***
— Ваша лошадь, ваше величество, — поклонился конюх, подводя к Каспиану гнедого скакуна. — Вам помочь? — Нет, благодарю, я сам, — Каспиан поправил висящий в ножнах на боку меч, запахнул тёплую мантию и ловким движением поднялся в седло. В чём-чём, а в верховой езде и всём с ней связанном он преуспевал: этому его учили при дворе Мираза во времена, когда дядюшка ещё поддерживал в нём мысль, что рано или поздно он окажется на троне. Закрепив на седле небольшую котомку со всем необходимым, он оглядел своих спутников: — Вы готовы? — Конечно, — ответил Эдмунд, уже тоже сидящий на крепком тёмно-рыжем коне. Каспиан помнил, как сложно было подобрать Эдмунду лошадь: по сравнению с его скакуном из Золотого века, говорящим конём Филиппом, все обитатели конюшни Кэр-Параваля казались ему недостаточно быстрыми и проворными. Сейчас он вроде бы как привык к этому коню и неизменно выбирал именно его, когда нужно было куда-то отправиться. — Да, можем выезжать, — кивнула Сьюзан, поудобнее устраиваясь в седле. Когда она подошла к своей лошади, молодые конюхи тут же кинулись ей на помощь, да вот только они не знали, что королева Великодушная могла дать фору большинству из них: она сама ловко вскочила в седло, даже не помяв длинную юбку. — Тогда вперёд, — Каспиан пришпорил коня, и они выехали на морозный воздух. Декабрь начался не так давно, но вокруг было уже достаточно холодно, а с неба то и дело падал лёгкий снег. Впрочем, по словам Эдмунда, долгой дороге это никак не препятствовало, поэтому они в достаточно спокойном темпе направились к тракту на Орландию. Ехали они в сопровождении кареты с вещами и гарнизона стражи, но при этом правители чувствовали себя достаточно свободно. Каспиан вёл коня медленно и спокойно, Сьюзан то и дело нагоняла его, а Эдмунд неизменно маячил где-то впереди, обгоняя процессию. Общаться в пути было не так-то просто, поэтому некоторое время они ехали молча, каждый думая о своём. Где-то через час или два Эдмунд поравнялся с Каспианом. — Чего ты так медленно тащишься? — беззлобно поинтересовался он. — А мы спешим? — Каспиан посмотрел на Эдмунда. С раскрасневшимися от мороза щеками и сверкающими глазами тот выглядел очень привлекательно, и Каспиан еле удержался от того, чтобы стыдливо отвести взгляд. — Нет. Но это же скучно, — Эдмунд пожал плечами. — Когда мы раньше куда-то ездили, мы с Питом всегда бегали наперегонки. — И пугали всех птиц в округе, — заметила Сьюзан, вклиниваясь в их диалог. — На охоту вас точно пускать было нельзя. — Может быть, но я всегда побеждал, — Эдмунд горделиво приосанился. — Так уж и всегда, — с сомнением сказала Сьюзан. — Всегда. Уж этого ты отрицать не будешь, — парировал Эдмунд. — А если не согласна, то приведи конкретный пример в пользу Питера. Сможешь, а? — Этим всем ты бросаешь мне вызов? — спросил Каспиан, прерывая семейный междусобойчик. — Было бы весело, — Эдмунд переключился на Каспиана. — Давно я не разминался, да и тебе явно следует развеяться, а то ты чересчур мрачный. — Тогда я принимаю вызов, — вдруг азартно улыбнулся Каспиан. Эдмунд прав: ему действительно нужно было отвлечься, и подобное соревнование могло стать отличной встряской. — Каспиан, ну ты-то куда? — закатила глаза Сьюзан, но Каспиан её уже не слушал; напротив, её слова только его подстегнули. — Славно, — Эдмунд заметно приободрился. — Дистанция неограниченная. Готов? — Разумеется, — Каспиан покрепче сжал в руках поводья. — Раз… — Два… — Три! — прокричав последнюю цифру отсчёта, Каспиан посильнее пришпорил коня и полетел вперёд, чувствуя, как в ушах свистит ветер, а в глаза попадают снежинки. Впрочем, это было неважно: оказалось, Каспиану ужасно не хватало чего-то экстремального за последние полгода, почти безвылазно проведённые за делами в Кэр-Паравале, и он упивался чувством лёгкости и свободы, пока его конь без устали мчался по дороге. Сначала Каспиану удалось вырваться вперёд, но уже через несколько минут Эдмунд обогнал его; до Каспиана долетели отголоски его торжествующего смеха. Сдаваться он, конечно, не собирался — Эдмунд не станет считать его слабаком, но это было делом чести, — потому снова пришпорил коня. Ему приходилось часто наклоняться вперёд, почти прижимаясь подбородком к гриве, чтобы не врезаться лбом в нависающие ветки; иногда он пользовался обходными путями, и усилия оправдали себя: вскоре они почти поравнялись, и Эдмунд лидировал всего на пару метров. Каспиан был уже совсем близок к победе, как вдруг… К своему стыду, эту часть Нарнии Каспиан не знал: он ещё не успел добраться сюда, иначе бы остановил эту безумную гонку раньше. Впереди маячил глубокий овраг с отвесными краями, обогнуть который на такой скорости уже бы не вышло. Эдмунд продолжал нестись вперёд, будто бы не видя препятствие, и у Каспиана похолодело в груди, когда он на миг представил, как Эдмунд вместе со своим конём срывается и летит вниз. Этого он допустить никак не мог. — Эд!!! — срывая голос, заорал он, надеясь, что его крик не утонет в свисте ветра. Каспиан изо всех сил натянул поводья, останавливая своего коня, и чуть не вылетел из седла, когда тот резко затормозил, чудом не поскользнувшись на заледеневшей земле. Он с огромным облегчением наблюдал за тем, как Эдмунд останавливается в шаге от оврага и тут же отгоняет коня назад на безопасную дистанцию. Обошлось. — Какого… — Эдмунд недоумённо уставился на овраг, но сказать ничего не успел: послышался топот копыт, и к ним на всех парах подлетела Сьюзан вместе с двумя стражниками. — Ну вы… — она тяжело дышала, будто бы сама бежала к ним. — Какого чёрта вас сюда понесло? — Здесь не было этого оврага! — Эдмунд вскинул руки в защитном жесте. — Сколько себя помню, тут была просто долина. — А теперь он есть, — подбоченилась Сьюзан. Она выглядела чрезвычайно сердитой. — И вообще, кому было бы от этого легче, если бы вы свернули себе шеи? — Не драматизируй, — Эдмунд раздражённо закатил глаза. — С нами всё в порядке, к чему скандал? — Сьюзан, правда, всё хорошо, — осторожно вставил Каспиан, испугавшись, что между Пэвенси разгорится настоящий конфликт, чего ему очень бы не хотелось — отчасти из-за того, что он сыграл в нём не последнюю роль. — Мы оба не пострадали, может, оставим это и поедем дальше? — Ну ладно, — Сьюзан смерила Каспиана странным взглядом, но быстро согласилась. Каспиан не знал, оттаяла ли она на самом деле, но это было уже прогрессом. — Тогда поищем обходную дорогу? — Конечно, — кивнул Каспиан. Весь оставшийся день они ехали практически молча, будто бы и не было атмосферы веселья и дружественного соперничества. Ближе к вечеру появились мысли устроить привал: Эдмунд и Каспиан были не против продолжать движение и с наступлением темноты, но Сьюзан настояла на том, что ночлег необходим, поскольку в Нарнии слишком уж морозные ночи. Спорить с ней никто не стал, и они разбили лагерь на одной из лесных полян. Каспиан и Эдмунд помогали страже разводить костёр, а Сьюзан готовила еду, которой накормила всех присутствующих. Когда на небе появилась луна, они принялись готовиться ко сну. Решив не разбивать шатры, они полезли в карету за спальными мешками, и тут Каспиана ждал сюрприз. — У нас проблема, — сообщил Эдмунд, высунув голову из кареты. — Мы взяли только два мешка. — В смысле два? — вскинула бровь Сьюзан. — В прямом. Не веришь — иди сама убедись, — махнул рукой Эдмунд. — Ладно, доставай, что есть, — вздохнула Сьюзан, и вскоре Эдмунд полностью вылез из кареты с двумя спальниками наперевес. Некоторое время они втроём стояли над ними, мысленно их деля. — Сью, один определённо твой, — наконец произнёс Эдмунд. — Дамам нужно уступать. Не против, Кас? — Нет. А этот возьми себе, — предложил Каспиан, глядя на Эдмунда. — Я и так справлюсь. — Вот ещё чего удумал, — хмыкнул Эдмунд. — Ты Верховный король, тебе и спальник. — Ты младше, — парировал Каспиан. Мысль о том, что Эдмунд будет спать на холодной земле, ему решительно не нравилась. — Ну это как посмотреть, — резонно заметил Эдмунд. — Может, перестанете меряться опытом? — спросила Сьюзан. Её голос звучал как-то сонно, что насторожило Каспиана: он-то прекрасно знал, что королева Великодушная могла бодрствовать всю ночь, если того требовали государственные обязанности. — Залезьте в него вдвоём, да и дело с концом. — Вдвоём? — Каспиан ощутил, как у него пересохли губы. Он понимал, что Сьюзан не имеет в виду ничего дурного, но всё же… Представив, как Эдмунд будет лежать рядом с ним (или, что ещё лучше, прижиматься к нему), Каспиан покрылся румянцем, и его бросило в жар; оставалось радоваться, что темнота скрывала его реакцию. — Ну да. Что тут такого? Он достаточно большой, — невозмутимо ответила Сьюзан. — К слову, когда мы в Золотой век ездили на охоту, Питер и Эдмунд часто делили спальник. Так теплее, между прочим. «Питер и Эдмунд братья, и между ними точно не могло свершиться ничего предосудительного», — невольно подумал Каспиан. Не то чтобы он сомневался в собственной сдержанности — напротив, он не допускал никаких непристойных мыслей, а если они и случались, тут же гнал их прочь, — но всё же… — А что? Я не против, — вдруг невозмутимо сказал Эдмунд. — В конце концов, мы дольше будем его между собой делить. Что думаешь, Кас? — Ладно, — постаравшись унять дрожь в голосе, произнёс Каспиан. Конечно, Эдмунда ничего не смущает — он же не чувствует то же самое… Обида мечом резанула по сердцу, но Каспиан не подал виду. Вместе с Эдмундом они расстелили спальник на безопасном от костра расстоянии и залезли внутрь. Сьюзан говорила, что вдвоём будет проще согреться, но Каспиан вовсе не ощущал этого: наверное, потому что отодвинулся как можно дальше от Эдмунда, чтобы не выдать себя. Каспиан старался даже не смотреть в ту сторону, но дрожь, видимо, не осталась незамеченной. — Холодно? — Шёпот Эдмунда прозвучал совсем рядом с ухом, и Каспиан дёрнулся; к счастью, это было истрактовано по-своему. — Не бойся, это всего лишь я, — тихо фыркнул Эдмунд, и Каспиан на свой страх и риск повернулся. Эдмунд лежал спиной к костру, поэтому его черты лица смазывались в темноте, но блеск карих глаз Каспиан видел вполне отчётливо. — Я тоже всё никак не могу согреться. — Да? — тупо спросил Каспиан. Эдмунд либо снова говорил без какого-либо подтекста, либо же он… флиртовал? На это Каспиан не смел и надеяться. — Ага. Предлагаю помочь друг другу, — с этими словами Эдмунд вдруг подвинулся и прижался к Каспиану, положив голову ему на плечо. Это и правда можно было воспринимать как обычный дружеский жест, но Каспиан забыл, как дышать. — Ты ведь не возражаешь? — Не возражаю, — сдавленно прошептал Каспиан. Эдмунд лежал так непозволительно близко, что контролировать себя становилось всё сложнее. Каспиану отчаянно захотелось обнять его, но это было бы уже слишком: просто спать рядом и спать в обнимку всё же совсем разные стадии... чего бы там ни было. — Вот и хорошо. Доброй ночи, — прошептал Эдмунд, прежде чем замолчать. Каспиан не смотрел на него, но не ощущать тепло чужого тела под боком не мог, и этого было более чем достаточно. Он почти до крови закусил губу, стараясь успокоиться. Всё же Каспиан не ошибся: путешествие в Орландию действительно стало слишком рискованным для его чувств. Он думал, что не сможет заснуть этой ночью, но мерное дыхание Эдмунда странным образом успокаивало, и Каспиан и сам не заметил, как провалился в сон.***
— Если судить по старым картам, мы должны подойти к границе через два дня, — задумчиво сказала Сьюзан. — Господин Дженвик, я ни в чём не ошиблась? — Нет, ваше величество, вы абсолютно правы. Наша цель близко, — сообщил один из королевских стражников. — Если будем двигаться в том же темпе, через двое суток окажемся в Орландии. — Если бы мы не устраивали привал на каждом шагу, мы бы через два дня не просто пересекли границу, а подошли бы к Анварду, — пробурчал Эдмунд, гарцуя рядом с Каспианом. Сьюзан его не услышала, да и не должна была: фраза предназначалась только Каспиану. — Мы теперь в горах, Эд, — заметил он. — В лесу было проще, сейчас лошадям нужен отдых. — Не поспоришь, — вдруг согласился Эдмунд, — но мне бы уже хотелось закончить эту дорогу. Люблю путешествия, но не настолько, знаешь ли. Каспиан согласно кивнул: он полностью разделял эмоции Эдмунда. Они ехали уже дней девять, и если в лесу дорога проходила достаточно мягко, то в горах приходилось исхитряться, чтобы не утомить ни лошадей, ни себя. Кони быстро уставали, и Каспиан нашёл решение: они чередовали способы передвижения, то сидя верхом, то идя пешком, и устраивали привалы уже вечером, не дожидаясь наступления темноты. Это увеличивало количество проведённых в пути дней, но другого выхода Каспиан не видел. Сьюзан его поддержала, да и Эдмунд был за, хотя периодически ворчал — исключительно для проформы, Каспиан знал, что тот может выдержать и более длинную дорогу. В чём-то Каспиан был даже солидарен с Эдмундом: терять бесценные часы не хотелось и ему. К тому же, в пути было не так много занятий, а длительные беседы приедались. В лесу ещё можно было на свой страх и риск прогуляться, взяв с собой пару охранников; в горах же отойти от лагеря даже на пару метров было рискованным делом, и Каспиан откровенно маялся от скуки. Единственное, что сглаживало привалы, — ночёвки. Они с Эдмундом продолжали делить один спальник на двоих, и Каспиан буквально проявлял чудеса выдержки и ни разу не выдал своих чувств, хотя Эдмунд продолжал, будто бы насмехаясь, прижиматься к нему во сне. Присутствие Эдмунда, на удивление, убаюкивало и дарило покой, и Каспиан даже мог сказать, что никогда ещё не спал так крепко, как сейчас. Тем временем солнце вошло в зенит, и настало время спешиться. Каспиан спустился из седла и взял лошадь под уздцы; Сьюзан и Эдмунд последовали его примеру. Прогулка была ещё и прекрасным способом согреться: несмотря на ясное небо, зима давала о себе знать, и Каспиан начал замечать, что всё плотнее кутается в тёплую мантию. Эдмунд шагал рядом, и холод, кажется, был ему нипочём: по крайней мере, он ничуть не дрожал. Время от времени они перебрасывались ничего не значащими фразами, но полноценный диалог не клеился: оба устали в пути и думали лишь о тёплом камине и сытной еде. Вдруг из-за поворота раздался звериный рёв, и в следующую секунду в полукилометре, наверное, от них на дорогу выскочил большой пещерный медведь. Каспиан сразу понял, что этот зверь не говорящий: он рычал и выглядел недружелюбно, совсем не так, как Пухлые Мишки. За полгода ему почти удалось примириться с тем, что далеко не все животные в Нарнии способны мыслить и готовы спокойно взаимодействовать с человеком, не воспринимая его как добычу. Сражаясь бок о бок с разумными нарнийцами, он забыл, что существуют и другие, те, кто лишился благословения Аслана, и это однажды даже вышло ему боком. В тот день они с Питером выехали патрулировать лес, и во время пешей прогулки на них выскочил тигр. Каспиан вежливо улыбнулся, но понял, что что-то не так, когда зверь вместо ответа осклабился и принял боевую стойку, готовясь напасть. «Это не тот зверь, с которым можно дружить», — сказал тогда Питер, но Каспиан ему не поверил, надеясь, что его доброжелательность даст понять, что он не желает зла и готов к разговору. Зря. В следующий миг тигр кинулся на него, и Каспиан, который даже не успел вытащить оружие, вполне мог серьёзно пострадать, если бы не Питер, выскочивший перед ним с выставленным мечом. Клинок вонзился прямо тигру в сердце, и взгляд Питера после этого стал для Каспиана красноречивее любых слов. Пора было привыкнуть, что среди зверей есть враги, способные навредить своим говорящим братьям, а с врагами, как известно, разговор короткий. Именно к таким животным и относился этот медведь, и Каспиан быстро выхватил меч. — Мы справимся сами! — крикнула Сьюзан, заметив, что стража уже готова защищать своих правителей. Она быстро достала лук, прицелилась и выстрелила, но стрела поразила лишь лапу медведю, что больше разозлило его, чем причинило вред. Каспиана это удивило: когда-то Сьюзан при нём попала из лука в висящее на высоком дереве вдали яблоко, и он не верил, что она могла промазать теперь. Но времени думать не оставалось: медведь взревел и кинулся к ним, почему-то выбрав своей целью Эдмунда. Каспиан видел, как огромная бурая туша несётся к нему, разинув пасть, и мысли о том, что Эдмунд лучший мечник Нарнии и прекрасно может сам себя защитить, тут же вылетели из головы, уже во второй раз за весь путь сменившись страхом за чужую жизнь. Не понимая, что творит, Каспиан закрыл Эдмунда собой и поднял меч. Когда-то Питер спас так его; теперь же Каспиан проделал то же самое с Эдмундом. Риндон рассёк плотную шкуру и вонзился в сердце. Медведь снова взревел, но это была предсмертная агония: Каспиан чувствовал, что зверь умирает. Когда он упал на землю, Каспиан вытащил меч. Эдмунд вышел у него из-за спины и пнул медведя ногой. — Мёртв, — констатировал он. — Ты в порядке? — Каспиан обеспокоенно посмотрел на Эдмунда и тут же понял, каким идиотским сейчас выглядел его порыв. Эдмунд даже не сражался, а ещё имел слишком много опыта, чтобы пугаться в таких ситуациях. Но, на удивление, Эдмунд ответил серьёзным взглядом, а затем вдруг порывисто обнял Каспиана и прошептал: — Ты спас мне жизнь. Спасибо, Каспиан. Каспиан улыбнулся и ответил на объятия, чувствуя, как в сердце разливается тепло. Он знал, что это всё ещё дружеская благодарность, но всё же… Когда Эдмунд наконец отстранился, Каспиан отвернулся в попытках спрятать идиотскую улыбку и заметил стрелу, торчащую из лапы медведя. На удивление, она выглядела целой, и он рывком вытащил её: в пути негоже тратить снаряжение, мало ли, какая опасность их ещё ждёт? Когда он возвращал стрелу Сьюзан, та одарила его каким-то лукавым взглядом, но ситуацию никак не прокомментировала, просто предложив продолжить путь.***
В Анвард они въехали с увеличившейся почти в два раза свитой: сразу у границы их встречал личный отряд короля Наина, который, убедившись, что всё в порядке, сопроводил их до столицы. Проезжая по вполне цивилизованным улицам, Каспиан с интересом осматривался: человеческих городов он не видел уже достаточно давно. Основное население Нарнии составляли звери, и они жили в пещерах, норах и дуплах; поселения кентавров и сатиров больше напоминали города, но всё же далеко не такие, как Анвард. Люди же расположились там, где ранее находились владения Мираза; Каспиан уже подписал закон о постройке городов ближе к Кэр-Паравалю, но, понятное дело, их пока ещё не было. Именно поэтому Анвард казался ему той ещё диковинкой. Сьюзан и Эдмунд, конечно, уже бывали здесь, но и в их взглядах читался интерес: всё же прошло много лет с тех пор, как они в последний раз сюда приезжали. Когда они поравнялись с замком и спешились, Каспиан отметил, что дворец короля Орландии гораздо меньше, чем Кэр-Параваль, но по красоте ни разу ему не уступал. Впрочем, насладиться архитектурой ему не дали: их уже ждала правящая семья в полном составе. Отдав уздцы подбежавшему к нему конюху, Каспиан подошёл ближе. — Король Наин, — Каспиан вежливо кивнул, как и предписывал дипломатический этикет. — Благодарю вас за приглашение, рад этой встрече. — И я безмерно рад, ваше величество, — Наин доброжелательно улыбнулся. Он оказался уже зрелым мужчиной, правда, на полголовы ниже Каспиана. — Мне приятно приветствовать вас и ваших спутников в своей столице. Дорога прошла гладко? — Вполне, — ответил Каспиан, решив, что упоминать о нескольких трудностях в пути явно не стоит. Судя по тому, что Наин ничего не сказал Сьюзан и Эдмунду, стоящим у Каспиана за спиной, он их не узнал, и это следовало исправить. — Ваше величество, позвольте представить вам моих спутников: королеву Сьюзан Великодушную и короля Эдмунда Справедливого. — О, — Наин изумился, и Каспиана это удивило: неужели весть о возвращении Золотых правителей не долетела до Орландии? — Я… для меня честь принимать в своём дворце великих древних правителей. Простите, что не признал вас сразу, — король явно хотел поклониться, что совсем не соответствовало этикету, но Сьюзан остановила его жестом. — Не стоит, ваше величество, — сказала она с улыбкой. — Каспиан Десятый — единственный король Нарнии, мы с Эдмундом лишь сопровождаем его, а мой брат Питер сейчас исполняет роль регента и уполномоченного представителя. Не смущайтесь из-за нашего присутствия, пожалуйста. — Как будет угодно… леди Сьюзан? — вопросительно посмотрел на неё Наин, и Сьюзан кивнула, удовлетворившись обращением. — С вашего позволения, я представлю вам мою семью. Моя жена, королева Лира, — Наин указал на высокую статную женщину с длинными, почти до пят светлыми волосами, которая искренне улыбнулась им, услышав своё имя. — Мой сын, наследный принц Орландии Кор. — Каспиан посмотрел на темноволосого юношу, очень похожего на Наина; на вид он был примерно ровесником Люси. — Знавал я уже одного Кора Орландского, — усмехнулся Эдмунд, заговорив впервые с тех пор, как они прибыли. — Мы назвали сына в честь одного из самых известных правителей Орландии, лорд Эдмунд, — мягко произнесла Лира. — Надеемся, он вырастет таким же славным королём. — Я в это верю, — весело ответил Эдмунд, подмигнув принцу; Кор слегка смущённо отвёл взгляд, и Каспиан понимал его, как никто другой. — И наконец моя дочь, принцесса Нелла, — Наин с любовью посмотрел на стоящую около него маленькую девочку лет семи. Каспиан заметил, что Нелла с огромным восхищением разглядывает Сьюзан, а та отвечает ей доброй улыбкой, и подумал, что эти двое точно поладят. — Приятно познакомиться с вашими родными, — Каспиан кивнул Наину. — Я надеюсь, что этот визит вернёт добрые союзнические отношения между нашими странами. — Разумеется, в это верю и я, — решительно ответил Наин. — Но прошу прощения, ваше величество, вы, наверное, устали с дороги. Я не буду вас больше задерживать. Сейчас вам покажут ваши покои, а затем после отдыха спуститесь к обеду. Каспиан не возражал, и вскоре он уже стоял посреди комнаты, в которой ему предстояло жить следующие недели две. Обставлена она была куда роскошнее, чем его собственные покои в Кэр-Паравале, но Каспиан даже не обратил на это внимание: его интересовало только наличие кровати, письменного стола и камина. Эдмунду выделили комнату напротив, а Сьюзан поселили рядом с покоями Неллы, что вызвало настоящий восторг у юной принцессы. Впервые за последние дни Каспиан остался совсем один, и это давило, поэтому он, вместо того, чтобы лечь на мягкие перины и наконец расслабить ноги, переоделся в чистое и решительно направился к выходу. Только его опередили: дверь распахнулась, когда Каспиан сам хотел её открыть, и на пороге показался Эдмунд. — Обустроился? — начал он, по-хозяйски шагая в комнату, и Каспиан вздрогнул, представив, что было бы, зайди Эдмунд чуть раньше, когда он переодевался. Конечно, Эдмунда бы вряд ли что-то смутило, но сам Каспиан… — Вполне, — Каспиан сдержанно кивнул, закрывая за Эдмундом дверь. — А ты? — И я, — Эдмунд вольготно упал на кровать, будто бы оценивая её мягкость, и Каспиан разместился в кресле напротив. — Король Наин уже спланировал для нас развлекательную программу: и город посмотрим, и в казармы заедем, ну и, конечно, подпишем мирный договор, как и договаривались. Мне уже не терпится заново тут осмотреться. — Анвард сильно изменился? — спросил Каспиан, радуясь, что разговор сам с собой свернул в правильное русло, и Эдмунд не стал допытываться о его состоянии. Такие беседы он мог вести долго, хотя сердце всё-таки слегка покалывало. — Если честно, то нет, — усмехнулся Эдмунд. — Орландцы очень чтят культуру своих предков, поэтому здесь редко что-то меняется. Разве что сам город стал больше, но это мелочи. Все улицы я прекрасно узнаю. А тебе здесь как? — Если честно, я отвык от человеческих городов, — признался Каспиан. — Непривычно, что кто-то живёт не в норах. — А когда я впервые приехал сюда, наоборот почувствовал себя как дома, — начал рассказывать Эдмунд. — Тогда я ещё более-менее помнил свою прошлую жизнь. Лондон, конечно, отличается от Анварда, но всё же это куда более привычная для меня инфраструктура. Но ты ведь почти и не видел тельмаринские города, верно? — Только однажды, — ответил Каспиан, и это было чистой правдой. Мираз не горел желанием устраивать ему прогулки по стране, и Каспиан редко покидал замок, но один раз дядя всё же взял его с собой на какой-то дежурный объезд. В тот день на лошадь Каспиана надели особую праздничную сбрую, украшенную позолотой и драгоценными камнями, и он ехал впереди, рядом с Миразом, пока жители радостно их приветствовали. Тогда Каспиан гордился собой; теперь же ему было предельно ясно, что дядюшка попросту его использовал. Люди хотели видеть своего будущего законного короля, и Мираз устроил это, чтобы обмануть народ, убедить его в том, что рано или поздно власть достанется тому, кому принадлежит по праву. И пусть это осознание несколько омрачало воспоминание, Каспиан не забыл, с каким неподдельным интересом рассматривал дома горожан, а потом с запалом рассказывал о них доктору Корнелиусу. — Большинство из них я впервые посетил уже с тобой и Питером. — Они больше похожи на Лондон, чем Анвард, — заметил Эдмунд. — Не совсем то, но всё же. Мне кажется, в прошлом столетии Лондон мог выглядеть именно так. — Почему ты так мало рассказывал мне о Лондоне? — поинтересовался вдруг Каспиан. Они с Эдмундом сблизились ещё после первой неудачной битвы с тельмаринами, но о своей прошлой жизни он почти не говорил, предпочитая отвечать на бесконечные вопросы Каспиана о Золотом веке и королевской судьбе в целом. О причинах Каспиан никогда не спрашивал, но решил, что теперь, раз уж об этом зашёл разговор, самое время. — Я просто не люблю обсуждать прошлое, — немного помолчав, сказал Эдмунд. — Я простился со своей жизнью в Англии ещё тогда, в Золотом веке, и теперь пришла пора сделать это вновь. Аслан не сказал, сколько мы тут пробудем, но что-то мне подсказывает, что это надолго, если и не навсегда. Ворошить то, что прошло, смысла я не вижу. — Извини, — слегка пристыженно ответил Каспиан, отводя взгляд. Он и не задумывался об этом, хотя стоило: в конце концов, Эдмунд для него очень много значил, как и остальные Пэвенси. Сделав выбор в пользу Нарнии, они отреклись от родного мира; наверняка у них там остались родители, друзья и счастливые воспоминания. Подобные вопросы могли разбередить старые раны, и Каспиан ни в коем случае этого не желал. — Не стоит, Кас, — Эдмунд вдруг улыбнулся. — Я понимаю твой интерес. Если ты думаешь, что мне больно вспоминать о прошлом, то ты ошибаешься: я давно отпустил. Так что если у тебя есть вопросы о Лондоне, я готов ответить. Прежде, чем Каспиан успел что-то сказать, двери распахнулись, и в комнату вошла Сьюзан; за её спиной маячила счастливая принцесса Нелла, но порог она так и не переступила. Сьюзан же, внимательно посмотрев сперва на Каспиана, а потом на Эдмунда, вдруг весело засмеялась. — Вы не забыли про обед? — она встала между ними. — Не забыли, просто заговорились, — усмехнулся Эдмунд. — Уже идём, да, Кас? — Конечно, — Каспиан поднялся на ноги. Он был даже признателен Сьюзан за её визит: благодаря ей разговор с Эдмундом прервался на хорошей ноте, и Каспиан даже не успел смутиться или испортить ситуацию. Выходя из покоев вслед за Сьюзан и не отстающей от неё принцессой, он ощущал тепло в груди и странное умиротворение, такое, какое было с ним, когда Эдмунд спал рядом. Пока они беседовали, Каспиан совсем не заметил, когда судорожно сжатое сердце расслабилось, а неприятные чувства сменились счастьем. И в такие моменты не хотелось ни думать о неправильности своей влюблённости, ни о её безнадёжности.***
Следующие дни проходили достаточно насыщенно: Каспиан, конечно, не занимался государственными делами, но всё равно возвращался вечером в покои с приятной усталостью в ногах. Король Наин устроил им самую настоящую экскурсию по всем выдающимся местам Анварда; кроме того, они выезжали за город в лес на охоту. Каспиан наблюдал за тем, как столица Орландии облагораживается к празднику, много обсуждал рождественские традиции с Наином и Кором, и, разумеется, морально готовился к первой в своей жизни дипломатической встрече, которая должна была состояться за два дня до Рождества. Кроме того, все эти дни Каспиану приходилось мириться с неизменным присутствием Эдмунда рядом. Сьюзан проводила время с королевой Лирой и принцессой Неллой, а вот Эдмунд всегда следовал за Каспианом и принимал участие во всех придуманных Наином занятиях; никто против этого не возражал, но Каспиан всё же чувствовал пробирающую дрожь, когда видел, с какой непринуждённой лёгкостью Эдмунд разговаривает с Наином, а в особенности с Кором. Порой Каспиану казалось, что Эдмунд отвечает на вопросы Кора с таким же запалом, с каким всегда вёл беседы с самим Каспианом, и это отзывалось тупой болью, только прогрессирующей, когда Каспиан видел, как горят глаза юного принца. Конечно, он понимал, что его ревность просто абсурдна, но ничего не мог с собой поделать, поэтому за последние дни вновь помрачнел, хоть и старался не показывать виду. За день до переговоров Наин решил показать Каспиану военные загоны; Эдмунд, конечно, направился с ними, как и принц Кор. Когда они вошли на тренировочное поле, Наин предложил гостям занять зрительские места, а сам пошёл лично инструктировать армию. Воспользовавшись тем, что Кор задержался возле отца, Эдмунд вдруг подошёл к Каспиану и сказал: — А этот Наин не так-то прост. Хитро придумал. — О чём ты? — Каспиан удивлённо вскинул бровь. — Ты не понял? Это всё, — Эдмунд обвёл рукой тренировочное поле, где вовсю шли учения, — демонстрация военной мощи Орландии специально для тебя. Наин хочет показать, что ему есть что предложить нам и что этот союз будет очень выгоден Нарнии, затем и притащил нас сюда. — А разве это плохо? — Я и не говорил, что плохо, — Эдмунд пожал плечами. — Просто хочу научить тебя анализировать поступки людей, особенно тех, от кого в твоей жизни что-то да зависит. Это может стать полезным. Каспиан кивнул, запоминая совет. Он привык, что Эдмунд почти с самого начала взял на себя роль его наставника, и нисколько не возражал: советы тот давал ненавязчивые и никогда не кичился своим опытом, и Каспиан признавал, что это может быть полезным. Впрочем, осмыслить сказанное он не успел: к ним поднялись Наин и Кор. На этот раз король повёл их на маленькое ристалище чуть поодаль от основного, где, как оказалось, проходило обучение наследного принца. Военные навыки Кора, признаться, не очень-то интересовали Каспиана, а вот Эдмунд не смог удержаться от вопросов. — Каким оружием вы владеете, ваше высочество? — спросил он, и Каспиана чуть не передёрнуло. Интерес Эдмунда можно было списать и на его любовь к военным делам, и на вежливость, но Каспиан просто не был способен мыслить здраво. — На данный момент я учусь стрелять из арбалета, — с энтузиазмом ответил Кор. — Лук удаётся мне чуть хуже, как и копьё, а вот меч… Хотя, наверное, по сравнению с вами мои способности ничто, лорд Эдмунд, — Кор вдруг потупился. — Я слышал, что вас называли лучшим мечником Нарнии. — Не буду этого отрицать, — кивнул Эдмунд, — но вам не стоит преуменьшать свои заслуги, ваше высочество. В вас течёт кровь великих воинов, уверен, что вы отлично справляетесь. — Я могу показать, — оживился Кор, но тут же смутился: — Если вы, конечно, хотите… — Это вызов? — Эдмунд насмешливо вскинул бровь, и хотя было очевидно, что это лишь беззлобное подтрунивание, щёки Кора покраснели. — Не смущайтесь, ваше высочество. Я с удовольствием потренируюсь с вами немного, если никто не возражает. — Разумеется, это для моего сына честь, лорд Эдмунд, — быстро закивал Наин. — Я велю принести вам мечи… Ваше величество, вы не против? — Каспиан даже не сразу понял, что обращаются к нему. Внутри у него всё протестовало, но он понимал, что это будет выглядеть глупо, поэтому ответил: — Я вовсе не против, можете начинать тренировку. По приказу Наина Эдмунду и Кору выдали по простому стальному мечу, и тренировка началась. Каспиан искренне пытался не смотреть в ту сторону, но когда всё же повернулся, уже не смог оторвать глаз от происходящего. Он уже давно заметил, что сражения были родной стихией для Эдмунда; оттого наблюдать за тем, как он быстро перемещается по ристалищу, уворачивается от ударов и отточенными жестами атакует Кора, тесня его в угол, становилось очередным испытанием для выдержки. А ещё Каспиан помнил, как сам неоднократно тренировался с Эдмундом, и тогда его карие глаза блестели таким же озорным огнём, как сейчас, когда место Каспиана занял Кор. Каспиану хотелось вырвать из сердца эту идиотскую ревность, но она оживала всякий раз, когда он смотрел на Эдмунда, и ничего с этим поделать он не мог. Бой закончился быстро: уже через минуты две Эдмунд прижал меч к горлу Кора и тут же отошёл в сторону, повесив клинок на стойку для оружия. — Вы неплохо сражаетесь, ваше высочество, — сказал он, пока Кор пытался выровнять дыхание. — Тренируйтесь больше, и тогда всё выйдет. Сердце будто бы зажали в стальные тиски, и Каспиан, сообщив Наину, что ему нужно отдохнуть, оставил их и вернулся в покои. В комнате горел камин, и он сел рядом с ним на медвежью шкуру, по-подростковому прижав колени к груди. Вся неоднозначность поведения Эдмунда ранила, и хотя Каспиан понимал, что тот ему ничего в этом плане не должен, легче от этого ни капли не становилось. То, что они почти не общались с глазу на глаз в эти дни, но при этом Эдмунд как-то странно сошёлся с принцем, больнее всего задевало Каспиана. С другой стороны, его утешала одна мысль: сегодня Эдмунд явно поддавался Кору, чего никогда не делал с теми, кто был ему по-настоящему дорог. Каспиан помнил их первую тренировку ещё до победы над тельмаринами: тогда Эдмунд одолел его за полминуты (и это при том, что Каспиана учили сражаться всю его жизнь!), а потом с беззлобной улыбкой принялся сам его учить, и теперь они были более-менее на равных. Каспиан цеплялся за каждый неопределённый поступок Эдмунда и строил воздушные замки. Это следовало прекратить. Но, к сожалению, слабости есть и у королей. Что-то стукнуло за спиной, и Каспиан дёрнулся от неожиданности. — Это всего лишь я, — голос Эдмунда звучал очень мягко, без привычных ироничных интонаций, и Каспиан не нашёл в себе силы повернуться. — Что произошло? Почему ты сбежал? — Я не сбежал, — попытался оправдаться Каспиан. — Просто хотел отдохнуть. — Поэтому сидишь сейчас с таким видом, будто бы тебя обидел весь мир, — хмыкнул Эдмунд. — Кого ты пытаешься обмануть, Кас? Может, Наин тебе и поверил, но я-то, в отличие от него, хорошо тебя знаю и понимаю, что всё не так уж и просто. Так что попробуем снова: что стряслось? — Я переживаю за завтрашние переговоры, — выпалил Каспиан первое, что пришло ему в голову. В конце концов, это было логично: хоть Орландия и являлась давним союзником Нарнии, для него самого это была первая дипломатическая встреча. Каспиан боялся, что Эдмунд со своей проницательностью быстро его раскроет, но то ли ложь вышла убедительной, то ли Эдмунд не желал ни в чём его уличать, но разоблачения, в любом случае, не последовало. Вместо этого Эдмунд подошёл ближе и присел на шкуру за спиной Каспиана. Дышать сразу стало сложно, и будто бы этого мало, Эдмунд вдруг обнял его и положил голову ему на плечо. Сердце Каспиана совершило кульбит: он много раз обещал себе не надеяться зря, но этот жест напоминал дружеский ещё меньше, чем совместные ночёвки. Хотя, скорее всего, Эдмунд воспринимал всё проще, поскольку его голос даже не дрогнул, когда он заговорил: — Тебе нечего бояться, — слова звучали мягко, но совсем не поучительно. — Орландия всегда была нашим самым близким и верным другом, так что я почти уверен, что Наин предложит выгодные условия. Мы со Сью, к тому же, будем рядом и подскажем, если что-то пойдёт не так. — И всё же мне не по себе, — пробормотал Каспиан, надеясь, что Эдмунд спишет его тон на волнение перед встречей, а не на что-то другое. — Так, понятно, — Эдмунд отпустил его, но расслабиться Каспиан не успел: обойдя его, Эдмунд улёгся перед ним на бок и пытливо посмотрел прямо в глаза. Выносить зрительный контакт оказалось не проще, чем тактильный, а в чём-то и гораздо сложнее. — Что именно тебя тревожит? — А разве ты не волновался, когда только стал королём и делал всё впервые? — вопросом на вопрос ответил Каспиан. Его волновало совсем не это, но он подумал, что разговор о второй, менее важной проблеме отвлечёт его от основной. — Волновался, конечно, — не стал отрицать Эдмунд. — И перед первой встречей, и перед первой битвой, и перед первым приёмом. Но между нами есть разница: тебе не нужно никому ничего доказывать, в отличие от меня тогда. От тебя не ждут нож в спину. — Не забывай, чей я племянник, — вздохнул Каспиан. — Но для всех очевидно, что ты совершенно не такой, как Мираз, — покачал головой Эдмунд. — Обо мне же знали, что я предал свою семью, Нарнию и Аслана и прислуживал Белой Колдунье. Я боялся, что народ не сможет меня принять, но всё постепенно наладилось; у тебя же нет подобной проблемы. Посмотри: нарнийцы сразу приняли тебя даже до того, как мы тебя поддержали, тебя любят в твоей стране, и даже Наин относится к тебе с огромным уважением, хотя почти не знает тебя. Ты первый истинный король Нарнии за долгие столетия, за тобой идут и будут идти. Просто помни об этом, и пусть эта мысль не даёт тебе сомневаться. Каспиан отвёл глаза: он всегда смущался, когда Эдмунд так просто и открыто говорил о самой тёмной страничке своего прошлого. В книгах сказок и нарнийских легенд, которые тайно от Мираза читал ему доктор Корнелиус, не было ни слова о том, что один из четырёх Золотых правителей когда-то был предателем, и Каспиан никогда бы об этом и не узнал, если бы Эдмунд сам не открылся ему. Это была ночь перед коронацией, когда они победили тельмаринов; Каспиан тогда не мог уснуть из-за свалившейся на него ответственности, и ноги сами привели его на один из балконов, где он совершенно случайно — хотя и вовсе не возражал — встретил Эдмунда. Каспиан поделился с ним своими страхами, и Эдмунд, глядя куда-то вдаль, мерным, ни разу не дрогнувшим голосом рассказал ему свою историю. Когда Аслан сообщил, что Пэвенси останутся в Нарнии, Каспиан думал, что Эдмунд будет жалеть о сказанном, но вскоре понял, что ошибался: собственная ошибка стала для Эдмунда прошлым, на котором нужно учиться — и учить других, чем тот сейчас и занимался. — Я это понимаю, — наконец ответил Каспиан. — И постараюсь не забыть завтра. Спасибо за поддержку, Эд. — Ты так сильно боишься… — задумчиво протянул Эдмунд, а на непонимающий взгляд Каспиана пояснил: — Ты дрожишь. Неужели от страха? Каспиан дёрнулся, как будто бы его ударили: не хватало ещё выдать себя так глупо! Но контролировать себя у него не получалось: когда Эдмунд пытался поговорить с ним по душам, у Каспиана напрочь пропадало самообладание, и скрывать свои чувства становилось всё сложнее. — Можешь не оправдываться, — сказал Эдмунд, прежде чем Каспиан успел вставить слово. — Я знаю, что тебя тревожит ещё что-то, но ты не хочешь мне об этом рассказывать. — Эд, я… — Нет, я не буду допытываться, — Эдмунд проницательно посмотрел на Каспиана. — Но знай: если ты всё же захочешь признаться, я готов выслушать. Признаться — такое точное слово; именно этого Каспиан не мог сделать уже полгода. Впрочем, сейчас, когда они наконец остались наедине, и Эдмунд находился так близко… Можно ли найти момент лучше? Каспиан многое ему рассказывал, говорил о своём детстве, семье и даже о ночных кошмарах, которые мучали его по ночам в прошлом. Теперь же ему нужно было сказать ещё кое-что; всего три слова, разве это проблема для короля? Нет; Каспиан одёрнул себя, не позволив словам сорваться с губ. Это могло всё испортить: Эдмунд наверняка сочтёт его совсем ненормальным и отдалится, пусть и не будет открыто показывать презрение, и этого Каспиан желал в последнюю очередь. Пусть всё останется так, как есть; сейчас он, по крайней мере, мог проводить с Эдмундом время, и хотя тот всё ещё считал его близким другом и только, лучше так, чем лишиться даже намёка на хорошее отношение. Вместо этого Каспиан покачал головой и произнёс самое смелое из всего, что мог себе позволить: — Просто будь рядом со мной. Эдмунд больше ничего не сказал; он просто кивнул и поудобнее устроился на шкуре. Глядя на потрескивающий в камине огонь, Каспиан думал о том, какой же он всё-таки идиот, и даже молчаливое присутствие Эдмунда не могло вытравить у него из головы эти мысли.***
Выходя из зала заседаний, где проходили переговоры, Каспиан был уверен в том, что всё прошло неплохо. Эдмунд оказался прав: Наин всем сердцем желал заключить мир с Нарнией после стольких лет холодной вражды, потому и условия договора были максимально лояльными. По сути, соглашение заключалось всего в паре пунктов: периодически совершать дипломатические поездки друг к другу и поддерживать союзника ресурсами и воинами, если случится необходимость. Каспиану оставалось обсудить только несколько вопросов, касающихся других стран, и вскоре он поставил в конце договора свою печать, тем самым принимая все условия. Сьюзан и Эдмунд, как и обещали, присутствовали на встрече, но их вмешательство не понадобилось: Каспиан отлично справился сам, чем невольно гордился. После окончания заседания Эдмунд остался с королём, чтобы что-то узнать (принц Кор в это время был на тренировке, так что Каспиан не сильно переживал), а Сьюзан вышла из зала вместе с ним. Каспиан кивнул ей и хотел идти в свои покои, но прежде, чем он сделал хоть шаг, Сьюзан решительно схватила его за предплечье. — Прости, но мне нужно с тобой поговорить, — сказала она, когда Каспиан с недоумением на неё взглянул. — Это важно. Уделишь мне время? — Да, разумеется, — ответил Каспиан. — Что такое? — Не здесь. Прогуляемся? Каспиан кивнул, и Сьюзан повела его вперёд. Сперва он думал, что они пойдут в её покои, но вскоре понял, что ошибся: спустившись на первый этаж, она вывела его во внутренний двор замка. Каспиан мысленно порадовался, что надел, как и подобает для официальных мероприятий, мантию: в зале в ней было жарко, но теперь, на улице, он чувствовал себя абсолютно комфортно. Зима в Орландии была снежной, но гораздо менее холодной, чем в Нарнии, потому обычного парадного наряда оказалось достаточно. Сьюзан тем временем прошла чуть дальше и шагнула в альтанку; следуя за ней, Каспиан отметил, что внутренний дворик уже украсили к Рождеству. Повсюду сверкали огоньки и висели блестящие гирлянды: орландские традиции мало отличались от нарнийских. В альтанке Сьюзан разместилась на достаточно широком бортике, облокотившись на один из столбов и притянув колено к груди. Сьюзан начала одеваться в брючные костюмы по анвардской моде, поэтому такая поза не выглядела неподобающе. Некоторое время Сьюзан молчала, а потом заговорила: — Я заметила, что тебя что-то беспокоит, — начала она, и Каспиан вздрогнул. Сейчас ещё и Сьюзан начнёт пытаться разобраться в причинах его меланхолии! Но её следующие слова заставили Каспиана дёрнуться: — Это всё потому что тебе нравится Эдмунд, да? — Что… — Каспиан ощутил, как его глаза непроизвольно округлились. Слова, которые он подготовил, не желали вырываться изо рта, и он просто открывал и закрывал его, как выброшенная на берег рыба. Правда прозвучала так неожиданно и просто, что у Каспиана закружилась голова. — Не отрицай, я всё знаю, — Сьюзан мягко покачала головой. — То, что ты неравнодушен к Эдмунду, для меня очевидно, поэтому не нужно. И не думай, пожалуйста, что я сейчас буду тебя отчитывать, хорошо? Я позвала тебя не за этим. — Ты не против? — продолжил удивляться Каспиан. Неправильность этих чувств лично для него казалась очевидной, но Сьюзан, кажется, думала иначе. — Против? Что ты, Каспиан, — улыбнулась Сьюзан. — Ничего зазорного в этом нет. Любовь — прекрасное чувство, его нужно беречь и подпитывать, а не гасить. — Но Эдмунд… — Я тебе кое в чём признаюсь, — Сьюзан пристально посмотрела Каспиану в глаза и произнесла неожиданное: — Ты нравился мне — тогда, когда мы только познакомились и начали проводить время вместе. — Каспиан снова округлил глаза. Он не только не догадывался о чувствах Сьюзан; его надломило то спокойствие, с которым она в них ему призналась, и это в то время, как он не мог выдавить даже три несчастных слова! — Да, я хотела, чтобы у нас что-то сложилось, но быстро поняла, что не получится. Я знала, что ты всегда хорошо ко мне относился, но мы не были близки… так, как вы с Эдмундом, — Сьюзан снова непринуждённо улыбнулась, будто бы говорила о простых и обыденных вещах. — Вы с ним быстро нашли общий язык, и вскоре я начала замечать, как ты по-особому к нему тянешься. Может, я даже поняла всё раньше тебя. Но что самое главное… — она сделала паузу, — я прекрасно видела, как горят глаза Эдмунда, когда ты рядом. Мой брат был счастлив рядом с тобой, разве я могла в это вмешиваться? К тому же, учитывая, что я-то, в отличие от Эда, почти ничего о тебе не знала. Я отпустила свою влюблённость, чтобы вы оба могли быть счастливы, но прошло уже полгода, а вы всё ещё… ну… не вместе. Каспиан сжал руками борт альтанки, не зная, что ответить. Сьюзан не просто призналась ему в симпатии; она будто бы намекнула, что его собственные чувства взаимны. Верилось в это с трудом, хотя ранее у Каспиана не было повода сомневаться в Сьюзан. Пока он думал, что сказать, она продолжила: — Я понимаю, что ты наверняка боишься сделать первый шаг сам, и не виню тебя за это. В конце концов, для тебя это в новинку. — И вдруг Сьюзан сказала совершенно невероятное: — Именно поэтому я и пыталась тебе помочь всё это время. — Помочь? — Каспиан наконец смог открыть рот. Смутная догадка пронзила его сознание, но нужно было всё проверить. — Да, помочь. Эдмунд наверняка пару раз жаловался тебе, что в последнее время я не читаю ничего, кроме дамских романов? — Каспиан покраснел, но Сьюзан с усмешкой ответила сама: — Жаловался, я в этом уверена. Но мой брат предвзят: из них тоже можно кое-что почерпнуть. Например… Помнишь, как на нас напал медведь? — Каспиан кивнул: такое забудешь. — Я тогда специально промазала, чтобы дать тебе возможность… То есть, я знала, что ты не сможешь остаться в стороне и защитишь Эдмунда, даже понимая, что он и сам вполне может справиться. И ты это сделал. В книгах пишут, что подобные благородные поступки увеличивают… шансы. — А что насчёт мешков? — решился спросить Каспиан. Мозаика начинала складываться, хотя поверить всё ещё удавалось с трудом. — Да, это я перед отъездом вынула один из мешков из кареты, — призналась Сьюзан, и Каспиан увидел, как её щёки слегка покраснели. — Ты можешь подумать, что это слишком, но я не сомневалась в том, что всё… не выйдет за рамки приличия, — она на миг отвела взгляд. — И в ваши разговоры я ни разу не встревала, хотя порой мне было скучно одной. Не хотела вам мешать. — Спасибо, — прошептал Каспиан; несмотря на все свои сомнения, ему захотелось обнять Сьюзан. Она сделала для его безнадёжной любви больше, чем он сам, а он даже не замечал этого! — Не за что. В прямом смысле: это не подействовало, — Сьюзан скрестила руки на груди. — Даже теперь я оставила вас, проводя всё время с королевой и принцессой. Конечно, чаепития с Неллой — это очень занимательно, я не спорю, но на охоту мне хотелось не меньше вашего. Но, чтобы вам не мешать… — К сожалению, я… не смог, — выдавил Каспиан, смущаясь всё больше. — И Эдмунд, он… Ещё и так дружелюбен с этим принцем Кором… — Извини, но ты такой глупый, Каспиан, — вздохнула Сьюзан, хотя в её глазах всё ещё блестели искры. — Неужели ты подумал, что Эдмунду нравится этот Кор? Он всего лишь вежлив с сыном союзника, не более. Зачем ему какой-то принц, когда у него есть свой собственный король? — Ты ошибаешься, — Каспиан серьёзно посмотрел на Сьюзан. Он был ей благодарен за всё, но розовые очки следовало немедленно разбить. — Ты уже не впервые намекаешь мне на то, что мои чувства взаимны, но это не так, Сьюзан. Эдмунд, он… не любит меня. — А откуда ты знаешь? — Сьюзан ответила ему пытливым взглядом. — Он не может меня любить, — решительно произнёс Каспиан. Он был в этом уверен: несмотря на все свои не совсем дружеские жесты, Эдмунд никогда не переступал черту и никак не давал понять, что относится к Каспиану как-то по-особенному, в то время как сам Каспиан порой и двух слов не мог связать в его присутствии. — Ты не можешь делать такие выводы, — настаивала Сьюзан. — Ты же знаешь Эдмунда: он куда более закрытый и сдержанный, чем мы с тобой, поэтому я бы не говорила о его чувствах с такой решительностью. Но я вижу другое: его отношение к тебе, которое всегда было более чем тёплым. Я знаю Эдмунда с его рождения, и уж поверь мне: кому попало он не открывается. Таких людей можно сосчитать по пальцам одной руки, а ты так быстро вошёл в их число. Я делаю логичные выводы, не так ли? — Но… — Ты в любом случае не узнаешь правду, пока не спросишь, — Сьюзан по-настоящему серьёзно посмотрела на Каспиана: шутливые искорки пропали из глаз. — Собственно, за этим я тебя и позвала. — Хочешь, чтобы я признался? — У Каспиана перехватило дыхание. — Я не имею права распоряжаться твоей жизнью — выбор, так или иначе, за тобой, — но мне больно смотреть, как ты мучаешься от недосказанности между вами. Если мой совет тебе интересен — тебе и правда стоит признаться, — Сьюзан осторожно коснулась его руки. — Я не хочу всё испортить, — прошептал Каспиан, отстранённо глядя на праздничный сад. — Испортить? Боги, с чего ты это взял? — вздохнула Сьюзан. — Вспомни всё, о чём вы с Эдмундом говорили. Он хотя бы раз осудил тебя, отвернулся? Каспиан задумался, хотя ответ лежал на поверхности. Они с Эдмундом обсуждали самые мрачные и сокровенные страницы своих жизней, но их дружбу это не испортило: они оставались близки, и ни у того, ни у другого не возникало даже мысли об осуждении. Каспиан знал это, но почему-то считал, что в этом случае всё будет иначе. Может, действительно напрасно? — Нет, — пристыженно выпалил он. — Ну вот. Каспиан, если ты думаешь, что Эдмунд оставит тебя, ты ошибаешься, — взгляд Сьюзан стал проникновенным. — Даже если я не права, ничего ужасного не случится. Зато ты будешь знать правду. К тому же, скоро ведь Рождество, — Сьюзан крепче сжала руку Каспиана. — Это волшебный праздник. Когда как не теперь, Каспиан? Каспиану было мучительно это признавать, но Сьюзан говорила правильные вещи. Какой смысл и дальше терзаться сомнениями, если он может просто прямо обо всём рассказать? Эдмунд всегда хорошо к нему относился, а значит, шансы того, что он не отвернётся и после признания, весьма велики. Да и разве подобает настоящему королю бояться и сомневаться? Как он может управлять необъятной Нарнией, если не способен справиться даже с собственными чувствами? Всего этого Сьюзан не говорила, но эти мысли заставили Каспиана решительно вскинуть голову и произнести: — В Рождество я всё расскажу Эдмунду, обещаю тебе, Сьюзан. — Обещай лучше себе, — вздохнула она, но на лице вновь появилась улыбка. — Но я принимаю твои слова, Каспиан, и всем сердцем верю, что у вас всё сложится. Они посидели в альтанке ещё немного, и, разглядывая огоньки-гирлянды на деревьях, Каспиан почти не сомневался в своём решении.***
Тем не менее, пообещать оказалось проще, чем сделать. Рождественский праздник был в самом разгаре: зал для приёмов королевского замка под завязку наполнился орландской знатью. Кто-то танцевал под незамолкающую музыку, кто-то пробовал угощения со столов, а кто-то просто вёл беседы о политике и жизни. В Нарнии правители отмечали Рождество с народом, в Орландии же сложилось иначе, и в другое время Каспиан, возможно, и возмутился бы, но не теперь. Он уже несколько раз пожалел о своём решении: оно выпивало его ещё больше, чем просто невысказанные чувства, висело над ним острым клинком и грозилось вот-вот упасть на голову. За два дня уверенность почти полностью иссякла, и теперь Каспиан сомневался, что сможет сказать Эдмунду хотя бы пару ничего не значащих слов. Стоя вдали ото всех с бокалом вина, он неоднократно ловил на себе взгляды Сьюзан, но даже они не могли сдвинуть его с места. Какой же он всё-таки слабовольный дурак. — Скучаете, ваше величество? — к Каспиану незаметно подошёл Наин. Король выглядел достаточно весёлым и, кажется, он уже успел выпить не один бокал. — Что-то произошло? Вам не нравится праздник? — Нет, что вы, всё на высшем уровне, — нехотя ответил Каспиан, надеясь, что его сухие слова дадут Наину понять, что на беседу он не настроен. — Просто от шума голова закружилась, нужно было отойти. — О, надеюсь, вам станет лучше, — Наин сочувственно покачал головой. — К слову, а где лорд Эдмунд? Я не видел его с открытия праздника. — Не знаю, — Каспиан тоже заметил, что Эдмунда в зале нет, но не спешил на его поиски: его присутствие могло окончательно подорвать шаткое душевное равновесие. — Может, он вышел в сад? — Возможно, — пожал плечами Наин. — Но совсем скоро будут запускать салюты, а лучший вид открывается с замковых башен. Будет обидно, если лорд Эдмунд всё пропустит. — Уверен, он успеет вернуться, — убеждающе произнёс Каспиан, лишь бы отделаться от неожиданно назойливого короля. Он понимал, что Наин не желал ничего дурного, но теперь его присутствие претило. — Прошу прощения, ваше величество, но я хотел бы подышать свежим воздухом. Не возражаете? Обещаю, что не пропущу салюты. — Разумеется, ваше величество, — обеспокоенно ответил Наин. — Надеюсь, вам станет лучше. Избавившись наконец от компании, Каспиан направился в сторону выхода. Музыка била по ушам (хотя играла негромко), духота сдавливала виски, и ему действительно нужен был глоток зимнего воздуха. Он покинул зал и с облегчением выдохнул, потеряв остатки королевского вида, и даже не заметил, что в коридоре не один. — Ваше величество? — Услышав голос, Каспиан чуть не подпрыгнул от внезапности, но, повернувшись, увидел всего-навсего принцессу Неллу. — Вам дурно? — Нет, всё в порядке, ваше высочество, — Каспиан постарался улыбнуться: отяжелять головку юной принцессы своими проблемами он не хотел. — Мне нужно по делам. — Вы не лорда Эдмунда ищете? — Каспиан вздрогнул, но Нелла смотрела на него с детской непосредственностью, и он одёрнул себя: он что же, ожидал каких-либо намёков от ребёнка? — А вам известно, где он? — спросил он совсем не то, что хотел изначально, но забирать свои слова обратно уже бы не вышло. — Я видела его, пока шла сюда, — с такой же интонацией сообщила Нелла. — Лорд Эдмунд направлялся в Южную башню. Не знаю, зачем ему туда понадобилось, но если вы вдруг действительно идёте к нему, вход в башню там, — принцесса махнула рукой, показывая на один из коридоров. — Просто идите прямо, вход в башню на этом этаже. А отец знает, что вы ушли? Он переживает, хочет, чтобы вы посмотрели фейерверки… — Я обязательно их посмотрю, и лорд Эдмунд тоже, — заверил Каспиан, невольно улыбаясь: энтузиазм Неллы не мог не подкупать. — Но сейчас я пойду к лорду Эдмунду. Спасибо, что сообщили, где он, ваше высочество. — Не за что, — Нелла поклонилась. — До встречи, ваше величество! Дождавшись, пока принцесса скроется за дверями зала, Каспиан несмело подошёл к развилке. Он мог забыть обо всём и просто спуститься во внутренний двор, но ноги сами понесли его в указанный Неллой коридор. Мысли путались, дыхание сбилось, и Каспиан даже не обратил внимание на охраняющую башню стражу и крутые ступеньки внутри. Он не знал, что будет говорить и предпринимать, но понимал одно: встреча с Неллой произошла не просто так. Сама судьба толкала его к этому шагу, и дороги назад уже не было. Перед дверью на смотровую площадку Каспиан на миг замер, а потом, решив, что терять ему больше нечего, с силой её толкнул. Нелла не ошиблась: Эдмунд действительно оказался здесь. Стоя спиной ко входу, он смотрел в небо, будто бы пытался разглядеть там что-то важное, но, услышав шаги, тут же повернулся. — Кас? — Эдмунд вскинул бровь. — Что ты тут делаешь? — А ты? — вопросом не вопрос ответил Каспиан, чувствуя себя полнейшим идиотом. «Соберись», — шипело разозлённое подсознание. Не получалось. — Все эти официальные празднества не по мне, ты же знаешь, — поморщился Эдмунд. — Я бы с куда большим удовольствием отметил Рождество внизу с народом, но не мне рушить многовековые традиции Орландии. Но я не король, а вот ты — вполне, — Эдмунд шагнул ближе. — И тебе следовало бы присутствовать на празднике, поскольку ты официальный представитель Нарнии. Ты что, меня искал? — Да, — не стал скрывать Каспиан: под проницательным взглядом Эдмунда врать не получалось. — Вот как, — Эдмунд покачал головой и слегка улыбнулся. — Ну вот, тебе это удалось. Ты что-то хотел или просто желал знать, где я пропадаю? В тот момент у Каспиана был выбор, и он считал, что он очевиден. Он мог сказать какую-нибудь ничего не значащую ерунду, заговорить о политике или пожаловаться на орландские традиции, но сейчас, когда они с Эдмундом остались наедине, а внутри пульсировало данное Сьюзан (и самому себе) обещание, слова непроизвольно сорвались с губ. — Я люблю тебя. Каспиан не сразу понял, что сказал это, и осознание накатило на него ледяной волной; ему хотелось сбежать, забрать слова обратно, но он не был способен ни на то, ни на другое. Всё, что он мог, — это смотреть, как Эдмунд меняется в лице, и бесконечно упрекать себя. Идиот, идиот, полнейший болван и кретин. Кто тянул его за язык? Каспиан был готов провалиться под землю, но тут Эдмунд тихо сказал: — Я ждал, пока ты в этом признаешься. — Что? — прошептал Каспиан, почти задыхаясь. Эдмунд выглядел спокойным, в то время как он сам… — Я ждал, пока ты признаешься, — повторил Эдмунд. — Думаешь, я ничего не понимал и не замечал? Не осознавал причину того, почему ты постепенно стал вести себя очень странно со мной? Я догадывался, что нравлюсь тебе, и хотел услышать это — чтобы убедиться, что я не ошибся. — У Каспиана перехватило дыхание: ему казалось, что Эдмунд отказывает ему, медленно подводя свой ответ к главному. Он хотел вставить что-то, но когда он открыл рот, Эдмунд властно поднял руку, останавливая слова. Каспиан послушно замолчал, чтобы услышать абсолютно невероятное: — Я ждал этого, потому что тоже люблю тебя, Каспиан. В тот же миг, когда Эдмунд произнёс это, раздался взрыв, и небо окрасилось яркими огнями. В другое время Каспиан бы вспомнил, что обещал Наину вернуться к запуску салютов, но теперь он мог только смотреть на улыбающееся лицо Эдмунда, на котором играли цветастые всполохи, и пытаться поверить в услышанное секундой ранее. Желая убедиться в том, что уши его не подвели, Каспиан шагнул ближе. — Я люблю тебя, — будто бы услышав его мысли и сомнения, повторил Эдмунд, и его спокойный голос звучал громче взрывов. — Почти с первой нашей встречи. Впервые за несколько последних недель Каспиан искренне улыбнулся, а на душе, несмотря на зиму, запели птицы. Безудержное счастье, волной бушующее в груди, не позволяло ему ничего сказать и объясниться — он мог лишь улыбаться, как полный дурак, и неотрывно смотреть в карие глаза напротив, видя в них не отблески салюта, а отражение собственной радости. Каспиан протянул руку, и Эдмунд мягко, но крепко сжал её, и электрические разряды от этого прикосновения приятно били по всему телу, делая происходящее ещё более нереальным. Но это всё происходило на самом деле, и постепенно Каспиан начинал это понимать. Он знал, что, когда отгремят фейерверки, им придётся во многом друг другу признаться и обсудить массу вещей; а ещё где-то во вполне видимом будущем нужно будет что-то сказать и остальным, в особенности Сьюзан, которая наверняка уже ждёт результатов этих своеобразных переговоров. Впрочем, думать об этом Каспиану хотелось меньше всего. Сейчас он мог только стоять так, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза, ещё долго-долго… …и гордиться, что он всё-таки решился.