Колибри молочной пенки

Ветер кидал в лицо колючий снег. Прохожие очень старались с ним бороться, но тщетно: шапки и шарфы все равно улетали прочь. Множество из них осели на городской ёлке, как игрушки. Девушка в лёгком сером пальто неслась по тротуару прямо навстречу снежному вихрю. Из-за осадков и холодного пронизывающего ветра пышные и кудрявые каштановые волосы девушки все были мокрые и липли к румяным щекам, которых Гермиона уже не чувствовала. Наконец Грейнджер замедлила бег, притормозив носками сапог, поскользнулась и рыбкой влетела в дверь неприметной кафешки. Очутившись лицом на кафельном полу, девушка поспешно встала и принялась собирать разлетевшиеся вещи. Что за наказание! Из-за собственной неуклюжести опаздывать в последний день учебы! Впрочем, сейчас нельзя было торопиться. Горячий латте из любимого кафе неотъемлемая часть рабочего дня. И если этой части не будет, то весь день обязательно не задастся. Гермиона, стараясь выглядеть достойно и не терять этого даже когда поскальзывается на кафеле и путается в гирляндах подошла к стойке. — Привет. — улыбнулась девушка знакомому бариста. — Здравствуй, Гермиона. — юноша начал по привычке делать посетительнице латте — Не сильно ушиблась? — спросил он, не отрываясь от работы. — Да нет, я привыкла. Ой, прости, надеюсь я своим приземлением не всех клиентов распугала? — всерьёз забеспокоилась Грейнджер. — Пожалуй, они тоже привыкли. Наше кафе без твоих виртуозных падений перестанет существовать. Твой кофе. — Спасибо, Драко. — студентка с благодарностью приняла картонный стаканчик и сунула бариста купюру. Тот оглядел бумажку. Лицо его потемнело. — Тут же гораздо больше. — с подозрением и суровостью во взгляде объявил юноша. — Ну, да. Мне что, нельзя оставить чаевые? — Нет. — Безапелляционно произнёс работник. Грейнджер смотрела на него умоляющими глазами. — Гермиона, твой колибри скоро остынет. — Эх, точно. Ну ладно, пока. Я побежала. — улыбнулась девушка и так и не забрав купюру, выскользнула в дверь. Она посмотрела в стакан с кофе. Там пенкой была выведена маленькая фигурка колибри. Так же, как и без картонного стаканчика с горячим напитком, так и без этой маленькой пенной птички Грейнджер уже совершенно не представляла ни утра, ни жизни. Эта пташка как будто освещала путь, одновременно согревала уютом и ограждала от всех проблем и трудных решений. Маленькая радость в жизни студентки факультета журналистики ставшая уже полноценной частью существования. На самом деле, Грейнджер не догадывалась, что дело вовсе не в рисунке, а в том, кто его рисует. Настроение благодаря рождественской атмосфере и молочной пернатой было приподнятым. Даже то, что Гермиона опоздала на поезд метро и чуть не свалилась на рельсы не испортило настрой девушки. Вокруг звучали рождественские напевы, кто-то спешил с ёлкой на плечах, кто-то осторожно нес хрупкие игрушки, дети обсуждали подарки и Санта Клауса. Гермиона очень любила такую атмосферу. Это настроение как будто переносило в детство. Мысли разом сменились. Как ветром сдуло. Девушка всхлипнула. Как же она скучает по родителям. Те сейчас живут в Австралии, папу повысили на работе. Конечно, Грейнджер понимала, что они делают всё, чтобы обеспечить жизнь дочери, но это так тяжело — жить вдали от родителей. Ладно. Пожалуй, хватит себя жалеть. Нужно постараться не опоздать на первую пару. Студентка взглянула на часы. Дааа… Она уже опоздала. «Как так можно! Ты опаздываешь в последний день учебы!» — рассердилась на себя Гермиона. Голос сверху что-то объявил. Двери открылись. Девушка постояла, постояла и вдруг внезапно поняла, что это её станция. Когда Грейнджер вышла из метро, пара длилась уже десять минут. Хорошо, что внушительное здание института возвышалось совсем рядом с красной буквой М. Гермиона поспешно взбежала по ступенькам между колонн и открыла весьма современную и не вписывающуюся в атмосферу древности пластиковую дверь. Девушка оказалась внутри филологического института и наслаждением вдохнула институтский воздух. Чтобы не говорили преподаватели, рассуждая об опозданиях мисс Грейнджер, а учиться она очень любила. Просто нравилось это чувство, усваивания новой информации, напряжения памяти, мозга. Но сейчас не об этом. Сама не заметила, как поднялась на второй этаж, и приблизилась к двери. Девушка вздохнула, и приготовившись к упрёкам, постучала. — Войдите. — раздался потусторонний голос. — Здравствуйте, профессор Трелони. — промямлила Гермиона. — Мисс Грейнджер? Садитесь на своё место. Сегодня мы изучаем прогнозы востребованности журналистики в будущем. Гермиона незаметно фыркнула. Самый бесполезный и неточный предмет. А его преподаватель больше похожа на стрекозу-фанатичку, чем на человека. Предстояло ещё высидеть целых два урока этого шутовства! Расписание сократили по времени, но не по количеству бесполезных уроков. Надо было опоздать посильнее. Трелони жалобу всё рано не напишет, а Грейнджер успела бы полюбоваться институтской ёлкой. Она такая величественная! Неужели? Гермиона поймала себя на мыслях, очень похожих на те, что могли принадлежать настоящей лентяйке! Что-что, а это чувство Грейнджер презирала, и старалась искоренять в себе. Получалось это у неё почти хорошо. Почти. *** Вот последний учебный день позади. Девушка с нереальными волосами и румяными щеками опять куда-то бежит. Она остановилась перед неприметным на первый взгляд, но красивым многоквартирным домом, большая часть окон которого выходила на площадь с ёлкой. Что это за девушка и куда же она так спешит? Это Гермиона Грейнджер, и она очень хочет поскорей оказаться в своей маленькой квартирке и устроиться на подоконнике с книгой в руках, котом на коленях, и чашкой горячего чая рядом. Скоро Рождество, и у этой девушки, настроение настолько приподнято, как будто ей пять лет, и она ждёт Санта-Клауса. Санта-Клауса она давно не ждёт, но почему бы не радоваться празднику. Всё-таки она тоже человек, и Рождественские каникулы доставляют ей не меньшее удовольствие, чем остальным. Вдруг эта «тоже человек» увидела на другой стороне площади витрину, заполненную всякими «вязаными вещицами», как гласила вывеска над стеклом. Гермиона решила просто пойти — прицениться. Ещё некоторые друзья остались без подарков. И девушка в сером пальто, вновь понеслась, огибая ёлку на другую сторону площади. Оказавшись у витрины Гермиона даже не взглянув на неё, залетела внутрь. Это был бы уютный магазинчик, если бы весь ассортимент был разложен аккуратно. Но всякие вязаные штучки валялись по всему магазину. Как будто тут вообще никто их не раскладывал. Просто привозили коробки, и вываливали куда попало. Грейнджер прошлась по магазинчику. Ничего для друзей ей не приглянулось. — Эй, ты что, зашла просто так? Иди вон в витрину глазей! Ишь, расшастались тут. Глазеть глазеют, а ничего не покупают. — упрекнула девушку ворчливая продавщица у выхода. — Извините. До свидания. — робко попрощалась Гермиона. Выйдя на улицу, она последовала совету бабульки. Решила посмотреть в витрину. Интересно, там тоже такой же беспорядок? Глаза студентки неспешно прохаживались по застеклённой нише: варежки, сумочки, шапки, и… Шарф цвета ультрамарин уныло коротал жизнь на шее грязного манекена. Вдруг вместо пластмассового шара девушке отчётливо представились серые глаза, блондинистые, почти белые волосы, ярко выраженные скулы и этот шарф стал закрывать не искусственную серую шею, а настоящую, человеческую. Гермиона постаралась припомнить, чьи же это очертания, и натолкнулась на мысль о бариста из той неприметной кафешки. Конечно. По мнению Грейнджер этот шарф просто идеально подходит именно ему. Почему бы не сделать Рождественский подарок Творцу Латте. С этими мыслями девушка сейчас стояла у кассы, пока продавщица полезла в витрину за шарфом. Вручив его Гермионе, взяв столько оплаты, что можно было подумать, что это шарф Гуччи, бабушка удалилась в глубь магазина ворча что-то про миллионы других шарфов, которые лежат гораздо ближе. *** Гермиона сидела на подоконнике и отчаянно пыталась вникнуть в книгу с говорящим названием «История Журналистики». Книга была интересная, но в голове, подобно надоедливой мухе, звучала одна мелодия, которую девушка услышала из окна проезжающей машины. После четверти часа борьбы с собой, Грейнджер наконец не выдержала и вырвав из нотной тетради листок, принялась записывать музыку из памяти. Сыграть, конечно, не на чем. Повергать родителей в расходы на скрипку нельзя. Ведь именно они сейчас оплачивают почти всю жизнь дочери. Денег безусловно хватит, но как-то неудобно. В конце концов, почему бы не петь вместо перемещения смычка по струнам? И, весело напевая, Гермиона удалилась на кухню сделать ещё чаю. Беззаботность — пожалуй одно из лучших чувств. Сейчас Грейнджер волновали лишь рождественские подарки друзьям. Да и раз для них ей до сих пор ничего не приглянулось, значит перебьются друзья, ничего страшного. Один раз не получить от кого-то подарок на Рождество — вот событие! С этими облегчающими мыслями девушка радостно влетела в ёлку и расплескала на себя горячий чай. Ёлка покачалась секунд пятнадцать из стороны в сторону, размышляя упасть или нет (Гермиона наблюдала за ней, лёжа в луже чая и затаив дыхание), но в итоге смилостивилась и в качестве наказания неуклюжей хозяйке решила сбросить с себя шарик, который шлёпнулся об пол и разбился. Грейнджер выдохнула с облегчением. Всё равно он ей никогда не нравился, а висел на ёлке лишь потому, что был подарком какой-то там четвероюродной тётушки. *** Наконец то Гермиона оказалась в своей тёплой и уютной кровати! Подобно маленькой девочке, эта уже совсем большая радовалась Рождественской ночи и ёлочке в квартире, и предвкушала завтрашний праздник и подарки. Всё-таки взрослые люди не совсем черствеют за скучными книгами и мониторами компьютеров. Кое-что совсем детское и радостное остаётся с ними навсегда. Вот и Грейнджер, вернувшись в детство, засыпала, в обнимку с котом и хорошим настроением. *** Девушка в жёлтой пижаме с жирафами сладко потянулась, зевнула и села в кровати. Осознание праздника пришло не сразу. Но как только оно нагрянуло, Гермиона улыбнулась, встала, натянула махровый халат и вприпрыжку поскакала на кухню — сделать себе тосты и какао. С кружкой в одной руке, и поджаренным хлебом с маслом в другой Грейнджер предстала перед ёлкой, под которой уже призывно лежали слишком аккуратные, чтобы не разорвать упаковку, подарки. (Конечно, их положил Санта, а никак не сама Гермиона вчера вечером). Вот открытка и красивые серебряные часы с римскими цифрами и месяцем на корпусе от родителей. Вот безделушки вроде прихваток для кастрюль и наборов магнитиков от многочисленных тётушек и дядюшек. Вот дневник с замочком и конвертик с деньгами от ещё школьной подруги. И ещё какой-то свёрток. Довольно большой. Странной грушевидной формы и без подписи на упаковке. Отложив в сторону кружку и тост, девушка взяла странный свёрток в руки. В голове она уже перебирала всех, кто ещё мог ей что-то подарить. Ведь вчера, она даже не обратила внимания на всю неподписанность свёртка — просто свалила все подарки по ёлку и отправилась спать. А как она его нашла? А, вот. Как сейчас помнит. Входит в подъезд, а на её почтовом ящике красуется это. Ну зачем гадать и мучить себя? Даже если там бомба, она бы всё равно взорвалась. Была не была. Решительным движением девушка разорвала бумагу и стянула её с подарка. Что-то деревянное. Грейнджер поспешно отогнала невозможную мысль, но внимательно осмотрев вещь, так и осталась сидеть с открытым ртом. Это казалось невообразимым, но в руках она сейчас держала скрипку. Скрипку. Самую настоящую. Со струнами и смычком. Скрипку. Скрипку? Пора бы уже начать скакать от радости, но Гермиону больше интересует, кто мог ей это подарить. Она ещё раз переворошила всю бумагу, повернула инструмент и так, и этак, и заметила маленькую птичку, нарисованную простым карандашом под струнами. Колибри — узнала девушка. Эта птичка показалась подозрительно знакомой, но она связала форму с любимой ёлочной игрушкой. С трепетом и нетерпением одновременно Гермиона взяла скрипку, смычок и коснулась струн. Ох, какое приятное чувство. Последний раз она испытывала его давно. Три года назад. Но рука, ничего не забыв, умело скользила по натянутым музыкальным ниточкам, извлекая прелестную мелодию. Прикосновение к струнам, вибрация смычка — это лучший подарок на Рождество. Насладившись искусством, аккуратно водрузив инструмент на стол, расправившись с тостами и какао, Грейнджер кое-как натянула пальто и поспешила на почту — отправить письмо родителям. На девушку в пальто поверх халата прохожие таращились, не скрываясь. Сама же Гермиона этого не замечала и пристально глядела на всех, кто шёл в сторону её дома — вдруг объявится таинственный даритель. Но даритель так и не объявился, ведь первое по мнению Гермионы, что он должен сделать, это накинуться на неё поздравляя с праздником и извиняясь за доставленные сомнения. Этого, конечно, не произошло. Благополучно добравшись до почты, вырвав у доброжелательной консультантки, которая разгадывала кроссворд карандаш, и найдя бумажку, Грейнджер нацарапала родителям благодарность за чудесный подарок и своё удивление по поводу скрипки. Купила конверт, восемь марок (чтобы уж точно дошло) и положила письмо в контейнер. На обратном пути ничего особенного не приключилось, если не считать того, что Гермиона напала с расспросами на девочку, которая гуляла во дворе — «Ты не помнишь, кто вчера входил и выходил из этого подъезда?». Совершенно не желая этого, девушка чуть не довела ребёнка до слёз, и пришлось успокаивать дитё конфетой. Вернувшись домой первым делом Грейнджер, решила подумать. И подумать обстоятельно. Кто мог ей подарить это? От чего не подписался? И почему Гермиону так волнует эта несчастная колибри, как будто жужжит прямо в голове, вертится на языке, надоедает своим существом? Почему она кажется девушке до такой степени знакомой? Как будто видит эту пташку каждый день. Да. И как «тайный Санта» узнал, о чём именно так давно мечтает Гермиона? Хотя, наверное, трудно не заметить, как она пялится на витрины с музыкальными инструментами, когда проходит мимо. Он или она что, следит за ней? Может у неё есть тайный поклонник? Нет, это бред. Скорее тайный враг. И он выслеживает, чтобы нанести ракетно-бомбовый удар? Впрочем, в сторону шутки. — Ох, голова взрывается. — пожаловалась коту Живоглоту Грейнджер после долгого обмозговывания. Глотик пожалел её, потёрся о ноги в качестве утешения и прилёг рядом помогать хозяйке думать. А хозяйка оглядывала квартиру. Скоро у неё из-за этого подарка разовьётся паранойя. Теперь в прекрасное праздничное настроение вмешалось чувство постоянной слежки. Ладно. Нужно заставить себя встать с кровати, отогнать эти глупые мысли, и заставить кофемашину сделать латте. Он всегда успокаивает. Гермиона резко вскочила и ударной волной чуть не сбросила криволапого рыжего кота с подушки. Он недовольно зашипел и потрусил за владелицей. * * * Грейнджер неспешно проваливалась в чтение свежей газеты. Вот реклама цветочного магазина. Вот о новом городском скейтпарке. Зачем его построили зимой? Вот что-то про попугайчиков, катающихся на коньках. А вот поздравление с днём орангутангов. Эта новость заставила подумать о дате. Глаза оторвались от бумаги и проскользнули по стене на календарь. Двадцать восьмое декабря. Двадцать восьмое. Двадцать восьмое? Двадца… Двадцать восьмое! Глаза метнулись на бирюзовый сверток на столе, опять на календарь, опять на свёрток. Да она же забыла про подарок Драко! Ну вот. Так, нечего сидеть сложа руки, нужно срочно бежать. Так Гермиона и поступила. Выйдя на улицу, не забыла пристально осмотреть прохожих и подумать о том, откуда ей знаком рисунок колибри. Подойдя к двери этой кафешки, решила наконец за весь год обратить внимание на вывеску. «Кофейный колибри» — гласила она. Это показалось чем-то очень важным, но подумав, Грейнджер сообразила, что надпись на вывеске совершенно ничего для неё не означает. Влетела внутрь, и с громкими извинениями вручила подарок человеку по другой конец стойки. — Вот, вот, вот. Это тебе, Драко, с прошедшим праздником тебя. И прости-прости, за то, что (честно признаюсь) я просто забыла. Столько всего навалилось… — Я верю, верю, можешь не оправдываться. — прервал поток юноша — Лучше отдышись немного, а то подавишься кофе. — Да, конечно. — согласилась Гермиона, и жадно смотря, как бариста разворачивает бумагу взяла уже дожидающийся её латте-стакан со стола. Странно, никогда она не замечала, что серые глаза, белесые волосы, умение делать кофе и приятный характер так красиво сочетаются в человеке. Это так поразило девушку, что она ещё минуту пялилась на это сочетание завороженными глазами. Наконец сочетание улучшилось ультрамариновым вязаным шарфом и Гермиона совсем растаяла. Решив, что странное чувство вызвано жарой в помещении, выслушав благодарности Грейнджер поспешно выскочила на улицу. Посмотрела в стакан с кофе. Потом на вывеску. Потом опять в стакан с кофе. Потом опять на вывеску. Затем вспомнила рисунок на скрипке. Затем посмотрела в стакан. Затем опять вспомнила скрипку. Ещё раз глянула на вывеску… Пазл сложился. Нет, это невозможно. Но это так. Решила глянуть вдаль. Вот. Там витрина музыкального магазина, у которой она всегда задерживается, чтобы полюбоваться струнно-смычковыми. Ну да. Всё. Произнеся последнее слово вслух, она повернулась обратно, рывком открыла дверь и вновь оказалась в уютном кафе. Подойдя к стойке со светящимися глазами Гермиона спросила: — Это ты? Красивое сочетание перечисленного чуть выше улыбнулся и немного покраснел, но на его бледном лице это было заметней, чем нужно. — Я подумал… Тебе будет приятно. Ты всегда так смотрела в витрину магазина с инструментами, что… Что-то холодное коснулось его шеи. Девушка обвила её руками и повисла на ней, уткнувшись лицом в фартук Малфоя. Драко обнял ее, наклонил голову и зарылся носом в густые кудрявые волосы. Так, невзирая на неодобрительные или наоборот взгляды посетителей, они стояли и вдыхали запахи друг друга. Гермиона погрузилась в тяжёлый аромат кофе и лекарственных трав, единственный аромат, который ей сейчас нужен. Этот момент должен длиться вечно.