в таком случае веры больше, чем молодому супругу.       — На мою поддержку в плане успешного замужества вы вполне можете рассчитывать, — усмехнулся Арман. — И если вашим избранником окажется кто-то, кому неважна девичья добродетель, зато важно что-то другое — тоже. Вы... интересная личность, мадемуазель.       — Вы тоже, — стрельнула глазами леди де Саваж. — Мой отец хочет, чтобы я вышла замуж за вас, и ему я скажу о нашей с вами договоренности про два года. Но лично я буду знать другое — что вы готовы меня поддержать. Знаете, девичьей добродетели меня лишил один навт... Так что я понимаю вас. И если придется бежать, мне нужны будут не справки от докторов, а совершенно другая помощь.       — Все в ваших руках, — поклонился де Сарде. — Вы знаете, чего хочу я; я знаю, чего хотите вы. Не правда ли, хорошая почва для договоренности?       — За ваше назначение! — подняла бокал леди де Саваж. — С вашим кузеном я бы так легко не договорилась. Что ж, не буду больше отнимать у вас время. Если что, наш особняк находится на восточной стороне Серебряного квартала. Если вы как-нибудь заглянете к нам, это будет приятным сюрпризом для меня... и для моего отца. А вы... Не забывайте проверять почту. Если мои предупреждения будут читать по шестьдесят четыре дня, вы рискуете не успеть.       — Я предупрежу профессора де Курсийона, что ваши письма ко мне должны миновать секретарей, — кивнул де Сарде. — Не обещаю, но постараюсь выкроить время для дружеского визита... под благовидным предлогом, разумеется.       — Благодарю, — девица церемонно поклонилась. — Удачи вам на вашем новом поприще!       С этими словами она удалилась, и Васко немедленно подобрался ближе.       — Что она хотела от тебя, моя буря? — улыбнулся он, хотя взгляд, направленный в спину леди де Саваж, был жестким.       — То, что ты и подумал, — хмыкнул де Сарде. — Она хотела за меня замуж. Впрочем, была не против и тебя в качестве нагрузки. Но мне удалось заключить с ней куда более выгодный союз, чем брачный.       — Это какой? — заинтересовался любовник.       — Я помогу ей в случае, если она встретит того, кто ей будет близок сердцу, а она готова стать моей невестой в случае чего — и при этом ограждать меня от матримониальных поползновений иных дочерей известных семейств, — пояснил Арман. — Эта девушка — далеко не дура, она действовала смело и разумно, так что такая договоренность может стать очень выгодной.       — Не скажу, что это мне по душе, — хмуро заметил Васко.       — Мне так будет спокойнее, — твердо ответил де Сарде. — По крайней мере, этим я могу дать понять, что вопрос моего бракосочетания зависит исключительно от меня — и этим сильно снижу шанс того, что кто-нибудь не настолько разумный попытается тебя отравить.       — Мило, — усмехнулся возлюбленный.       — Ничего, это только первые месяцы будет трудно, — поспешил его успокоить Арман. — Позже даже до самых тугодумов дойдет, что действовать напрямик — не лучший вариант. Но до этого еще надо дожить.       — Знаешь... — задумчиво протянул Васко, — я думаю, что как только закончится череда приемов и аудиенций, посвященных твоему назначению, будет недурно устроить отдых. Адмирал не откажет, если я попрошу корабль и команду — на несколько недель. Пройдемся по водам, у тебя будет время отдохнуть. Если захочешь, я отвезу тебя на остров, где я вырос.       — Не откажусь, — кивнул Арман. — А сейчас, как бы это ни было печально, я вынужден попросить тебя проведать наших друзей. Если прямо сейчас кто-то хочет беседы со мной, то их, несомненно, смущает твое присутствие. Не только тем, что к тебе неизвестно, как подступиться, но еще и тем, что все, что будет сказано мне, будет известно и навтам.       — Ты не слишком скрытен, моя буря, — укоризненно заметил Васко. — И любой политик должен понимать, что навтам все сказанное все равно станет известно, поскольку твоя привязанность не является секретом.       — Меня можно убедить, — улыбнулся Арман. — Или подать сказанное в ином свете. Или заранее прощупать почву. Кто знает, на что еще пойдут наши уважаемые политические союзники?       — В таком случае, пойду проведаю Курта, — скосил взгляд в сторону возлюбленный. — Его уже окружили, а у него даже меча нет, чтобы отбиваться.       Де Сарде остался один. Он медленно пил и чувствовал себя при этом опытной куртизанкой, поджидающей клиентуру. Но метод сработал — и от толпы отделился молоденький священник из Телемы. Классическое одеяние придавало ему строгий вид, но одновременно только оттеняло то, что по возрасту он вряд ли сильно старше мадемуазель Саваж.       — Ваше сиятельство, — он приветствовал наместника и вежливо осведомился. — Могу я похитить несколько минут вашего драгоценного времени?       — Разумеется, — благожелательно отозвался де Сарде и, подавив усмешку, сделал первый выпад: — Должно быть, вас отправила кардинал Корнелия?       — М-м-м... Нет, — он поспешно покачал головой. — Кардинал Корнелия любезно согласилась взять меня с собой именно потому, что у меня есть к вам вопросы — сугубо богословского значения.       — Я не слишком подкован в богословии... — протянул Арман, но пожалел парня и смягчился. — Однако если вы хотите обсудить это именно со мной...       — Да, — священник снова сбился. — Извините, не представился. Меня зовут брат Флорис, и я недавно стал бакалавром богословия. Я отправился на Тир-Фради еще слушателем, но стремился к тому, потому что собираюсь сделать основой своих изысканий последние годы жизни Святого Матеуса.       — Вы выбрали... очень спорную тему для изысканий, — без улыбки заметил Арман. — Вашим более маститым коллегам могут не понравиться те выводы, которые вы сделаете.       — Зато это интересно, — парировал брат Флорис. — И к тому же, ни для кого не секрет, что старая школа с трудом воспринимает новые вехи в учении. Я же придерживаюсь убеждения, что Святой Матеус был бесконечно мудрее нас, а значит, то, что он делал — непреложная истина. Его направлял сам Просветленный, и сомневаться в истинности деяний его — значит, сомневаться в Просветленном. И если Просветленному угодно подвергнуть все, что мы знаем, сомнению, то это — новый шаг на пути понимания.       — Разумное, но непопулярное мнение, — заметил де Сарде. — И что же вы хотите от меня?       Молодой священник смущенно зарделся и сбивчиво протянул:       — Вы своими глазами видели ту пещеру, в которую удалился Святой Матеус на исходе своей жизни. Вы читали письмена и изучали фрески... Мне бы хотелось записать все это с ваших слов. Мать Корнелия побывала там сама — с охраной из бывшего Ордена Света, разумеется, но...       — Но? — сощурился Арман.       — Но мать Корнелия — больше политик, чем ученый, — неловко пробормотал брат Флорис. — А охранники из бывшего Ордена Света — инквизиторы, и тоже вряд ли способны на беспристрастное описание.       — Возможно, вам стоило бы самому побывать в этой пещере? — разумно предложил Арман. — Никакие описания не дадут вам объективной картины.       — У меня нет возможности просить охраны, — окончательно смутился священник. — А предпринимать такое путешествие в одиночку — смерти подобно. Конечно, если бы вы согласились потратить несколько дней вашего времени, мы могли бы побывать там вместе... Но я не смею просить об этом.       — Боюсь, что в ближайшие недели, если не месяцы, я действительно буду слишком занят, — сочувственно вздохнул де Сарде. — Ваши изыскания и готовность воспринимать новое достойны восхищения, но я не могу ради этого оставить неотложные дела.       — Если вы не будете против, я пока останусь при вашем дворе — в качестве официального представителя Телемы, — просиял надеждой брат Флорис. — Если у вас выдастся свободный час, вы можете заглянуть ко мне, и я запишу ваши воспоминания... А потом — ну, вдруг? — у вас может выдастся время для этого небольшого путешествия. Вам благоволят местные племена, и, я думаю, что вдвоем добраться туда уже не будет столь опасно...       — Вы готовы рискнуть ради этого жизнью? — не удержался Арман.       — Ради учения? — уточнил брат Флорис. — Несомненно.       — Передайте кардиналу Корнелии, что я — как наместник — не против того, что вы останетесь при дворе в качестве официального представителя Телемы, — подвел итог де Сарде. — Ничего большего пока обещать не могу.       — Я буду ждать, — горячо заверил его брат Флорис и, потянувшись, коснулся самыми кончиками пальцев локтя. — Могу я надеяться, что вы зайдете ко мне? Не сегодня, сегодня вы устанете, но, может быть, на днях?..       — Не могу обещать, — повторил Арман. — Но мои воспоминания — в письменном виде — вы получите.       Брат Флорис кивнул и, благодарно расшаркавшись, отошел, а его место незамедлительно занял отец Петрус, который отирался поблизости.       — Дитя мое, — прогудел он очень тихо, — надеюсь, вы не давали неосмотрительных обещаний?       — Как это по́шло, отец Петрус, — поморщился де Сарде. — Кардинал Корнелия действительно считает, что это подействует?       — Кардинал Корнелия давно не верит в бескорыстность, — фыркнул отец Петрус. — А что, юноша вам не понравился?       — Ну по́шло же! — возмутился Арман. — Да еще и с привкусом этого богословского экстаза.       — И как вы планируете избежать неловкости? — заинтересовался Петрус.       — Проще простого, — отмахнулся де Сарде. — Через пару-тройку дней отправлю ему подробные записи, не поленюсь. А когда еще через пару недель это нежное создание дойдет до решительных действий, снаряжу экспедицию в его драгоценную пещеру. Думаю, Курт с небольшим отрядом вполне подойдет в качестве провожатых.       — Как вы коварны! — рассмеялся старший товарищ. — А потом?       — А потом посмотрю, до чего дойдет этот бакалавр, — фыркнул Арман. — Вряд ли он предложит что-то прямо, а в дипломатии я подкован лучше, чем он.       — Корнелия может не остановиться на нем одном, — предупредил отец Петрус.       — Но она, несомненно, оценит мою готовность идти навстречу представителю Телемы — во всем, что не касается моей постели, — жестко заметил де Сарде. — А если этого не произойдет... То я надеюсь, что вы, святой отец, придумаете, как можно урезонить слишком резвых политиков Телемы.       — Несомненно, — бархатно пророкотал отец Петрус и довольно зажмурился, как пожилой кот. — Пожалуй, предприму кое-какие шаги заранее, чтобы быть во всеоружии. Не стоит ли предупредить вашего сердечного друга?       — Пожалуй... пока нет, — решил Арман. — Ничего угрожающего не происходит, а я не хочу мучить Васко невозможностью дать отповедь.       — В таком случае, пойду поищу у вашего наставника Курта выход на Монетную Стражу, — мурлыкнул отец Петрус. — Развлечения Монетной Стражи тесно связаны с развлечениями кардинала, так что это в любом случае будет не лишним.       Де Сарде облегченно выдохнул. Еще один раунд остался за ним, а сколько их еще будет?       Но долго оставаться в одиночестве ему не дали. Альфра, заметно озадаченная, подошла в компании высокого мужчины, по которому легко угадывалась его принадлежность к Мостовому Альянсу. Одет мужчина был как доктор, но телосложением больше смахивал на воина.       — Извините, что помешала, — довольно бесцеремонно проговорила Альфра, — но я хотела бы представить вам моего соотечественника — доктора Квендана. Он специализируется на анатомии и является автором многочисленных трудов, высоко оцененных ученым советом.       — Рад приветствовать вас, доктор, — кивнул Арман. — Думаю, не ошибусь, если предположу, что у вас ко мне какое-то дело?       — Это так, да, — протянул доктор. — В первую очередь хочу засвидетельствовать мое почтение, наместник. Я знаю, что вы — правая рука князя д’Орсе — связаны дипломатическими договоренностями, но то, что вы бесстрашно развеиваете телемские мифы — несомненно, делает вам честь.       На это оставалось только скромно поклониться, что Арман и сделал. Возникла короткая неловкая пауза, и доктор снова заговорил:       — Дело, которое привело меня к вам, конфиденциально, но я уверен в вашей деликатности.       И снова замолчал. Альфра нахмурилась и еще более озадаченно произнесла:       — В таком случае, мне, наверное, стоит оставить вас, господа. Де Сарде, мне тоже нужно с вами поговорить, но это не срочно.       — У нас еще будет время, Альфра, — спокойно отозвался Арман.       Он уже понял, что подруга оказалась между двух огней — и не хотел, чтобы она чувствовала себя неловко. В конце концов, она точно ни при чем — этот господин доктор в любом случае нашел бы возможность прийти со своим «конфиденциальным» делом, просто избрал самый простой и очевидный вариант.       Альфра отошла и завела разговор с Сиорой, но продолжала коситься. Это нервировало... Но де Сарде пришлось собраться.       — Итак, нас сейчас никто не подслушивает, так что вы можете говорить свободно, — предложил он собеседнику. — Что за конфиденциальное дело, и знает ли о нем наместник Бурхан?       — Если вы позволите, я начну немного с другого, — доктор Квендан с достоинством кивнул. — Вы вряд ли меня помните, но я имел возможность наблюдать за вашей работой в лаборатории — когда вы добивались справедливого суда за чудовищные эксперименты доктора Асили. И должен сказать, что вы сработали блестяще! Я даже думал, что мне придется вас выручать, когда вы пришли за свидетельством этого старого осла, доктора Онура, но вы справились и сами — и это заставило меня и всю мою группу ученых испытывать к вам уважение.       — Благодарю, — осторожно отозвался Арман. — Я просто делал то, что было нужно.       — Да, но репутация доктора Асили была такова, что чужаку было бы трудно добиться справедливости, — безжалостно произнес собеседник. — И все-таки вам это удалось. Я видел вас на площади, куда вы пришли вместе с Альфрой, и это тоже было достаточно смелым шагом. Несмотря на то, что приговор был вынесен, вы рисковали репутацией. Ведь я не ошибусь, что ваше решение присутствовать на казни доктора Асили было продиктовано не низменным желанием увидеть чужую смерть, а расположением к вашей спутнице?       — Разумеется, — сухо подтвердил де Сарде. — Надеюсь, я не произвожу впечатление человека, которому нравится смаковать чужую смерть.       — О, нет, — качнул головой доктор Квендан. — Тут мы подходим как раз к тому делу, что привело меня к вам. Ваши действия вызвали волнения в ученом совете, но я ни минуты не сомневался, что вы правы. Без элементарной этики мы — я и коллеги — ничуть не лучше дикарей, совершающих изуверские ритуалы. Даже хуже, поскольку дикари идут на все это добровольно. Но если до этого я говорил от всей моей группы, то сейчас скажу только от себя: ваши смелость, ум и гордость приятно удивили меня, и заставили посмотреть на вас внимательнее. Разумеется, я не делился подобными размышлениями с наместником Бурханом, поскольку дело это, как я уже сказал, конфиденциальное. Наместника не должны интересовать личные отношения его соотечественников. Вы красивы и умны, господин де Сарде, и я бы хотел предложить вам полноценный союз — деловой и романтический.       Арман рассеянно подумал, что романтики в этом сухаре — ни на гран, однако отвечать на выпад было нужно, и он поинтересовался в ответ:       — Доктор Квендан, возможно, вы не в курсе, что я несвободен?       Доктор Квендан нахмурился и махнул рукой:       — Навт? Бросьте, господин де Сарде. Я — известнейший на весь Аль-Сад и Хикмет анатом, вам будет куда лучше со мной. Даю вам слово.       — Это вы просто не пробовали с навтами, — фыркнул де Сарде. Это было грубо, но каков запрос — таков ответ. — Извините, доктор, но я придерживаюсь мнения, что эмоциональная — или, если хотите, духовная — составляющая не менее важна, чем анатомия. Иначе можно было бы признать, что эксперименты доктора Асили вполне оправданны. Передайте, пожалуйста, наместнику Бурхану, что такие методы не делают ему чести.       — Простите? — собеседник вскинулся. — Как я уже сказал, наместник здесь ни при чем. Это я заинтересован в союзе с вами.       — И все-таки, передайте, — хмыкнул де Сарде. — Вы красивы, и я не ставлю под сомнение ваши знания, опыт и умения, уважаемый доктор, однако вынужден отказать, что, впрочем, никак не скажется на союзе с Мостовым Альянсом.       — Я огорчен, — скупо откликнулся доктор Квендан. — Однако умею принимать отказ. Если вы вдруг передумаете, то меня легко отыскать в Хикмете. Прошу прощения, что отнял время, наместник де Сарде.       — Успехов в ваших опытах, — отозвался Арман, позволив себе всего только капельку язвительности, но не был даже уверен, что этот сухарь заметит.       Очень хотелось сказать несколько тихих и незлых слов наместнику Бурхану, но пришлось удержаться. Этот жест ничего не принесет — даже удовлетворения, потому что Бурхан от всего отопрется, но как же иногда тяжело давалась дипломатия!       Больше выносить «посетителей» де Сарде просто не мог. Нужно было передохнуть, и он решительно отправился к Альфре, которая стояла в компании Сиоры и Дункаса и даже что-то царапала чернильным карандашом на манжете. От этого вино в ее бокале подрагивало и норовило расплескаться.       — On ol menawi, — обрадовался Дункас. — Все ли идет, как ты хотел?       — Нет, — улыбнулся Арман. — Но — увы — так, как до́лжно. Скажите, Дункас, а вы, случаем, не привезли с собою кого-нибудь из вашего племени — молодого и симпатичного?       — Что? — король Дункас удивленно нахмурился. — Я привез с собой, как говорите вы, renaigse, свиту. И среди нее есть молодые воины. Но ведь ты уже нашел своего minundhanem, зачем тебе еще?       — Вот и я думаю, зачем мне еще? — философски протянул Арман. — Но зачем-то предлагают.       — Извини, — Альфра опустила глаза — и скулы ее потемнели еще больше. — Я догадывалась, что Квендан ведет себя странно, но и подумать не могла...       — Ерунда, — улыбнулся ей де Сарде. — Это было даже забавно.       — Капитан Васко так не будет думать, — заметила Сиора. — Как бы он ни был вежлив, у него горячая кровь.       — Лучше скажи сразу, — посоветовал Дункас. — Не заставляй узнавать тайком и мучиться сомнениями.       — Пожалуй... придется, — кивнул Арман. — Раньше я полагал, что ему не стоит этого знать. Но кто-нибудь обязательно проболтается, и тогда будет трудно объясниться. Кто остался? От навтов счастливый претендент уже есть, значит, только Монетная Стража. Но Монетная Стража на приеме представлена только охраной, так что это будет хотя бы не сегодня. И на том спасибо, а то мое терпение на исходе.       — Слышу что-то про наших, — раздался позади голос Курта.       — Что-то любопытное, — добавил отец Петрус.       — Ничего любопытного, — отрезал де Сарде. — Просто просители на сегодня превысили предел моего терпения. А кстати... Где адмирал Кабрал?       — Я видел ее с господином де Курсийоном четверть часа назад, — сообщил отец Петрус. — Держу пари, о чем-то секретничали, но подслушать не удалось. А потом он пригласил ее танцевать. И должен сказать, в танце они выглядели великолепно!       — О-о-о, — страдальчески протянул Арман. — Пойду разыщу. Есть пара вопросов.       Поиски адмирала много времени не заняли, как и разговор. Наместник де Сарде в очередной раз подумал, что с этой теткой договориться куда проще, чем с любым из прочих союзников. Буквально несколько слов — и все проблемы решены.       Друзья уже собрались кучкой, и Арман планировал бесстыдно воспользоваться ими как щитом от всяких сомнительных предложений и вопросов, когда вдруг услышал голос любовника за плечом — и резко обернулся.       — Моя буря? — негромко спросил Васко. — Я видел, ты был огорчен беседами. Может быть, я могу утешить?       — Наверное... Только ночью, — кисло вздохнул де Сарде, а потом и махнул рукой — и в прямом, и в переносном смысле. — Уважаемые союзники попытались подсунуть мне парочку симпатичных мужиков в попытке перетянуть меня на свои стороны. А на тебя они плевать хотели, любовь моя. Это было отчасти забавно, отчасти утомительно, а отчасти — грустно. После всего, что было здесь, на острове, считать меня настолько ограниченным типом — это прямо неуважение какое-то.       — В чем-то они правы, — улыбнулся Васко. — Кто я? Простой навт, даже не командующий флотом.       — Я знаю, как нелегко дался тебе выбор, — виновато вздохнул де Сарде.       — Это не так, — Васко шагнул ближе и отдал свой — недопитый — бокал в обмен на опустевший. — Сделать выбор было просто. Труднее было научиться жить без моря. Но и к этому я уже почти привык.       — Тогда у меня есть для тебя добрые новости, капитан, — Арман заглянул в глаза. — Адмирал Кабрал согласилась на то, что я выкуплю один из кораблей. Для тебя, любовь моя, чтобы мы в любой момент могли выйти в море. А команду всегда можно набрать в порту.       — Ты сошел с ума, — констатировал Васко. — Навты никогда не продавали своих кораблей.       — Все когда-то случается впервые, — пожал плечами де Сарде. — И потом, корабль будет твой. Я-то с ним что делать буду?       — А когда? — затаив дыхание, спросил любовник — и глаза его заинтересованно поблескивали.       — Когда размажу всю эту братию, — вздохнул Арман. — Придется потерпеть.       — Ничего, — Васко явно вдохновился. — Я дождусь. Ты увидишь, что это такое — идти под всеми парусами, когда вокруг только ты — и бескрайний простор.       — И ты, — улыбнулся Арман в ответ. — Мы — и море.