Angel of Darkness

      Кирино боится тьмы и мрака, ведь он часть света, владеющий магией солнца. Испокон веков так сложилось, что свету нестерпима тень, а солнце хочет вытеснить луну. Он боится ночи, звёзд и своего брата. Брат тихий, как летучая мышка, и опасный, как ненасытная бездна. Прошло пятьдесят лет с момента изгнания младшего брата. Для него, старшего брата, это были секунды. Маги стареют медленно и живут дольше, а с такой магией они почти что бессмертные существа. Но ему не хочется говорить о брате в таком ключе. Звучит как какая-то угроза.       Но его брат и был угрозой.       Брат вернулся, сын не отрывается от дяди, отец счастлив. Но страх всё же остался. Свет не может мирно сосуществовать с тьмой и не надеяться на битву.       Повод наступил. Не так быстро, через пять лет, но наступил. Его брат создал лунное поселение около своего замка, что ставило под угрозу баланс между ними. Эти жители могли потом с лёгкостью лепить сказочки о «великом» повелителе Ночи и им бы поверили. Его брату если и верили, то крепко-накрепко. И это то, что он не мог понять ни тогда ни сейчас, стоя сейчас перед ним. Кирино смотрит на него и не может придумать красивую речь. Прежний брат смотрел бы на него с страхом (как впоследствии оказалось, с наигранным страхом), предложи ему сразиться с ним.       Нынешний брат смотрел на него с высоко поднятой головой. Он не опускал уныло плечи, не горбился и не улыбался. В его взгляде читалась чистая усталость и скука. Это сильно бесило в нём. Уверенность, не скрытая под личиной слабости, слишком красила его. Это заставляло правителя кривить губы и ещё сильнее сжимать рукоятку меча. Недавняя стычка закончилась победой тьмы. Но сейчас свет в душе ликовал. Так и должно быть. Свет сразиться с тьмой и победит её снова. Таковы законы мира. Кажется, на самой грани сознания он слышал, как сын взывал одуматься. Сын слишком сильно привязался к дяде. Дитя солнца полюбило тьму — не странно ли для правящего семейства? Он знает, это странно. Об этом шепчутся все, кому не лень.       Первым начал старший брат.       Он послал залп пламени, выдохнув его из рта. Младший на это только вопросительно изогнул бровь и легко взлетел, присев на крышу здания. С его высоты брат казался маленькой букашкой. От сравнения он легко усмехнулся и приоткрыл крылья от переизбытка чувств, послав предупредительную стрелу. — Не кажется ли тебе, Кирино, что драка не выход? Лично мне драться совершенно не хочется. Без обид, мне хочется пообщаться с племянником.       Сонни медленно слез с крыши и мягко, как сова, приземлился на землю. Он вытянул вперёд руки, показывая, что не намерен продолжать бессмысленную битву. Через несколько секунд он «пожалел» о выбранном жесте — золотая паутина из лучей закатного солнца опутала всё его тело, причиняя боль от нарастающих ожогов. Кирино с улыбкой победителя подошёл к нему и насмешливо приподнял брата за подбородок, заставляя смотреть прямо в светлые глаза. Как бы брат не тренировался втихую, он всё равно будет слабее, чем он. Иначе не бывает, как ни крути. Интересно, что на это сделает нынешний брат? Скажет нечто ехидное, мол, и это всё? Или все-таки заплачет? Он хотел увидеть всё отчаяние в нём!       Но младший брат сделал нечто совершенно другое.       Брат улыбнулся как тогда. Он склонил голову в притворной задумчивости. Глаза сияли особенно ярко, что сильно пугало. Чёрные крылья разорвали золотые нити, как какую-то нитку. Он смеялся столь искренне, что Кирино сам невольно улыбнулся, решив, что тот сдался. Но его слова сбили настрой. — Ты думаешь, куда прячутся тени? Днём они ничтожны и для тебя они не помеха. Но не для меня. И мои подданные под моей защитой.       Тени вокруг них обретали чудовищные сюрреалистические очертания. Их повелитель смотрел на них с отцовской любовью. Так он смотрел только на жителей лунного поселения, на отца и на племянника. Этот взгляд не предназначался для глаз «любимого» брата.       Кирино же дрожал с головы до ног. Он оплошал по крупному... снова. Троодон тихо спросил, бросая крупные слезы на землю: — Кто ты?       Сонни же только тихо ответил: — Ангел тьмы.