Если не обращать на это внимания, лежать в снегу очень даже удобно.

Заснеженная пустошь, пронизывающий до костей холод, летящие прямо в лицо белые хлопья. Мы отошли от базы на приличное расстояние, так что вряд ли кто-то смог бы помешать предстоящему разговору. Но у меня уже был готов план действий. Я проваливался в рыхлый снег чуть ли не по колено, шапка падала на глаза и только мешала. Миша шагала впереди, словно огромные сугробы не были для неё помехой. Как ей вообще не холодно? Вряд ли обычный белый халат, перчатки и небрежно намотанный на шею шарф могут действительно защитить человека от мороза. В последнее время я напрочь перестал понимать её. Странные, импульсивные действия, жуткий смех, не менее жуткое выражение лица, судорожные размахивания руками, бредовые идеи… Всё это периодически с ней происходит. Не то чтобы меня оно пугает или напрягает, но… Я тяжело вздохнул. На пару секунд я прислушался к успокаивающему скрипу снега. Смысл себя обманывать? Миша обернулась и посмотрела на меня, приподняв одну бровь. Так, стоп. Я сказал это вслух? Кашлянув, я надвинул шапку на глаза и опустил взгляд. Мне не кажется, я действительно её боюсь. Иногда у меня в голове мелькают воспоминания о тех припадках, свидетелем которых мне «посчастливилось» стать. Я не могу спокойно уснуть. Я просыпаюсь посреди ночи, в тёмных углах мерещится эта безумная улыбка. Почти каждый сон — это кошмар. Было несколько сонных параличей, даже не хочу вспоминать… Мне хватает обездвиживания с нехваткой воздуха, но кто меня спрашивал, так ведь? Обязательно в углу появится высокая фигура, или надо мной склонится голова с рыжими взлохмаченными волосами. Постоянно надо куда-то бежать, а когда бежишь, понимаешь, что движешься невероятно медленно. Хочешь ударить, но даже не в силах поднять руку. Потом коридор, падение, и эта хрень хватает тебя за ногу и утаскивает. С такой силой, что кажется, сейчас разорвутся все сухожилия. И я не могу ничего сделать. Такая вот особенность снов, когда тело отказывается работать. Не могу отделаться от чувства будто за мной кто-то наблюдает. Я долго не признавал это… Мне действительно страшно. Лучшие друзья, кто бы мог подумать… От меня здесь мало что зависит. Я никак не могу повлиять на её состояние, я охранник, а не психиатр. Что я могу сделать? НИ – ЧЕ – ГО. Пытаясь отогнать навязчивые мысли, я встряхнул головой. Миша всё так же идёт впереди. Снег под ногами всё так же скрипит. Всё как обычно, точно так же было 5 минут назад, и 10, и 15… Я всё равно не могу отделаться от чувства что что-то не так. Внутри всё похолодело, будто я проглотил крупный снежок. Да что ж такое то… Из-за шапки, снега и прочих вещей мне почти ничего не было видно, разве что собственные ботинки и конец полосатого шарфа, болтающегося на фоне Мишиной спины. Интересно, если за него дёрнуть, затянется ли на её шее петля? В любом случае, она сейчас идёт ко мне спиной. Даже как-то не по себе становится от мысли, что я могу просто в любой момент выстрелить ей в спину. Что-то не о том я думаю. Пару недель назад я уже пытался провернуть похожий трюк, но в итоге только сильнее начал опасаться. А вот если бы выстрелил сразу, того разговора можно было бы избежать… Неужели я настолько слаб, что не смог ничего противопоставить обыкновенным словам? Я не слаб, я просто жалок… Это ведь правда – ни один человек не в силах контролировать ход событий. Прямо сейчас я плетусь за Мишей, стараясь наступать чётко в её следы чтобы не провалиться в снег, и размышляя о том, что я ничтожество, и от меня здесь ничего не зависит. Стал бы смелый, уверенный в себе человек нападать со спины и волноваться о том, достаточно ли он силён чтобы не быть беспомощным? Сильно в этом сомневаюсь. Когда в разговоре заходила тема страхов и фобий, все рассказывали про боязнь высоты, темноты, одиночества, всякой живности. Я ничего конкретного назвать не могу, так что обычно говорю, что ничего, в принципе не боюсь. Некоторые восхищаются, некоторые хвалят (я вам маленький, что ли?) а вот некоторые не верят. По сути они правы. Ничего не боятся только психи. Ха-ха, да, психи… Психом я себя не считаю, но это только себя. Все люди чего-то, да боятся, просто некоторые предпочитают об этом не говорить. Свой страх я не могу описать одним словом, и так как он одновременно является и моей слабостью, я стараюсь особо не говорить на эту тему. Беспомощность. Безысходность. Слабость. Когда понимаешь, что не можешь ничего сделать, ни на что повлиять, ничего не зависит от тебя. То самое опустошающее чувство, когда становится противно от себя, от своей ничтожности. Самое неприятное ощущение – от попыток сдержать слёзы. Лицо непроизвольно краснеет, становится мучительно жарко, к глазам подступают горячие слёзы, и даже если их незаметно смахнуть, белок остаётся красноватым по краям. К горлу подступает комок, голова ясно не соображает и голос становится неравномерным. Нет, я не осуждаю других за слёзы, но себе этого позволить не могу, даже если никто не видит. То ли эта установка у меня появилась с детства, когда отовсюду постоянно слышалось “Не плачь, ты же пацан!” – и другие подобные высказывания, то ли я сам к этому пришёл. Факт того, что я не могу переступить этот порог остаётся фактом. Я не нытик. - Лёха! Ты меня слушаешь? - Миша окликнула меня по имени. - А, да, что? – я резко поднял голову, и столкнулся взглядом с серьёзными, выцветшими карими глазами. Это было настолько близко, что я мог видеть в её зрачках своё отражение. Поняв, что происходит, я отпрянул назад. - Что ты смотришь? Мы пришли. – рукой она обвела просторную поляну, с практически нетронутым снежным покрывалом. - Ага… - я лишь растерянно кивнул. Пришли мы сюда не просто так. Час назад Миша позвала меня “кое-что обсудить”, и собственно, вот. За это время у нас действительно возникли разногласия, и выяснить несколько вопросов явно не было бы лишним. - Слушай, раз уж мы поговорить пришли… Что я такого в том кабинете тебе сказала, что ты от меня теперь по углам прячешься? – произнеся это, она снова наклонилась так, что наши глаза оказались на одном уровне. От неожиданности я сделал ещё один шаг назад. Она же шагнула в мою сторону, не позволив дистанции между нами измениться. Я начал пятиться назад, Миша не отставала. В итоге я потерял равновесие и плюхнулся в снег. В ответ на это она просто усмехнулась. - Можешь ещё голову закопать и так со мной разговаривать, если тебе от этого спокойнее. – я пропустил очередную колкость мимо ушей, и поднявшись начал оттряхиваться. Я осторожно выпрямился, предполагая, что она опять будет пытаться установить со мной зрительный контакт столь странным способом, но в этот раз Миша, расправившись в полный рост смотрела на меня сверху вниз, будто чего-то ожидая. А, ну да, пока я перестану сидеть в снегу и отвечу, наконец, на её вопрос. - Ну, знаешь… - замявшись, я силился вспомнить хоть какие-нибудь слова. - Я много чего знаю. – Её голос звучал спокойно и размеренно, кажется она боялась меня спугнуть. - Вот ты всё помнишь, из того что сказала? – я наконец нашёлся что ответить. - Честно, не до конца. В этом состоянии я запоминаю события частично, но к этому времени у меня получается помнить намного больше, чем, к примеру, две недели назад. - Вот именно. - Что ты пытаешься сказать? - Я… - В последнее время ты ведёшь себя совершенно по-другому. Что-то случилось? - На самом деле да, и много чего. Я об этом просто не говорил. – миша окинула меня непонимающим взглядом. – Насчёт того, что ты мне сказала - …Типа – “От тебя здесь ничего не зависит,” или “Тебе только кажется, что всё под контролем”, или, например, “Я знаю, что было позавчера, после того как ты ушёл…” и тому подобное. – немного помолчав, я задал один из наболевших вопросов. - Ты правда знаешь… что тогда было? – она только слегка кивнула. Чёрт. Я её даже не заметил. Она всё видела. Нет… Это невозможно… Я не нытик. - Э-эй. – она помахала у меня рукой перед лицом. Походу я опять завис. – Не хочешь говорить – не надо. Давай простооо… Мишин голос растворился в воздухе, точно она внезапно бы рассеялась в пространстве. В голове непроизвольно начали всплывать моменты из моих кошмаров, того разговора, меня, закрывшегося в комнате… Сквозь мысли послышался смех. Негромкий, шипящий и частый. Её смех. Вновь. - Ты не видела себя со стороны во время мании. Не видела, как это выглядит. Не знаешь, что сказала или, как и кому угрожала. – я сам был удивлён от того, насколько враждебно звучал мой голос. Я так не могу больше. Она меня когда-нибудь точно прибьёт. Насколько скоро зависит только от меня. Наверное. Я уже ни насчёт чего не уверен. Либо я её, либо она меня. Другого выходя я не вижу, сколько не перебирал варианты. Что-то другое у меня вряд ли получится… Ха, выходит я та ещё крыса… Вместе с этим я незаметно потянулся к карману с пистолетом. Если я сейчас начну целится из автомата, это будет слишком долго, с пистолетом же у меня есть шансы. Выудив агрегат из кармана, я наполовину завёл руку за штанину, чтобы чёрный ствол сильно не выделялся на фоне зелёной куртки. - И ТЕБЯ ТОЧНО НИКТО НЕ ПЫТАЛСЯ ПРИДУШИТЬ. - Ты пытался меня пристрелить. Это считается? – она снова улыбается. - Может, кто-то просто настолько зациклился на изобретении этого пресловутого медпрепарата, что перестал обращать внимание на всё остальное? – ответа не последовало. Улыбка слезла с её лица. - Что ты можешь в этом понимать? – с закрытыми глазами я бы никогда не определил, что этот холодный голос принадлежит Мише. - Я это вижу, таких вещей даже понимать не обязательно. - … - … - Возможно в чём-то ты и прав… - после этих слов Миша повернулась к мне правым боком и опустила голову. Если бы я за ней внимательнее наблюдал, я бы заметил, что таким образом она прячет дёргающийся левый глаз. Я заметил это слишком поздно. Успев лишь достать пистолет из-за спины и стремительно распрямить руку, я услышал громкий хлопок. Выстрел…? Спустя пару секунд, я понял, что просчитался. Грудь пронзила резкая боль и я почувствовал, как вниз по животу стекает что-то горячее. Моя кровь. Выронив пистолет и схватившись свободной рукой за куртку на месте от выстрела, я резко отдёрнул её. Рука была измазана в тёмно-красной жидкости. Голова сильно закружилась, и я, потеряв равновесие во второй раз упал в снег, уже на спину. Не стоило недооценивать Мишу. Как я мог сразу не увидеть это странное поведение, нельзя в таких случаях терять бдительность. Думать становилось всё сложнее, перед глазами начала появляться белая пелена. В груди невыносимо жгло, я почти не мог дышать, лишь открывая рот как рыба, пытаясь вдохнуть хоть немного ледяного, обжигающего воздуха. Если не обращать на это внимания, лежать в снегу очень даже удобно. Мягко, хоть и вся жизнь проносится перед глазами… Надо мной склонилась она. Практически полностью белые, с крошечными зрачками вытаращенные глаза уставились на меня. Она что-то говорила, но я ничего не мог услышать, в ушах стоял белый шум. - М…миш-ша…Кхе-кхе… Оч… кхе, очнись… Она снова улыбнулась. По её мимике я понял, что она смеётся. Я сильно закашлялся, разбрызгав кровь вокруг по снегу. Двигаться я не мог, зрение постепенно начало угасать. Последнее что я увидел – как Миша вздрагивает, а злорадствующая улыбка на её лице сменяется полным непониманием. Я провалился в темноту.