Колыбель Ньютона

Когда Игорь напросился в гости к подопечным, которых отпустил под честное слово из-за уличной драки, он представлял многое, но не думал, что его прихватит культурный шок. Просто, когда он увидел обшарпанную квартирку от государства, где ютились приютские подростки, сердце больно сжалось. Разумовский упомянул, что на эту трёхкомнатную халупу они с Волковым спустили накопленные в детском доме сбережения, которыми не могли пользоваться до совершеннолетия. Очередь на жильё была большая, вот они и скооперировались, чтобы не болтаться по углам и поторопили очередь финансово, плюс договорились взять одну большую, но на двоих. Так хотя бы вместе, а не раздельно. Когда-то, кажется минут пять назад, Игорь считал, что страшнее его хаты только чей-нибудь гараж. Пройдясь с ревизией по кухне, под мрачным взглядом Волкова и нервным испуганным взором Разумовского, Гром определённо получил новую степень обширного инфаркта. Потому что он никогда не видел варёных голубей, но два и два сложить смог. Перепёлки стоили дорого, а Олег ни за что бы не позволил Серёже попасть за мародёрство. Был ещё вариант, что ребятам кто-то подсобил, но сунув нос в мусорку, Игорь понял, что первое предположение продолжает быть обоснованным, а у перепелов не белые перья. — Всё посмотрели, майор? — грубо спросил Волков и Игорь заметил, как тот сжал руки в кулаки, инстинктивно загораживая Разумовского. — Посмотрел, — коротко бросил Гром и набрал Пчёлкиной, не обращая внимания на то, как сжался Серёжа. Игорь вздохнул. Боялся парень, что майор на них донесёт куда-нибудь. Или ещё чего похуже. Гром сунул ноги в кроссовки и вышел, прикрыв за собой дверь. Он отошёл к окну в подъезде, чуть не навернувшись на шнурке. В нос ударил запах кошачей мочи и Игоря такая злость взяла, что дальше некуда. Охренеть просто. Пацанам по восемнадцать лет, а они тощие, того гляди стены видны станут. — Алё, Юль, да, привет. Нет, нету для тебя пока никакой сенсации! — Гром едва не зарычал на меркантильную подругу. — Слушай, такое дело, ты можешь доставку по адресу заказать? Ну, как ты это обычно делаешь, я не знаю. Юля. Нет, я не идиот, я просто не умею с вашими новомодными пукалками. Ты можешь просто всё оформить?! Да. Как скажешь. Пусть счет на мои паспортные данные выставляют. Как это так нельзя?! Да не ору я! Нет, не буду я ничего объяснять! Ладно, прости. Мне просто сейчас надо, эту, как его.. Да, экспресс доставку. Карту? Сейчас скажу номер карты. Да, к телефону она прикреплена. Юля, я не настолько старый. Да. Сейчас вышлю номер. Пожрать на неделю, что-то для растущих организмов и ... Не знаю даже. Что там детям нужно в жизни? Тетрадки? Ручки, салфетки, перекись, медикаменты? Юль, да успокойся ты. Нет, крыша у меня не едет. Никого я не заделал! — вскипел Гром. — Улица Жукова, маршала вроде-бы, дом девять, строение три. Я тебе код из смс назову. Сделаешь? — спросил уже спокойнее и обернулся на подозрительный шорох, но никого не заметил и уставился обратно в мутное окошко. — Спасибо, Юль, и, это, научишь с техникой обращаться? Мне для дела надо. Когда разговор закончился, Игорь тяжело вздохнул и привалился к стене. Юлька из него душу вытрясла своими вопросами: кто, что, куда, откуда. А Игорь рассуждал логически: опеку над совершеннолетними ему не дадут, государство без причины увеличивать пособия пацанам не будет, а своим праведным гневом Гром мог разве что подтереться. Вывод напрашивался простой: либо сам помогай, либо отвали и забудь. Последнее Игорь не мог по всей своей природе. Надо было ещё телефоны мальчикам раздобыть и ноутбук Серёжке, пацанёнок поступил на бесплатку в высшее по IT-специальности и Дима как-то брякнул, что Разумовскому придётся не сладко: где приютскому деньги на нормальный компьютер найти? «Нигде» — подсказал ехидный внутренний голос. А вот Гром свои сбережения не знал куда девать, копил всю жизнь, ещё пока подростком был и получал пособие по потере кормильца. В банке недавно про какие-то баснословные суммы говорили. Даже Дядя Федя плешь проедал, мол, чего ремонт не сделаешь? Но Игорю то некогда было, то не за чем. И так нормально. Потолок не падает (только штукатурка иногда), вода есть, свет работает. Сойдёт. А тут вот эти двое, как котята тощие, смотреть тошно. Пиликнул телефон и Игорь переслал Пчёлкиной необходимый код. Гром зарылся пальцами в волосы и потянул короткие пряди до легкой ощутимой боли. Не помогло. В душе, как было насрано, так и осталось. Даже как-будто ещё гаже сделалось. И с Олегом что-то делать надо. Парень вчера ворчал в участке, бычился, но всё-таки признался, что если в какой институт до лета не затесается, то служить отправят. Серёжа при его словах, кажется потускнел весь, даже волосы не такими яркими казались. Ну куда его одного оставлять с этими глазищами и нервным тремором, от которого парень, как осиновый лист тресётся даже когда всё хорошо?! Гром выдохнул сквозь зубы и едва не рявкнул, когда нажал на принятие вызова пискнувшего телефона: — Да?! — По поводу заказа на улицу Маршала Жукова, дом девять, строение три. Подтверждаете заказ? — спросил приятный женский голос, немного картавя. — Подтверждаю, — буркнул Игорь. — Хорошо, подскажите этаж, квартиру и номер от домофона. — Этаж пятый, код вам не понадобится, с пинка откроете. Квартира, — Гром отошёл к обшарпанной двери и назвал номер. — Я вас поняла, ожидайте доставку в течение сорока минут, — отозвалась девушка-оператор. — На следующую неделю заказ повторить? — Да, но я ведь могу его отредактировать и так далее? — Конечно, вы можете следить за вашими заказами на сайте или в приложении. Только вам нужно пополнить счёт или оплачивать каждый заказ. — А сейчас заказ оплачен? — на всякий случай уточнил Гром. — Да, полностью. — Ладно, тогда жду, спасибо. Девушка попрощалась и положила трубку, а Гром сунул нокию в карман, мысленно поблагодарив Юльку. Он повернулся к двери и потянул на себя ручку. За дверью что-то упало на пол, но когда Игорь заглянул в коридор, то никого не обнаружил. — Ребят, — позвал Гром, снимая обувь и проходя на кухню. — В течение часа доставку примите, потом ещё загляну на неделе, для пары моментов. — Он покосился на криво закрытое окно и цыкнул. Пацаны, конечно, выдраили тут всё, но с таким окном зимовать туго, а на дворе ноябрь. — С чего такие радости? — Волков скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя враждебность. — Презент от государства, — без сожалений солгал Гром. — Всё, пойду работать. Если что понадобится, звоните, — он сунул визитку в руки смущённого Серёжи и в тишине покинул квартиру. Олег разом как-то расслабился, всё ещё смотря в тёмный провал коридора, где только что хлопнула входная дверь и из-за неё рыкнули так по-домашнему: — Дверь закройте! — Он хороший, — тихо пробормотал Серёжа, прижимая к груди визитку. Волков на него хмуро зыркнул и возразил: — Поживём - увидим. Уже на улице Игорь от души обматерил существующее законодательство, пособия, чиновников и чёрт знает кого ещё. Он был в такой ярости, что прохожие обходили его по широкой дуге, а особо впечатлительные и вовсе переходили на другую сторону дороги от греха подальше. Гром вернулся в участок и нагнал на управление такого страху, что проносящийся мимо Хазин даже притормозил у кофеварки, осматривая половину оперов подозрительным взглядом. — Гром, ты чё, не с той ноги встал? — гаркнул Петя. — Иди куда шёл, — огрызнулся тот. — Я-то пойду, а тебе бы успокоительное принять или потрахаться. Помогает, — не остался в долгу Хазин и с чувством выполненного долга попёрся на половину наркоотдела. — Нашёлся доктор, — ворчливо пробормотал Игорь себе под нос. Фёдор Иванович удивлённо выглянул из своего кабинета и шёпотом уточнил у неподалёку стоящего Цветкова: — Чего притихли? — Гром, — также тихо отозвался Костя и указал пальцем на Игоря, шарахнувшего дверью сейфа, как лезвием гильотины. — Час от часу не легче, — пробормотал Прокопенко и зычно позвал: — Грома ко мне! Игорь его услышал и нехотя поднялся к кабинету начальника. — Чего такой дёрганый? — аккуратно спросил дядя Федя, когда прикрыл за Громом дверь и опустил жалюзи. Тот попытался отмахнуться, но Прокопенко пацана с пелёнок знал. Видно же, что вот-вот взорвётся. — Игорёк, в отпуск хочешь? — Не-ет, — с настороженностью рыкнул Гром. — Ну тогда делись давай, чего хмурый? Ну? Мне Ленке пожаловаться или что? — Не надо тёте Лене говорить, — сразу струхнул Игорь, как в детстве, не желая тревожить заботливую женщину по любому поводу. — Выкладывай, — дядя Федя присел на стул и указал Грому на место напротив. — Ходил к Волкову и Разумовскому. — К парням, которых вчера за хулиганство привели? Так ты вроде бы сказал, что там по глупости. Одного обозвали, второй вступился и пошло поехало. Не институтские, а детсадовцы, ей-богу. — Я дома у них был и там, — Гром сжал кулаки до щелчка в костяшках. — Там просто полный пиздец. Прокопенко его не прерывал, молчаливо поощряя продолжить и Игоря прорвало. Он рассказал обо всём. О том насколько убогая у мальчиков квартира. Поведал о пустом холодильнике и едва не вываливающихся на улицу оконных рамах. Грома всего трясло, пока он описывал то, что видел и свои ощущения. Это сильно расходилось с его картиной мира, с его представлением о правильном и неправильном. Хотя, казалось бы, за эти годы повидал всякого. — Ещё Олег, — Игорь сделал паузу чтобы отдышаться и продолжил говорить так, словно забивал гвозди в крышку гроба: — Парню обещали помочь с поступлением в институт. — Не помогли? — уточнил Прокопенко, а Игорь фыркнул. — Он поступил. Вот только его не предупредили о полном отсутствии бюджетных мест. Вроде как с этого года на бюджет поступить нельзя. Он по рекомендации шёл и такая подстава. А пенсия после восемнадцатилетия возможна лишь при условии очного обучения и только до двадцати трёх лет. Дядя Федя, — Игорь наклонился и заговорил вкрадчиво: — Каждый из них получает не более восьми - двенадцати тысяч. Около пяти-восьми тысяч уходит за оплату квартиры и коммунальные услуги. Парням остаётся жить на десять - пятнадцать тысяч в месяц, потому что они все сбережения потратили на квартиру. Никаких лишних денег и никакой возможности оплатить платное обучение и не сдохнуть. Серёжа постарался и смог поступить на бюджет. Олежа говорит, что его друг гений, но его не стоит оставлять одного… — Игорёк, — ласково позвал дядя Федя и Гром прервался, тяжело дыша и выглядя так, словно у него убили всех ближайших родственников, не будь они давно в могилах. — Тихо, пацан, — он поднялся и обогнул стол, по отечески похлопывая Игоря по плечу. — Я Юлю попросил заказ оформить. Буду оплачивать им питание, плюс Серёже компьютер нужен, я с Юлькой договорился… — Так, — Прокопенко заставил посмотреть на себя и продолжил. — Значит с едой вопрос решённый, так? — Да, — Гром был благодарен за то, что дядя Федя не стал его осуждать. — С техникой всей этой ты тоже решил, верно? Игорь кивнул. — Хорошо, а с Олегом этим твоим, Волковым, верно? — дождавшись ещё одного кивка, Фёдор Иванович продолжил: — Волков на кого документы подавал? Куда его не взяли? — Он не прошёл на бюджет, — поправил Гром и ответил на вопрос: — Клиническая психология. Я глянул, там примерно двести тысяч в год и почти шесть лет длится обучение. Дядя Федя присвистнул и уточнил: — И тебя, я так понимаю, это не остановит? — Этот год Олег уже упустил, сейчас работает охранником в ночном клубе, а днём готовится к поступлению, но жрать-то им что-то надо. Дети совсем, — грустно хмыкнул Игорь. — Им бы на свиданки ходить и в кафешки. Пить эти модные Латты, как Юлька, а не вот это вот всё, — Гром махнул рукой всему недавно озвученному. — Ты сам таким был, — тихо напомнил Фёдор Иванович, но Игорь возразил: — У меня вы были с тётей Леной, а у Серёжи с Олегом ни души на всём свете. Вы меня кормили постоянно, не давали тратить моё пособие по потере кормильца. Потом, даже когда я работал, редко позволяли тратить деньги на вас. Да меня в банке встречают, как грёбанного миллионера, потому что тринадцать тысяч на двенадцать месяцев, их умножить на шесть лет, потом ещё с зарплаты почти ничего не тратил и оно как-то само скопилось ещё и за эти шесть лет, пока я работаю. Прокопенко улыбнулся, собирая лучики морщинок в уголках глаз и отвернулся, чтобы Игорь не увидел, как сильно тот расчувствовался. — Дядя Федя, — позвал Гром. — Я не собираюсь тащить их на своём горбу или всю жизнь кормить, как иждивенцев, но мне кажется, что я поступаю правильно. Фёдор Иванович незаметно утёр глаза и пробормотал: — Ты у нас с Леночкой хорошим мальчиком вырос, Костя бы тобой очень гордился. — Ну, дядя Федя, — начал было Игорь, словно его попытались обругать. — Ой, прекрати, — урезонил его Фёдор Иванович и продолжил: — Делай так, как считаешь нужным. Хочешь оплатить образование, если пацан в этот раз не пройдёт на бюджет — валяй, только сделай одолжение, о себе думай и сделай чёртов ремонт в своей квартире! — Да зачем мне, дядя Федя! — А если ребят в гости позовёшь? — Не позову, — нахмурился Гром. — Не понял? Ты же им помогаешь, а это хороший задел для дружбы. Гром, етить твою маковку, ты с людьми общаться когда начнёшь? Пацанятам по восемнадцать, ты всего на шесть лет старше. — Я сказал им, что еда — это от государства. Про технику тоже что-нибудь придумаю. Прокопенко непечатно выругался и воззрился на Игоря, как на умалишённого: — А теперь разъясни мне старому. С какой это радости? Гром нахмурился и спустя время всё-таки выдал: — Со стороны это выглядит так, словно я их покупаю. Фёдор Иванович издал какой-то душераздирающий звук и пробормотал: — Профессиональная деформация, едрить твою налево. — Я с Юлей дружу и Димой, — попытался оправдаться Игорь. — Мы ничем друг другу не обязаны, так что и никакого морального давления не испытываем. — Но на обед к Леночке ты их пригласишь. — Не думаю, что это хорошая идея, они и меня-то дичатся… мелкие совсем, как котята шугливые. Фёдор Иванович прикусил губу, чтобы не брякнуть, что котятам восемнадцать годков и, вообще-то, вчера в управлении он видел два здоровых лба, а не малышей, о которых Гром ему уже битый час толкует. У него даже закралась мысль, что в Игорьке проснулись отцовские инстинкты и раз своих детей нету, то он, как иные кошки или собаки, притащил себе чужих. Но какая разница, если все в выигрыше, а Гром в итоге мог бы даже получше социализироваться? Вот и Прокопенко решил, что всё к лучшему. Поэтому, когда Игорь спустя месяц отпросился с комментарием: «Надо в институт к Серёже съездить, Олег сказал, что там препод взяточник», Прокопенко только удачи пожелал и попросил обойтись без увечий. Это, конечно, была бесполезная рекомендация, но Фёдор Иванович почувствовал себя спокойнее. Гром решил поступить хитро и так, чтобы подозреваемый не отвертелся. Пошёл, как всегда в гражданском, а уже около института позвонил на новенький простой смартфон Серёжи. Попросил спуститься и проводить к лектору, Степану Павловичу Ховрину. Разумовский к нему чуть ли не выскочил, когда Игорь в холл зашёл. — Игорь, не надо, — паническим шёпотом попросил растрёпанный Сергей, с помятой одеждой и сумкой, из которой торчал пенал. Гром вгляделся в бледное лицо и заметил ссадину в уголке губ, замазанную тоналкой. — Серёж, просто проводи меня к лектору и всё, — Гром старался говорить мягко и ласково, чтобы не напугать. — Тебе Олег сказал, да? — сдавленно пробормотал Разумовский и вздрогнул, когда в него кинули скомканный лист тетрадки. — Это ещё что такое? — тихо спросил Игорь, смотря на шутников из-за плеча Серёжи. — Ерунда, — парень закусил губу и покраснел, чувствуя стыд за то, как выглядит перед Громом. Игорь думал, что они с Волковым не в курсе, про еду, ноуты и телефоны, которые тот просто таскал без объяснений, считая, что всё в порядке. Но Серёже не составило труда выяснить покупателя и заказчика, отваливавшего супермаркету за продукты и доставку кругленькую сумму. Он чувствовал к Игорю лавину благодарности и про себя ругал Олега за то, что тот наябедничал Грому. — Серёж, — позвал Игорь. — Такие твари не остановятся просто так. Надо дать отпор один раз, чтобы не пытались вновь. — Я не такой, как Олег, — с горечью выдавил Разумовский. — Мне не хочется никому вредить. — Не можешь силой, пользуйся умом, Олег говорит, что ты очень умный парень. — Я не знаю, что мне делать, — едва слышно выдохнул Сергей, нахохлившись, как воробушек. Игорь вздохнул, чувствуя себя где-то между: «порвать всех ублюдков» и «прижать к себе рыжее недоразумение и не выпускать из видимости». — Давай так, сейчас ты проводишь меня до кабинета Степана Павловича, затем шуршишь на свой следующий урок. Ни о чём не беспокоишься, идёт? — У тебя из-за этого точно проблем не будет? — неожиданно спросил Разумовский, пока они шли в направлении нужного кабинета. — Мой шеф дал добро, — отрезал Гром, не желая упоминать, что по сути просто поставил дядю Федю перед фактом, получив просьбу не жестить в качестве напутствия. — Ладно, — безэмоционально отозвался Сергей, но перед тем, как Игорь потянулся к ручке двери, вцепился ему в рукав и тихонько пробормотал: — Я тебя своим братом на посту охраны назвал. Гром кивнул, принимая к сведению и запустил ладонь в рыжие вихры, словно причёсывая: — Не дрейфь. Дождавшись лёгкого намёка на улыбку, Игорь освободился из цепких тонких пальцев и нырнул в кабинет, точно хищный угорь. — Здравствуйте? — на Грома уставился сухопарый старичок. Он навис над кафедрой, перебирая бумаги и теперь смотрел на неожиданного посетителя, тёмными тухлыми глазами. — По поводу Разумовского, — начал Игорь, включая видео на смартфоне, который был заблаговременно спрятан в нагрудном кармане и прикрыт носовым платком, но его довольно грубо прервали. — Ужасный молодой человек, я не намерен делать ему поблажки. Как я уже говорил вашему, кто он вам? — Ховрин откашлялся и сделал вдох, чтобы продолжить свою автоматную очередь слов, когда Гром быстро вставил вопрос. — Сколько? — Молодой человек, — с возмущением взвизгнул Степан Павлович, делая вид, что безумно занят копанием в бумагах. Игорь повернулся для лучшего обзора на преподавателя и полез в джинсы за деньгами. Купюры были аккуратно сложены в толстую пачку и согнуты пополам. Гром не поленился свои "распечатать" в первом попавшемся банкомате и теперь отслюнявил половину от крупной суммы, чтобы положить на стол высокой кафедры. — Двадцать пять тысяч и вы допускаете его до экзамена, который он хорошо сдаст. — Я с вами шутки шучу? Это высшее учебное заведение! Я педагог с тридцатилетним стажем, — он пробежался оценивающим взглядом по фигуре Грома и его не самым чистым шмоткам, затем скосился на купюры, всё ещё зажатые в руках Игоря и кашлянул. — Хорошо, тогда пятьдесят, — покладисто согласился Игорь и добавил деньги к тем, что уже лежали на столе. — Наше заведение выпускает квалифицированные кадры, которые в дальнейшем могут заработать баснословные суммы. — Ключевые слова: могут в дальнейшем, — хмыкнул Игорь, чувствуя, что рыбка взяла в рот наживку с острым крючком. — Это не подойдёт, — буркнул старик, но добавил уже мягче. — Так уж и быть я сделаю вам поблажку, — он пожевал губами. — Вы или ваш мальчик можете помочь мне и я помогу вам. Игорь наклонился к Ховрину, опираясь кулаками на стол, но стараясь, чтобы это смотрелось не угрожающе. — Я думаю мы сами разберёмся, как взрослые люди. Чего вы хотите? — Возможно, в качестве благодарности, вы поможете, — Степан Павлович облизнулся и похлопал себя между ног. У Игоря мурашки рванули от копчика до затылка. «И вот это вот ожидало Серёжу, если бы Олежа мне сегодня не позвонил?» — Игорь с такой силой сжал свои пальцы, что почувствовал, как ногти больно впиваются в кожу. Нужно было сворачивать весь этот цирк и упаковывать старого хрыча, но если продолжить, то… Гром деланно ласково улыбнулся и обошёл стол, чтобы в следующий момент сесть задницей на стол сминая бумаги. — Возможно, в качестве благодарности, — тихо, но отчётливо произнёс Гром, разводя длинные ноги и замечая похотливый блеск в мутных глазах. Господи, как в этом пне дух-то держится, не то что вожделение? Руки, испещренные морщинами, сжали колени Игоря и тот попытался не скривиться, но последней каплей стало то, что сморчёк полез к нему целоваться. Тут уж Гром спокойно сидеть не стал, заломил Ховрину руки. — Вы арестованы за попытку взяточничества и домогательства. Всё что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде, — он надел старику наручники и проверил, всё ли записалось на видео. Удовлетворённо хмыкнув на визгливые возмущения, Игорь набрал своих ребят и вызвал машину с операми по адресу института, кратко описав ситуацию. — Да как вы смеете! Я признанный педагог, у меня два высших образования!!! — не унимался Степан Павлович. — Охренеть, как интересно, — рыкнул Игорь, сгребая деньги и запихивая за пазуху, пока коленом придавливал заслуженного педагога животом к столу. — В камере будешь рассказывать. Сколько ты, падаль, ребят перепортил таким макаром? — Гром зашипел Ховрину в самое ухо. — Всю подноготную мне расскажешь. Даже не надейся сухим из воды выйти, я репортёров подключу. Жаркое будет видео, как пирожки горячие по всему миру разлетится. Дальше началось веселье, потому что когда приехали ребята с Цветковым в качестве идейного вдохновителя, весь институт поднялся на уши, ратуя за судьбу Степана Павловича. Прибежал Ректор, голосили какие-то курицы из бухгалтерии, со всех сторон лезли любопытные студенты с телефонами, надеясь урвать интересное для своих сториз. Во всей этой неразберихе, с криками ректора: «Степан Павлович, ничего не говорите, я уже вызвал вам адвоката!», Гром побоялся, что старый хрыч может улизнуть от тяжёлой руки закона и выслал видеозапись Пчёлкиной, во избежание затишья, так сказать. Адвокат вполне мог потребовать не афишировать плёнку. Чего Игорь не учёл, так это последствий, которые не заставили себя ждать в виде голосовухи от подозрительно кашляющей Юльки: «Ну, Игорь, ну ты дал так дал. То мало-мальской весточки от тебя не добьёшься, то … ох, прости, отсмеюсь. Игорь — это пиздец что такое! Я должна, просто обязана взять у тебя интервью, где ты мне расскажешь о своих ощущениях!»— голосовая оборвалась, но затем пришла вторая: «А если серьёзно, то ты крутышка, потому что эту скотину теперь просто так не отпустят. Я выпуск сегодня же запульну. Удачи там и котятам твоим привет». Гром закатил глаза, а затем весело хмыкнул. В их узком дружеском кругу, когда собирались на пельмени тёти Лены, быстро распространилась шутка-прибаутка про котят майора, да так и пошла дальше, иногда напоминая о себе среди коллег в управлении полиции. — А это не твой дружок такой красивый? — раздался где-то сзади жеманный высокий голос, утонувший в шуме десятков голосов и полицейской сирены. Игорь повернулся на звук и заметил нахохлившегося Разумовского, до которого докапывалась компания подростков. Светловолосая девчонка, с наманикюренными пальчиками попыталась ещё что-то у него спросить, но он поймал взгляд Грома и удивлённо моргнул, когда Игорь ему подмигнул. Сергей немного помялся, но сделал несмелый шаг под вниманием Грома и всё-таки подошёл. — Не думал, что будет так, — пробормотал Разумовский. — Дальше будет круче, — предупредил Игорь. — Но я постараюсь не привлекать тебя к этому дерьму. — Если понадобится, я дам показания, — смело выпалил Сергей. — Знаю, — Гром улыбнулся, отчего на щеках появились ямочки и Разумовский залип на несколько мгновений. — У тебя ещё много пар или подвезти до дома? — На полицейской машине? — прищурился Разумовский. — Ну, хочешь, можешь на моём горбу поехать, — пошутил Гром. — Только тащиться полдня будем. — Как жаль, что у меня еще две пары, — хмыкнул Сергей. — Действительно, — отзеркалил Гром и обернулся, когда его окликнул Костя Цветков. — Гром, ну чего встал? Прокопенко уже звонил, обещал тебе уши надрать за шумиху в прессе. Игорь лениво отмахнулся, но Костик вдруг ехидно хмыкнул и добавил: — Ему Елена звонила, сказала, что по новостям показывали, как тебя домогались. — Лять, — не сдержался Гром, проклиная свою идею с обращением к Юле. Быстрая зараза. — Серёж, Олегу позвони, что всё в порядке и поесть не забудь, всё, побегу. — А Лена это кто? — спросил Разумовский, тут же прикусывая губу от волнения. Вдруг не стоило спрашивать. — Тётя Лена жена полковника и … Ну, это долгая история, если хочешь, можете в гости к моим, в каком-то смысле родичам, заглянуть вечером, я дам адрес. Хорошо? — Да, давай, — Сергей подал ему свой блокнот для почеркушек и милую ручку с птичкой. Игорь уже не раз замечал, что Разумовский любит всё миленькое и забавное, будь-то нелепые цветные носки или детские заколочки. Волков же наоборот тащил всё тёмное, готическое и ножи любил. Игорь бы не удивился, если узнал, что у Олега склад боеприпасов по квартире расшурован, но предпочитал об этом не задумываться. — Всё, вечером к восьми, Олежу я тогда на работу подкину, если засидимся, — он вернул блокнот и ручку Серёже. — Договорились, — Разумовский фыркнул, когда Гром растрепал ему волосы и проводил высокую фигуру майора обожающим взглядом. Сергей весь день провёл в нервных размышлениях. Как всё вечером будет? Что надеть? А что говорить? Как… как вообще это бывает в нормальных семьях? Там будут родители Игоря? Его дядя и тётя, а ещё кто? Олег сонно зевнул в своём коконе из одеял и бросил в Разумовского подушкой. — Хватит себя мучить. — А вдруг я им не понравлюсь? — в который раз за вечер рыкнул Сергей. — Ты всем нравишься, — пробормотал Волков, почёсывая большой палец. — Это не правда. В институте меня всё время достают. — Завидуют, — отрезал Олег. — Понимают, что ты птица высокого полёта и по уму и по морали. Им до тебя, как от Земли до Марса. — Ты меня просто утешаешь, я неудачник, — Разумовский сгрёб подушку и уткнулся в неё носом. Волков тяжко вздохнул и поднялся из своего тёплого укрытия. Он сел рядом с Серёжей и притянул того в объятия. — Что бы ни случилось, всё можно пережить. — Ты говоришь, как Игорь, — вяло фыркнул Разумовский. — Он прав, — просто ответил Олег. — Он тебе нравится, да? — Волков чуть отвернулся, но Разумовский повернул его к себе за подбородок. — Нравится? Олег пожал плечами, но Сергей рассмотрел лёгкий румянец. — Я рассказал ему, что думаю над военной карьерой. Клиническая психология не совсем то, чего бы я хотел. Просто… — Что? — Хочу поддержать тебя в случае чего. — Олег, это не обязательно. — Кто знает, когда тебя рванёт в следующий раз? Они помолчали и каждый думал о своём. Разумовский хотел создавать крутые приложения и однажды выйти на мировую арену. Он кропотливо работал над своим проектом, параллельно получая образование, но больше всего на свете он бы хотел быть богатым, чтобы им никогда больше не пришлось жить впроголодь и он мог тоже купить что-нибудь классное Игорю, который с любой техникой был на Вы, но ради них двоих научился пользоваться смартфоном и, как говорила пришедшая вместе тогда с Громом Юлия Пчёлкина: «изучил как правильно выбирать технику, чтобы его не обдурили». Серёжа хотел бы, чтобы Олег получил прекрасное образование по выбранной специальности и оставался рядом с ним всегда. И с недавних пор Разумовский хотел, чтобы Игорь тоже был рядом. Сергей уткнулся Олегу в шею и грозно попросил: — Выбери, кем сам хочешь быть. Я хочу, чтобы ты был счастлив. — И Игоря, — шутливо добавил Волков. — Что? — мяукнул Разумовский, поднимая на Олега покрасневшее лицо , отчего даже стало не различить веснушек на коже. — Ты хочешь Игоря. — Я не… — Он хороший человек. — Это такое благословение?! Ты же сам на него смотришь, как на свои ножи. — Неправда! — надулся Волков, покрываясь красными пятнами стыда. — Чтоб ты знал, я на него не претендую. — А если бы не я, то ты… попробовал бы? Олег посмотрел на него исподлобья и не ответил. — Я не претендую на него, — нехотя выдавил Разумовский. — Серый, — грубо осадил его Волков. — Чушь не пори только потому что я… — Не хочу с тобой ссориться, — тихо добавил Серёжа, крепче обнимая друга, можно сказать что брата. — И я не хочу. — И что нам делать? — не сдержал истеричного смешка Разумовский. — Ждать, — предложил Олег. — Чтобы Игорь сам выбрал? — Если вообще выбирать будет, — с непонятной ноткой горечи пробормотал Волков. Между ним и Разумовским обычно всегда выбирали Серёжу. Серого вообще одна семья должна была забрать, но тот упёрся, что без друга никуда. Так оба до совершеннолетия неразлучниками и остались в Радуге. А Гром, он… Такие, как Игорь женятся, заводят детишек, обычно. Но Игорь был чем-то неуловимо на них самих похож и от того к нему тянуло по-страшному. Волков никак понять не мог, что же в нём такого особенного. Старше их с Серым на шесть лет, ведёт себя по-взрослому, что не скажет, всё всегда делает. Как старший брат. И Серёже помог со старым извращенцем взяточником справиться. Олег даже не понял поначалу, почему рядом с Игорем руки подрагивают, а в горле пересыхает, но заметив влюблённое выражение лица Серёжи, понял, что они оба вляпались по-крупному. — Значит, будем ждать, — вынес вердикт Разумовский и сжал руки вокруг рёбер друга до фырканья последнего. — Другого и не остаётся.