Он.

Он сидел один, забившись в угол. С недавних пор его любимым занятием стало лишь рассматривание именно этой части комнаты. Он никого не хотел слушать, морщился, когда кто-то пытался ему прочитать очередную мораль или вразумить. Мог накричать, начать стучать ногами и, словно озверевший бык, набрасываться и бить тех, кто его потревожил. Ко всем он стал относится с ранее несвойственным ему презрением, даже отвращением; ненавидеть он стал всякие всхлипы, плачи, вздохи, которые издавали окружающие его люди время от времени. Он мог внезапно загоготать, когда кто-то случайно порезался или упал, а мог и наорать за такую "неаккуратность". Внезапно он поделил мир на чёрное и белое. Все люди у него разделились на добрейших и подлецов, хотя раньше он сам не понимал, как можно так строго очерчивать всю окружающую действительность. Со страстью он рассуждал о несправедливости, о подлости и бесчестии, о том, в каком упадке находится общество, какая пошлость расцветает среди придворных, и как они низко пали в его глазах. Он тараторил, вечно торопился и нервозно оглядывался. Боялся, что его убьют, что его предадут. Он ставил охрану везде, посылал целые отряды на разведку, прежде чем выйти дальше порога замка. Постепенно он вообще закрылся. Его не видели неделями, а потом и месяцами. Часто его можно было застать именно в этом злосчастном углу, всего нервного и издёрганного, ненавидящим всех и вся. Корона сдавливала Посреднику голову. Сдавливала все его мысли и контролировала их. И он чувствовал это. Она рассказала ему всю правду об окружающих, лишь она поняла его и приголубила, приняла его таким, какой есть. Поначалу было странно разговаривать с Короной, но потом он проникся. Надев её первый раз, он подумал, что умрёт на месте от этих мук. Тысячи игл словно пронзили его голову, Корона горела, плавилась, сдавливала голову, оставляя глубокий красный след. Посредник кричал, рыдал, бился в истерике, но даже опытные Главные Маги не могли помочь. Они лишь с ужасом наблюдали за настоящей, казалось бы, казнью, прокручивая в голове мысли о том, что Корона, видимо, отвергает нового Короля. Она словно пыталась выдавить из Посредника весь его рассудок, все его мозги, заменяя его разум нужными идеями. Голоса в голове, вся правда и все разгадки посыпались на Посредника, постепенно сводя его рассудок на нет. Голоса прошлого и будущего шептали ему то, что он так долго хотел знать. Все тайны, все загадки. Все свалилось на него мигом, сметая его веру и его надежду, выжигая его сердце дотла и не оставляя никакой воли к жизни. Корона, казалось, убивала его с особым смаком, наслаждаясь каждым всхлипом и припадком; если кто и пытался подойти ближе, то Корона ревностно прогоняла его со зверской силой, с такой пылающей ненавистью, что она вызывала лишь животный страх. Никто не мог помочь, потому что давно стало ясно, что судьба Короля и престола была решена. Лишь через время Корона сама слетела с головы, оставив бедного Посредника на полу. Он лежал в бреду, с выжженным следом на голове, белее, чем снег. Вены пульсировали, а холодный пот лился градом. Его пытались излечить лучшие врачи, гонцов посылали на другие концы долины, лишь бы собрать у постели Наследника лучших из лучших лекарей. Посредника прошибал пот, он бредил, просил клинок, чтобы вспороть глотку Богу, трясся, кричал и рыдал, захлёбывался пеной изо рта. Активист пытался выпытать у Короны что-то, но она молчала. Ни кнут в виде угрозы переплавить и уничтожить, ни пряник в виде обещаний о вечном уходе и повиновении не помогли. Так продолжалось почти месяц, все лишь под конец разводили руками и крестились, потому что все оказалось бессмысленным. А потом Посредник успокоился. Это произошло внезапно. После очередного приступа и дёрганий он лишь обессиленно упал на подушку и замер. Врачи, склонившиеся на ним, также застыли, как статуи. Посредник перестал дышать. Врачи стояли над ним долго, они не могли поверить в это. Неужели он...Умер? Лишь минуты спустя врачи медленно отходили от этого шока, лишь грустно качая головами и вздыхая. Да, так и есть. Они не спасли его. Наследник, так и не вступив на престол, скончался. Созвав совет, они сообщили об этом. После слов о том, что Наследник умер, все лишь замерли. Первым от шока отошёл лишь Главный Маг. Активист лишь вздохнул, сказав, что хотя бы мучения для него закончились. Траур объявлять сразу не решили, дав себе отсрочку в три дня для подготовки. Главный Врач, нацепив мантию, поднимался вверх по винтовой лестнице, в комнату, где лежит мёртвый Наследник. Он медленно отворил скрипучую дверь и вошёл. Но тут же он выронил из рук ручной фонарь и встал как вкопанный. На балконе, стоя в предсмертном одеянии, весь бледный и хлипкий, стоял Посредник. Живой. Он пошатывался от утреннего лёгкого ветерка, слушал, как поют птицы за окном и шумят деревья. Лишь спустя некоторое время он повернулся. Его вид был, мягко говоря, неважным, а если грубо, то отвратительным. Больное, воспалённое лицо и бледная, как у трупа, кожа, взлохмаченные волосы и выпирающие сосуды на правой щеке пугали, а то и вовсе отталкивали. Он снова пошатнулся, некоторые мгновения пытался найти равновесие, а затем, выпрямившись во весь свой рост, сказал необычайно слабым, но раздраженным и злобным голосом, которым никогда до этого не говорил: — Рано вы собрались меня хоронить. С этого момента все вроде и наладилось. С другой — все катилось к чёртовой матери. У Посредника появилась мания преследования, равнодушие к окружающему миру и отвращение. Он фыркал и плевался, огрызался и затыкал всем рот. Несмотря на это, он продолжал таки неплохо вести государственные дела, обеспечивая Холмогорью хороший экономический рост. Но равнодушие и холодное сердце отталкивали от него, все знали, что он был другим. Уважали, но не любили. Думали о том, какой он был в прошлом. Новый "он" никому не нравился. Да и в принципе ему тоже стало плевать. Посредник узнал о них слишком много, Корона рассказала ему про всю ту ложь, что от него прятали. Ему не нужно одобрение предателей. Он так решил для себя и обрёл внутренний стержень. Корона сначала пугала его. Он ненавидел её за то, что она разрушила его жизнь. Посредник кричал, что лучше бы он вечно жил во лжи, чем знал всё это. Он шарахался от Маршала, возненавидел Активиста, со злостью смотрел на горожан. Корона каждый день нашептывала ему всё новые и новые секреты и тайны, а он лишь молил её о том, чтобы она заткнулась. Но со временем он смирился. Это стало необходимым для него, словно он каждый раз хотел удостоверится, что он прав. Корона понимала его, принимала его и слушала, словно родная мать. Она открывала ему мудрости и тайны предыдущих королей, а он слушал. Посредник больше не просил советов у придворных и у магов, он просил лишь у Короны. Потому что все остальные его предали, они водили его за нос, вытирали об него ноги. — Они пользовались твоей добротой, милый. Это правда. Они считали тебя слишком слабым, чтобы нести бремя короля. Считали тебя слишком легкомысленным. Но ты прошёл моё испытание. — Корона каждый раз повторяла ему. — Ты сильный, мой мальчик. Ты сильный. — Да, — каждый раз отвечал он ей шепотом. — Я сильный. Он морщился от мыслей насчёт того, что его все это время считали сопляком. Посредник кипел от злости, гневно отбивал пальцами какой-то ритм по столу и злобно озирался по сторонам, поджимая губы. — Хорошо, что ты мне не лжешь. Правда? — Я не умею лгать, — отвечала Корона. — Я лишь выбираю себе короля и испытываю его правдой. Я не знаю, как лгать. Ты уже наслушался лжи сполна. Или тебе нужна новая ложь? Он сидел один, забившись в угол. С недавних пор его любимым занятием стало лишь рассматривание именно этой части комнаты. Он ненавидел мир, а мир презирал в отместку его. Посредник нашел свою правду. Дамоклов меч власти, висевший над всеми королями, теперь его главное оружие. Он знает теперь, кто он такой. Ему не нужно никому что-то теперь доказывать, бегать за кем-то, умолять о прощении. На деле жизнь гораздо проще. И его правда тоже проста. И впервые за долгие годы он почувствовал в своём разбитом сердце новую силу. Самоуверенность.