***
Кирилл монотонно водил пальцем по запотевшему зеркалу, которое так удобно стояло у самой кровати. В комнате было жарко, несмотря на холодную зиму за окном. Девушка в его постели жадно хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Филатов перевел свой взгляд на отражение, блуждая глазами по точеному женскому телу. — Будешь, — приподнимаясь на локоть и протягивая Кириллу сжатый кулак спросила брюнетка. Филатов откинулся на мягкую перину, укладываясь на мятые простыни. Девушка засмеялась, путаясь пальцами в его светлых волосах. Склонилась ниже, окончательно садясь на кровать, и оставила на его плече едва ощутимый поцелуй. Потом ещё один, и ещё. Кирилл блаженно прикрыл глаза, принимая ласку. По телу расползалась приятная нега, уколами останавливаясь в кончиках пальцев. — Я уже, — с улыбкой сказал парень, отвечая на заданный ему вопрос. Девушка довольно хмыкнула, затягивая Кирилла в долгий поцелуй.***
— Блядский Филатов, — процедил сквозь зубы Вова, затягивая горький дым. Полина удивленно перевела на него свой взгляд. Они сидели в черной машине Пчелкина уже около двадцати минут, дожидаясь Кирилла под подъездом. За это время Вова успел обматерить друга с ног до головы, избить блестящий руль и скурить пол пачки сигарет. Белова лишь тихонько сидела рядом, иногда посмеиваясь. Злой Пчелкин почему-то казался девушке очень умилительным. — Успокойся, истеричка. Сейчас он выйдет и поедем, — похлопав друга по плечу, сказала Полина. — Угу, — недовольно промычал Вова. Полина покачала головой, пряча от парня свою улыбку. Со дня разговора с Марком прошло два дня, которые девушка провела в размышлениях. Её беспокоило поведение Людмилы, которая действительно стала нервной и потерянной: фарфоровая чашка то и дело норовила выпасть из женских рук, пока Смирнова с улыбкой рассказывала о первых днях работы на Белова и его банду. Ещё больше Полину волновало то, что они с Марком стали очень стремительно сближаться. Их ночные разговоры по телефону стали цеплять те темы, которые с обычными друзьями девушка не стала бы обсуждать, а каждое прикосновение Холмогорова оставляло на девичьей коже миллион мурашек. Все это было некстати, очень некстати. Да и Вова, похоже, уже тоже все понял, недовольно закатывая глаза на рассказ подруги. Он был прав, сейчас не то время, когда стоит углубляться в личную жизнь, — слишком много на кону стоит. Белова уткнулась лбом в заледеневшее стекло машины и выдохнула. Пчелкин перевел свой взгляд на подругу, цепляясь за совсем грустные глаза. Протянул руку, сжимая девичье плечо. Улыбнулся. — Всё у нас получится, — прошептала Полина скорее для себя, чем для Вовы. — Ведь получится же? — Конечно получится, Поль, — улыбнулся Пчелкин, притягивая к себе девушку. Полина уткнулась носом в его плечо, вдыхая запах дорогого парфюма и сигарет. Около машины послышался хруст снега и через секунду на заднее сиденье машины уселся Кирилл, заматывающий черный шарф вокруг шеи. С хитрой улыбкой парень сказал, вгоняя друзей в краску: — Извините за нарушенную романтику, но нам пора уже ехать. Полина выпустила Пчелкина из объятий и откинулась на свое сиденье. Сердце в груди монотонно отбивало ритм, даже не думая ускорить биение. Будто бы ничего не было. Будто бы секунду назад она не тонула в крепких объятиях своего друга. С Вовой все было по другому: спокойно, нежно, но без того трепета, который вызывал у Беловой Холмогоров. Полина стукнула руками по коленям, стискивая зубы. Чертов Марк. Кирилл перевел взгляд с Вовы на Полину и обратно, улыбаясь исподтишка. Потер саднящие красные глаза и откинулся на спинку сидения. Спать хотелось безумно.***
Тонкое чёрное платье облепило худощавую фигуру Люды, неприятно стягивая талию. Что - что, а все эти вычурные наряды женщина так и не смогла полюбить за долгие годы в бизнесе. Она провела руками по бёдрам, разглаживая невидимые складки, сдула надоедливую кучеряшку светлых волос и отвернулась от зеркала. Окинула взглядом свою просторную комнату, недовольно осматривая белые стены, которые действовали на Смирному триггером, напоминая больницу. Женщина глубоко вздохнула и, подхватив с кровати белый полушубок из искусственного меха, направилась к выходу. Марк стоял около входной двери, облокотившись о стену. На нем был надет черный костюм - тройка, который выгодно подчеркивал мужскую фигуру, на ноги, конечно же, несмотря на уговоры матери, парень натянул белые кроссовки, которые просто ужасно сочетались с костюмом. Увидев мать, Холмогоров оттолкнулся от стены и принял из её рук шубу. Люда склонилась над обувным шкафчиком, выбирая подходящие туфли. Марк, выставивший одной рукой черные высокие сапоги, пресёк ее поиски. — Я не могу обуть закрытую обувь под коктейльное платье, — спокойно сказала Люда, отодвигая сапоги. — Там снега по колено, так что обувай давай, — иронично протянул Марк. Парень всегда был озадачен материнским здоровьем, поэтому именно он говорил надеть ей шапку, а не наоборот. Люда вздохнула, подавляя улыбку, и, все-таки, вытащила из шкафчика пару черных бархатных туфлей-лодочек на невысокой шпильке. Пресекая недовольный взгляд сына, женщина тут же сказала: — Обую я твои сапоги, мамочка. А эти возьму с собой, — хлопнула туфлями друг о друга Люда, насмешливо смотря на сына. — В ресторане переобуюсь. Марк довольно кивнул, помогая матери надеть шубу. Парень схватил с тумбочки ключи от машины и телефон, заталкивая последний в задний карман брюк. Люда непонимающе окинула сына взглядом, скользя глазами по его одежде, а после посмотрела на вешалку с черным кашемировым пальто. Холмогоров пожал плечами: — До машины два шага шагнуть, не замерзну. Людмила согласно кивнула, а потом замерла, недовольно поглядывая на сына. — То есть я должна обувать сапоги, а ты собираешься выйти в одном костюме? — удивленно протянула Смирнова, не понимая, когда она перестала быть матерью и стала дочкой. — Да, именно так, — довольно улыбаясь сказал Марк и открыл перед матерью входные двери. — Идём! — пропуская маму вперёд, Холмогоров довольно улыбнулся на то, что все остались при его мнении. Дорогу до ресторана провели в тишине. Люда заламывала пальцы и нервно крутила кольцо, что вместо кулона висело у нее на шее. Женщина угрюмо смотрела на мелькающие за окном машины фонари, проклиная тот день, когда был придуман весь этот план. «Можно же было просто приехать и показать себя. Рассказать, что все знаю и жить спокойно. Зачем столько сложностей? Ради мести… Всё для того, чтобы они понервничали» — думала Смирнова, до боли сжимая в руке кольцо. Марк спокойно сжимал руль, абсолютно похоронив любые переживания. В этом нет ничего такого, всего лишь сегодня он должен познакомится с отцом, что уж там. Холмогоровский характер сыграл своё и парень не был особо щедрым на эмоции, отдавая всю свою любовь и злость, и боль поступками. Прямо как Космос. Люда точно знала, они — две капли, совершенно схожие меж собой, будто бы сделанные под копирку. Разве что, Марк никогда не связывался с наркотиками, мечтая в детстве стать врачом. Не получилось правда, биология никогда не была для парня понятным предметом. Люду бросило в дрожь, когда рядом с рестораном она увидела такую знакомую сердцу машину Саши Белого. Женщина приняла из рук сына маскарадную маску, которую самолично для себя украсила парой драгоценных камней. Нацепила её на лицо и поправила волосы, смотрясь в маленькое зеркальце. Руки тряслись, выдавая её волнение. Марк притянул к себе мать, обнимая. — Всё будет хорошо, я тебе обещаю, — прошептал парень. — Я всё сделаю сам, ты просто будь красивой, как всегда. Хорошо? Смирнова взглянула на сына, легко улыбаясь. Он был уверен в себе, в ней, во всём, что они сделали. Был рядом и ей было этого достаточно. Её взрослый мальчик, готовый взять на себя всю ношу, лишь бы материнские хрупкие плечи не треснули под натиском проблем. Люда протянула руку, прикасаясь к щеке сына. В глазах блеснули слезы: — Что бы я без тебя делала, Маркуш? — прошептала женщина. Холмогоров подхватил её ладонь, целуя в попытке успокоить.***
Полина медленно прогуливалась меж стеклянных стеллажей с ювелирными украшениями, постоянно поправляя спадающую на нос карнавальную маску зелёного цвета. Вокруг сновали официанты, предлагая гостям выставки алкоголь. Заметив на входе знакомую высокую фигуру Марка, который, как и все, был с маской на лице, Белова направилась к нему, оглядываясь на стоящих в углу родителей. — Марк, — окликнула парня Полина, тут же утонув в его объятиях. Невысокий каблук позволил девушке быть чуть выше обычного, но Холмогоров все равно на голову возвышался над ней. Парень утянул Полину в тёмный угол, закрывая собой. Оглянулся, чтобы понять, что на них никто не смотрит. Осмотрел девушку, довольно присвистнув. — Выглядишь шикарно, — прошептал он, склоняясь к ней. Девушка благодарно улыбнулась, поправляя светло-голубое шёлковое платье. — Вы одни? — Нет, Филатовы тоже тут. Валерий Константинович отвечает за охрану, — прошептала в ответ девушка. Марк усмехнулся на это заявление. — Это они так думают, — ответил Холмогоров. Склонился ниже и на ухо прошептал девушке: — Все официанты — наши люди. Они следят за всеми, готовые в любой момент кинуться в бой. Полина удивленно подняла брови, пытаясь сдержать улыбку. Конечно, как она сама не догадалась, что Марк не позволит заниматься охраной чужому человеку. Пусть этот человек и отец его друга. — Ладно, малышка, иди к своим, — сказал Холмогоров, оглядываясь через плечо. — Кажется, там Вова с родителями пришли, так что скучно тебе теперь не будет. Полина кивнула и, обойдя парня, упорхнула в сторону родителей. Марк проводил ее долгим взглядом, всматриваясь в оголенную девичью спину. Розовые волосы, закрученные в крупные локоны, смешно подпрыгивали при каждом сделанном шаге. Красивая. Прямо сейчас, в этом ресторане, она выглядела лучше всех девушек, которые украдкой посматривали на статного высокого парня. А он не видел никого, провожая взглядом ту, что была рядом долгие годы. В другой стране, но всегда рядом. Всегда. — Марк, Людмила Станиславовна просила вас подойти, — обратился к парню подошедший официант, протягивая парню стакан с виски. В нем Холмогоров узнал маминого телохранителя, который долгие годы сопровождал ее на всех встречах. Марк кивнул, отпивая крепкий алкоголь. Людмилу он нашел в компании какой-то женщины, которая восторженно рассказывала о красоте выставленных украшений. Смирнова лишь кротко кивала, не сдерживая улыбки. Большинство этих самых украшений она сделала самолично, склонив голову над письменным столом в небольшой комнатке в самом начале своего одинокого пути. Марк точно помнил, как в детстве приносил маме зелёный час с двумя ложками сахара, а потом садился рядом, зачарованно наблюдая за материнскими руками. Это было так давно, будто бы в другой жизни. — Мам, — позвал Марк, приглаживая свободной рукой темные волосы. Люда перевела свой взгляд на сына, радушно улыбаясь, и подозвала его рукой стать рядом. — Марк, это Валентина — жена Макса, — представила женщину Смирнова. — Того самого, который всех… — Холмогоров изобразил пальцами пистолет. — Да-да, это мой муж, — рассмеялась Валя и, изобразив задумчивый вид, добавила: — Сомнительная у него слава, конечно. — Ну а что поделать, — развел Марк руками и улыбнулся. Полина разговаривала с угрюмым Кириллом, которого Тома силком заставила надеть серый смокинг, пиджак от которого Филатов уже куда-то закинул, когда за ее спиной раздался громкий голос Людмилы. Белова обернулась и заметила высокую женскую фигуру в шикарном черном платье до колен на небольшой сцене. Люда стояла в приглушенном свете софитов, собирая на себе восторженные взгляды. Королева этого вечера. Главный бриллиант среди сотни украшений. — Дорогие гости моей скромной выставки, — начала женщина и десятки глаз устремились на нее. — Сегодня особенный день и, пожалуй, самый важный для меня. Все эти украшения — моё искусство. Каждое я сделала собственноручно, долгими вечерами просиживая в мастерской. Они, как и я, приехали из Германии, чтобы найти своих владельцев… Пьяный выкрик какого-то мужчины из зала перебил Люду: — И вы тоже? Мадмуазель, вы замужем? Марк уже двинулся в его сторону, как Людмила иронично сказала, вздергивая вверх подбородок: — Нет… Я перед мужем! Пока люди восторженно хлопали колкой фразе, стоящая рядом с Полиной Ольга тихонько прошептала: — Такой знакомый голос… Саша пожал плечами на слова жены, пытаясь вспомнить эту блондинку на сцене. Ее образ, осанка были до жути знакомыми, но он не мог понять — кто перед ним. Будто бы призрак из прошлого, который заставил мурашки пробежаться по коже. Кто-то такой родной, близкий. Но кто? В следующую секунду Полина увидела происходящее вокруг будто бы в замедленной съёмке: женский вскрик сбоку; топот ног; испуганный Вова, тянущий девушку на пол; два оглушающих выстрела. И тишина. Самая громкая и самая долгая в ее жизни тишина. Потом резкий гул, крики охраны, ещё выстрелы. Вова, помогающий встать и прижимающий к себе. Чёрный блестящий пистолет в его руках. Огромные бенгальские огни, которые так некстати загорелись. Сейчас Людмила должна была снять с себя маску, и их план бы подошёл к концу. В уголке зала стоял огромный белый торт. Смирнова сжимала в руках пистолет, всё так же стоя на сцене. Глаза были стеклянными и напуганными. Перед ней Марк удерживал парня в балаклаве, другого же скрутили на полу. Откуда только эти ублюдки взялись? Как пролезли в зал? Куда смотрела эта сраная охрана. Начальник ее охраны перехватил из рук Марка преступника и парень тут же кинулся к матери, сжимая ту в объятиях. Людмила рвано вздохнула, ощупывая сына на наличие ран. На тонких женских пальцах осталась кровь и женщина вздрогнула, отпихивая от себя сына. На его порванном рукаве расплывалось ярко-красное пятно. — Пуля только зацепила, не бойся, — сказал Холмогоров. Люда потерянно кивнула, слыша на улице вой полицейских сирен. Марк передал ошарашенную мать в руки Вовы, не особо заботясь о конспирации. Пчелкин приобнял Людмилу, уводя ее к Полине, которая монотонно смотрела в пол. Девичьи руки тряслись, а по щекам тянулась дорожка слез, стирая дорогущий макияж. Она не была готова, совсем не была готова к такому. Кирилл ободряюще сжимал ее руку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону хрупкой ладошки. — Есть закурить? — мертвым голосом спросила у младшего Пчелкина Людмила. Парень кивнул, протягивая пачку синего Винстона. Женщина натянуто улыбнулась. — Что за дрянь ты куришь? — Предпочитаете красные Мальборо? — улыбнулся, в попытке разрядить обстановку, парень. — Предпочитаю, — тихо ответила женщина, подкуривая. Из неоткуда появились Белов и Пчелкин - старшие, внимательно осматривая владелицу торжества. Женщина всё ещё была в маске, и старую знакомую бригадиры так и не узнали. — Вы в порядке? — обратился к Людмиле Белов, выхватывая дочь и прижимая к себе. Полина прижалась к отцу, не отдавая себе отчёта. Лишь уткнулась в его плечо и тихонько заплакала. Сейчас было плевать на обиды, лишь бы почувствовать чью-то защиту. — Да, — совсем тихо ответила Смирнова, выдыхая горький дым. — Я — Саша, а вас как… — начал Белов, все ещё сжимая дочь в объятиях, но его перебил грубый голос сзади. — Людмила Станиславовна, нужно подписать у милиции, — сказал начальник ее охраны, посылая взгляд извинения. Пчелкин - старший вздрогнул, будто бы опять начали стрелять. Он уставился на блондинку, которая спокойно докуривала сигарету. В её худой фигуре Витя узнал улыбчивую секретаршу, которая долгие десять лет каждое утро заваривала ему самый вкусный в мире кофе. Это была она. Конечно, она. Их Людочка. Взрослая, статная, сильна духом и такая родная Людочка. Космос Холмогоров, только что подошедший к ним и услышавший слова охранника, замер. Сердце глухо забилось в груди, а весь воздух будто бы вышибло из лёгких. Он пустым взглядом уставился на Люду, впиваясь в такие знакомые глаза. По телу пробежались мурашки. Людмила натянуто вздохнула, всматриваясь в родное лицо. — Оставим разговоры на попозже, — начала она, развязывая тугие ленты карнавальной маски. Когда та перестала скрывать женское лицо, Саша не смог сдержать удивленного вздоха. Женщина оттолкнулась от стола, на который облокачивалась, и проследовала за своим охранником. Витя проводил её пустым взглядом, переводя глаза на Космоса. Тот лишь облокотился о стену и сжал руками голову. Это был будто бы сон и он никак не мог понять: дурной этот сон, или волшебный. Взявшийся из ниоткуда Марк натянуто улыбнулся всем и, подойдя к Космосу, протянул тому руку: — Ну, получается, привет, папа.