your body is my private party

Юнги заметил что-то неладное еще во время первого тайма: напряжение возросло, вонь агрессивных феромонов, горьких и обжигающих ноздри, затопила спортзал, повисая в воздухе, словно плотный занавес. Осознание ошарашило, оставило его растерянным, с зарождающимся пламенем ужаса, что лизало его внутренности, из-за чего парень пропустил пас сокомандника. Баскетбольный мяч пролетел мимо его ног, и кто-то из противников успел перехватить его, прежде чем Мин пришел в себя. — Хён, какого хуя, — возмутился Хосок, так как их команда упустила мяч, подбежал и слегка пихнул старшего в плечо, чтобы тот вернулся на землю. Чон подошел очень близко, и Юнги благодарил небеса за то, что тот бета. — Включись в игру. Старший промолчал в ответ, слишком озадаченный попытками привести дыхание в норму, и гипнотизировал взглядом пол, чтобы окружающие не заметили то, насколько он выглядел потерянным. Глубоко в его животе зарождалось знакомое тепло, медленно растекаясь под его кожей от макушки до пят, превращая его тело в зудящее дискомфортное месиво — ранние сигналы того, что что-то идет не так. Он поднес ладонь к шее, слегка нажав на запаховую железу, и вздрогнул, когда резкая вспышка удовольствия пробежалась по спине, пробуждая его омежью часть мозга. Юнги сыпал проклятьями себе под нос, сжав пальцами переносицу, потому что чувствовал, как надвигается головная боль, вызванная гормональным коктейлем, смешавшимся в его крови. Его подозрения только подтвердились, когда Чимин, альфа из его команды, пробежал мимо, и омега практически зарычал от восхитительного запаха спелых персиков, коснувшегося его носа, от замаскированных в нем мускусных острых ноток альфы. Они забили, но парень не присоединился к всеобщему ликованию, лишь тихо прокрался к краю поля, пытаясь разобраться, почему его течка пришла так рано, если он не забывал принимать лекарства и ее не должно быть еще две недели, как минимум, и уж точно она не должна быть такой интенсивной. В ушах Юнги звенело: крики толпы звучали оглушающе для его обостренных чувств, и он потел, как свинья — намного сильнее, чем во время их обычных игр. Он вытер мокрые ладони о шорты и приложил их к горящим щекам, что были, словно раскаленные вулканом камни под его пальцами. Футболка прилипла к спине, усиливая чувство отвращения, пронизывающее все его тело. Парень просто хотел свернуться клубочком посреди корта и умереть от унижения, позволив другим игрокам топтать его до тех пор, пока он не перестанет существовать. Как можно было быть таким тупым, чтобы не замечать очевидные симптомы — болезненные мигрени, боль в мышцах, нарушенный режим сна. Он просто списал все на переутомление, потому что в последнее время проводил сутки в своей студии в колледже, заменяя овощи на литры кофе, может — на обезвоживание, но точно не на течку. Юнги снова чертыхнулся, помотал головой в попытке снова сфокусироваться на игре, но это было практически невозможно — вокруг столько потных тел, что затуманивали взгляд, становясь какофонией звуков и цветов, что нападали на его предтечный разум. Микс ароматов ошеломлял, и Юнги подавился, его тошнило от атаки на его рецепторы, и парню пришлось прикрыть лицо краем футболки, чтобы сдержаться и чтобы его не вырвало посреди поля. Потом он подумал о том, что это было бы потрясающим решением — прикинуться больным и свалить к чертям собачьим. Омега обнял себя, приходя в движение, когда по залу разнесся свисток. Он играл в баскетбол с детства и, скорее всего, мог бы забить трехочковый с закрытыми глазами, но сейчас едва держался на ногах — возбуждение зарождалось внизу живота, накаляясь от каждого случайного толчка, каждого прикосновения рук. В ужасе от самого себя, Юнги отчаянно старался не задевать стояк, проклиная тех, кто додумался сделать баскетбольные шорты настолько короткими и обтягивающими — на его вкус. Его тело путало само себя, крича о дискомфорте и возбуждении одновременно, заставляя его голову кружиться — сенсорной перегрузки было достаточно, чтобы он грохнулся в обморок. Юнги ничего не хотел так сильно, как развернуться и убежать в свою темную комнату, чтобы извиваться на простынях до тех пор, пока худшая часть течки не пройдет, но он капитан команды, он не мог просто взять и уйти посреди игры вне зависимости от того, каким разбитым он себя чувствовал. Так что парень стиснул зубы, сел на корточки и взмолился о том, чтобы никто не подошел к нему слишком близко и не задумался о его чересчур сладком запахе вишни, что распространялся от его шеи и запястий. И бедер. Ебучие баскетбольные шорты. В перерыве, во время растяжки, Юнги держался особняком, отсев от команды немного дальше, чем обычно. Он игнорировал их любопытные взгляды, приложившись к бутылке с водой — третьей за десять минут: его горло было сухим и першило, словно по нему прошлись наждачной бумагой. Рука тряслась от попыток сосредоточиться на чем-либо кроме нужд собственного тела, и он выронил тару на пол, злясь на себя за то, что не был в состоянии контролировать конечности. Омега был в середине сложносоставной речи, содержащей проклятья на всю вселенную и ее устройство, когда запах хрустящих жареных кофейных зерен завладел его чувствами, заставляя мужчину выпрямиться так, будто палку проглотил: его мускулы свело от самого потрясающего, красивого мальчика в мире, что шел к его мрачному концу скамейки. — Хён? — Чон Чонгук — первая половина тайной любви, что Юнги хранит в своем сердце — окликнул его. Его опьяняющий запах приблизился, полотенце лежало вокруг его вспотевшей шеи, идеально выщипанные брови сошлись вместе. Омега чуть снова не подавился, вынужденно склонив голову, чтобы удержаться от чего-то смущающего — например, грохнуться на колени и облапать молодого человека. — Ты в порядке? — Ага, — выдавил он — глотка пересохла, но рот наполнился слюной. Чонгук выглядел крышесносно, как и всегда, сияющий от пота, с прилипшими ко лбу мокрыми прядями, с раскрасневшимися от перенапряжения щеками. Его новый пирсинг в брови отражал свет, и весь этот вид просто. Слишком. И мышцы, и прелестное лицо, и большие-большие глаза совершенно не помогали Юнги в сложившейся ситуации. Поэтому он нахмурился и отвел взгляд от великолепного парнишки перед ним, подумав о том, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы земля разверзлась и поглотила его целиком. — Я в норме. — Ты уверен? — Чонгук вздернул бровь — такая же раздражающая привычка, как и он сам. — А чего ты тогда сидишь так, будто тебе в задницу черенок метлы засунули? Юнги ссутулился, изо всех сил стараясь отмести любые мысли о предметах в своей заднице. — Йа, ты, дьявольское отродье. Осанка это важно, понятно? Позволяет круче играть и все такое, — процедил он, немного отвернувшись, чтобы Чонгук не учуял его. Мальчишка имеет поразительно острое обоняние, в разы сильнее, чем у других, и, Юнги уверен, тот смог бы услышать запах его течки, если бы немного сосредоточился. Омега прижал полотенце к основанию шеи, чтобы замаскировать аромат, теснее сжимая ноги, когда волна возбуждения в очередной раз пронеслась под кожей. — Следи за тем, как работаешь ногами — я заметил, что движения стали неаккуратными. Чонгук кивнул, сжав губы, но все еще выглядел обеспокоенным — его огромные глаза метались по бледному лицу Юнги. В другое время старший насладился бы компанией альфы, но сейчас он ощущает себя по-странному маленьким в таком открытом пространстве. Омега ощетинился, гормоны превратили его в колючее раздраженное нечто, и после парочки хмурых тяжелых взглядов Чонгук оставил парня в одиночестве, к благословению последнего. Во время возвращения на поле, Минхо, еще один омега, врезался в Мина, и тот чуть не сорвался, чуть не рванул к высокому парнишке, чтобы наорать на него, несмотря на то, что тот извинился и вся ситуация не стоила и выеденного яйца. Вообще никакого яйца не стоила. Господи, ему нужно было взять себя в руки. Юнги больше не волновался о дурацкой игре. Все, чего он хотел — вернуться домой и запереться в комнате со своей коллекцией игрушек, что он аккуратно хранил в нижнем ящике своего шкафа, всегда готовую к применению. По мере того, как матч начал затягиваться, Мин нервничал сильнее и сильнее с каждой минутой: его чувства так тонко воспринимали все происходящее вокруг, что это было мучительно — боль в его напряженных мышцах смешивалась со вспышками дискомфорта из-за возбуждения и нуждой в том, чтобы к нему прикоснулись, чтобы о нем позаботились. Внутренняя омега парня — та его часть, что обычно оставалась тихой и спокойной — закатывала истерику каждый раз, когда рядом проходил альфа, из-за чего Юнги убегал в противоположную от мяча сторону чаще, чем ему хотелось бы признать. Голова пульсировала, и парень осушил две бутылки воды, из-за чего стал медленным и неуклюжим — к разочарованию своих сокомандников. Омега даже не замечал обеспокоенных взглядов в свою сторону, слишком сосредоточенный на собственных ощущениях. Он волшебным образом каждый раз забывал о том, насколько же отвратительны часы перед тем, как течка вступает в полную силу. Когда игра окончилась, а по его бедру стекла струйка смазки, парень понял, что ему пора. Мин сбежал с поля, в спешке схватил сумку и даже не попрощался с командой, что ожидала его, чтобы вместе отпраздновать тяжело давшуюся победу. Он слышал крик тренера, что требовал его возвращения, но проигнорировал его, на ходу заводя машину и благодаря прошлого себя за то, что был слишком ленивым, чтобы ехать на метро. Обычно Юнги не любит садиться за руль грязным после игры, оставлять следы пота на ухоженных кожаных сидениях, но у него не было выбора. Ни при каком раскладе он не стал бы купаться в общих душевых. Размечтавшись о влажных обнаженных мужских телах, о смеси пьянящих запахов альф со сладкими омежьими, парень чуть не врезался в автобус. А затем его затопил стыд из-за того, что он задумался о своих сокомандниках в подобном ключе. Эта течка уже его заебала, даже не начавшись. Войдя в свой жилой комплекс, Юнги решил подняться по лестнице, так как чувствовал себя слишком взвинченным, чтобы ждать лифт. Его бедра протестующе горели при движении, но эта боль сладка, она отвлекала разум омеги от влаги меж его ягодиц. Мышцы ныли от той нагрузки, что обрушилась на них за последний час, но Мин упорно тащился вверх, вздохнув в облегчении, когда увидел порог собственной квартиры. Он открыл дверь и с грохотом захлопнул ее за собой, стянув с себя одежду прямо в коридоре — грубая спортивная ткань неприятно царапала его ставшую более чувствительной кожу. Откинув брюки, он поморщился от сладкого запаха, который, кажется, пропитал их насквозь — Юнги направился прямиком в ванную, потому что единственное, о чем он мог думать в тот момент — это ледяной душ. — Хён? — раздался обеспокоенный голос из коридора. — Хён, это ты? — Пиздец, — прошептал Юнги. Он умудрился полностью забыть о Тэхене. — Хей, хён, ты в порядке? — голос младшего стал ближе, и Мин включил душ, чтобы заглушить его, пока по коже табунами разносились мурашки. — Гукки только написал мне про тебя. Что-то произошло? Почему ты вернулся домой так рано? Юнги в ужасе наблюдал за тем, как дверная ручка начала поворачиваться. В отчаянной попытке остановить своего очень заботливого, очень привлекательного, очень альфу, вторую любовь всей его жизни, а по совместительству — соседа по квартире, омега навалился на дверь всем своим телом, придерживая ее, пока Тэхен толкал с другой стороны. — Хён? — произнес младший встревожено. Он дернул ручку еще раз. — Хён, все хорошо? — Да, — наконец ответил он. Его внутренняя омега скулила, каждой частичкой желающая открыть дверь и пригласить Тэ войти, чтобы прижаться к нему поближе и дать то, что тот захочет, может, попросить об узле, но Юнги оборвал ее. Тэхен — его сосед, его младший наимилейший сосед, и они даже ни разу не целовались. Ко всему прочему, между Чонгуком и Тэхеном кое-что есть, и об этом кое-чем знали и говорили все вокруг — к глубокой темной и тайной ревности и уязвленной гордости Мина. Черта с два старший попросил бы позаботиться о нем во время течки одного из них. Одна мысль об этом заставляла его смущенно и немо хлопать ртом. — Я в порядке, Тэхен-а. Просто хочу принять душ, не переживай. — Точно? Потому что Чонгуки сказал... — Скажи своему маленькому бойфренду следить за своими, блять, делами, — прорычал он в ответ, слишком опечаленный из-за невозможности получить то, в чем нуждался — его вишневый аромат стал кислым, будто протухшим. Он просто хотел принять злоебучий душ, но, очевидно, он даже этого не мог сделать без дозы давления и расспросов. Юнги медленно вскипал, тяжело дыша через нос, так сильно вцепившись в ручку, что костяшки пальцев окрасились в белый. Молчание Тэхена заставило агрессивную пелену спасть, и вместо этого парня затопило чувство вины из-за собственной грубости, отчего глаза омеги заполнились слезами. Гормоны бурлили под его кожей, и он уже давно не испытывал подобного во время течек, так что не был в состоянии взять свое тело под контроль. Юнги шмыгнул носом, сморгнув влагу. Глубокое, ужасное чувство ворошилось в его груди, и он поверить не мог в то, что посмел повысить голос на своего милого мягкого соседа из-за его милого и мягкого бойфренда. — Мне жаль, Тэ-я, — всхлипнула омега, прижавшись лбом к дереву двери. — Хён сожалеет, хорошо? Хён не хотел срываться, просто его день был слишком длинным. Пожалуйста, прости хёна, Тэ-Тэ-я, я не хотел. — Я знаю, хён, — голос парня был спокойным и нежным, будто тот говорил с испуганной лошадью. Юнги снова шмыгнул. — Просто позволь мне увидеть тебя, хорошо? Я не буду заходить, мне просто нужно убедиться, что с тобой все в порядке. — Хорошо, — Юнги приоткрыл маленькую щелочку, глядя на младшего влажными опечаленными глазами. Ладонью он накрыл запаховую железу на шее, молясь о том, чтобы крошечное открытое пространство не выдало его. — Юнги-хён, — сказал Ким мягко, так мягко. Тэхен всегда был таким нежным, таким аккуратным с хрустальным сердцем Юнги — такой идеальный мальчик. Его глубокий голос заставил волосы на загривке старшего встать дыбом, и омега чуть не заурчал. Запах младшего — мускус с богатыми нотками темного шоколада — забился в его ноздри, и Юнги пришлось затаить дыхание, чтобы удержаться и не накинуться на парнишку. — Прости меня, — пробормотал он, опустив взгляд. Тэхен испустил смешок, низкий и удивленный, и Юнги пришлось сжать ноги вместе. — Все в порядке, хён. Я просто волновался. Чонгук написал о том, что ты странно себя вел, поэтому я пришел проведать тебя. — Он такой милый и очаровательный, — Юнги чуть не заскулил, прикрыв глаза. Он почувствовал волну привязанности к младшему мальчишке, к его лунным глазам и идеально очерченным губам. — Блять, Чонгук прелестнейший во всем мире. — Так и есть, — согласился Тэхен с той крошечной улыбкой на губах, что зарезервирована специально для Чонгука. Сердце старшего сжалось: едкая ревность по отношению к обоим парням смешалась с душераздирающей нежностью по отношению к ним же. Он хотел, чтобы альфа улыбался так и ему, но еще хотел, чтобы Чонгук сохранил ее как их общий секрет навечно, и помимо прочего — хотел увидеть влюбленную улыбку младшего альфы в свою сторону. Юнги только и делал, что хотел, но, похоже, он не дождется исполнения своих желаний. Он застрял в бесконечной петле мечтаний, и останется в ней навсегда — один одинешенек — пока Чонгук с Тэхеном сыграют свадьбу, а потом его сосед съедет, и они никогда не встретятся вновь. Эта мысль так сильно расстроила омегу, заставила чувствовать себя настолько одиноким, что он ощутил бегущие по щекам дорожки слез, и вот теперь — он был уверен на все сто — его лицо выглядело просто отвратительно, все в соплях, и младший никогда не захочет снова посмотреть на него. Мин бросил последний взгляд на удивленное лицо мальчишки и захлопнул дверь перед его носом, тут же заскочив в душ и нырнув под теплые струи воды. Ну конечно же, он до сих пор возбужден. Его бедра все больше покрывались смазкой с каждой новой секундой, а огонь в животе усиливался, пока мужчина не попытался обхватить свой член рукой, но в итоге почувствовал себя таким жалким — старающийся отдрочить себе в душе во время истерики — так что в итоге просто мылся в немом унижении. Юнги чуть не взял по ошибке клубничный гель для душа Тэхена, и расплакался еще больше из-за вселенской несправедливости в виде милых мальчиков, что пахнут клубникой в шоколаде, и мальчиков, от которых исходит аромат утреннего горячего кофе, а после использовал свое мыло с нейтральным запахом. Выйдя из душа, парень ощутил, насколько у него заложило нос и пульсировала голова от всех этих рыданий, но он чувствовал себя капельку лучше, будучи чистым, даже осознавая, что это всего на пару часов. Юнги почистил зубы, вцепившись в раковину, чтобы устоять на ногах во время внезапных ярких вспышек возбуждения, что прошибали до мурашек по коже, и игнорируя собственный член, что уже болел от недостатка внимания. Это вид дискомфорта, от которого получаешь извращенное удовольствие: будто у тебя чешется та часть спины, до которой ты не можешь дотянуться или достигаешь края оргазма, но не переходишь его, оставаясь с звенящими от желания яйцами и до глубины души разочарованным. Юнги, спотыкаясь, прошмыгнул в свою комнату, натянул самую мягкую пижаму, которая у него была, и слегка склонил голову к ее воротнику, мрачно втянув носом лишь свой аромат. Он перестелил постельное, взбил подушки, без особого желания пытаясь соорудить себе гнездо, но сдался на полпути — просто заполз под одеяло и закрыл глаза от усталости, чувствуя, как его лоб пульсирует от боли. Внутренняя омега жалобно скулила, лишь удваивая его печаль. Лежа вот так, парень мог почувствовать каждую воспаленную точку в своем теле, каждый узел в мышцах и пот, собравшийся у основания шеи. Он думал о том, чтобы забыться во сне до конца выходных, но его горло пересохло, а ему не хотелось снова пересекаться с Тэхеном, поэтому он просто лежал на кровати — слишком разгоряченный и слишком замерзший одновременно — в смиренном ожидании собственной смерти. Его подушки слишком твердые, матрас слишком жесткий, а его тело жаждало компании, кого-то, кто обнимал бы его и заботился о его потребностях, держа на своем узле до тех пор, пока они не станут одним целым. Рот Юнги приоткрылся, когда в его голове всплыл образ большого, твердого члена, входящего в него, наполняющего так приятно, вбивающегося, пока омега не сможет вспомнить даже собственное имя. Его собственный орган снова начал проявлять признаки жизни, натягивая его брюки намного быстрее, чем это происходило бы обычно. Белье омеги прилипло к заднице, из-за чего он нахмурился. Это один из его наименее любимых аспектов течки: то, насколько все неряшливое, липкое, влажное и грязное. Юнги был в процессе обыскивания своей прикроватной тумбы в поиске бутылочки со смазкой, что, он уверен, была где-то здесь, когда в его дверь осторожно постучали. — Хён? — тихий голос Чонгука раздался с той стороны. Юнги замер, наполовину свесившись с кровати. На его брюках было не оставляющее места фантазии мокрое пятно — прямо около ануса, а вся комната наполнилась запахом вишни настолько сладкой, какими бывают ароматы омег лишь в период течек. Его внутренняя сущность вскинулась, чуть ли не хвостом завиляла только от звука голоса младшего, послушно усевшись в ожидании, когда альфа снова заговорит. Такая жалкая. — Да? — прохрипел Юнги и съежился. Его голос звучал, словно наждачная бумага. — Хён, мы с Тэхен-хёном очень волнуемся, — продолжил Чонгук — в его голосе слышалась неприкрытая грусть. Омега внутри старшего завыла на него, разочарованная тем, что они расстроили альфу-Чонгука, хорошего, хорошего альфу-Чонгука, что заботился о нем даже будучи младше. Красивого, потрясающего Чонгука с его розовыми губами и золотым сердцем. — Если ты не откроешь дверь, мы все равно зайдем, так что. Просто не будь голым — вот о чем я. Мин сдержал злобный рык. Он не мог дождаться, когда же окажется голым. Прежде чем у него была возможность запротестовать, дверь открылась, и Чонгук с Тэхеном зашли — на их прекрасных лицах было идентичное выражение тревоги. Юнги обматерил себя в миллионный раз за день: ему правда стоит научиться запирать дверь на замок. Запахи парней тут же смешались с вишней омеги, заполнив пространство самой восхитительной композицией на свете, отравляя чувства старшего. Эффект был быстрым и ударным. Он словно опьянел, когда взглянул на них, его запаховые железы в бедрах запульсировали от желания, и ему пришлось вцепиться пальцами в плед, лишь бы удержаться от оголения шеи в знак подчинения младшим. — Хей, хён, — поздоровался Тэхен, на его лице была нерешительная улыбка. Нос Чонгука задергался, а спина выпрямилась, будто парень силой держал себя на месте. Юнги проглотил низкий скулеж, его омега кричала на него, чтобы он подошел к Чонгуку и пометил его, потерся запястьем о его шею, о его лицо — сделал все, чтобы успокоить разум молодого альфы. — Хён, что происходит? Ты же знаешь, что можешь рассказать нам. Прости, что давлю на тебя, но ты ведешь себя неправильно. Юнги приоткрыл губы, но с них не сорвалось и слова, парень лишь удержал в себе инстинктивную потребность захныкать и подчиниться. Он шумно дышал через рот, пытаясь очистить мысли притоком кислорода в мозг, но это не работало — предтечка была в самом разгаре. Его язык ощущался неповоротливым, когда касался зубов, а все тело замерло в попытке не откинуться на спину, выставив себя напоказ перед альфами. — Тэхен-а, — тихо сказал Чонгук, не глядя на омегу, и Юнги с тоской подмечает то, как интимно звучит его фраза. Альфа прикрыл нос рукой, и в животе старшего все скрутилось, будто он камень проглотил. Мальчишка не хочет дышать им. Его аромат, должно быть, вызывает отвращение, должно быть, он заставляет чувствительное обоняние младшего гореть от того, насколько плох. Это не редкость — некоторые запахи ощущаются абсолютно отталкивающими для некоторых людей, и теперь омега хочет принять еще один душ, чтобы соскрести вишню со своей кожи. — У Юнги-хёна течка. — Что? — Тэхен свел брови, оглянувшись на младшего. — Но хён говорил, что она не придет до начала следующего месяца. Я даже запланировал провести те выходные за пределами квартиры; его течки всегда наступали в срок. — Тогда чем ты объяснишь запах? — возразил Чон. Он указал на жалкое подобие гнезда, что соорудил Юнги, и последний смущенно сжался. Немного странно, что альфы говорили о нем так, будто в комнате никого не было. Из-за этого омега ощущал себя крошечным и немного бессильным. Ему хотелось, чтобы они прекратили. — Смотри, он гнездится. И хён ни разу не уходил после игры вот так, не поговорив с нами. Очевидно, что произошло что-то важное. Он в течке. На лице Кима застыло противоречивое выражение, парень тоже не смотрел на Юнги, отвернувшись к двери, чтобы аромат не ощущался так сильно. Альфа сверлил пол взглядом, медленно дыша — его грудь слегка поднималась с каждым вздохом. Омега погрузился в транс, наблюдая за размашистыми движениями мышц, что вздымались и падали в гипнотизирующей манере. Мин никогда не осознавал, насколько Тэхен огромный, насколько большим он выглядел, когда вот так возвышался над ним, и теперь это осознание заставляет его вздрогнуть. Чонгук подошел ближе к своему парню, положив ладонь на его затылок — большой палец нежно почесывал кожу. Омега Юнги застонала в изнеможении: ей тоже хотелось почувствовать прикосновения и быть успокоенной, но парень продолжал молчать, неуверенно поджав плечи, чтобы казаться меньше. — Ты тоже чувствуешь её, да? — низко спросил Чонгук, вперившись в Тэхена темным пристальным взглядом. Ким поднял голову, столкнувшись с глазами младшего с таким же серьезным выражением на дне своей радужки, а затем они словно начали безмолвные переговоры. Парни выглядели такими пугающими: идеально высокие, темные, красивые — тот тип, что заставляет Юнги одновременно нервничать и возбуждаться. Он поерзал под одеялом, смущенный тем, что его раскрыли, и чувствующий себя незваным гостем в собственной комнате. Ему, с одной стороны, хотелось бы выгнать их, но желание угодить было сильнее, так что он молча сидел в ожидании, пока те что-то решат между собой. В конце концов, Тэхен отвел взгляд от лица Чонгука и вернул внимание омеге, ближе подойдя к кровати. Альфа присел на самый краешек, чтобы не задеть жалкое гнездо Юнги, и сердце старшего расцвело в нежности к этому мальчишке. — Хён, у тебя течка? Почему ты нам не сказал? — голос парня был тихим. Чонгук тоже подошел к постели, встав за Тэхеном и положив руки на его плечи, глядел на старшего любопытными прищуренными глазами. Юнги думал, что должен чувствовать угрозу от двух альф в своей комнате, будучи омегой в течке, но это не так. Тэхен и Чонгук никогда не напугают его, даже если он мог видеть их напряжение, как они удерживали себя от того, чтобы не отреагировать на его соблазняющие феромоны, что окутали воздух вокруг. Для альф естественно отдаваться дикости, терять управления над собой и становиться первобытными, когда дело включало в себя текущую омегу, но эти двое контролировали свой разум ради его же блага. Юнги доверил бы им свою жизнь — и это настолько приносящее комфорт осознание, что он расслабился, опуская свою защиту. — Да, — мягко выдохнул, откидываясь на кровать в расстроенных чувствах. Все его мышцы ныли, и он не мог долго держать себя в вертикальном положении, сразу чувствуя слабость. Собственная беспомощность выводила из себя. — Не знаю, как это произошло, если честно. Думаю, дело в том, что врач сменил мне лекарства, потому что последние вызывали у меня тошноту и сбили к ебеням цикл, — Юнги в поражении прошелся рукой вспотевшим волосам. В его штанах все еще был полустояк, но он слишком устал, чтобы беспокоиться. — Блять, это так унизительно. Мне так жаль, что вам приходится наблюдать за мной в таком виде. — Эй, нет, — сказал Чонгук, насупившись. Он наклонился вперед с вытянутой рукой, будто хотел погладить Юнги по ноге, но передумал, прижав руку к своему боку. Омега Юнги грустно заскулила от не случившегося контакта. — Перестань, это несправедливо по отношению к тебе. Мы с хёном не против. Прости, что надавили на тебя, но мы так переживали. Ты никогда не вел себя так — даже в течку, хён. Тэхен кивнул в подтверждение, ближе придвинувшись к Юнги. Младший положил ладонь поверх его ноги, скрытой одеялами. — Могу ли я прикасаться к тебе? — спросил он тем же спокойным, мягким голосом, что использовал с тех пор, как зашел в комнату. Юнги чуть не мяукнул в облегчении, откинул одеяло и подполз ближе — тело двигалось на автомате, поддавшись омежьим инстинктам, головная боль испарилась, как только Тэхен задал вопрос. — Да, пожалуйста, — ответил он, пристроившись к изгибам тела Тэхена. Несмотря на слои одежды между ними, Юнги сразу же почувствовал себя спокойнее, легче: его затуманенный мозг освободился от части напряжения, боль покинула мышцы. Омега даже не заметил резкого вдоха Кима или того, как он напрягся — был слишком занят купанием в удивительном ощущении альфы здесь, совсем рядом с ним, с руками, что обнимали его плечи, с запахом темного шоколада Тэ, что смешался с подслащенной вишней. Молодой альфа был таким теплым и восхитительным, что Юнги уверился: он наконец-таки умер и попал в рай. Омега поднял расфокусированный взгляд, замечая Чонгука, что пристально следил за ними с выражением лица, близким к болезненному. Мин насупился, счастье вытекало из него, пока он замечал скованную линию плеч младшего, то, как его руки были плотно прижаты к бокам. «Это нечестно», — подумал Юнги. Ему хотелось, чтобы другой альфа чувствовал себя так же хорошо, как и он сам. — Что не так, Гукки? — мягко спросил он. Чонгук сглотнул, его кадык дернулся, когда парень взглянул на них. Юнги сжал ткань пижамных штанов в руке, воздух вокруг них внезапно загустел. Солнце, что ненавязчиво прощалось с ними из окна, окрасило небо красивыми золотыми мазками кисти, которые ложились на профиль младшего розовым и лиловым. — Ничего, просто, — альфа запнулся, сделал глубокий вдох, расслабив черты лица. Его выражение стало мечтающим, таким открытым, когда он снова сфокусировался на своих хёнах: взгляд теплый и мягкий, будто свеча в темноте, что перекликалось с атмосферой в комнате. Чонгук выглядел таким взрослым, когда возвышался над ними с широкими плечами и будто вылепленными руками, скрещенными на груди — Юнги ощутил такую сильную волну желания, что ему еле удалось удержать себя от нападения на мальчишку прямо здесь и сейчас. — Вы оба так хорошо пахнете. — Да? Правда? — спросил Юнги — слюна наполняла рот. Его голос опустился, наполнился намерением, и омега знал, что они могли услышать его в том, как губы обволакивали слоги. Они могли услышать, громко и четко, как сильно он их хотел. Юнги позволил им вслушаться — тепло разливалось по его животу одновременно с тем, как осознание медленно озаряло лицо Тэхена и мягкое удивление зажигалось на дне зрачков Чонгука. Мин мягко постучал по месту с другой стороны, его взгляд не отпускал Чонгука — он наслаждался тем, как темнота окрашивала его черты. — Ну тогда иди сюда. Чонгук специально двигается медленно, будто он не до конца уверен в своих действиях. Юнги практически видел, как работают шестеренки в его голове — если сведенные брови и прикушенные губы могли считаться каким-либо знаком — и это бесило его, чей мозг глубже погрузился в свою инстинктивную часть и забыл о негласном правиле их дружбы и о том, кто их определил. Омега не понимал, почему Чонгук колебался, ему же всегда нравился скиншип и проявление заботы через физический контакт, особенно вот так: обниматься, находясь в плену потрясающе подходящих друг другу запахов. — Давай же, Гук, — проскулил Юнги, крепче прижимаясь к руке Тэхена. Он соскучился по удивленному лицу альфы, который не привык видеть своего хёна таким нуждающимся. — Пожалуйста, обними нас? Большое пожалуйста? Пожалуйста с вишенкой сверху? Чонгук выпустил смешок, наконец-то пересилил себя и примостился справа от Юнги. Омега счастливо вдохнул его кофейный запах, закрыл глаза и позволил голосовым связкам выразить его удовлетворение низким урчащим звуком, что исходил из глубины его грудной клетки. Когда он думал, что альфы пахли приятно сами по себе, то ошибался. Неудивительно, что они обычно оторваться друг от друга не могут, и неудивительно, что Мин всегда переполнен навязчивым желанием присоединиться к ним, в основном, в моменты сексуального неудовлетворения или постыдных снов. Ему так уютно сейчас: укутанный в запахи своих любимых альф, которые напоминали собою тепло, заботу и гнездо — что он даже не замечал обмена взглядами младших: уверенный Тэхена и сомневающийся Чонгука. Омега пропустил телепатический разговор, который, судя по всему, был между парнями и состоял лишь из сверканий глаз и подергиваний губ, потому что был слишком отвлечен тем, как рука Чонгука ласкала его плечо. Если бы только он был достаточно сконцентрирован, то поддразнил бы их, сказал, что они уже настолько сроднились, что могут не использовать слова для коммуникации. Но Юнги был слишком занят тем, что обернул свою ладонь вокруг чоновой и глубоко дышал, удерживая запахи мальчиков глубоко в своей груди, прежде чем неохотно их выпустить. Ему хотелось сохранить их ароматы глубоко внутри себя, защищать своими ребрами, лелеять прямо у сердца. — Хён, — Тэхен начал медленно, осознанно. Юнги моргнул и посмотрел на него: вяло, но внимательно. — Ты чувствуешь себя лучше? — Хмм, — промычал в подтверждении парень, снова прикрыв глаза. Ему не удавалось долго держать их открытыми — веки слишком тяжелые. — Но мне станет хуже. Течка — та еще сука, вы везунчики, раз не проходите через нее. — Насколько хуже? — спросил Чонгук, переплетая свои татуированные пальцы с миновыми. Старший тихо промурчал, думая; его сердце гулко стучало от того, как альфа поглаживал его костяшки. — Не знаю. Обычно мои течки не очень интенсивные, симптомами больше смахивают на простуду, — Юнги нахмурился из-за болезненного укола в животе: будто кто-то крюком подцепил его внутренности. Он с усилием концентрируется на плохом — облегчение от того, что его зажали между собой два альфы, рассеялось, когда он вновь прочувствовал все ноющие и пульсирующие точки, неприятно зудящее под кожей возбуждение. — Но аспект возбуждения ударит на славу, да, я уже сейчас могу с точностью это сказать. Он подвинулся, позволив своей руке выпасть из хватки Чонгука. Не думая, старший сжал ладонями свои запаховые железы на бедрах, тихо выдохнув от острой вспышки удовольствия и нужды, что поразила его чувства. Запах вишни стал невозможно сладким, практически невыносимым, и Юнги заметил, как застыл Чонгук. Омега кинул взгляд на Тэхена, и, если судить по затуманенному взгляду, в том тоже что-то изменилось. В животе запорхали бабочки, и теперь они были не от нервозности или разочарования, а от ожидания того, что будет. И Юнги точно знал, что что-то будет. — Может, — продолжил Тэ, присев так, чтобы быть лицом к лицу со старшим. Парень сделал паузу, облизал губы, а Юнги терпеливо ждал, когда альфа соберется с мыслями — омега расслабленно хлопал ресницами, в то время как внутри него разгоралось пламя. Рука парня скользнула по загривку старшего, пальцы нерешительно зарылись в его влажные волосы, и Мин задрожал, наклонив голову назад, чтобы увеличить давление пальцев на кожу головы. Тэхен улыбнулся, приободрённый. Было что-то хищное в том, как сверкнули его глаза, когда он продолжил: — может, мы могли бы помочь. Юнги распахнул глаза, сел прямо, из-за чего рука Тэ выскользнула из его волос. Мужчина перевел взгляд с Тэхена, что ухмылялся так, словно уже знал ответ омеги, на Чонгука, который продолжал сверлить взглядом пол, сияя бордовыми щеками. Сердце старшего дико громыхало в груди, все его инстинкты кричали ему ухватиться за возможность, чтобы два альфы позаботились о нем во время течки. Комната гудела в ожидании, пропитанным глубинным пониманием: что бы ни было сказано или сделано, то, что случится, уже предопределено. Это читалось в том, как Тэхен дышал — глубоко и медленно — в том, как Чонгук продолжал украдкой бросать на своих хёнов взгляды, сияющие намерением. Юнги ощутил дрожь, спустившуюся по позвоночнику, когда он понял, что ему нравится эта беспомощность, это предвкушение чего-то неминуемого. Его пальцы на ногах поджимались, пока он впитывал атмосферу, что разгоняла кровь и заставляла восхитительные ароматы альф усиливаться. — Как помочь? — медленно спросил он. Юнги знал ответ, но ему необходимо было услышать его и от парней. Воздух между ними искрился, наэлектризованный напряжением и миллионами «что, если», такой тяжелый, что обволакивал горло омеги, удушающе и приятно. Так приятно. Кожу старшего покалывало от возбуждения, и он сжал ноги, чтобы не выпустить еще больше соблазняющих феромонов, даже если это довольно бессмысленно в этой ситуации. Они уже по уши погрязли в них. Юнги глубоко вдохнул, и сногсшибательный запах шоколадного кофе практически вырубил его, пламя распространилось по всему телу — даже мысли о двух альфах, что прикасаются к нему так, как он того жаждал, было достаточно, чтобы голова мужчины закружилась. — Ты знаешь, — ответил Чонгук, пытаясь вести себя, как обычно, но все еще отводя взгляд от глаз Юнги. Старший закусил ухмылку. — С возбуждением и всем таким. Если станет слишком тяжело, я имею в виду, если ты захочешь, конечно, хён и... хён и я сделаем все, что ты захочешь. Юнги прыснул, удивленный застенчивостью младшего, что выглядела странно привлекательно во время разговора о тройничке. Тэхен закатил глаза, но тоже улыбался, слишком очарованный Чонгуком, чтобы взаправду раздражаться. Заикание младшего немного рассеивает напряжение, и Мин видит парней такими, какими они были: два милых альфы, что жаждали угодить своему хёну. И были несправедливо горячими. — Гук-а, — аккуратно позвал омега, — тебе нужно смотреть мне в глаза, когда говоришь такие вещи. Если ты даже взглянуть на меня не можешь, то сомневаюсь, что ты действительно хочешь это делать. Чонгук отчаянно поднимает свои широко раскрытые глаза. — Но я хочу! — возразил он. И после, снова засмущавшись, он закусил губу, но продолжал буравить Юнги взглядом, в котором сияла серьёзность. — Если хочешь ты, конечно же. Хён, мы не сделаем ничего, что доставило бы тебе дискомфорт. — Мы знаем, что это немного странно, — подхватил Тэхен, переплел свои пальцы с пальцами Юнги, неосознанно заземляя старшего, что снова начал соскальзывать в это лихорадочное отчаянное место, которое появляется в голове во время течек. Рука Кима ощущалась холодной по сравнению с его собственной горячей кожей, и это помогало омеге отвлекаться от своих мыслей и зова инстинктов. — Если ты не захочешь, мы уйдем. А если нуждаешься в нашей помощи, но не в сексе, все тоже в порядке. Мы просто хотим облегчить твое состояние, хён. Любым способом, которым возможно. На губах старшего застыла маленькая улыбка, когда он поднял руку и провел указательным пальцем по нижней губе Тэхена. Глаза альфы тут же потемнели, и он наклонился ближе. — Такой милый, — пробормотал омега, его глаза изучали каждую трещинку на чужих губах. Тэхен позволял ему: его черный, как смоль, взгляд следил за старшим, который прижал подушечку пальца к мягкой коже. Юнги почувствовал, что сзади к нему придвинулся Чонгук, заключая его в клетку, прижимаясь грудью к спине, но это не пугало. Мин наслаждался его теплом, его крепкостью. — Такие хорошие для меня, хах? Просто хотите помочь, мои прелестные, красивые мальчики желают претворить мои мечты в жизнь. Собираетесь позаботиться обо мне? — Скажи это, хён, — прошептал Чонгук, носом касаясь уха Юнги, из-за чего мурашки покрывали спину последнего. Дыхание младшего ласкало чувствительную кожу, и омега чуть ли не рычал, возбуждение скрутилось внизу живота. Его член полностью налился и теперь оттягивал ткань брюк. — Мы не сделаем ничего, пока ты не произнесешь это вслух, если ты действительно хочешь, — альфа повторил свои слова, аккуратно куснув мочку. Юнги раскрыл губы, дыхание затруднилось, а ведь они просто смотрели на него. Ожидающе. Предвкушающее. — Да, — проурчал он, проводя пальцем по губе Тэхена. Он позволил младшему взять свою руку и оставить поцелуи на каждой костяшке — одна за одной, в то же время не сводя глаз с лица омеги; от такого интимного жеста у Юнги перехватило дыхание. Темно-карие радужки альфы стали практически черными, он посмотрел на старшего сверху вниз с нескрываемым желанием, и издал нуждающийся рык, когда Мин убрал свою руку. Юнги усмехнулся. Его кожу покалывало, каждая пора воспламенилась и загудела от вожделения. — Да, — сказал он тверже и придвинулся ближе в попытке запечатлеть поцелуй на губах Тэ, но младший мягко остановил его ладонью на груди. — Да, что? — спросил он, чмокнув уголок губ, затем подбородок, дразня омегу. Позади рассмеялся Чонгук, и этот низкий звук сразу же отозвался во внутренностях Юнги. Его омега прихорошилась — природное подчинение столкнулось с рациональным раздражением старшего из-за того, что им так легко вертят. Он вздохнул, обхватил пальцами шею младшего и притянул того ближе, пока их губы разделяли жалкие сантиметры. — Да, пожалуйста, — прошептал Юнги, скользнув взглядом на чужой рот. С последней бесящей дерзкой улыбкой Тэхен притянул его ближе за талию и соединил их губы. Юнги, подтверждая каждый из существующих стереотипов об омегах, начал утробно урчать, руками обхватив шею Тэхена. Его рот податливо приоткрылся для младшего, их губы так идеально подошли друг другу, что Мин задался вопросом: почему же они не сделали это раньше. Тэ вжался в тело старшего, легко лаская его, изучая языком Юнги, и тот застонал, схватился за плечи партнера и практически забрался ему на колени в попытке углубить поцелуй. Их тела слились воедино, омега так хорошо вписывается в изгибы Кима, будто они были предназначены друг для друга, и хватка альфы усиливается — Юнги молится, чтобы на нем остались следы пальцев. Мужчина закрывает глаза, его мышцы полностью расслабляются впервые за день, превращая его в пластилин в руках младшего: поддающийся любой прихоти, следующий за тем, что от него просит альфа в полной власти подчиняющей силы. Его тело оставалось расслабленным, когда Тэхен лизнул его нижнюю губу — последняя просьба, которую Юнги сразу же выполняет, шире открывая рот. Тэхен, не медля, переплетает свой язык с Юнги, горячий и требовательный, их губы сталкиваются друг с другом в медленном, размеренном темпе, том самом, когда из-за поцелуя твои ноги начинают трястись, а сердце бьется чаще. Руки альфы снова закапываются в волосы, оттягивая их назад, чтобы у него появилась возможность укусить нижнюю губу омеги, грубо и болезненно, но Мин застонал. Ожидание обостряет его чувства, делает его восприимчивее к действиям парня, и каждое прикосновение к его коже уводит Юнги все глубже в лабиринт, коим является человек напротив. Боль сладка, а мягкость языка, которым Тэ проводит вслед по воспаленной плоти, — еще слаще. Отчаянье росло вместе со скоростью их поцелуя, и у мужчины перехватило дыхание — он передвинулся так, чтобы полностью усесться на чужих коленях, их рты работали вместе в еще более бешеном ритме, чем до этого. Затылком омега ощущает взгляд Чонгука, его руки, что лежат на спине старшего, и это знание лишь больше его бесило: возбуждение жарко роилось в его животе, его член изнывал в брюках. Обычно, Юнги бы со стыда сгорел из-за того, что так завелся от одних лишь поцелуев, но жадный рот напротив воровал его дыхание, занимая мысли, так что его разум работал лишь в одном направлении, откинув застенчивость. Тэхен также очевидно наслаждался происходящим, со страстью изучая каждый миллиметр рта омеги, и тот знал, что они устроили настоящее шоу. Он чувствовал, как пальцы Чонгука нерешительно проникли под его рубашку, подушечки заскользили по его спине, и мужчина задержал дыхание, подаваясь назад навстречу прикосновению. Приободренный, младший альфа расположил ладони на талии Юнги, сильно ее сжав, и прямой контакт кожи к коже превратил омегу в мяукающее месиво, обмякшее на бедрах Тэхена, поддерживаемое лишь двумя парами сильных рук. Он учащенно задышал в рот Тэ, извиваясь от того, как парень оставлял кровоточащие поцелуи на его губах, пока руки Гука продолжали заласкивать его спину, шею и живот. Прикосновения были практически благоговейными, будто эти пальцы никогда не касались ничего мягче разгоряченной кожи. Двое альф были повсюду, атаковали органы чувств Юнги и заманивали его в ловушку туманного восхитительного сна, что становился лишь горячее и беспорядочнее. Омега был одурманен их запахами, и ему пришлось схватиться за шею Тэхена в поисках поддержки. Пальцы Чонгука проложили свой путь к его груди, задевая возбужденные соски, — ласки осторожные, пробные. После дрожи Юнги пальцы исчезли только для того, чтобы тут же вернуться влажными и теплыми от слюны. Чон очертил розовые ореолы, прежде чем прижаться ближе, сильно ущипнув, после снова нежно поглаживая. Юнги испугался, удовлетворение неожиданно пронеслось по его спине, а высокий стон сорвался с его губ. Тэхен воспользовался возможностью опуститься с поцелуями вниз, к его шее, поэтому оставил последний влажный чмок в приоткрытые губы омеги, наклоняясь. Альфа захватил влажную кожу, засасывая до появления фиолетового цветения, а потом проводя по нему языком, гордо целуя собственные метки по мере их проявления на бледном холсте кожи старшего. — Мы так долго мечтали это сделать, — пробормотал старший альфа, лицом все еще зарывшись в шею Юнги. — Ты такой сексуальный, бегаешь по квартире туда-сюда без футболки. Чуть не довел меня до инфаркта, — когда Юнги засмеялся, Тэхен вернулся к своему предыдущему занятию, прижавшись ртом к месту, где начиналось плечо. Омега захныкал, когда рот Чонгука присоединился к кимову, впиваясь в его загривок, пока пальцы продолжали кружить вокруг розовых сосков, заставляя старшего испускать самые красивые непристойные звуки. Юнги откинул голову назад, потянул за волосы Тэхена в отчаянной попытке ухватиться за реальность. Член в штанах Мина стоял, как скала, а смазка свободно стекала по ногам, что сводило молодых альф с ума, все их рациональные мысли были вымещены природными инстинктами, когда они услышали сладкий запах. Чонгук, издав рык из глубины глотки, практически сорвал рубашку с тела старшего и отсел подальше, чтобы вдоволь насладиться его гибким подтянутым телом. Тэ кидает на младшего свирепый взгляд, когда его отрывают от кожи Юнги, но альфа не обращает на него ни малейшего внимания, рассматривая тело омеги в изумлении, смешанном с вожделением на дне зрачков. — Хён, ты такой прекрасный, — прошептал он в шею Юнги, руками обхватывая сильные плечи старшего, пробегаясь по ним вверх и вниз. Омега позволил своей голове расположиться на плече младшего, повернувшись, чтобы носом уткнуться в место, где запах чувствовался сильнее всего, этот крошечный участок кожи, который защищает восхитительный природный аромат Чонгука. Альфа оставляет на его губах аккуратный поцелуй, удивительно целомудренный, учитывая происходящее вокруг, и Юнги так, так погряз в любви — его глаза немного прикрылись. — Восхитительный, ты даже представить себе не можешь, насколько ты восхитительный, хён, ты такой блядски горячий. Пиздец, ты так хорошо пахнешь. Юнги заскулил, обнял ладонью шею Чонгука и притянул к себе для крепкого поцелуя. Их зубы сталкивались, но омеге было все равно, он обхватил губами язык альфы и втянул в свой рот — так влажно и беспорядочно. Младший слаще, чем Тэхен, аккуратнее там, где старший альфа был напористым. Где Тэхен брал, Чонгук — отдавал, целуя Юнги, будто это естественно, его язык любовно оглаживал каждую ранку на губах Юнги. И омега без ума от этого контраста, от различия между ними, что дополняют друг друга. Он позволил альфе задать скорость, приятно удивленный тем, что, в отличие от бешеного ритма Кима, младший был медленным и чувственным, он переплел их языки и в то же время вернул ладони на их законное место — талию Юнги. Тэхен сжал его бедра, надавил прямо на запаховые железы в них, что заставило омегу свести ноги на его коленях, извиваться и скулить в рот Чонгука в отчаянной попытке добиться прикосновений ко всем местам, где он в этом нуждался больше всего. Младший заткнул его своим языком в еще одном глубоком поцелуе, его грудь теплая и надежная, несмотря на странный угол, поддерживала ссутулившееся тело Мина. Тэхен скользнул языком к ключицам, покрывая кожу слюной и нежными поцелуями, пока Чонгук захватил нижнюю губу Юнги. Сбившись с дыхания, старший замедлил движения, омега внутри него запротестовала, когда он оторвал Кима от своей шеи. Он ощущал, как сознание ускользало, как комната расплывалась по краям в то время, как он отчаянно старался восстановить контроль над телом. Парень пытался сфокусироваться и попросить о том, чего жаждал, словами, а не лихорадочными поцелуями и ненасытными руками. Мин никогда не был фанатом недосказанности или разрозненной коммуникации, особенно в таких критичных моментах, как нынешний, так что он моргнул в попытке очнуться. Он чмокнул губы младшего и откинулся назад, чтобы иметь возможность окинуть взглядом его тело полностью: грудь вздымается вверх и вниз. Глаза Чонгука были распахнуты, зрачки расширены и окрашены очевидной похотью, но также в них плескалась привязанность, когда он смотрел на Юнги. Забота в том, как он притянул старшего ближе, оставляя быстрый поцелуй на виске. Чон будто понял, почему омега остановился, — руки обернулись вокруг плеч мужчины в утешительном жесте. — Поговори с нами, хён, — прошептал он, горячее дыхание коснулось уха Юнги. Омега задрожал, его мозг затуманился из-за течки, мысли разбегались, и он не мог понять, как младший альфа умудрялся до сих пор держать себя в руках, если обычно был самым эмоциональным. — Скажи, что ты хочешь. — Я... Я хочу... — начал Мин, но отвлекся на то, как Тэхен оставил поцелуй на его плече, провел носом до шеи, прямо туда, где была железа. Альфа вдохнул, промычав, когда вишневый аромат наполнил его легкие, а старший превратился в желе, такой податливый, пока мальчишка продолжал его обнюхивать. Чонгук пихнул Тэ, чтобы тот прекратил, чем вызвал у партнера беззвучный смех. Юнги нетерпеливо взвыл, шлепая его по ноге, чтобы быть услышанным. — Мне нужно... прикоснитесь ко мне, мне нужно, чтобы вы касались меня, прямо сейчас. — Какое волшебное слово? — поддразнил Тэхен певчим голосом, хватая мочку своими зубами. Юнги вспыхнул от раздражения и отвел взгляд, его щеки горели от стыда и желания. Глупый Тэ с его глупым альфьим запахом и глупым сексуальным голосом. — Заткнись, — пожаловался он, пряча лицо в изгибе шеи Чонгука. Ким цокнул. — Неправильно, — ответил он, а затем сжал член омеги сквозь пижамные брюки. Юнги подался бедрами вперед от волны электричества, омывшей все его тело, превратившей его последние связные мысли в кашу. Тэхен продолжил дразнящие движения, ощутимо поглаживая его поверх ткани, зажав губу зубами. Чонгук поддерживал трясущееся тело омеги, захватив его рот очередным пламенным поцелуем, мягко баюкая лицо старшего своими теплыми крепкими пальцами, пока языком влажно ласкал чужие губы. Юнги был ошеломлен: не понимал, на чем ему нужно сосредоточиться, но это и есть лучшая часть течки — ему не нужно думать, можно просто позволить своему телу чувствовать каждое прикосновение вдвое ярче. Тэ массировал его член, длинные пальцы скользили вверх и вниз, и Юнги заворчал, раздраженный, в рот Чонгуку. Омега недовольно разорвал поцелуй, чтобы надуть губы в сторону Кима, подкинуть бедра в попытке ускорить движения, но альфа проигнорировал его. Это еще больше разозлило Юнги. — Хён, — сказал Чонгук, в его голосе угадывалась забава. Он провел кончиком языка по ушной раковине омеги, чмокнул его мочку. Мурашки табуном пронеслись по плечам старшего. — Дай ему, что он хочет. — Ему нужно попросить об этом, — ответил Тэхен, проведя пальцами над резинкой пижамных брюк. Живот Юнги напрягся от легкого касания — его член был болезненно твердым, молил о внимании, и парень заскулил в впадинку шеи Чона, рукой спускаясь вниз, чтобы облегчить давление. Ким поймал его запястье и отвел в сторону прежде, чем омега дотронулся до своего члена, и старший несчастно вскрикнул. Чонгук не смог сдержать смешок, резкий и хриплый, такой отличающийся от его обычного высокого смеха, что у Юнги перехватывает дыхание. И затем это вывело его из себя. — Хватит, — пробурчал он, повернув голову, чтобы сурово посмотреть на младшего мальчишку. Это не сработало — видеть, как его щеки нарумянились, а губы стали ядрено-красными от количества поцелуев, но он, в конце концов, постарался. Сохранил хоть чуть-чуть достоинства. — Ненавижу тебя, выметайся из моей комнаты, — бросил он, ни слова не имея в виду. Чонгук ухмыльнулся, будто знал, что у Юнги никогда не хватило бы духу оттолкнуть его по-настоящему. Сопляк. — Это не мило, хён, — Тэ оставил поцелуй на тыльной стороне руки, на ладони, на каждом пальце. А затем он стремительно наклонился вперед, захватив рот Чонгука своим. Младший выглядел удивленным где-то две секунды, прежде чем закрыл глаза и растворился в ласке, выпустив счастливое мычание — их губы так знающе двигались друг напротив друга, влажные звуки заполнили всю комнату. Они целовались с такой уверенностью, что приходит, когда два человека отлично знают друг друга, осведомлены о том, что заставляет партнера дрожать — настолько интимно, что инстинкты, следуемые из их рангов, уступают место взаимному наслаждению. При любых других обстоятельствах Юнги с удовольствием бы отсел подальше и счастливо наблюдал за развернувшейся сценой: два самых горячих человека на планете целовались прямо перед ним, для него, наслаждались тем, что он смотрел на них. Но, к сожалению, у него течка, он расстроен и лишен их прикосновений. Быть проигнорированным — худшая ситуация из всех возможных на данный момент, так что он зарычал, запустил руку в волосы Чонгука и резким движением разделил этих двоих. Приблизился поближе к лицу Тэхена, их дыхания смешиваются — глаза Юнги наполнены яростью, а у Тэхена блестят озорством. — Пожалуйста, — процедил омега, вжавшись своим стояком в бедро Тэхена. Гук снова хихикнул, но старший не обратил на это внимания. — Пожалуйста, прикоснись ко мне, Тэ. Пожалуйста, помоги хёну почувствовать себя хорошо, дотронься до меня так, как я знаю — ты можешь, как Чонгук знает — ты можешь. Пожалуйста, заставь хёна чувствовать себя хорошо, — взмолил он страстным голосом, его взгляд захватили глаза альфы напротив. Мир будто перестал существовать; только они, дрейфующие в вакууме, где единственный звук — их дыхание. Чонгук разрушил чары, больно укусив плечо омеги и запустив руку в его штаны — на коже остались яркие следы от зубов. — Сними их, — прорычал он, дергая ткань. Юнги ни разу не слышал от мягкого, очаровательного Гукки такого тона, грубого и требовательного, который тут же отозвался в его стояке, подкинув больше дров в костер внутри. Мин торопливо слез с колен Тэ и скинул брюки и с облегчением вздохнул, оказавшись полностью оголенным, наконец-таки освобожденный от неудобного, колючего ощущения от одежды на себе. Его член гордо стоял у живота, головка была раздраженной, сияющей и красной. — Иисус ебаный Христос, — Чонгук прохрипел, схватил Юнги за бедра, сжал их, смяв плоть пальцами, будто буханку хлеба. — Ты такой, блять, розовый, — альфа засосал кожу прямо рядом с точкой пульса, снова укусив, так близко к запаховой железе, что старший захныкал, омега внутри взмолилась о метке Чона. — Господь всемогущий, я сейчас умру. — Пожалуйста, — простонал он, отклонившись назад настолько, что полностью распластался на кровати прямо перед двумя альфами. Юнги с испугом заметил, что был единственным голым человеком в комнате, и это осознание заставило его проскулить от возбуждения, повернуть голову в сторону и оголить шею, моля о том, чтобы его пометили запахом. К этому моменту в его теле не осталось и грамма доминантности, все его инстинкты твердили о том, что нужно просто лежать и ждать, когда его альфы сделают то, что должны. Ждать, когда они доставят ему удовольствие, позаботятся о нем, потому что он доверился им. Омега следил за ними полузакрытыми глазами, руки расслабленно лежали рядом с головой, и все его нутро застыло, когда Чонгук прильнул и что-то прошептал Тэ на ухо, лизнув затем мягкую кожу под ним. Юнги наблюдал, как младший альфа нежно прихватил зубами железу как раз в том месте, где однажды он укусит сильнее, чтобы связать их на всю оставшуюся жизнь, и зависть снова показала свое уродливое лицо, распространившись по груди мужчины. Он чуть не застонал от отчаяния, его омега заметалась от тоски, когда их внимание вернулось к нему. — Такой хороший омега, — пробормотал Тэхен, его огромная ладонь обернулась вокруг основания члена Юнги. Старший вздрогнул от неожиданности, а потом заматерился, когда альфа пальцем начал дразнить головку, размазывая предэякулят вниз по стволу — его восхитительная смуглая кожа создавала с ума сводящий контраст с бледным, розоватым членом омеги. Он начал медленно скользить рукой по нему благодаря смазке, что скопилась на кончике, заставляя Юнги судорожно хватать воздух и на вдохах сыпать проклятиями, когда Чонгук начал целовать за его ухом. — Давай, Тэ, быстрее, просто двигай быстрее, — подгонял старший, раздражение смешалось с удовольствием и затуманило его разум. Он так долго заведен, что не понадобилось бы много времени, чтобы заставить его кончить, но Тэхен действует отвратительно медленно, томно поглаживает его член и с наслаждением наблюдает за тем, как Юнги извивается и хнычет под ним на грани того, чтобы наброситься на альфу, но отчаянно отказывается сдаваться своей сабмиссивной части сознания. — Пожалуйста, блять, Тэ, мне так хорошо, просто двигай ею быстрее, — его слова слились в одно, голова откинулась назад, когда Тэхен сжал пальцы у основания. Чонгук прижался носом к выступившей глотке, запахом пытаясь успокоить омегу. — Тише, детка, — сказал он, оставляя поцелуи на месте для метки нежные, восхваляющие. Юнги растаял на кровати, захныкав, чувствуя себя таким успокоенным, что даже не представлял, что ему делать. Ласковое прозвище сотворило что-то чудесное с его доведенными до изнеможения омежьми инстинктами, и старший наполнился такой любовью к Чонгуку, что задыхался, стараясь изгнать часть похоти изнутри лишь для того, чтобы освободить место для привязанности. Тело Мина разрывалось от того, что он испытывал больше одной эмоции за раз, но это была самая сладкая боль, та самая, от которой на глаза наворачиваются слезы. Чонгук снова поцеловал ту же точку, так нежно — его губы были самой мягкой текстурой, что когда-либо касалась кожи Юнги. — Мы собираемся позаботиться о тебе. Старший подтянул Чонгука наверх, отчаянно желая вновь почувствовать его рот, став странно зависимым от его медовой сладости. Пока они целовались, Тэхен увеличил скорость, опасно проворачивая руку на члене Юнги, натягивая чувствительную кожу до тех пор, пока омега не начал учащенно дышать в рот младшего, слишком отвлеченный, чтобы продолжить поцелуй, но отказывающийся отпускать Чона, обхватив того за мускулистые плечи одной рукой. С его губ сорвался сдавленный всхлип, когда Ким опустился второй рукой ниже, к его анусу, захватил немного смазки пальцами и вернул их на член старшего, используя ее, чтобы облегчить скольжение, размазывая жидкость по всему стояку Юнги. Смазка смешалась с предэякулятом — так влажно, что пару капель падают на кожу омеги, стекая по костяшкам Тэхена. Альфа склоняется к члену, чтобы по-кошачьи лизнуть кончик, ощущая, как соленость смешивается со сладким, практически приторным вкусом старшего. Глаза Юнги, стеклянные и расфокусированные, встречаются со взглядом Чонгука, когда самый младший мальчик целует его снова, такой нуждающийся в ласке, даже будучи в два раз больше омеги под ним, он переплетает их языки вместе и легко прихватывает нижнюю губу Мина, что была чувствительной после укусов Тэ. Между ног омеги настолько мокро, что под ним образовалось чертово пятно на простынях, но никому из присутствующих не было дела. — Ты такой приятный на вкус, детка, — прошептал Тэхен ему на ухо, взмахивая кулаком, из-за чего Юнги задрожал. Чонгук проложил дорожку из поцелуев вниз, впиваясь зубами в его шею, добавляя к работе Кима свои собственные краснеющие пятна. Омега подумал о том, каково это — быть помеченным двумя альфам, с их штампами, гордо рассыпанными по его коже, в унисон твердящими о том, что он их и только их — и с его губ сорвался скулеж. — Такой милый для меня, самый лучший из всех, — твердил Тэхен, такой же пораженный. — Ах, ах, — стонал мужчина, закрыв глаза, когда Тэхен удерживал скорость, так правильно сжимая пальцы и прокручивая запястье. Он чувствовал, как знакомое давление нарастает внизу живота, пузырясь и увеличиваясь до тех пор, пока он не был уверен в том, что сейчас взорвется на тысячи крохотных частиц, рассыпется по кровати, и молодым людям придется собирать его по кусочкам только для того, чтобы вновь затеять эту игру и насладиться тем, как он разрушится на части. Когда Чонгук опустился ртом на его сосок, обхватывая розовый бугорок и жадно посасывая, Юнги кончил с протяжным стоном: белое расплескалось по его румяной коже, достав до груди. Омега чувствовал себя бескостным, тяжело дышал — грудная клетка тяжело вздымалась, пока удовольствие омывало его сокрушительными волнами. Он лежал на простынях, одеяло было скинуто с кровати еще в начале их поцелуев, но кем — он не помнил. Кто-нибудь мог спросить Юнги имя президента, и он бы не ответил. Как, кстати, зовут его самого? Облегчение от первого оргазма было магическим. Старший пытался насладиться им так сильно, как только мог, его природная сущность отступила, расслабленная и размытая. Чонгук осыпал слабыми поцелуями-бабочками его щеки, лоб, нос, губы. Омега одарил его слабой улыбкой — глаза затуманены, щеки зарумянены. Его даже не заботила сперма, засыхающая на его коже. Они провели долгие минуты, свернувшись друг с другом, пока альфа ласкал его так, будто он драгоценнейший, убеждался, что Юнги не станет слишком эмоциональным, спускаясь с вершины. — Так хорошо справился, — мурчал младший в уголок губ, черные глаза сканировали его кожу. — Такой потрясающий, хённи. Юнги нахмурился и отклонился, пялясь на Чонгука. Вся удовлетворенность от оргазма, что он чувствовал, испарилась, и мужчина вспыхнул раздражением, уязвлённый. — Что, — младший альфа рассмеялся и снова попытался поцеловать Мина, но тот отвернул голову, спрятавшись от сияющего взгляда. Омега что-то пробурчал в подушку, тихо и расстроенно. Кайф от оргазма прошел, его внутренности снова наполняются напряжённым, нуждающимся возбуждением, и он чувствовал себя угрюмым из-за этого, так хотел вернуть назад то хорошее ощущение. Его омега жалобно замяукала, взмолила о том, чтобы Чонгук подарил ей внимание и заботу, но Юнги задушил этот порыв. — Я не слышу тебя, хён, — Чонгук потянул его за руку в попытке вынудить старшего взглянуть на него. Тот стоически удерживал лицо уткнутым в подушку, отбиваясь от его руки. Младший надул губы и снова попытался уговорить его, но безрезультатно. — Знаешь, ты ведешь себя, как несносный ребенок, — Гук фыркнул, ловя руку омеги. Юнги пожал плечами, игнорируя то, как его грудь сдавило от того, что он отталкивает от себя альфу. Его альфу. Они оба были так заняты друг другом, что даже не заметили, как Тэхен наблюдал за этой сценой с дурацкой влюбленной улыбкой на губах, с успокоенным сердцем от того, что оба его партнера препираются здесь, в безопасности гнезда, что так знакомо пахло несмотря на то, что они впервые вместе вот так. Он встал и встряхнул головой, покинув комнату, чтобы вернуться меньше, чем через две минуты. — Вот, — сказал он, аккуратно приподнял голову Юнги и поднес бутылку, мягко почесывая кожу головы омеги. — Попей, пожалуйста. Тот принял воду, внезапно иссушенный — его горло было изодрано из-за вздохов и криков. Пока Тэ придерживал бутылку, омега выпил половину в три больших глотка и откинулся обратно, утонув в мягкости подушек. Альфа тепло ему улыбнулся, нежно огладил лицо, очертил пальцем изгиб щеки. Юнги обернул свою ладонь вокруг мальчишеской, взглянув на него из-под спутанной темной челки. — Ты отлично справился, — сказал Ким, наклонился и оставил поцелуй на лбу. Внутренняя омега Юнги в экстазе, похвала растопила его нутро, заставила почувствовать себя таким любимым. Если бы у него было чуть меньше контроля над собой, мужчина бы перекатился на спину и попросил почесать ему животик. — Я так горжусь тобой. — Ты не должен так говорить, — поддразнил Чонгук, прилег рядом и провел пальцем по животу старшего. Он кинул омеге однобокую ухмылку. — Он непослушный. — Я не такой, — прошептал омега, отвернувшись к Тэхену, чтобы спрятать лицо на его груди. Оргазм снял часть давления, но он снова чувствовал беспокойство, из-за которого его ноги напряглись. Бедра были влажными, смазка стекала по молочной коже, из-за чего они липли друг к другу. — Что ты натворил, а? — спросил старший альфа Чонгука, поддев его подбородок. Юнги почувствовал себя отмщенным, когда до его слуха донесся негодующий рык младшего, что оттолкнул от себя чужую руку, меча в Кима кинжалами. Омега не мог наблюдать за происходящим, будучи вжатым в кожу Тэ, но острый запах Гука, перебивающий другие два, заставил его тихо мяукнуть, а мышцы напрячься. Не имеет значения, как сильно они нравились друг другу, альфа всегда остается альфой, а Чонгука легко вывести из себя. Юнги думал, что это одна из причин, по которой Тэхену так весело с ним. — Ничего! Он просто взъелся на меня, — попытался оправдать себя мальчик. — Я ничего не сделал. — Ты назвал меня хёном, — обвинил его Юнги, угрюмо повернувшись, чтобы кинуть в младшего нерешительный взгляд. Мгновение стояла тишина, а потом Тэхен взорвался смехом, и Мин посмотрел на него, оскорбленный. Течка била по его гормонам, из-за чего парень был злее, чем обычно: он смотрел на альфу так, будто тот разбил его счастливую гитару. — Что смешного? — спросил он, отталкивая от себя Кима со всей силой, что его ослабленные мышцы смогли выжать. Тот попытался удержать смешки за ладонью, глядя на Юнги сощуренными сияющими глазами. Омега отмахнулся от легкого трепета в сердце, его губы сформировались во что-то, смущающе напоминающее раздраженно надутые губы. Он хотел сохранить злость на них, но Чонгук куснул его плечо, просто царапнув зубами, а Тэхен обуздал свой смех. Это несправедливо — то, как эти мальчишки подкупали его одним своим существованием. — Ничего, детка, — сказал Тэхен, дернув Юнги на себя, чтобы тот лег рядом с ним. Старший покраснел от стыда за то, что его подловили, но не смог удержать внутри удовлетворенное урчание, что вырывалось из горла, пока альфа ласкал его кожу теплыми ладонями. Чонгук следил за ним с легкой улыбкой в уголках губ. «Такой раздражающий», — думает омега, пересилив туман в голове, что сосредотачивал внимание на неприятном ощущении в его животе. — Я понял, — сказал младший, зачесывая назад вспотевшие пряди Мина. Он подсел ближе и наклонился, чтобы оставить поцелуй на плече омеги, полный любви и привязанности — совсем не так, как, Юнги был уверен, он будет себя с ним вести во время течки, но это имело смысл. Чонгук всегда был самым нежным из них. Зефирный мальчик. — Эй, очаровашка, — позвал он низким голосом, обрадовавшись тому, как дрожь прошлась по телу старшего. — Стоп, — скуля, заныл тот, закрыл глаза, сварливо изогнув рот. — Ты не можешь так делать, когда я зол на тебя. — Почему, малышка? — Чонгук уткнулся носом в его запаховаю железу. Он был будто пленен этим местом, тем, какой от Юнги исходил аромат, сладкий и опьяняющий, будто он никак не мог насытиться омегой. Будто он хотел закупорить его и использовать, как парфюм. — Не будь таким. Ты наш очаровашка, правда же? Наш малыш, только наш и ничей больше, да? Наш щеночек, наша сладость, наша булочка. — Ты смеялся надо мной, — сказал Юнги, отвлекшись, изо всех сил хватаясь за оставшиеся крупицы гнева, чтобы не фокусироваться на словах альфы и том, как они на него повлияли — сделали таким уязвимым и открытым. Эти слова, произнесенные шепотом, ощущались так правильно, будто омега ждал их всю свою жизнь, так что мужчина позволил себе ускользнуть, полностью погрузившись в течку. Чонгук провел языком по местечку для метки, и это вытолкнуло оставшиеся рациональные мысли из головы старшего. — Что нам сделать, чтобы ты простил нас? — спросил Тэхен, в его глазах плясало озорство, пока он выводил круги вокруг припухшего соска Мина, царапая ногтем ареолу. Член Юнги снова налился, заинтересованный их мягкими касаниями, мгновенно вставший. — Снимите уже свою блядскую одежду, — выпалил он, раздраженный тем фактом, что его окружают эти соблазнительные тела, но возможности насладиться их красотой у него нет. Хихикая, Тэхен быстро снял футболку и домашние брюки, открывая свою гладкую золотую кожу, которую Юнги видел уже столько раз за все то время, что они жили вместе, но никогда не имел возможности просто сесть сложа руки и любоваться. Он изящен, каждый изгиб и впадинка настолько грациозны, будто он голубых кровей. Лихорадящий разум Юнги сравнивает мальчишку с антилопой в саванне. По сравнению с ним самим и Чонгуком, Тэхен обладал не только самой смуглой кожей, красиво контрастирующей с их бледными телами, но также и чистой от чернил — она красиво растягивалась мягкими волнами ровного цвета. Омега двигался, пока его татуированная нога не прижалась к мальчишеской пустой, и его рот наполнился слюной, когда альфа огладил своей ладонью рисунки. Тэхен, удерживая зрительный контакт, склонился вниз, чтобы прижаться горячим развязным поцелуем к его бедру, где изображение было цветным, и дыхание Мина застыло в легких. Старший подумал о том, что это самый восхитительный вид в мире, и он как бы хочет написать песню о том, как тело Тэхена кричит о страсти и чувственности, о его тонкой талии и оттягивающем брифы члене, большом и длинном. Он подумал, что мог бы исписать целый блокнот текстами о каждой детали альфы — от километровых ресниц, что обрамляют такие глубокие глаза, до элегантного изгиба его стопы. Чонгук устроил целое шоу, самодовольный сопляк. В противоположность Тэхену, что просто раздраженно откинул свою одежду подальше, он медленно расстегнул рубашку, из-под которой показались выступающие мускулы, подтянутые и красивые. Его тело такое крепкое, осанка такая уверенная, и это так отличалось от обычно скромного, милого Гукки, что омега почувствовал головокружение, когда осознал, что был допущен к новой стороне мальчишки, будто секретной экспозиции, доступной лишь избранным для оценки. Чонгук сияет в его спальне, каждое его движение волнует, его альфа раскрылся не просто немного самовольно — сексуально. Он пленил взгляд Юнги своими черными глазами, полными желания, расцветая от того, как старший, не отрываясь, следил за ним — его зрачки расширились, а прелестные розовые губы приоткрылись в восхищении. Чон прошелся ладонью по своему рельефному торсу, по поджавшемуся животу, чтобы игриво поддеть пояс своих брюк — на его загривке волосы встали дыбом, когда из омеги вырвался низкий скулеж, требовательный и изнуренный. У младшего было еще больше тату, чем у Юнги, и это сводило последнего с ума, то, как над ним издевались — он хотел увидеть Чонгука во всей красе, каждый мазок чернил на его коже. Альфа ухмыльнулся, его кофейный запах стал резче, заполонил все маленькое помещение, пока он стягивал штаны, освобождая член, что упруго и гордо шлепнулся о его пресс. У мужчины рот слюной наполнился от этого вида: головка ядрено красная, такие темные волоски у основания, вены огибают всю длину. У него были татуировки вокруг члена, и Мин застонал от мысли, что сможет обвести их своим языком. Мальчишка позволил ему вдоль насмотреться, разведя плечи в стороны, чтобы стать еще больше, массивнее на этой кровати. Юнги сжал бедра, смазка лилась из его задницы, и он ничего не хотел больше, чем взобраться на Чонгука, как на ебучее дерево. — Наслаждаешься видом, малыш? — Тэхен зашептал в его ухо, также смотря на младшего, лениво облизывая его взглядом. Омега попытался спрятать свое лицо, смущенный, но Ким схватил его подбородок и заставил наблюдать за молодым человеком, что глядел на них в ответ, в ожидании склонив голову. — Что думаешь, а, очаровашка? Воспользуйся словами для меня. — Восхитительный, — мягко выдохнул он, а потом простонал, его внутренняя омега заметалась в отчаянии. Если он не прикоснется к члену Гука, то умрет, без сомнений, он просто откинется на кровать бездыханным, и в его некрологе напишут «погиб из-за воздержания от члена». Из младшего альфы вырвался смешок, он встряхнул головой — уверенность треснула, позволяя Юнги увидеть проблеск очаровательной застенчивости, даже сейчас, когда двое мужчин восхищались его голым телом. — Его бедра, наверное, смогли бы расплющить мою голову, — дополнил почтительно. Тэхен сжал его ляжки, явно забавляясь его заявлением. — Он красивый, не так ли? — продолжил Ким, рукой путешествуя по телу старшего, пока не обхватывает ею запястье омеги. — Пиздецки красивый, — он кладет ладонь Юнги на Чонгука, прижимая его пальцы к животу альфы. Тот молча наблюдал за ними, медленно дыша, тело напряглось в ожидании, пока мужчина коснется его везде. В его глазах плясал хищный огонек, когда он сфокусировался на том, как Тэ ведет чужой рукой ниже, оглаживая бедренные кости, избегая член; как Юнги дрожал. Омега в нем не хочет ничего, кроме как слиться с альфой, опробовать его вкус всеми способами, пока горьковатый привкус кофе не отпечатается на его языке, но Тэхен раздражающе неспешно продолжил, поднимая их руки вверх, чтобы задеть ими сосок младшего. Тот вздохнул — глаза полуприкрыты, лицо окрашено желанием, и Мин был слишком пленен тем, как пресс Гука напрягся от прикосновения к груди, чтобы заметить взгляды, которыми перекинулись мальчишки. Чон говорит что-то Тэ одними губами, выглядя умоляющим, на что тот лишь усмехается. Когда старший альфа отнял ладонь Юнги от чужого тела, тот протестующе вскрикнул, пытаясь освободиться и вновь огладить обжигающую кожу. — Тихо, очаровашка, — шикнул на него Тэхен, поцеловав за ухом, чтобы смягчить напор. Юнги стиснул зубы, но послушался альфу, не в силах противостоять настолько четкой инструкции. — Мы услышали тебя, детка. Наш омега, такой прелестный для нас, мм? Юнги растаял, волна тепла окатила его тело, как только слова были зарегистрированы мозгом. Омега внутри мурчит от этого собственнического тона, и мужчина закивал, даже не обдумав, выпустил мурчание, когда альфа резко потянул за волосы, желающий услышать вербальный ответ. — Да, ваш омега, ваш, — легко согласился он, взгляд соскользнул, чтобы встретиться с чонгуковым. Самый младший надавил большим пальцем на его губы, и Юнги жадно принял его, обернулся языком вокруг фаланги, наслаждаясь тем, как альфа задержал дыхание. Мужчина позволил ему задержаться в своем рту, слюна собиралась вокруг и стекала по подбородку, он закрыл глаза от удовольствия, когда Тэ обнюхал его шею. Чонгук достал палец и нажал им на собственный сосок, играясь с ним, разрешая омеге смотреть, как мурашки покрывают все его тело. Мин задергался в чужих руках, но Тэхен лишь выпустил сдавленный смешок, нежно целуя его запаховую железу. — Детка, чего тебе хочется? — его голос был ниже, чем Юнги когда-либо слышал. Старший чувствовал себя таким слабым от желания, и он так затуманено смотрит на Чонгука, на его идеальную, безупречную кожу на его сильный нос, на его скульптурный рот. — Сисечку, — ошеломленно отвечает он. Младший альфа рассмеялся, глаза мило изогнулись над щеками. — Прости меня, малыш, — он задержал дыхание в попытке унять смех. — Просто, ты был так серьезен, отвечая, это так мило, и я не смог, я не имел в-- Оу, оу. Чонгук издал протяжный стон, когда рука Юнги, все еще удерживаемая Тэхеном, обернулась вокруг его стояка. Веки омеги затрепетали, когда он начал дрочить младшему, он был опьянен тем, как розовые губы мальчишки обрамляли все звуки, как с члена стекало на пальцы мужчины, обжигая его огрубевшую ладонь. Тэхен выпустил его ладонь, переместив свою на покрасневшую мокрую головку младшего, очерчивая ее, из-за чего Чонгук выгнул спину и издал что-то, напоминающее крик и рычание одновременно, вцепившись в простыни. Челюсть Юнги отвисла, пока он неотрывно смотрел на собственные пальцы, что двигались по стволу альфы, большому и изогнутому, такому красивому, что старшего затрясло от желания, он провел по фиолетовой вене пальцем, размазывая предэякулят по чувствительной коже. Чон схватил его за волосы, потянув так сильно, чтобы причинить боль, и это лишь заставило мужчину дрочить быстрее, желая угодить альфе, желая, чтобы он распался на части именно из-за его рук. Тэхен продолжал дразнить партнера, опустив пальцы к мошонке и вернув их обратно, обернув руку вокруг запястья Юнги и ускорив его движения до тех пор, пока Чонгук не двинулся навстречу в поисках большего трения. Почувствовав, как член младшего дернулся, Ким отнял обе руки — свою и омеги — от него, из-за чего оба его партнера раздраженно воскликнули: Чонгук выглядел так, будто был в двух секундах от того, чтобы треснуть ему по лицу. У себя в голове Юнги задался вопросом: как, черт возьми, Чонгуку удавалось сохранять хладнокровие все это время, ни разу по-настоящему не огрызнувшись на Тэхена, ни разу не проявив ревность по отношению к омеге. Оба альфы как будто бы имели четкое представление об иерархии в этих отношениях, о том, как работать вместе, а не соревноваться против друг друга в битве, из которой ни один не выйдет победителем; словно танцоры, настолько сроднившиеся с движениями, что могли бы повторить их даже без музыки и с закрытыми глазами. Это вызывало в Юнги зависть и нетерпение одновременно — знакомый микс эмоций, что всегда сопровождал его в присутствии молодых людей. — Я, блять, так сильно ненавижу тебя, ты такой ублюдок, — Чонгук задержал дыхание, чтобы вернуть себе контроль. Его член был таким твердым, покачивающимся у живота, что Юнги захныкал от одного лишь вида. Он хотел его в себе. Желательно, в ближайшие пять минут. — Тоже люблю тебя, дорогой, — старший обернулся на ласковое прозвище, увидев лишь дерьмовую ухмылку парня, что лениво массировал собственный все еще одетый член кончиками пальцев. Одним резким движением Юнги шлепнул его по руке, сердито отбрасывая ее, за что получил от мальчишки свирепый взгляд, опасный и хищный, такой, каким обладают лишь альфы, к которым проявили неуважение. — Детка, объяснись, — прошептал он настолько тихо, что мужчине пришлось напрячься, чтобы расслышать. Его омега склонила голову в подчинении, податливо и кротко, но Юнги не отступил, даже если альфий запах Тэхена забился в его нос и голову. Наоборот, он выбросил в ответ свои феромоны и обнажил зубы в молчаливой демонстрации сопротивления. — Почему ты все еще в них? — ответил он, с отвращением кинув взгляд на белье младшего. Тот расслабился, опустил плечи и рассмеялся. — Даже не обратил внимания, — он оставил поцелуй на лбу Юнги, успокаивая. Его сердце так бешено забилось от этого жеста, а потом Чонгук подсел ближе и провел носом по его волосам, за ухом. Омега упал головой на плечо Тэхена, чтобы отдохнуть, убаюканный ароматом темного шоколада. Он осознавал, что никогда не сможет насладиться им в таком же контексте, когда эта ночь закончится. — Ты можешь сам снять их, если хочешь. Юнги хотел, руки тут же ринулись на поиски бесящего клочка ткани, но Ким остановил его щелчком языка. Омега навострил уши, жадно взглянув наверх в ожидании команды. — Без рук, — приказал Тэ, пальцем постучав по губам Юнги. Пара секунд после прошла в тишине — глаза омеги вспыхнули вызовом, и он встал на четвереньки, опустив голову до тех пор, пока не коснулся низа кимовского мягкого живота, резко прикусив плоть для пущей убедительности. Вздрогнув, альфа прочесал волосы Мина, дернув за пряди, заставив мужчину в наслаждении прикрыть глаза. Старший чуть не забыл, чем занимался, снова соскользнув в туманное, спокойное ощущение подчиненности, но Чонгук нежно прикусил его плечо в засосах, и это взбудоражило его: он вернулся к делу. Омега щелкнул резинкой боксеров, из-за чего молодой альфа зашипел, а потом высунул язык и провел им по коже над бельем, влажно и тепло. Пересекся взглядом с глазами альфы, такими темными, следящими за ним, и зацепил трусы зубами, потянув вниз. Тэхен приподнял таз, чтобы помочь старшему снять одежду с бедер. Тот начал испытывать трудности и сдался на середине, вернувшись наверх, чтобы полюбоваться Кимом, обводя его взглядом. Тэ немного тоньше, чем Чонгук, но длиннее, его член такой же элегантный, как и весь он. Юнги приблизился и оставил поцелуй-бабочку на самом кончике, после лизнув языком, чтобы попробовать на вкус. Альфа вздохнул, снова схватив Мина за волосы. — Он понравился детке? — спросил парень, приподняв бедра, чтобы прижаться членом ко рту Юнги, пачкая губы в предэякуляте. Он сильнее дернул за волосы, когда Юнги продолжил молча пялиться. — Ответь мне. Юнги вывалил язык, поддерживая им головку Тэхена, собирая на нем предсемя. Он медленно кивнул, обернув язык вокруг кончика, слегка засосав, прежде чем выпустить обратно. Запах альфы становится насыщеннее с каждой секундой — терпкий и восхитительный — из-за него Юнги готов на стену лезть. — Я уже люблю его, — ответил Юнги, вновь спускаясь вниз, чтобы провести языком по голубой вене на стволе, не отрывая взгляда от глаз младшего, наслаждаясь тем, как тот задрожал от ощущений. — Так сильно люблю, — руки Чонгука нашли свое место на его ягодицах, сжали мягкую плоть, и омега воскликнул, открыл рот в нежном хныканье, когда младший альфа начал оставлять поцелуи на задней стороне его шеи, на плечах, на выступающих позвонках. Ладонь Тэхена обернулась вокруг его загривка и притянула к члену парня, заставив уткнуться в него носом, он надавил большим пальцем на уголок рта омеги, заставляя открыть его шире. — Хочешь его, малышка? — промурчал Тэхен, сжав пальцы на шее мужчины, пока у того не перехватило дыхание. — Хочешь отсосать член своему альфе? Отвечай. Внутри его омега не хотел ничего, кроме как сесть и молить Тэ позволить ему подавиться его членом, но Юнги хранил молчание, раздраженно и вызывающе, подбадриваемый тем, что руки Чонгука продолжали лежать на его заднице. Он позволил своему языку погрузиться в уретру, заставив альфу напрячься: его глаза опасно следили за тем, как омега продолжает играться с ним. Гук провел языком за ухом, и старший вздрогнул, а после наконец-то погрузил головку в рот, пососав ее, принимая низкий стон Тэхена как награду. Оторвавшись с громким «поп», он хихикнул. — Вот так? — уточнил он самодовольно, обернув пальцы вокруг стояка, медленно надрачивая. Чонгук снова сжал его задницу — сильнее в этот раз, предупреждая, но омега проигнорировал его. Он ловил кайф от того, как Тэ запрокинул голову в ответ — это лучше, чем любой наркотик, что он когда-либо пробовал, взбудораженный, он ускорил движения рукой. — Большому плохому альфе нравится, когда омега лижет его член? Хочешь придушить меня им, а? Хочешь мой рот вокруг него, что заставит тебя улететь на небеса, что поглотит его полностью. Готов поспорить, ты хочешь выебать мой рот до тех пор, пока я не расплачусь. — Пиздец, — Чонгук загнанно дышал ему на ухо, резко прикусил раковину. Омега не смог сдержать высокий стон, что вырвался из его рта, увеличивая амплитуду и скорость на члене. Он обернулся, чтобы посмотреть на младшего альфу: глаза у того были широко раскрытыми и жаждущими. У Юнги фейерверки взорвались по всему телу, и он хотел было наклониться и прижать губы к чоновым, когда почувствовал рывок на шее, и его вернули вниз. Тэхен раздраженно дернул губой, собственнически удерживая Юнги, заземляя омегу, заставляя его тоненько пискнуть. Чонгук заржал, чмокнув щеку старшего. — Говнюк, — пробормотал он и поднял глаза, пересекаясь ими с Тэхеном. Два альфы провели короткий безмолвный поединок, оба испепеляли друг друга похотливыми интенсивными взглядами. Юнги ждал, покорный, так как запахи альф забились в его ноздри, наполнили всю комнату трескающим напряжением. Они мускусные, пьянящие и ошеломительные, и Мин надеялся, что аромат въестся в его стены, как сигаретный дым — запах секса и противостояния останется, даже когда парни уйдут. Омега был в середине размышлений, что развело его затуманенное сознание, о том, закончат ли эти двое тем, что врежут друг другу или засосутся, когда младший альфа отступил с раздраженным фырком. Рот Тэхена дернулся в ленивой улыбке, и парень перенес вес на одну руку, отпустил загривок омеги и поддел подбородок Чонгука. — Милашка, — сказал, из-за чего младшенький отвернулся со стыдливым румянцем на щеках. Расстроенный из-за того, что внимание ускользнуло от него, Юнги нетерпеливо погрузил член Тэхёна в рот, заглотив половину, и гордость расцвела в его груди от того, как Тэ дернулся и чертыхнулся. Ладонь альфы вернулась на его шею, и Мин застонал вокруг него, вожделение затопило его тело, приятная тяжесть принесла успокоение. Осознание того, что он доставлял удовольствие альфе, своему альфе, заставляло омегу поджимать пальцы на ногах, и он соскользнул ниже, подгоняемый крошечными охами и вздохами, что срывались с губ его любовника. Член старшего снова влажный, он трется им о кровать в поисках облегчения и расслабляет горло, пропуская в него головку, втягивая щеки, оборачиваясь языком вокруг ствола; его нос уткнулся в грубые волоски у основания. Тэхен оставался соленым и терпким на языке — лучшая вещь, что он когда-либо брал в свой рот, и Юнги подумал о том, что мог бы умереть счастливым прямо сейчас: с членом, засунутым так глубоко в его глотку, что он не мог даже вздохнуть как следует. Из-за распирающего чувства на глазах выступили слезы, но омега упорно терпел, старался медленно дышать через нос и изредка сглатывал вокруг ствола, вздрагивая, когда его кончик задевал заднюю стенку горла. Его рвотный рефлекс дал о себе знать, и парню пришлось соскользнуть с резким вдохом — ниточка слюны соединяла его нижнюю губу с покрасневшей головкой. Юнги глубоко дышал, успокаивая разошедшееся сердце. А затем снова нагнулся — в это раз медленнее, чтобы заглотить глубже, он пальцами ласкал основание, пока плавно опускался, сантиметр за сантиметром. Давненько он не вставал перед кем-то на колени, но некоторые навыки — как езда на велосипеде. — Такой славный омега, — хвалил Тэ, зачесывая волосы Юнги назад. Старший поднял взгляд, его глаза были влажными, но он двигался вверх и вниз — член альфы в его глотке ощущался тяжелым и восхитительным. Они удерживали зрительный контакт, пока Мин соскальзывал дальше и дальше, и вот — его нос уперся в пах парня. Омега снова сглотнул, проморгался, чтобы иметь возможность смотреть сквозь мокрые ресницы, и выгнул спину, когда рука Чонгука вернулась к ласканию его задницы. — Стараешься быть хорошим для альфы, да? Такой совершенный, такой красивый, ты наш невероятный омега, правда ведь? — голос Тэхена звучал прерывисто, будто он едва ли понимал, что бормотал. Хватка на загривке Юнги усилилась, и мужчина застонал вокруг члена, посылая вибрации по стволу, и это заставило младшего низко заматериться на выдохе. Юнги пытался кивнуть, но не смог, так что просто шлепнул партнера по ноге в качестве согласия. Он снова встал, глубоко вдыхая, поддерживая кончик своим ртом, позволяя дорожкам слюны стекать по подбородку. Его лицо стало сплошным беспорядком, но омега не мог об этом волноваться, особенно когда Тэхен смотрел на него так, будто он сделан из всего самого сокровенного в этом мире. — Ваш омега, — сказал хриплым, сорванным голосом. Сзади Чонгук добавил новый экземпляр в коллекцию отметин на миновом плече, вцепившись так сильно, что еще больше слез выступило на глазах, но Юнги просто мяукнул, снова нетерпеливо соскользнув вниз по члену Тэхена. Должно быть, вся его спина вытатуирована зубами Гука, кричащими, что омега принадлежал ему, помечающими его, чтобы все знали, что он занят. Мужчина жадно двигает головой вверх и вниз, кожа головы ноет от того, как Тэхен вцепился в волосы до побелевших костяшек. — Наш, — прошептал Чонгук ему на ухо и провел языком по раковине, прежде чем отпустить. Юнги взвыл, все его тело ныло из-за альф — с головы до пят, но даже мысль о том, чтобы пожаловаться, не проскользнула в его голове. Это лишь распаляет негаснущий огонь, что обжигает его внутренности, его собственный член был настолько возбужденный, что болел, он молил об освобождении, о том, чтобы к нему прикоснулись. Омега продолжал молчать, его внимание было сфокусировано на задании в руке: учитывая, как Тэхен напряжен, альфа был близок к тому, чтобы разрядиться ему в глотку. Нужда попробовать любовника на вкус была настолько сильной, что Юнги чуть не кончил без стимуляции лишь от мысли об этом, так что он с энтузиазмом удвоил свои усилия, вычерчивая круги языком на самом кончике и вновь опускаясь вниз — он повторял этот процесс, пока альфа не начал задыхаться и трястись под ним. Мин ощущал себя королем мира, заставив Тэ рассыпаться на части лишь своим ртом; зрелище настолько прекрасное, что он насильно держит глаза широко открытыми, чтобы не пропустить ни секунды — образ младшего с закрытыми глазами и натянутыми мускулами был навсегда выжжен в его мозгу. Омега приоткрыл рот и хотел подать альфе знак, чтобы тот отодвинул бедра, когда почувствовал, как что-то теплое и влажное коснулось его ануса, настойчиво лизнув вход. Юнги замер, подавившись членом Тэхена, задыхаясь до горящих от недостатка кислорода легких, и в его глазах задвоилось, каждое чувство в его теле обострилось до невозможности, когда Чонгук очертил языком колечко, всосал сморщенную кожу и заласкивал до тех пор, пока это не становилось слишком. Тэ аккуратно снял мужчину с себя, уложив безвольную омежью голову на свое бедро. — Ох, боже ж мой, — Юнги задержал дыхание, сомкнул глаза и вцепился в руку Кима, чтобы не откинуться. Все его существо трясло от того, как Чон выводил круги, смешивая слюну со смазкой, увлажняя его дырочку, пока с нее чуть ли не начало капать ему на язык. Омега прерывисто вздыхал, его разум опустел, когда ошеломительное теплое давление языка Чонгука оказывается на его вход, терпеливо раскрывая его, пока колечко не разжалось, впустив кончик, лишь для того, чтобы тот тут же выскользнул обратно. Юнги закричал, такой нуждающийся и отчаявшийся, начал пинать то, что, как ему казалось, было мальчишкой, пока его партнёр просто смеялся, сильно сжав его пышную задницу. Его дырочка сжималась вокруг воздуха, мокрая и пустая. — Гук, пожалуйста, не останавливайся, пожалуйста, какого хуя, ты не можешь просто взять и, блять, остановиться, — бормотал он единственное, что набатом билось в его возбужденной голове, двигая бедрами, чтобы тереться членом по простыням. — Пожалуйста, вернись, ты не можешь остановиться, блять. — Успокойся, малыш, — сказал Чонгук, поцеловав одну из мягких половинок. Неудовлетворенный, он открыл рот и оставил такой сильный укус, что у Юнги звезды посыпались перед глазами, а губы приоткрылись в пронзительном стоне, настолько громком, что позже мужчина недоумевал: почему никто из соседей не написал жалобу. Это действие эффективно заткнуло его, он настолько потонул в наслаждении, что стал обмякшим и податливым под руками младшего, что нежно массировал его укушенную кожу. — Я никуда не ухожу, — пообещал альфа, схватил Мина за лодыжки и развел ноги, чтобы комфортно уместиться между ними. Омега был выставлен напоказ, каждый сантиметр его голого тела был представлен Чонгуку на обозрение, и, к удивлению старшего, ему очень, очень понравилось быть в такой позиции, то, каким беспомощным она его делала. Парень вновь раздвинул ягодицы, чтобы пососать дырочку своими дьявольскими губами. Юнги так сильно вспотел, что его ладонь выскользнула из хватки Тэхена, так что он просто лежал, вздрагивая, когда Чонгук вел языком вокруг кольца мышц, лениво лаская и целуя. — Так вкусно, малыш, такой сладкий и идеальный, — пробормотал Гук, продолжив вылизывание. В его животе было столько напряжения, что Мину казалось: он сейчас взорвется, каждый волосок на его теле встал дыбом, когда Чонгук вновь раскрыл его вход, и его язык проник вовнутрь, чтобы изучить стенки. У Юнги кружилась голова, он настолько выпал из происходящего вокруг, что даже не понял, когда Тэхен вновь натянул его на свой член, пока не начал давиться, лишь после этого поднял на старшего альфу любопытные затуманенные глаза. — Думаю, ты забыл кое о чем, любимый, — сказал Тэ, приподняв бедра, так что у старшего не было иного выхода, кроме как расслабить горло, чтобы не задохнуться. Его разум будто разрывался между альфами: греховным языком Чонгука и требовательным взглядом Тэхена, смущающим его воспаленный мозг. Его омега переняла контроль, когда он заглотил член, его движения неряшливые и расфокусированные, но он все еще давал альфе то тесное, согревающее тепло, которого он требовал. Ким снова запустил свои пальцы в волосы Юнги и ни на секунду не отводил взгляда от лица мужчины, пока насаживал его ниже и ниже — в итоге нос омеги уткнулся в пах партнера, а вся длина оказалась глубоко в его глотке. Гук прокрутил языком внутри него, и Мин застонал, закатил глаза, вместе с тем как удовольствие пронеслось по его спине с обжигающим жаром. Внутри его живота будто взрывались фейерверки, и, учитывая нараставшее там удовольствие, он не протянет долго. Чонгук трахал языком его задницу: проникал сквозь мышцы за тугим колечком и заласкивал стенки изнутри. Юнги одновременно закричал и подавился, слюна стекала по его подбородку ручьями, и Тэхен сжалился, сняв омегу со своего члена. — Бедный щеночек, — промурчал он, проведя пальцем по зареванной щеке Юнги. Старший дрожал и часто дышал, его член болел, будучи нетронутым долгое время, но настойчивый обжигающий язык Чонгука стирал все связные мысли из его головы. Омега захныкал, в отчаянии шлепнул по бедру Тэхена и подался бедрами назад, на лицо младшего, желая, чтобы альфа проник глубже, вытрахал его до слез одним лишь языком. — Я облегчу тебе задачу. С этими словами Тэ скользнул большим пальцем в рот омеги и давил до тех пор, пока не открыл его достаточно. Тогда он заставил Юнги снова обхватить губами его член, из-за чего старший застонал в знак протеста и возбуждения. Пока он не мог функционировать с языком, засунутым глубоко в его задницу, тяжесть члена Тэхена приносила успокоение, поэтому он с радостью принял его снова, глядя на альфу огромными жаждущими глазами в ожидании команды. — Пиздец, детка, выглядишь так прелестно с моим членом во рту, — похвалил он, превратив Юнги в румяное счастливое месиво. Каждая частичка его тела была покрыта потом, мурашки пробежались по руками и спине, и он вздрогнул, когда Чонгук с силой засосал его. — Расслабь для меня свою глотку, щеночек. Юнги послушался и открыл рот шире. Он оперся ладонями о кровать, чтобы иметь опору, отвлекая Чонгука от его занятия. Чем заслужил еще один укус, окрасивший его кожу в ядрено красный. Очевидно позабавленный, Гукки продолжил покусывать его задницу, рассыпая синяки по бледной мягкой коже, настолько нежной, что было бы преступлением воздержаться. Метки младшего болезненные, резкие и глубокие, он засасывал кожу, чтобы раскрасить ее на свое усмотрение, но член Юнги истекал, парень погрузился в восхитительное чувство того, что на него претендовали, что на нем столько меток, что сними кто-нибудь его одежду, они увидят кричащие знаки собственичества. Они заставляли его чувствовать себя невероятно сексуальным, будто он награда, ради которой людям надо потрудиться, чтобы выиграть. Призом было получить привилегию, разрешение на то, чтобы прикоснуться к нему так, будто он принадлежал им и только им. Чонгук выглядел так, будто отлично это осознавал: он, не медля, кусал и засасывал его кожу везде, где мог дотянуться. С открытым ртом, Юнги тяжело задышал через нос, когда Тэ начал приподнимать бедра, своими легкими движениями вгоняя член глубже. Челюсть Мина затекла, но он игнорировал это, тоненько поскуливая вместе с тем, как альфа трахал его. Парень покачивался размеренно, почти лениво, уложив руку на заднюю сторону шеи Юнги. Когда Чонгук был удовлетворен результатом своей работы, он с душой шлепнул задницу омеги, из-за чего тот испугался и застонал, вибрируя вокруг ствола Тэ. Старший альфа зашипел, пальцы с силой схватились за загривок, он заработал тазом быстрее, скользя членом внутрь и наружу. Чон вернулся к ягодицами, широко раздвинув их, выставив Юнги напоказ: розовое колечко сжалось от внимания. Младший снова проник языком в дырочку так далеко, как только мог, растягивая анус вокруг влажной мышцы. Омега чуть опять не задохнулся, поперхнувшись, но Тэ не дал ему возможности отдышаться, держа на месте своей ладонью. Юнги давился и не дышал, дрожа, пока Чонгук целовал кожу вокруг, и взвыв, когда головка Кима уперлась в заднюю стенку его горла. Омега представить не мог, что течки могут проходить вот так: ошеломительные движения туда-обратно, что заставят его сойти с ума. Каждая клеточка его тела была в огне, и, сглотнув вокруг кимова члена, мужчина постарался взглянуть на эту сцену со стороны — такую непристойную, такую вульгарную, с его задницей в воздухе, пока ту вылизывали, словно тарелку после наивкуснейшего блюда, и его ртом, что трахали так грубо, что он даже не мог вздохнуть. Юнги захныкал, представив себя меж двух альф: все его постыдные фантазии, чьими свидетелями были лишь стены его спальни, претворились в жизнь, такие же грязные, как он и желал, горячее, чем что-либо, что он рисовал у себя в голове во время дрочки. Этот образ стал последней каплей, что добила его обостренные чувства, и нереальное удушающее удовольствие, которое неумолимо росло внутри от всего, что он дал и получил; его омежьи инстинкты вышли из-под контроля, когда язык Чонгука прокрутился внутри, а Тэхен пользовался его податливым ртом для собственного облегчения. Когда давление достигло своего пика, будто в теле не осталось ничего, кроме похоти, Юнги кончил с гортанным, приглушенным криком, сжав простыни в кулаках и задрожав, будто осиновый лист на ветру. Пока он стоял так, сотрясаясь от чрезмерной стимуляции, его губы все еще были растянуты вокруг чужого члена — Тэхен запрокинул голову и кончил глубоко в глотку омеги с низким хриплым стоном. Используя последние оставшиеся в нем силы, Юнги поднялся на четвереньки, слизав каждую каплю спермы Тэ. На языке Ким ощущался таким же, каким был его запах — сильным и сладковатый под этим мускусным, интенсивным вкусом альфы, и старший прикрыл глаза, удерживая жидкость во рту, не желая глотать и терять эту связь. Это немного мерзко, но Тэхен слабо рассмеялся, зачесав влажные пряди партнера с его вспотевшего лба. Мальчишка утирал слезы с щек Юнги, когда омега повернул голову, уткнувшись лицом в теплую колыбель кимовой ладони, взглянув на него из-под прикрытых век. — Детка, — произнес альфа так любяще глядя на Юнги, на его растрепанные волосы и слюнявый подбородок, будто мужчина был самым красивым человеком на Земле. Трепетное ощущение, будто призрачное прикосновение, пронеслось по его коже, и омега наконец-таки сглотнул, лишь для того, чтобы проползти вперед и поцеловать Тэхена, сплетая их языки. Альфа почувствовал собственный вкус и тихо застонал, собственнически сжимая задницу Мина. Синяки вспыхнули под теплой ладонью. — Отлично справился, — прошептал он в губы любовника, поцеловал его нос, щеку, осыпал все лицо крохотными чмоками. Омега расцвел, опустился, чтобы лечь рядом и быть ближе к парню — его липкий член зажался меж их телами. Челюсть ныла от того, как долго он держал ее открытой, но Юнги отгородился от боли, чтобы продолжить наслаждаться ленивыми, неглубокими поцелуями, захватывая пухлую нижнюю губу альфы и легко оттягивая ее, прежде чем вновь заласкать. Это ощущалась так, будто мужчина отдыхал на облаке высоко над Землей: все вокруг него было мягким и тягучим, пока он успокаивался — кровь тихо перекачивалась, в то время как удовольствие проникало в каждый атом. Почувствовав руки на своей спине, он устало обернулся на Чонгука, что сидел на пятках и поглаживал следы от укусов на омежьей заднице, бедрах и плечах. На лице младшего была легкая улыбка, он явно наслаждался видом совершенно спокойного Юнги, и внутри старшего летали бабочки: их крохотные крылья хлопали по всему его телу. — Ты был так хорош, малыш, — сказал Чонгук, восхищаясь пурпурными и розовыми пятнами, украшающими бледную кожу, будто летние цветы. Мальчишка оставил поцелуй на одной особенно сильной метке, уткнувшись носом в поясницу омеги. Пирсинг в его брови холодит кожу. — Ты такой идеальный для нас, мы и мечтать не могли о лучшем омеге. Боже, я так пиздецки сильно тебя люблю. Признание выбило из Юнги воздух, будто удар под ребра, и омега сел — сонливость полностью исчезла из его взгляда. Чонгук выглядел испуганным где-то две секунды, боялся, что сказал что-то не то, но потом старший буквально налетел на него, впившись поцелуем в его сладкий розовый рот со всем энтузиазмом, что мог найти в своих ослабших конечностях. Гук обернул свои сильные руки вокруг омежьей талии, прижав ближе, чтобы и сантиметра не было между их телами. Альфа все еще был твердым, его член гордо стоял параллельно животу, и когда Мин забрался на его колени, все еще пытаясь дотянуться языком до глотки младшего, они оба застонали от трения. В этот момент омега осознал, что дважды кончить — недостаточно для него. Он знал, что это пламя погаснет лишь в тогда, когда внутри него будет член, который трахнет его так сильно, что его внутренности сместятся к концу ночи. Его бедра дрожали просто от мысли об этом, его запах стал таким сладким, практически тошнотворным, словно сироп от кашля. — Трахни меня, — он рвано выдыхал в губы партнера, обернув руки вокруг его шеи, пока член быстро твердел вместе с тем, как альфа с рыком сжал его задницу. Омега задержал дыхание, начав вырисовывать тазом мелкие круги — трение их членов было таким приятным, желание лениво облизывало его пах, течка превратила его либидо во что-то, вдохновленное порнофильмами. Его возбуждение упиралось ему в бедро, и Чонгук, кусающий его шею, никак не помогал ситуации. — Трахни меня, Гук, мне это нужно, трахни меня сейчас же. Из груди младшего вырвалось утробное урчание, парнишка наклонился ниже, чтобы поцелуем украсть у Юнги дыхание: его язык ощущался настолько же требовательным и чувственным во рту, как и когда был внутри омеги. Старший почувствовал, как еще одна пара рук прикоснулась к его заднице: мягко сминая мышцы, Тэхен уткнулся носом в запаховую железу, целовал там кожу. Внутренняя сущность Мина нервничала, внутри мужчины было слишком много сдерживаемой энергии, он нуждался в облегчении так же, как иссушенный человек — в воде, будто сердце взорвется в его груди, если он не получит желаемого в ближайшее время. Он правда больше не может ждать, вся эта прелюдия стала раздражающей, а не возбуждающей. Он толкнул Чонгука на кровать, схватил член мальчишки и начал дрочить — рот старшего наполнился слюной, стоило ему представить, как он будет ощущаться внутри, как он заполнит его настолько, что будет сложно сказать: где заканчивается Чонгук и начинается Юнги. Так глубоко, что единственное, о чем мог думать омега — это как хорошо Чон его трахнет. — Чонгук, сейчас, — рыкнул Мин, забрался на колени альфы и запечатлел болезненный поцелуй, грубый и ощутимый на раздраженных губах. Младший кивнул, его руки лежали на талии омеги, сильно ее сжимая. Юнги оторвался от него с громким «поп», скаля свои зубы в жалкой попытке заставить альфу слушаться. — Да, хорошо, хорошо, очаровашка, все, что захочешь, — Гук поперхнулся, когда омега прижал палец к кончику чужого члена, оттягивая вниз крайнюю плоть и зачарованно наблюдая за тем, как показывается головка, покрасневшая и блестящая. Зрелище настолько непристойное, что Юнги взвыл, сполз вниз, чтобы облизать накачанное татуированное бедро. Альфа тяжело задышал, задыхаясь, когда старший начал забавляться с его членом, и Мин осознавал, что мальчишка изо всех сил пытается сдержаться и не повалить его прямо так, чтобы жестко трахнуть, к превеликому раздражению омеги. Нахуй его услужливых альф, он просто жаждет, чтобы из него выбили всю дурь. — Ты так легко сдаешься, — пожаловался Тэхен, щипая Чона за сосок, из-за чего младший вздрогнул с оскорбленным вскриком. Хихикая, Тэ поцеловал щеку Юнги, зубами очертил его линию челюсти. Руки Кима скользили вниз по спине старшего, подушечки пальцев оставляли за собой табуны мурашек. — Я подготовлю его для тебя. Юнги нахмурился, отвернулся от Чонгука, чтобы взглянуть на старшего альфу с замешательством во взгляде. Чон под ним заскулил, потеряв руку, что поглаживала его. — Для него? — рассерженно спрашивает он. Тэхен замер, его нахальная маска спала, являя окружающим сомневающееся выражение на таких привлекательных чертах. Юнги ненавидел то, что альфа продолжал обращаться с ним, как с хрустальным, будто они не были знакомы тысячу лет. — Да? — ответил он с вопросительной интонацией. Ким обменялся взглядами с Чонгуком, что все еще лежал на спине, и снова посмотрел на омегу. — Разве ты не этого просил? — Не только его, — мужчина произнес это так, словно его слова были самой очевидной вещью на планете — глаза на члене Тэхена, полувставшем, стимулируемом феромонами, что витали в комнате. Альфа очень легко отзывается на течную омегу: их тела естественным образом синхронизируются, когда потребность в размножении проходит через их синапсы, и Юнги благодарил, наверное, впервые в жизни, свою биологию омежьего тела. — Я хочу вас обоих. При любых других обстоятельствах Юнги был бы смущен повисшей после его заявления звенящей тишиной, но прямо сейчас, разгоряченный, потный и жаждущий, его больше беспокоит, почему, черт возьми, альфы пялятся на него с такими ошарашенными лицами и не делают хоть что-нибудь, что поможет облегчить покалывание в его животе. Юнги фыркнул и ударил кулаком по груди Чонгука со всей силой, что мог в себе наскрести. Не очень много, если честно, но саму попытку можно засчитать. — Сделайте что-нибудь, — заскулил он, обратно забравшись на колени младшего и потеревшись о его член: их эрекции были прижаты друг к другу, но этого недостаточно, чтобы потушить мучительное пламя, которое бушевало в его крови, настолько обжигающее, что руки тряслись, а брови потели. Все ощущалось так, будто его наказывали — альфы удерживались от того, чтобы подарить ему облегчение, в котором нуждалась каждая клеточка его тела, его внутренняя омега уже чуть ли не молила о прикосновениях. Юнги яростно моргал, пытаясь остановить слезы разочарования до того, как те покатятся по его щекам, и вновь заскулил, нуждаясь и требуя, скользя задницей вдоль члена Чонгука, оборачиваясь, чтобы иметь возможность взглянуть на Тэхена. — Ну же, чего вы ждете? — прохрипел он грубее, чем собирался. Тэхен раскрыл рот, попытался придумать, что сказать, и снова закрыл его, очевидно, слишком удивленный, чтобы как-то ответить. Нетерпеливый и решивший взять все в свои руки Юнги потянулся назад и приложил палец к своему входу, вздрогнув, когда по нему стекла смазка. Он медленно вставил его до самой костяшки, когда его остановили хваткой на запястье, заставив издать беспомощный крик раздражения, его сущность заскулила внутри грудной клетки, сбитая с толку и потерянная, как щенок, которого пнули. Взгляд, что он послал Чонгуку, был таким же горячим, как его кожа, боль плавала за темной радужкой, его разум обвиняет всех в предательстве. С нежным воркованием Чонгук садится, обнимая дрожащее тело Юнги и оставляя поцелуй на месте для метки, чтобы смягчить отчаяние, которое скребется внутри, которое поднимается по горлу, которое заставляет сжать зубы от желания. Мужчина извивался на коленях альфы, но сильные руки не дрогнули, поэтому он распластался по (несправедливо мускулистой) груди перед ним. — Я ненавижу вас, — всхлипнул он, обвивая руками спину Чонгука и слабо ударил его, злые слезы застилали взгляд. — Я пиздец как сильно вас ненавижу, вы ужасны, изводите меня, вы больше меня не хотите. — Хей, нет, — медовый голос Тэхена коснулся его ушей, когда старший альфа придвинулся ближе, обнимая любовника сзади. Юнги засопел, попытался вырваться из их хватки, но те лишь сжали его сильнее, пока у омеги не осталось места для манёвра, пока он не был заключен меж их телами. Это должно бы его испугать — быть настолько беззащитным, пока двое альф окружили его, но это не так. Мин чувствовал странную уверенность, безопасность, будто их объятия были укрытием, в которое он мог прийти в минуты усталости от окружающего мира, когда события перегружали его чувствительную душу. Когда его омега внутри успокоилась, Юнги потерял бдительность, и тихие всхлипы вперемешку со шмыганьем звучали слишком громко, будто сирены, для людей, что внимательно следили за каждым его движением. — Тшш, успокойся, очаровашка. Дыши со мной, хорошо? Вдох и выдох, — ладонь Тэ протиснулась в пространство между ними и прижалась к омежьей груди, пока старший повторял за словами альфы, повторял за его глубоким дыханием. — Вот так, милый, ты отлично справляешься. Такой идеальный для нас, не так ли? — Тэхен оставил поцелуй на его плече, когда Юнги мяукнул в качестве согласия. — Такой идеальный, такой прелестный, хорошенький омега. После того, как ему перестало казаться, что его кожа отходит от тела, Юнги свернулся калачиком, уложив голову на удобном плече Чонгука. Руки Тэ ласкали его спину, парень прикасался к ноющим укусам и оставлял поверх поцелуи, и все его действия настолько наполнены любовью, что омега вновь расплакался, шар неопознанных эмоций давил на его легкие, пока те не сжались — болезненно, но в то же время сладко. Будто он впервые занимается сексом, неуклюже и неловко, но все окрашено невероятным юношеским любопытством. Та забота, которой его окружили альфы, напоминало ему о тех временах, будто он стал моложе, но также дорог им, как был дорог тогда, и Юнги не мог сдержать урчание, когда запахи вокруг него полегчали — Чонгук и Тэхен старались успокоить его феромонами. Это такое прекрасное чувство, когда тебя воспринимают как нечто невинное и нежное, даже если в реальном мире за пределом этих четырех стен, Юнги приходилось играть жесткого персонажа, лишь бы его не принижали из-за статуса. Как будто впервые за долгое время он мог отпустить все свои заботы и просто быть, быть таким, каким захочет. И еще прекраснее осознавать, что даже будучи физически заключенным в клетку их тел, будучи, казалось бы, в их полной власти, именно старший определял все правила. Это та свобода, что он ни разу не ощущал ни с одним предыдущим партнером, и омега никогда не понимал, сколько же он упускал в жизни, довольствуясь тем, что передавал контроль другим людям, лишь бы те были счастливы. Тэхен и Чонгук были действительно счастливы, в какую бы сторону он их не направлял, они не жертвовали желаниями Юнги, и это осознание заставляло его всхлипывать громче: все слезы, что он так сильно старался сдержать, сейчас вновь залили его щеки, забивая нос и затуманивая зрение. Ему даже было плевать на то, как это несексуально — залить соплями всю грудь младшего альфы. Ошибочно приняв его экзистенциальное прозрение за разочарование, Чонгук тихо его убаюкивал, осторожно подняв голову Юнги и вытерев влагу с лица. В глаза мальчишки было столько привязанности, что омега не понимал, что ему с этим делать, так что продолжал молчать, его сердце ускоряло ход каждый раз, когда альфа ласкал его щеку. — Поговори с нами, малыш, — младший альфа произнес это самым мягким тоном, что у него был, таким же деликатным, как прикосновение крыльев бабочек, что безумно метались в животе омеги. Чонгук поцеловал щеку мужчины и оставил их лица прижатыми друг к другу, когда продолжил, — пожалуйста, поговори с нами. Мы останавливались не из-за того, что не хотели тебя, нам просто нужно убедиться, что ты понимаешь, что делаешь. Это не покровительство, никогда не будет покровительством, когда исходит из красивых изогнутых губ Чонгука. Несмотря на все эмоции, что наполнили его сердце, Юнги нужно было поделиться с альфами тем, как он себя чувствовал и как сильно он в действительности хотел их, будто, если он утаит это удивительное, ошеломительное открытие от них, оно лишь потопит его. Не только для помощи во время течки, а для помощи в планировании ужина — ничего слишком острого для Тэхена — и для составления ему компании во время баскетбола — с дополнительными медицинскими запасами, потому что Чонгук никогда не боялся упасть на землю. Юнги хотел бы сказать им так, как никогда ничего не желал раньше, это настолько интуитивно и жизненно важно, будто он не выстоит без них за его спиной. Омега не хочет проводить одинокие ночи и еще более одинокие утра, если у него есть идеальная кровать кинг-сайз и два замечательных красивых мальчика, чтобы заполнить все трещины и царапины в его сердце. И так, ощущая столько всего, что, он уверен, что мог бы подавиться, Юнги сделал последний долгий вдох и закрыл глаза. — Я хочу вас, хочу очень, очень сильно, — пробормотал он, слова, что предназначались для ушей альф и только для них. Он смотрел вниз, более смущенный разговором о своих чувствах, чем был с языком в своей заднице. Поди его разбери. — Но я не хочу вас только вот так. Только для секса. Типа, секс это круто, и я хочу повторить, желательно — в ближайшие пять минут, но... Аргх. Юнги спрятал лицо в изгибе мальчишеской шеи — всего было слишком. Младшие не осуждали. Они тихо ждали, когда омега структурирует мысли в единый связный поток: Тэхен целовал его загривок, плечи, спину, затылок, а Чонгук так крепко его сжимал, что старший был уверен — появись перед ними демон из недр земли, он был бы цел и невредим. — Я не хочу притворяться, что вы нравитесь мне не так сильно, как это есть на самом деле, — он всхлипнул в ключицу Гука, его слух уловил едва слышимое «малыш» от самого младшего. Тэхен молча попросил альфу подождать, его глаза были серьезны и полны любви, пока Ким наблюдал за ними, переплетенными друг с другом. Юнги прорвался сквозь собственный стыд и продолжил. — Это так выматывает, я так устал от этого. Я устал притворяться, что мое сердце не заходится в бешеном ритме, когда я первым делом по утру вижу Тэхена, такого растрепанного и очаровательного, и что мой живот не падает в пятки каждый раз, когда Чонгук обнимает меня после тренировок. И я знаю, что вы, ребята, пара, и если вы не чувствуете того же, мое признание разрушит все наши круги общения, и Чонгук убежит в горы, потому что не сможет справиться с неловкостью, а Тэхен будет грустным веки вечные без него, но. — Чувствуя себя достаточно сильным, Юнги завозился, чтобы ослабить их хватку, и взглянул в лица альфам круглыми сияющими глазами, что отражали первые звезды, появившиеся в летнем ночном небе. — Если бы я не сказал вам, я был бы несчастным до конца своих дней, потому что вы — лучшие люди, что я когда либо встречал, и я не хочу провести ни одной секунды без вас, зная о том, что любовь, которую я чувствую к вам, настолько сильна, что иногда она — единственное, что дает мне силы двигаться дальше. Юнги сделал вдох, опустив взгляд обратно на простыни, взмахнув руками. Внезапно он понял, что признался во всех своих самых сокровенных секретах с явным стояком, и этого факта достаточно, чтобы его щеки яростно заалели. — И, знаете, если вы не можете ответить взаимностью, то все клево и все такое, — он пожал плечами, стараясь выглядеть беззаботным, но на самом деле чувствуя себя таким маленьким и жалким. Он не мог посмотреть им в глаза, так что ковырял свои ногти. — Это не повлияет на нашу дружбу или еще что, и если вы хотите оста-- Его прервала пара губ, что крепко прижались к его собственным. Юнги тут же облегченно расслабился, обернул свои руки вокруг шеи Тэхена и с напором поцеловал в ответ: их зубы громко сталкивались, но никого не заботили неловкие движения, они слишком поглощены страстью, чтобы задумываться об изяществе. Рука схватила омежий подбородок, потянув его в сторону, так что теперь он целовался с Чонгуком — их языки переплелись друг с другом. На вкус все было соленым, и, когда старший поднял руку, чтобы обхватить ею лицо альфы, он заметил, что младший тоже плакал. — О боже, — Юнги всхлипнул, все еще стараясь целовать Гука сквозь слезы. Он был почти полностью уверен, что сошел с ума. Рот Тэхена спустил вниз по его шее, оставляя отчаянные, развязные поцелуи на уже истерзанной коже — его шоколадный запах настолько усилился, что у Юнги голова шла кругом. — Почему ты плачешь? Блять, что произошло? — Малыш, — Чонгук влажно засмеялся, оставляя поцелуи на веках, на лбу, на кончике покрасневшего носа. — Малыш, хён, любовь моя. Ебать, я так сильно люблю тебя. Я нуждался в тебе с тех самых пор, когда мы впервые встретились, ебаный пиздец, я поверить не могу, что просрал столько времени из-за того, что боялся тебя, — признавался альфа прижатыми к щеке Юнги губами. — Я такой идиот, господи прости. Глаза Юнги полностью закрылись, блаженство наполнило каждую его пору. Он будто таял: сознание покидало каждую часть его тела, пока он не превратился в огромную лужу мягкой разомлевшей туши у ног альф. — Детка, — голос Тэхена звучал настолько тихо и взволнованно, что Юнги тут же перевел на него взгляд. Старший альфа уткнулся лицом в изгиб шеи, тяжело дыша в местечко для метки, оголяя зубы, чтобы на коже омеги остался едва уловимый призрак укуса. Старший захныкал, обхватил ладонью заднюю часть шеи партнера, сразу же вспомнив о том, насколько он голый и возбужденный, бедра бессмысленно толкаются в воздух в поиске хоть какого-то трения. Он весь вспотел, член между ног стоял настолько сильно, что приносил боль, но его затуманенный мозг снова сфокусировался на рту альфы, и то, что тот бормотал в его точку пульса, синхронизировалось с сердцебиением мужчины — каждый стук сопровождался любящими словами. Это звучало настолько восхитительно, что Юнги хотел бы записать их и навсегда сохранить под своей кожей. — Ты наш омега. Ты всегда был нашим омегой. Увидев тебя впервые я знал, что мы предназначены друг для друга, — Тэ оставил поцелуй за ухом, его рот изогнулся в красивой улыбке, в той самой, что могла бы своим видом растопить шоколад и остановить Землю, что окрасила его черты чем-то столь же ярким, как утреннее солнце. — Оставалось только ждать. Мы любим тебя, Юнги-я, — мужчина задрожал: неформальное обращение было воспринято с радостью, а не с упреком. — Мы любим тебя уже так долго. Тебе понадобилось много времени, чтобы заметить. Юнги зашелся смехом, слабо отпихнул Тэхена лишь для того, чтобы притянуть обратно, обвиваясь вокруг альфы так, что всех их выступы, впадинки и изгибы плотно прилегали друг к другу. Чонгук сел за ним, снова обернул свои руки вокруг них и опустился лбом на загривок омеги. Старший издал тихий радостный вздох, чувствуя себя счастливее, непринуждённее, чем когда-либо, каждая сопливая мелодрама о поиске своего партнера, что он так цинично осмеивал, когда был моложе, оказалась правдивой. Потому что в глубине души Юнги понимал, что в один день он будет пахнуть не только лишь вишней, но иметь в аромате нотки темных обжаренных кофейных зерен вперемешку с шоколадом, что будут кричать всему миру о том, что он занят, связан с этими ошеломительными альфами, что прикасались к нему с такой заботой и смотрели на него так, будто в его лице свершилось второе пришествие Иисуса или типа того. Его внутренняя омега повизгивала от восторга, и будь она реальным животным, то носилась бы по всей комнате со вздыбленным от предвкушения мехом. Это понимание улеглось в его мозгах, связывая его душу с мальчишками рядом. Это приводило в восторг, его дух воспрял, вожделение и привязанность укореняются внутри него, разливаются повсюду, располагаются с комфортом, наконец-то им позволено выйти из тени его сомнений и наслаждаться альфами так, как ему давно хотелось. Но как бы ему не хотелось прокричать на весь мир о своей любви к очаровательным парням перед ним, мысль о том, что он желанный партнер, возбуждает. Очень, очень возбуждает. Так что, когда его бедра начали покачиваться на коленях альфы, с небольшой амплитудой двигаясь вперед-назад, из-за чего его дыхание сбилось, а пальцы сжались в кулаки, ну. Это правда не его вина. Омега перекладывал ответственность за это на мужчин вокруг него, их аппетитные запахи и твердые члены, что прижимались к нему спереди и сзади. Но прежде чем он вошел во вкус, Тэхен остановил его. Взбешенный всеми предыдущими обломами, Юнги вцепился зубами в кимово плечо настолько сильно, что почувствовал металлический привкус на языке. Альфа застонал в ответ, его глаза еле держались полуоткрытыми. — Я нуждаюсь в вас внутри себя сейчас же, — рыкнул Юнги, прижавшись спиной к члену Чонгука и схватив рукой стояк Тэхена. Он ласкал яйца альфы, играясь с натянутой кожей и зарабатывая еще один стон сверху, пока Тэ отчаянно пытался прорваться сквозь похоть, заслонившую его разум. Хватка на бедрах омеги усилилась. — Погоди, стой, — Ким задыхался, его голос был надломленным и загнанным. Гормоны связи пустились по крови альф в ответ на желание омеги Юнги быть помеченной. Чонгук толкнулся тазом вперед, скользнув членом меж мокрых ягодиц старшего, и они оба издают нуждающиеся звуки: омежий больше походил на скулящие, а альфий — на рычание. — Как... ебать, остановитесь, дайте мне подумать, вы такие, блять, горячие. Как ты хочешь это сделать? Юнги впился ногтями в спину Тэхена и толкнулся навстречу члену Чонгука. — Я же сказал, что хочу вас двоих, — простонал он, когда Гук ухватился за талию, теперь крепко прижимаясь к нему — его член с легкостью терся о влажную дырочку благодаря смазке. Альфа зарылся лицом в шею омеги, тяжело задышал в чувствительную кожу, его пальцы сильнее впились в нежную кожу — Юнги знал, что на ней останутся синяки. — Да, но одновременно? — спросил Тэхен с проскользнувшим в голосе недоверием. Оно лишь больше распалило Юнги, омега почувствовал вызов в прозвучавших словах, как акула чует кровь. Он взглянул на Тэ с блеском в глазах и в то же время подался бедрами назад, чтобы выбить из Чонгука стон. Младший альфа, кажется, был совершенно не заинтересован в их беседе, настолько отрешенный от всего, кроме горячего напряжённого тела перед ним, что только ускорил свои движения, чтобы получить больше сладкого трения. — Да, — ответил Юнги, зарываясь пальцами в кудрявые волосы Гука, сильнее вжав его лицо в свою шею, которую альфа счастливо куснул. На лице Тэхена читались метания, он буквально сдерживал себя от того, что он действительно хотел бы сделать, и сердце омеги болезненно сжалось. Он притянул мальчишку ближе к себе и прижался к его губам со сладким, целомудренным поцелуем, оставшись в таком положении, просто чувствуя друг друга. Они дышали медленно и глубоко, и, когда Чонгук толкнул старшего вперед, чтобы освободить больше места для маневра, парни столкнулись грудными клетками. — Тебе нужно расслабиться, я хочу этого, — Юнги сказал это в миллионный раз за ночь, положив вторую руку на грудь альфы, огладив ею горячую кожу прямо над сердцем. Член мужчины дернулся, когда Тэ откинул голову, оголив красивый изгиб шеи в знак подчинения, что так нетипично для альфы. По коже струились тонкие ручейки пота, и омега словил каждый своим языком. — Я боюсь причинить тебе боль, — тихо признался парень, глядя на Мина из-под тяжелых ресниц — взгляд настолько интенсивный и полный желания, что буквально раздевал Юнги слой за слоем: сначала кожа, затем мышцы, пока не останется ничего кроме души, раскрытой и выставленной напоказ для этих мужчин, такой уязвимой, что омегу передергивает. Слова Тэхена вывели Чонгука из транса, и младший отстранился, к большому разочарованию мужчины, и посмотрел на них огромными глазами, полными беспокойства и заботы. Гукки заправил прядь волос на ухо старшего, и Юнги обернулся на мальчика, чтобы обнять ладонью его лицо и мягко приласкать нежную кожу щеки пальцем. — В моем шкафу есть розовая обувная коробка, — сказал омега и переплел свои пальцы с пальцами Чонгука. Он не смотрел на Тэхена, чтобы отследить реакцию того, по всему телу прошелся трепет. Мужчина в таком предвкушении, что на его стопах поджимаются пальцы. — Принеси мне ее, пожалуйста. Тэ с кивком поднялся кровати и залез в шкаф Юнги. Мужчины наблюдали за его движениями с кровати, за каждым гладким золотистым сантиметром его кожи, пока Чонгук не нырнул ладонью между ног омеги. С тихим хныком последний откинулся на свои пятки и развел бедра как можно шире, пока альфа выводил круги пальцем вокруг его дырочки, настолько мокрой, что она с легкость пропустила в себя фаланги до самых костяшек. Юнги попытался насадиться, протолкнуть палец глубже, но Чонгук остановил его предупреждающим рычанием, из-за которого старший замер. Его тело изнывало от желания ощутить его глубже, но омега внутри послушно села в ожидании разрешения. — Веди себя хорошо, — промурчал Гук в его ухо, царапнув зубами раковину. Юнги кивнул, закрыл глаза и вздрогнул от того, как младший медленно, так медленно, начал двигаться в нем внутрь и наружу. Живот мужчины поджался, член отчаянно дернулся, когда альфа схватил чужие запястья и завел за спину, не позволяя омеге коснуться себя. Мин настолько влажный, что Чонгук без проблем растягивал его анус, трахая пальцем. Пока они отвлеклись, Тэхен успел открыть коробку и ухмыльнуться, переводя осознанный взгляд на старшего. — Положи его, — попросил он Чонгука, который быстро вогнал палец до основания и сразу же вытащил его, заработав вздох от омеги. Молодой альфа грубо толкнул его спиной на кровать, не беспокоясь о том, чтобы быть нежным в своем обращении с мужчиной под ним, и Юнги был в восторге от этого. Из его члена буквально текло на живот, где они соприкасались, и Мин открыл глаза, уставившись в потолок, что кружился перед глазами — его анус сжимался от пустоты. Он настолько потный, что кожа прилипала к простыням. — Переверни его. Тэ использовал свой альфий голос, голос, к которому он иногда прибегает, чтобы проклясть видеоигру или заставить зарвавшегося Чонгука слушаться, и реакция Юнги могла бы стать иллюстрацией к закону Павлова: омега воскликнул, когда этот серьезный тон добавился к беспощадным рукам Чонгука. Внезапно его развернули, прижав лицом к матрасу, запястья крепко перехватили, так что ему не оставалось ничего, кроме как смиренно ждать дальнейшего развития событий. Его тело дрожало в предвкушении, тугая пружина возбуждения пленила его также крепко, как и хватка младшенького. Мужчина почувствовал теплую огрубевшую ладонь на своей заднице, которая сначала легонько шлепнула, а потом заставила омегу широко развести ноги. Юнги казался себе главным блюдом, таким желанным. В бреду он думал о том, что хотел бы, чтобы его любовники поглотили его полностью, чтобы от него ничего не осталось, чтобы он исчез, существуя лишь внутри своих альф, глубоко в их сердцах. Его кожу покалывало, обжигающее ощущение от шлепка смешивалось с нежными метками, что оставили чоновы зубы до этого, и омега пустил слюни на постель. Его уже отлично растянул жадный язык Чонгука, но этого было и близко не достаточно, чтобы принять двух альф одновременно. Но омега был упертым, он уже принял решение — даже мысли о том, как они будут вместе трахать его, было достаточно, чтобы у него во рту пересохло. Мужчина нетерпеливо завертел задницей, практически взмолил о том, чтобы его заполнили, но все, что он получил, — еще один шлепок. В этот раз сильнее, он раскрасил гладкую бледную кожу в красный, и Юнги задохнулся, скользнув по простыням, когда удовольствие схватило его за горло. Трение белья о его влажный член настолько восхитительное, что он вильнул бедрами, лишь почувствовать это снова. Гук остановил его, грубо схватив за бедра. — Что я тебе говорил? — спросил он, нажав большим пальцем на шов между анусом и яйцами, из-за чего у Юнги в голове на миг все побелело. Когда омега продолжил хранить молчание, слишком изможденный, чтобы ответить, Чонгук надавил сильнее. Старший заскулил, повернул голову, чтобы иметь возможность посмотреть на альфу своими влажными глазами со слипшимися ресницами. — Мм? О чем я тебя попросил? — Вести себя хорошо, — пробормотал мужчина, выгнув спину в ответ на прикосновение Чонгука к его яйцам, пальцы мальчишки были мокрыми от смазки. Каждая ласка вызывала волну мурашек по рукам омеги, и он ахнул, когда партнер провел подушечками наверх, проложив себе дорожку к припухшему входу. — Хороший мальчик, — похвалил альфа, ухватив довольное урчание Юнги и криво улыбнувшись любовнику, гордо выпятив грудь. Очевидно, он любил обращаться с омегой, как с кем-то драгоценным, кем-то податливым и послушным, и мужчина был только рад потакать ему. Спустя годы, Мин осознал, что гордость иногда не стоила того, чтобы за нее держаться, особенно, когда один милейший альфа выявлял желание позаботиться о нем. Когда Чонгук откинул влажную челку со лба старшего и посмотрел ему в лицо так, будто в Юнги сокрылись все звезды с ночного неба, мужчина не мог бы беспокоиться о своей гордыне еще меньше, даже если бы постарался. Юнги практически забыл о Тэхене, когда парень скользнул двумя пальцами сквозь колечко мышц, обрывая своим действиям любые мысли, что были у старшего в голове. Те легко вошли — анус был расслаблен благодаря рту Чонгука, поэтому никакого сопротивления не было. Будто тело омеги заглотило конечности, такое жадное, настолько готовое к узлу, что любого физического контакта было бы достаточно, чтобы вызвать стон мужчины. Альфа не терял времени: сразу вошел до упора, ощупал стеночки, исследуя внутренности так, как геолог ищет золото. Губы мужчины раскрылись от ласк альфы — его наполняют и трогают так, как того желает его сердце. Тэхен разводил внутри свои длинные, тонкие пальцы, пока Юнги продолжал пускать слюни в матрас, член омеги был таким возбужденным, что на кончике выступила капля. Ким не позволял ему вздохнуть, его прикосновения горячие и настойчивые, выбивающие из лежащего под ним партнера низкие ахи. — Блять, — взвыл Юнги, зарываясь лицом в постельное белье, выгибая спину, лишь бы Тэ вошел глубже. Кровать мужчины пахла альфами, так пьяняще и заземляюще, и Юнги выпал из реальности, когда приятные ощущения ударили по нему короткими пронизывающими волнами. Когда Тэхен задел простату, омега дернулся вперед, отчаянно вбиваясь членом в простыни, и так громко простонал, что, он уверен, его можно было с легкостью услышать снаружи здания. Чонгук продолжал удерживать его запястья крепкой хваткой, поэтому омега не мог ничего, кроме как жалко искать удовлетворения, потираясь о кровать, как какой-то подросток. Старший альфа, слава богу, не дразнился, потому что в ином случае, Юнги бы снова кончил, он мог с уверенностью сказать, исходя из давления, закручивающегося в его животе. Тэ тихо хмыкнул и стал избегать железу, пока Чонгук вылизывал местечко за ухом мужчины, вдоль шеи, в углублении плеч, чтобы отвлечь его. Когда Ким был удовлетворен растяжкой входа, он вытащил пальцы, заставив омегу издать раздосадованный недовольный звук из-за пропавшего ошеломительного давления — его дырочка сокращалась вокруг воздуха. Тэхен схватил что-то из коробки, пока Чонгук целовал щеку Юнги, успокаивая, шепча милые глупости на ушко. — Отпусти его, — сказал Тэхен Чонгуку, потираясь своим носом о чонов, чтобы смягчить команду и заслужить крохотную любящую улыбку от младшего альфы. Чон отпустил руки омеги и подвинулся так, чтобы сидеть перед Юнги, раскинув свои мускулистые бедра по обе стороны от головы мужчины. Старший прижал запястья к постели в страхе реакции альфы на то, что прикоснется к себе — волнующее ощущение прошлось под его кожей, стоило ему задуматься о наказании, которым Тэхен определенно наградил его за непослушание, но омега уже слишком взвинчен, чтобы отсрочивать облегчение. «Может, в другой раз,» — понадеялся он, сжав простынь в кулаках. Альфа навис над ним и схватил за волосы, резко потянув на себя, чтобы поднять голову омеги до уровня члена Чонгука, такого изогнутого и восхитительного. Юнги взвизгнул, когда увидел его, он ничего не хотел больше, чем заполучить это себе в рот, но младший сидел слишком далеко, и ухмылочка на его лице говорила старшему о том, что мальчик сделал это намеренно, сопляк. Ему точно пришлось по вкусу, как Юнги буквально выгнулся ему навстречу, как он гипнотизировал взглядом его член, пока Чонгук мягко поглаживал его, ласкал бархатную кожицу, пока предэякулят стекал из уретры. — Не закрывай глаза, щеночек, — прошептал Тэхен на ухо, сладко прочесывая пальцами спутанные волосы омеги, его теплое дыхание касалось кожи. — Хочу видеть твои прелестные глазки, хорошо? Юнги кивнул, даже не подумав, он был согласен на все, что заставит альф быстрее дать ему то, в чем он нуждается. Спустя пять секунд он практически нарушил данное обещание, когда Тэхен вогнал в него стеклянный дилдо — мужчина раскрыл рот в немом крике, пока удовольствие взрывалось за его полуприкрытыми веками, пронзая все его тело. Младший был безжалостным, он вставил сразу на всю длину и, не дав старшему перерыв, практически полностью достал его, тут же войдя обратно. Это не приносило боль — омега был слишком мокрым и растянутым — но это было много, практически слишком много: стекло нагревалось внутри и превращало все его связные мысли в пюре. Фаллоимитатор ощущался таким огромным внутри, так хорошо наполнял его, но был ничем по сравнению с тем, что его ожидало дальше, поэтому Юнги лишь мяукнул. — Господь всемогущий, — на выдохе сказал Юнги, положив голову на бедро Чонгука, удивительно мягкое, несмотря на мышцы. — О боже, господи, — причитал он, пока его разум оставался блаженно, восхитительно пустым, сосредоточенным лишь на поступательных движениях дилдо внутри. Мужчина пытался угадать, какая именно это игрушка, но размышления забирали слишком много сил, поэтому он просто расслабился и наслаждался поездкой, подкидывая задницу навстречу Тэхену в заданном ритме, медленно трахая себя фаллоимитатором. Смазка сделала его анус невероятно мокрым, поэтому игрушка легко входила, и Ким вводил ее с явным намерением, чтобы стеночки Юнги были растянутыми и готовыми. Это самый сладкий вид пытки — получить то, о чем он молил так долго, что его взмыленный мозг уже не помнит, но этого и близко не достаточно, чтобы удовлетворить мужчину. Юнги покачивался назад, поскуливая Чонгуку в бедро, без слов прося Тэ двигаться быстрее, глубже. Его восхитительный альфа услышав, набрал скорость, пока от омеги не осталось бормочущее и задыхающееся нечто, когда стеклянная игрушка растягивала его, задевая сладкую точку внутри с каждым толчком. У старшего звезды сияли перед глазами, слюна скапливалась в уголках губ. Чонгук вставил ему в рот палец, и омега жадно всосал его, постанывая вокруг конечности. — Детка, собираюсь добавить палец, — предупредил Тэ, опускаясь на его тело до тех пор, пока спина омеги не была плотно прижата к его груди. Это душило — быть окруженным со всех сторон их тяжелыми, обжигающими запахами, но Юнги предпочел бы умереть, чем оторваться от сводящего с ума манящего притяжения, что удерживает его с младшими. — Хорошо? Ответь мне, щеночек. Юнги яростно закивал, слишком улетевший, чтобы использовать слова. С разрешения, Тэхен обвел его растянутое, влажное колечко подушечкой указательного, вслушиваясь во звуки, что издавал старший, в поисках любой негативной реакции. Альфа аккуратно вставил палец, шевеля им внутри до тех пор, пока тот не вытянулся вдоль игрушки, и омега уже был счастлив. Один длинный худой палец — и он слетел с катушек, его мозг разрывался между нетерпением и перегрузкой — уникальное приятное ощущение, что давило на его внутренности, пока они не превратился в мягкую податливую вспотевшую лужу. Если одной добавленной конечности с одной из его крупнейших игрушек достаточно, чтобы заставить его задыхаться и извиваться, то Юнги даже представить не мог, как два альфьих члена будут ощущаться. Омега застонал и закрыл глаза, когда по его телу прошлась дрожь, а слюна скатилась по подбородку. Он ожидал боли, но ее не было. Это просто ощущалось слишком — быть настолько заполненным — но совсем не больно, и мужчина чуть не заплакал, когда палец вместе с игрушкой начали двигаться в едином ритме. — Поторопись, — захныкал он, укусив аппетитное бедро перед своим лицом, чтобы выпустить хотя бы часть назревшего внутри разочарования, как сделал бы любой другой нормальный человек. Чонгук вскрикнул и схватился рукой за омежьи волосы, грубо потянув в отместку. Боль заставила Юнги дернуться. — Так сильно вас хочу, — продолжил он, запинаясь, когда его вход снова растянули, так сильно и хорошо — смазка стекала по его ногам тонкими сладкими ручейками. — Мне нужно, чтобы вы меня трахнули, так сильно хочу, пожалуйста, пожалуйста, — он даже не понял, в какой момент начал вымаливать желаемое, пока Чонгук не чертыхнулся, поддев минов подбородок, пересекая их взгляды: напряжение между ними было настолько сильным, что его можно было бы разрезать ножом. — Такой нуждающийся, — прошептал младший альфа, веселье вернуло обратно того нахального, несносного человека, по которому Юнги течет. Тэхен не обращал на них внимания, продолжал двигаться в своем ритме, настолько сфокусированный на своем деле, будто он ученый, что ставит эксперименты на омеге. — Дай-ка мне кое-что прояснить, очаровашка, — мальчишка выплюнул ласковое обращение так, будто хотел оскорбить, будто оно несло в себе тот же смысл, что слово «шлюха». — Ты получишь то, что мы хотим тебе дать, тогда, когда мы захотим. Твои прелестные мольбы ни к чему тебя не приведут, понятно? Юнги лишь мяукнул на его слова, невероятно заведенный такой очевидной демонстрацией контроля и тем, как Тэ закатил глаза и пробормотал «откуда, блять, он этого понабрался» на выдохе. Парни не услышали его, занятые тем, что гипнотизировали друг друга взглядами. С несправедливо привлекательной ухмылкой, сверкнув глазами, такими опасными и прищуренными, Чонгук придвинулся ближе и схватил свой член рукой, постучав его головкой по нижней губе омеги. — Открой, — сказал он, по-тупому самоуверенно, будто обращался к кому-то несмышленому, неуверенному в себе. Не будь Юнги таким возбужденным, то откусил бы нахрен его член, но то, как Тэхен прокрутил игрушкой внутри, разрушило весь зародившийся бунтарский дух, остались только инстинкты, поэтому он мило слушается Чонгука, раскрывая губы без секунды на раздумья. Тот вошел самым кончиком, дразнясь, но Юнги закатил глаза и начал сосать его головку так, будто был рожден для именно для этого, для того, чтобы иметь член во рту. Тэхен оперся на бедро омеги, заваливая его на кровать, и продолжил растягивать Юнги сильнее, чем он когда-либо был растянут. Парень добавил еще палец ко всему этому беспорядку, чем заработал еще один высокий вскрик от омеги, прерванный на полпути членом в горле, который перекрыл трахею. Мужчина всхлипнул, когда игрушка задела его простату, слишком уставший, чтобы кричать, с раскрытым навстречу чужому члену ртом, чтобы младший продолжил слегка толкаться внутрь и наружу, скользя нежной кожей вдоль шершавого языка. Было очевидно, что Тэхен и не думал, блять, торопиться, действуя так медленно, что Юнги сходил с ума, удостоверяясь в том, что омега не пострадает, когда они, наконец-то, будут внутри него. Мин был признателен этим сантиментам и все такое, но у него будто все тело было в огне, ошпаренное и пузырящееся с головы до пят, и единственное, что он мог сделать — гореть. — Пожалуйста, — сдавленно выдохнул он, беспомощно комкая простынь в руках, подаваясь бедрами назад. Пальцы Тэхена так глубоко, он чувствует себя таким наполненным, будто давление исходит на него со всех сторон. Но ему хотелось большего, он нуждался в большем, пока он не воспламенился. — Пожалуйста, пожалуйста, я готов, — он заглотил член Чонгука и выпустил его с хлюпающим звуком, альфа тихо зарычал на него — его кофейный аромат усилился, он схватил Юнги за загривок и так сильно сжал пальцы, что, Юнги клянется, у него поплыла картинка перед глазами. — Пожалуйста, — снова попытался он, настолько отчаянно, закинув голову назад в знак полного подчинения, его руки лежали на кровати ладонями вверх. Это самая сабмиссивная поза, что он мог принять, не вставая на колени, она выражала полное доверие и желание, чего Юнги никогда не оказывал раньше, потому что не чувствовал себя в безопасности. Но сейчас все по-другому. Он скорее почувствовал, чем услышал, как оба альфы вдохнули: его нос уловил их пьянящий, такой счастливый аромат, омега в нем полностью синхронизировалась с их альфами. — Блять, Тэ, — выдохнул Чонгук, снял Юнги со своего члена и зачесал волосы мужчины назад, осматривая сияющие глаза омеги и красные губы, потрескавшиеся и чувствительные от всего, что на них обрушилось. — Думаю, он готов. Пиздец, мне кажется, что мой член сейчас взорвется. — Вау, пупс, вы так сработались, — съязвил Тэхен, но тоже достал пальцы, сделав ими несколько поступательных движений и еще раз раздвинув на манер ножниц напоследок, из-за чего у Юнги перехватило дыхание. Затем медленно вытащил игрушку, оставил омегу таким поразительно пустым: он чувствовал, как его анус сжимался вокруг пустоты. Мужчина жалобно заскулил, уткнувшись в матрас, смущенный впервые за прошедшие часы тем, как Тэ раздвинул его ягодицы, проверяя, достаточно ли старший растянут. Это унизительно — его обнаженное тело выставлено напоказ, альфы могли рассмотреть все сокровенные места, но в то же время это очень горячо. На щеках выступил румянец, странное, практически неуместное в нынешних обстоятельствах проявление невинности, когда Тэхен нежно поднял его в сидящее положение, поддерживая руками по бокам. Юнги настолько не терпится, что он практически вибрирует — его кожу покалывает, когда альфы располагаются вокруг него. — Тшш, — убаюкивал его Тэхен, оставив любящий поцелуй на щеке, потом помог сесть на бедра Чонгука — настолько близко к тому месту, где он больше всего нуждался так, что ноги мужчины задрожали. — Мы сейчас начнем. Кричи «красный», если станет слишком, хорошо, детка? Сможешь сделать это ради меня? — Юнги кивнул, слова едва расплывалась его лихорадочным сознанием. — Хороший мальчик, — проворковал альфа, чмокнул его плечо и успокаивающе сжав руку. Омега взглянул на Чонгука, такого невозможно эротичного под ним, с растрепанными волосами и вздымающейся грудной клеткой, его невероятный член выглядел так, будто уже изнывал от возбуждения. Это так сексуально: полуприкрытые глаза мальчишки и его головокружительный сильный аромат, что Юнги застонал, хотя к нему не прикасались — низкий звук исходил прямо из его груди. Прежде чем альфы смогли отреагировать, мужчина обхватил эрекцию младшего, приподнялся и сразу же скользнул на него, прежде чем его кожа сгорит от недостатка контакта. Дыхание Чонгука прервалось, его руки сразу же взлетели к талии омеги, а бедра толкнулись вверх, прежде чем он смог достаточно успокоиться, чтобы дождаться, пока Юнги приспособится. Но самому Юнги было наплевать, потому что это не было больно, и он так влюблен. Он просто сидел здесь, ощущая, как Гук дернулся внутри него, его внутренние стенки обнимают альфий член, сцепляясь с ним даже без узла. Мужчина заметил, что Тэ оставлял смазанные поцелуи на его плечах, на задней стороне шеи, по ее бокам, лишь бы отвлечь омегу от болезненных ощущений, но их не было. Его бедра дрожали, пока он давал телу время, чтобы адаптироваться к размерам младшего, а по спине скатывался пот, но боль отсутствовала. Телу Юнги было очень комфортно, его мышцы блаженно расслабились, пока он наслаждался чувством заполненности, практически до краев, но омега такой, такой жадный. Он всегда хотел большего, может больше, чем смог бы принять, но это просто часть его сущности. Кого-то, кто голоден, кого-то, кто мог бы проглотить весь мир и не чувствовать насыщения, так что это просто его натура: он завел руку себе за спину и потянул Тэ на себя, чтобы тот скользнул внутрь вдоль Чонгука, чтобы мужчина мог иметь их обоих, будто кот, что в итоге утонул в сливках. Чонгук под ним охнул, сжал руки на талии так сильно, что костяшки побелели, и пытался не начать вбиваться в теплое нутро. — Блять, блять, блять, — цедил Ким сквозь сжатые зубы, пока медленно, мучительно медленно пытался втиснуться в невероятно тугое и жаркое, крошечное тело Юнги, процесс становился влажным и грязным от того, что смазка продолжала вытекать из розовой дырочки омеги. Чонгук откинул голову, его рот раскрылся в молчаливом стоне, потому что член Тэхена терся о его, дрожь пленила мускулистое тело, дрожь, которую Мин не замечал своим затуманенным взглядом. «Это безумие», — подумал он в бреду, он с ума сошел, раз позволил двум альфам трахнуть его вместе, позволил войти в него, полностью завладев им. Он чувствовал, будто его растянули до предела: каждая клеточка его тела взорвалась микроскопическими сверхновыми, его нервная система преобразилась, и теперь все это ощущалось, будто по его венам тёк метеоритный дождь, пульсирующий, сияющий и прекрасный. Юнги никогда не ощущал чего-то похожего, все настолько интенсивно, что ему пришлось закрыть глаза, чтобы не потерять сознание — наслаждение пронеслось по его горлу, по спине, по животу. Даже его пальцы на ногах поджались в экстазе, и он пытался понять: как это возможно, что он продолжал существовать, даже если его тело и душа настолько полны другими людьми, что места для него самого не оставалось. Не было и сантиметра между липкой грудью Тэхена и спиной омеги, и между ним и Чонгуком, что впился пальцами в бедра старшего прямо около запаховых желёз настолько сильно, что за веками Юнги появились белые вспышки, прерванные взрывающимися галактиками от того, как сильно мужчина зажмурился. Ему казалось, что его разрывало в самом приятном смысле этого слова, Тэ входил все глубже и глубже, пока не погрузился полностью, прерывисто дыша в затылок партнера. Омега издал протяжный стон и оперся ладонями на грудь Чонгука, пока боль, смешиваясь с удовольствием, атаковала его чувства. Его шея пульсировала, моля о метке, вишневый аромат стал тошнотворно сладким к этому моменту, выпрашивающим. Все его тело ныло, но так сладко, это отличалось от всего, что он чувствовал раньше, такая яркая, ошеломляюще приятная боль, что Юнги готов сделать что угодно, но не отказаться от нее. Мужчина устроил голову на плече Тэхена, и они втроем остановились в тишине, застыли, просто наслаждаясь тем, как идеально они подходили друг другу, как правильно это ощущалось — быть соединенными, настолько неразрывно связанными, и Юнги бы не удивился тому, что их ДНК переплелись в этот момент. Им всем необходима минутка, чтобы просто прочувствовать, просто насладиться головокружительным состоянием в их головах. Единственным звуком, что раздавался в комнате, было их дыхание, такое тяжелое, прерывистое, даже если сейчас они ничего не делали, кроме как пытались собраться, привести в порядок свое размытое окружение. Чонгук глядел на них снизу вверх с такой любовью в глазах, что Юнги заметил, как его собственные начали слезиться, он абсолютно потерял контроль над собственными эмоциями с тем, как давление внутри него все разрасталось и разрасталось. Если бы он имел возможность измерить температуру в своем животе, то, безусловно, она бы равнялась жару вулкана. Спустя еще пару мгновений омега запоздало понял, что, если он не начнет двигаться сейчас, то они застрянут в этой позиции на всю ночь, и, как бы заманчиво это ни звучало, его кожа зудела в ожидании трения. Итак, с последним успокаивающим вдохом, он дернул бедрами, едва уловимо двинув ими вперед. Чонгук выгнул спину в тот же момент, что и Тэхен усилил хватку рук вокруг груди омеги — тихий вздох сорвался с губ альфы, когда их члены потерлись друг о друга внутри бархатных стенок старшего. Юнги даже не пытался сдержать задушенные звуки, что выходили из его рта, звуки, из-за которых он бы смутился, останься у него на это силы. Удовольствие, которое поработило его тело, было умопомрачительным, увеличивающимся каждый раз, когда Тэ входил в него сзади, заставляя мужчину упасть и задрожать на чоновой груди. Младший альфа поймал его трясущимися руками, заземляя, и в это же время подкинул таз вверх, навстречу движениям партнера, устанавливая скорость для всех троих. Не слишком быстро, так как это невозможно физически, но все еще ошеломляюще: медленные, глубокие толчки, такие восхитительные и сильные. Юнги не жаловался, просто стонал в шею Чонгука, руками скользнув вверх, чтобы потянуть его за волосы, за лицо, даже за пирсингованные уши. Он мог чувствовать, как хватка с боков исчезла, вместо этого схватила его член, но омега отбился от нее — слишком ошеломлен, чтобы справиться с еще большей стимуляцией, все его тело и так было натянутым, как струна. Тэхен расположил ладони на изгибе талии вместо этого, притягивая и отталкивая Юнги в такт их движениям. Запах шоколада заставил Юнги взвыть, закрыв глаза. — Блять, щеночек, — прорычал Тэ, крепче ухватившись за мужчину, так, что омега начал извиваться и мяукать перед ним. — ТЫ ощущаешься так хорошо, такой тугой, ты такой, блять, идеальный, твоя дырочка идеальная, так сильно люблю тебя трахать, — Юнги впился ногтями в плечи Чонгука, отравляя за собой крошечные следы-полумесяцы, пока старший альфа продолжал нести грязную, пошлую чушь, что отзывалась жаром в животе Мина, распаляя его, пока в омеге снова не просыпаются силы. Он попытался объездить оба члена, пока они оставались глубоко внутри него, подпрыгивая вверх и вниз, пока его бедра не взвыли, и тогда он просто наслаждался тем, как альфы распадались на части, как их движения становились неряшливыми, как они сбивались со скорости, когда омега вычерчивал круги своей задницей. Он был так близок, повис на самом краю, но старался продержаться так долго, как только мог, не желая заканчивать этот опыт. Это один из самых интенсивных моментов, что он когда-либо проживал, а течка лишь усилила его, заставляя его чувствовать себя таким диким, когда альфы наполняли его, желая добиться своего собственного наслаждения через его тело. — Такой славный для нас, так хорошо принимаешь член, просто совершенный, — шептал ему Тэхен прямо в ухо, из-за чего Юнги вздрогнул и чертыхнулся. — Люблю--, — выдохнул он, прерванный особенно сильным толчком. Заскулив, когда Тэ оставил укус на его шее, когда звук шлепков кожи о кожу в его голове стал оглушающим — такой непристойный, такой грубый, члены внутри него запульсировали. Он чувствовал каждый их изгиб, и от этого сходил с ума. — Люблю чувствовать вас внутри, люблю то, как вы меня трахаете, вам придется трахать меня вечно. Из Чонгука вырвался задушенный смех, он держал бедра Юнги и направлял его покачивающиеся движения под правильным углом. Он понял, что достиг задуманного, когда омега выпрямился, как стержень, и так напрягся, так сильно сжал члены внутри себя, запирая их и останавливая толчки. И потом он упал, бескостный, на грудь Тэхену, такой же податливый, как мокрая глина, пока Гук продолжил вбиваться в его простату, их бедра прилипали друг к другу от количества пота и смазки между ними. Это так грязно, так влажно и вязко, и омега и мечтать никогда не смел о чем-то лучшем. Тэ тоже возобновил движения внутрь и наружу с тихим рокотом из глубины своей грудной клетки, его руки касались Юнги везде. Груди, бедер, плеч, Тэхен был повсюду, вокруг него. Альфа ущипнул сосок старшего в тот же момент, когда Чонгук особенно резко ударил по простате, и омега чуть не кончил, не трогая себя, и издал пронзительный вскрик. Ким зарылся лицом в его местечко для метки, царапнул по нему зубами, облизал вспотевшую кожу и почти ощутил на языке глубокую приторную сладость омеги. — Люблю вас, люблю вас, люблю вас, — повторял Юнги, его глаза сияли, а щеки покраснели, он продолжал опускаться на их скользкие члены. Младшие повторяли за ним, шептали о своей любви к нему, как хорошо тот ощущался, насколько он горяч и сексуален, и восхитителен. Омега не был уверен, хорошим ли решением для его самооценки было начать встречаться с ними; скорее всего, он начнет зазнаваться, учитывая, как легко мальчишки купали его в комплиментах. Они ускорились, двигаясь почти отчаянно, все трое пытались угнаться за разрядкой — ладонь Чонгука обернулась вокруг красного члена Юнги, вырывая из мужчины тихие всхлипы и ахи, потому что тот хотел бы закричать во все горло, но у него не осталось энергии на это. Наверняка, со стороны они выглядели смехотворно, переплетенные вот так, но омеге наплевать. Это так горячо, удовольствие накатывает на него со всех сторон, их дыхание смешивается и сливается воедино — так что ему наплевать, даже если они похожи на человеческую сороконожку, пока они продолжали трахать его так глубоко, так хорошо, его прелестные мальчики. Тэхен замолчал, тяжело вздыхая в затылок старшего, носом протираясь о запаховую железу, и Юнги понимал, что тот уже на грани по тому, как его движения стали медленными и беспорядочными, как тот потерял контроль, что пытался удерживать всю ночь. Омега усмехнулся и повернул голову, чтобы захватить альфьи губы в развязный, грязный поцелуй: их языки и зубы сталкивались друг с другом, пока оба были слишком отвлечены, чтобы полностью уделить внимание своему занятию. Чонгук заскулил из-под них, раздраженный тем, что остался вдалеке, поэтому старший оторвался от Кима, наклонился вперед и начал расцеловывать каждый сантиметр кожи, до которого мог дотянуться. Он присосался к ключице мальчишки, и тот вцепился пальцами в волосы Юнги, так сильно потянув за них, что кожа головы у мужчины протестующе заныла. Внутренняя омега Юнги заметила это до того, как его мозг уловил происходящее. Тем не менее, Чонгук и Тэхен намного лучше знали друг друга (тот факт, который Юнги собирался изменить в самое ближайшее время, спасибо огромное. Он не будет третьим лишним в своей собственной семье), поэтому они сразу же встретились взглядами поверх головы старшего. — Чонгук, ёбаный в рот, — проворчал Тэхен с утробным рыком, глубже погружаясь в тепло, окружающее его член. Юнги перед глазами видел звезды. — Серьезно? — Не могу, на самом-то деле, это контролировать, хён, — огрызнулся парнишка в ответ, приподнимаясь на одном локте, чтобы вбиваться в омегу быстрее, практически жестоко в своей беспощадности, хоть и ненамеренно. Юнги парил на небесах, позволив разговорам протекать мимо него, не обращая никакого внимания на них, блаженно неосведомлённый, потому что оргазм пузырился под его кожей, был все ближе и ближе. Он действительно удивлен тем, что продержался настолько долго: не то что бы выносливость была его сильной стороной. — Блять, я собираюсь сделать это. Вот это привлекло его внимание. Глаза мужчины расширились в тот же момент, когда Тэхен, прошипевший «черт тебя подери, Чонгук», схватил Юнги за бедра и снял его со своего члена. Прежде чем омега мог запротестовать из-за того, что потрясающий жар от самой сильной растяжки в его жизни исчез вместе с тем, как Тэ выскользнул из него, мужчина почувствовал, как что-то разбухает в нем. Чуть не кончив в тот же момент, ему стало так приятно, что он закричал. — О боже, — простонал он, практически завалившись назад, но Тэхен поймал его, прижав слабое тело к своей груди и обернув руки вокруг чужого торса. — О боже, да, пожалуйста, он очень сильно мне нужен, пожалуйста, пожалуйста, дай, пожалуйста. Ну же, Гук, дай его мне, я был таким хорошим, пожалуйста. Чон зарычал, его член налился кровью, формируя узел у основания, пока тот не стал толстым и требовательным. С последним жестким, сильным толчком, Чонгук кончил, до краев заполнив Юнги спермой. Младший приподнялся на кровати, крепко обнял мужчину и соединил их лбы вместе, шумно дыша через рот. Омега внутри поскуливала, потому что узел увеличивался, сцепляя его с альфой, и Юнги впился зубами в плечо Гука, чтобы выпустить часть напряжения, которое душило его и угрожало довести его до слез в миллионный раз за ночь. Тэхен гладил партнера по спине, по волосам, шептал сладкие мелочи, что-то вроде «отлично справился, щеночек» и «идеальный омега, люблю тебя до потери пульса», лишь бы помочь его телу приспособиться и отвлечь от боли из-за того, что он так сильно тесно связан с другим человеком, сильнее, чем до этого. Это так дико: весь он принадлежит своему альфе, и прошло так много времени с последнего раза, когда Юнги позволял кому-либо сцепляться с собой, поэтому мужчина не был уверен, как реагировать. Он просто заметил, что его сущность чувствовала себя, как дома, что было дико. Узел Чонгука лишь доказывал их серьезность по отношению к нему, парень бы не сделал нечто подобное во время одноразового секса, и это знание растапливало сердце омеги: лед практически полностью растаял и был готов пролиться через его слезные протоки. Или как-нибудь еще, но настолько же ужасно слащаво. — Люблю тебя, щеночек, — прошептал Чонгук, оставив поцелуи на веках, на кончике носа, на подбородке. Юнги влажно захихикал, он переполнен нежностью настолько, что практически забыл о бушующих внутри чувствах. — И я люблю тебя, — ответил, чувствуя восторг от той свободы, которую теперь имел в выражении всего, что душил в своей глотке месяцами. Омега обернул руки вокруг плеч Чонгука, мягко улыбнувшись и все еще ощущая узел альфы глубоко внутри — тот сцепил их вместе, выплескивая сперму, чтобы заполнить до конца. По телу Юнги пробежала дрожь, когда он случайно дернулся. — Вы, ребята, такие охуительно милые, и я люблю вас, но мне правда нужно кончить, пока я не умер, — голос Тэхена сбоку разрушил их момент: парень драматично вскинул голову и захлопал ресницами, глядя на Чонгука, который лишь сглотнул и сильнее прижал Юнги к себе. Младший посмотрел на мужчину, в его взгляде сталкивались противоречивые чувства, и сердце омеги сжалось. — Подожди, — ответил старший, собираясь насладиться моментом власти над чужими оргазмами сейчас, после того как его так долго удерживали на самом краю. Его голова была ясной, потому что узел отлично заземлял его чувства, и у мужчины появилась идея. — Пока что не кончай. Тэхен фыркнул, но подчинился, опустив свои руки поверх ладоней Чонгука на талии старшего. Омега толкнул Чона назад, чтобы альфа лег на кровать, глядя на него сверкающими любопытными глазами, такими большими на его привлекательном лице, делающими его таким невинно молодым, что Юнги не смог сдержать смех. Из-за узла младший задевает сладкую точку внутри при каждом движении, и мужчина собирался взять от этой ситуации все — начал выписывать бедрами круги в надежде, что это выглядело достаточно сексуально и Чонгук снова заведется. Если судить по тому, как маленький альфа прищурил глаза, а хватка Тэхена на боках усилилась, он отлично справлялся. Юнги закинул голову назад, чтобы дать парням насладиться им во всей красе: помеченный, вспотевший, разрушенный — засосы украшали его кожу от шеи до бедер, его соски были возбужденными и красными, резко контрастировали с его бледной грудью. Затем омега развернул лицо к Тэ, чтобы пересечься с ним взглядом: глядел насмешливо и самодовольно, пока медленно приподнимался так высоко, как только мог с узлом в заднице, чтобы тут же скользнуть обратно до упора. Чонгук рыкнул из-за сверхчувствительности, но не предпринял попытки остановить его. Учитывая то, что Юнги знал об этом мальчишке, тот вполне мог бы любить подобное. — Ты зло во плоти, — пробасил Тэхен, сжав себя в кулак, который был настолько мокрым от теплой омежьей смазки, что легко заскользил вверх и вниз по члену. Юнги лишь ухмыльнулся — внутри него нарастало желание с каждым чувственным движением на Чонгуке. Мужчина убрал руки и с силой поцарапал красивые бедра младшего, оставив за собой красные полосы и заработав сдавленный вздох и шлепок от альфы за свое нахальство. Его ягодица горела, но омеге нравилось это. Чонгук отлично знал, как правильно бить, так что старший оставил себе заметку на будущее: узнать, как сильно альфа может ударить. Но сейчас он был доволен тем, что имел: этим огнем, что разгорался в каждом уголке его тела, заставляя позвоночник изогнуться дугой. — Тебя так приятно трахать, — прорычал Чонгук, царапнув сосок омеги только для того, чтобы посмотреть, как Юнги начнет извиваться. Узел оставлял член твердым, чем альфа полностью наслаждался. — Ты просто мечта, малыш, мне так нравится быть внутри тебя, то, как ты берешь мой член, такой красивый, — парень резко замолкает, резко вбиваясь в старшего, практически небрежно, но мужчина не смог бы пожаловаться, даже если попытался бы. Чонгук продолжал попадать прямо по простате при каждом толчке, заставляя Юнги шипеть и корчиться, на его глазах снова выступили слезы и, не спрашивая разрешения, покатились по раскрасневшимся щекам. Они двигались синхронно, отталкивались и притягивались до тех пор, пока омега снова не начал балансировать на грани удовольствия, и он ничего не желал больше, чем упасть наконец-таки в сладкое, потрясающее освобождение, зная, что хруст костей никогда не прозвучит. Эти мальчишки, красивые и добрые, и его, смогут поймать его даже при прыжке со стратосферы. Когда Чонгук задел простату особенно сильно, а Тэхен грубо вонзился зубами точно в запаховую железу омеги, тот кончил, не прикасаясь к себе, так сильно, что практически ослеп. Удовлетворение накрыло его, как цунами, настолько приятное, что практически болезненное, учитывая, насколько ярко и детально он все ощущает — его анус яростно сжимался вокруг Чонгука, пока бедра альфы не задрожали и тот снова кончил глубоко в Юнги, изливаясь в него и так сладко и чувственно постанывая, что омега чуть не сморгнул с глаз плену, чтобы как следует насладиться им. Чуть. Все его тело тряслось, дрожало, как осиновый лист, поэтому он упал на грудь младшего, слишком ошеломленный, чтобы удержаться сидя. Он тихо замер, часто дыша, задыхаясь, пока его накрывало снова и снова остаточными ощущениями — наслаждение закручивалось и распрямлялось внутри его мышц. Он в жизни не кончал вот так и теперь чувствовал себя обессиленным. Юнги был вымотан, течка лишь усугубляла все, но в то же время ему настолько хорошо, что заканчивать не хотелось. Восстановив дыхание, он обратил внимание на Тэ, что сидел рядом и дрочил себе быстрыми резкими движениями, явно на грани того, чтобы прийти к оргазму в одиночку. Омега резко оттолкнулся от Чонгука и перевел взгляд затуманенных, наполненных слезами глаз на старшего альфу. — На его лицо, — прорычал он грозно и мрачно. Тэхен незамедлительно послушался, навис над потрясенным Чонгуком и продолжил заласкивать бархатную кожу своего члена. Младший заметил, что тот делал, и, к приятному удивлению Юнги, открыл свой рот в тот же момент, когда его любовник чертыхнулся и кончил прямо на него. Сперма разрисовала чоновы веки, щеки, рот, превратив мальчишку в красивый, восхитительный беспорядок. Не думая и секунды, омега наклонился и лизнул чужую скулу, собрав жидкость на языке, и попробовал пьянящий вкус альфы, в который сразу же влюбился. Мужчина заглушил капризный хнык Чонгука поцелуем: их языки переплелись между собой, сперма Тэ ощущалась солью, пощипывала к нёбо и ранки на губах. Это так грязно — наблюдать как сперма передавалась изо рта в рот между партнерами, как их жадные языки обменивались ею, будто не в силах насытиться, поэтому Тэхен рухнул на матрас с тяжело вздымающейся грудью в жалкой попытке прийти в себя. С финальным чмоком Юнги опустил голову Чонгуку на плечо и крепко обнял его. Они хранили тишину долгие минуты — омега прижимался к чужой сильной груди, его разум был потрясающе пустым, наполненный лишь легким гудением статического шума, пока он наслаждался сцепкой также, как коты — лежанием под солнцем. Когда младший кончил в него, внутренняя сущность мужчины успокоилась, внезапно уставшая от всех выматывающих активностей, в которые была вовлечена с самого обеда. Узел внутри убаюкивал, как бы тупо это ни звучало, будто кто-то напевал колыбельную или прочесывал волосы перед сном. Немного погодя, Тэхен подполз к ним поближе, держа в руках футболку, которую носил миллион лет назад. Он нежно, так нежно вытер грудь и шею Юнги, куда попала его сперма, а потом и лицо. Его прикосновения были легкими, будто парень не мог позволить себе и малейшей грубости в отношении омеги, так что тот просто сиял от такой внимательной заботы. Тэ был таким милым, таким аккуратным, когда вытер пот со лба Юнги и весь тот бардак, что устроил на лице Чонгука. Парень подарил младшему альфе поцелуй настолько любящий и осторожный, что губы Юнги начало покалывать. Чонгук обнюхивал своего партнера, спрятав лицо в его шее, пока возвращался с небес на Землю, и омега был рад подождать, его собственные веки налились усталостью. Тэхен зарылся ладонью в растрепанные волосы мальчишки, мягко почесывая ногтями по коже головы, пока шептал альфе ласковые слова. Старший лениво прикрыл глаза, вслушиваясь в тон чужого голоса, но не тратя усилия на то, чтобы разобрать речь, счастливый лишь оттого, что находился рядом, пока они восстанавливали свою связь. Гук поднял голову и поцеловал своего альфу, долго и интимно, прежде чем вернуть внимание к омеге, что свернулся на его груди. — Ты проделал отличную работу, — пробормотал он в волосы Мина, почесывая ему за ухом. Юнги замурчал удовлетворенно — расслабленный звук зарождался в глубине его груди. Его течка отступила, дав ему и его уставшим мышцам перерыв: член наконец-таки обмяк после того, как был возбужден так долго. Омега почувствовал себя на седьмом небе, когда Тэхен смущенно чмокнул его в губы, и мужчина едва смог ответить ему, настолько был уставшим. — Наш идеальный омега. Я так сильно люблю тебя, хён, я так счастлив. Уголки губ старшего приподнялись, и это было единственное движение, на которое он был способен. Чонгук скользнул пальцами по его спине, вызвав за собой мурашки, но не от возбуждения, а из-за большой любви к мальчишке. Омега потянулся рукой к Тэхену, что захихикал, но закинул свои конечности на него, крепко прижимаясь с глупой улыбкой на лице — такой непохожий на грозного властного альфу, которым был здесь пару минут назад. Юнги был в восторге. Он в восторге от всего, что касалось Тэхена. Размышления о его любви к парням вернули внимание старшего к одной важной детали, которую он упустил, пока извивался и умолял о том, чтобы его выебали. Приоритеты. — Если вы не предложите мне быть вашим парнем, я выкину вас из своего дома, — прохрипел он, закрыв глаза. Ему так хотелось спать — ноющие мышцы подмывали провалиться в темноту. — Я живу здесь, — вставил Тэхен. Юнги мог вообразить вживую улыбку, что слышалась в его голосе, пока тот вырисовывал узоры на груди Гука и предплечье омеги. — Мне плевать. — Мы буквально сцеплены друг с другом, — засмеялся Чонгук, тоже звуча уставшим до смерти. — Это детали, — Юнги зевнул и поудобнее устроился между парнями. Ему так тепло и уютно, что его внутренняя омега свернулась клубочком и отдыхала, не обеспокоенная тем, что ей может угрожать присутствие этих альф. Наоборот, он чувствовал себя в безопасности, чтобы заснуть голым и уязвимым, будучи уверенным в том, что Чонгук и Тэхен защитят его ценой своих жизней. Мужчина подавил смешок в плече младшего и заснул прежде, чем они смогли сделать все официальным. Утром Юнги будет ворчать и жаловаться из-за этого, несносный и капризный, просто для того, чтобы его утихомирили преданные поцелуи и блуждающие руки, но сейчас он спал, насытившийся, в своем гнезде, что никогда прежде не пахло так восхитительно.