***
Колокол у парадного входа торжественно и гулко раскатился по всему дому, от подсобных помещений в подвале до пустой и заброшенной детской на третьем этаже. Кричер, верный уродливый эльф семейства, встрепенулся в своей каморке и поплелся открывать, бормоча под нос что-то про несносного мальчишку, разбившего сердце своей бедной матери. Хозяин дома и ухом не повёл из-за прибытия гостей и невозмутимо продолжил свое письмо, хотя именно он настоял на этом странном, если не сказать неприличном, визите. Его супруга в будуаре встряхнула фамильными чёрными кудрями, всё такими же густыми, как двадцать лет назад, и придирчиво осмотрела себя в зеркало: всё-таки стоит надеть тёмно-коричневое, более строгое и повседневное платье, чтобы её отпрыск не догадался, как мучительно она дожидалась его прихода. Где-то на чердаке простонал от ужаса перед самим собой боггарт, не имевший наедине с собой чёткого обличья. Кажется, это несчастное, всеми гонимое существо единственное во всём особняке могло позволить себе столь откровенно проявлять свои примитивные чувства. Для Сириуса дубовая дверь дома, где он вырос, открылась подобно вратам склепа. Он весь подобрался, невольно выпрямил спину, будто ожидая не сильного, но унизительного хлопка тростью между лопаток. За эти три года внутри не изменилась ни единая пылинка, даже прихожая подавляла любого гостя своей мрачной величественностью, презирающим остальной мир богатством. Даже запах остался таким же до последней ноты: чистый до хруста запах крахмального раствора, в котором вымачивались все без исключения вещи, дым отцовских сигар, проникающий из-под вечно запертой двери кабинета, и старинная деревянная мебель, которую неустанно полировал Кричер. Сириуса передёргивало от этого запаха. — Позвольте вашу мантию, — прошамкал дряхлый эльф. Сириус пожалел, что не поменялся со Снейпом верхней одеждой прямо на улице, из чистого озорства ему хотелось посмотреть, как старый слуга будет принимать у него маггловские кожаную куртку. — Лорд Блэк пока не готов вас принять, извольте пройти в гостиную… — Я смотрю, с тех пор, как меня тут не было, ты стал намного вежливей! Или не узнаёшь главный позор древнейшего и благороднейшего рода? У Северуса даже зубы заныли от этой бессмысленной и самодовольной бравады. Это был спектакль в духе Блэка, за такими сценами он старательно и небезуспешно прятал собственный страх и неуверенность. Эльф не доставал им даже до пояса, а лицо его было похоже на полусгнившее яблоко, но из ума он ещё не выжил. Северус, которого не ослепляла привычка ожидать от слуг подчинения и пресмыкательства, прекрасно заметил и грустный, почти по-родительски тревожный взгляд эльфа в сторону Сириуса, и презрительный прищур, которым уродец исподтишка одарил его самого. — А вы можете подождать на кухне, — снисходительно предложил Кричер, уже отправивший мантию Сириуса заклинанием в шкаф. Северус только закатил глаза, а вот у молодого Блэка глаза засверкали праведным гневом — наверняка далеко не в последний раз за этот вечер. — Даже не мечтай — Северус пришёл со мной и будет ужинать вместе с нами. Не дай Мерлин ты попробуешь обнести его супом! Он галантно помог молодому человеку снять куртку (в чём тот вовсе не нуждался, но на этот раз не стал возмущаться) и небрежно бросил её в руки эльфу. — Проходи, Северус, чувствуй себя, как дома, — на это предложение оба волшебника синхронно усмехнулись. Отставая на полшага и незаметно оглядываясь по сторонам, Северус последовал за Сириусом в гостиную.***
Северус, все ещё озираясь по сторонам, примостился на край тёмно-коричневого парчового кресла. Сириус небрежно развалился на диване рядом, изо всех сил показывая, что не будет изображать из себя неизвестно кого. — Блэк, там в коридоре на стене прибиты головы домашних эльфов, — абсолютно ровным тоном сказал Снейп. Сириус смачно потянулся всем телом, стараясь скрыть собственную нервозность: — Ну да, я же тебе рассказывал? — Я думал, это очередная твоя идиотская шуточка! — теперь Северус уже шипел как раздразненная кобра. — Ну, зато теперь ты наконец-то понимаешь, что во всех моих очаровательных странностях виноват не я, а мои дорогие родственники. Северуса от этих слов передёрнуло, и он хотел уже ядовито ответить, но был прерван появлением Ориона Блэка. Сириус никогда не боялся отца, но ненавидел смотреть ему в лицо. Это была жестокая шутка судьбы: хотя во всей Британии трудно было найти более разных людей, внешне они были поразительно похожи, как будто Сириус смотрел на своё постаревшее отражение. Чем старше он становился, тем заметнее становилось это раздражающее сходство, и ни непослушные кудри, ни небрежная маггловская одежда не могли его стереть или ослабить. Орион, все ещё в очках для чтения и домашней шерстяной мантии, остановился на пороге и несколько секунд сверлил взглядом своего старшего сына. Все эти годы он, разумеется, следил за тем, что происходит с этим паршивцем, но никогда не пытался встретиться — то ли хотел наказать негодного отпрыска равнодушием, то ли на самом деле считал это недостойным себя. Так или иначе, за эти три года он ни разу не дал повода заподозрить себя в недостатке твёрдости или попытках вернуть сына в лоно семьи. Сириусу очень быстро надоело, что его рассматривают, словно редкую рыбу в аквариуме. — Добрый день, ваша светлость, надеюсь, вы и ваша супруга в добром здравии, — он даже поклонился слегка и до последнего удержал полностью серьёзное выражение лица. — Прекрати паясничать, — тут же оборвал его отец, — тебе прекрасно известно, зачем ты здесь. Сириус громко хмыкнул. — Не понимаю, почему тебя вдруг так заинтересовало наследство дяди Альфарда. И недели не прошло с его смерти, как вы уже выжгли его имя с гобелена, и только за то, что он позаботился о том, чтобы я не стал бездомным! Северус, на которого Орион Блэк даже не взглянул, молча наблюдал за разгорающейся ссорой. Он ожидал чего-то подобного — проучившись семь лет на слизерине, начинаешь волей-неволей неплохо разбираться в нравах чистокровных волшебников. За те почти два года, что они были вместе, Сириус редко говорил о своей семье, но и из недомолвок, злых шуток и многозначительных взглядов между ним и Поттером можно было многое понять. — Ты сделал всё, чтобы не иметь больше отношения к делам этой семьи, — отчеканил Орион, — поэтому не имеешь права критиковать мои решения. Я не собираюсь отнимать ту конуру, которую тебе оставил Альфард, но сирийские артефакты должны быть возвращены в семью. Если мне не изменяет память, ты всегда с презрением относился к так называемой «тёмной магии» — и тебе представился шанс доказать эти убеждения делом. Сириус картинно закатил глаза в ответ на это. Артефакты, о которых шла речь, полдюжины амулетов из обсидиана и кости, действительно были тёмными — настолько тёмными, что даже владение ими было в Британии незаконно. Но Сириус же не собирался использовать их во зло! Строго говоря, он вообще не знал, что они делали, хотя Северус неустанно убеждал его, что такие вещи попадают в министерский реестр просто потому, что идиоты оттуда понятия не имели о восточной культуре и магии. Все напыщенные аргументы своего отца Сириус уже читал в его занудных письмах, и был достаточно умён, чтобы не верить ни единому его слову. — Можешь считать, что я наконец вернулся на путь истинный — видишь, нашёл себе настоящего тёмного волшебника, к тому же слизеринца. После этих слов Орион наконец обратил своё внимание на второго молодого человека. Его ледяные серые глаза окатили Северуса высокомерным презрением, будто волшебник видел перед собой флоббер-червя. Этот мальчишка ничем не заслужил его ненависти, но объединял в себе сразу несколько черт, которые Орион считал свойственным лишь низшим существам. Он был беден, неопрятен, самого низкого происхождения. И ещё больше Ориона злило то, что Сириус зачем-то привечал этого нескладного, жалкого полукровку, хотя любому было очевидно, что между ними не могло быть ничего общего. Наверняка это была всего лишь очередная попытка позлить их с Вальпургой — Сириус с детства безошибочно понимал, как привести родителей в ярость и с удовольствием это делал. — Тебе прекрасно известно, что меня мало интересует отребья, которых ты выбираешь в друзья, — отрезал Орион, — так или иначе, тебе придётся вернуть то, что по праву принадлежит мне — и не думай, что я пожалею тебя и не воспользуюсь своими связями в аврорате, если это будет необходимо. Пара месяцев в Азкабане за хранение запрещенных артефактов остудят твой энтузиазм. — Да ни один аврор никогда не… — но Орион уже отвернулся, не слушая сына, и только равнодушно бросил через плечо: — Мы продолжим этот разговор после ужина. Сириус вскочил с места и принялся нарезать круги по комнате, вполголоса ругая всех своих предков за последние триста лет. Он кипел от злости, а этот дом, казалось, только усиливал его гнев, пробуждал в нём всё самое тёмное, то, что он много лет пытался похоронить в себе. — Конечно, блять, можно подумать, я ожидал чего-то другого! Нет, ну ты слышал этого старого козла? — он повернулся к Северусу. Тот, хотя всё ещё чувствовал себя неуютно, усмехнулся уголком рта и ответил: — Мне больше всего понравилось, как он сравнил меня с твоими гриффиндорскими приятелями. Думаешь, он находится в блаженном неведении о природе наших взаимоотношений? Сириус отмахнулся: — Нет, конечно, всё он прекрасно понимает, но скорее сдохнет, чем произнесет это вслух. А так он, наверное, даже рад, что я не могу заделать никому ребёнка, который будет претендовать на наследство. Северус потряс головой, пытаясь свыкнуться с этим образом мыслей. Он даже думать не хотел о том, что сделал бы с ним его собственный отец-маггл, заподозри он его в гомосексуальных связях. Потом он решительно встал и подошёл к всё ещё мечущемуся по комнате Сириусу, на одно мгновения коснулся его локтя, заставляя остановиться и послушать: — Ты поговорил с ним три минуты и уже вышел из себя. Не забывай, зачем ты здесь. Если ты хочешь что-то узнать, ты должен держать себя в руках, — он понизил голос, вполне ожидая, что их могут подслушать. Сириус несколько секунд внимательно смотрел на него, а потом отрывисто кивнул: — Ты прав. В этом доме я сразу начинаю сходить с ума! Хорошо, что я хотя бы не один, — он притянул к себе Северуса и быстро поцеловал его в губы. Северус прикрыл глаза, привычным движением провёл рукой по шелковистым волосам Сириуса, но вскоре заставил себя оторваться от поцелуя: не хватало только, чтобы кто-то из родителей Сириуса вошёл в комнату в самый неподходящий момент. «Дамблдор, как всегда, отлично раздаёт приказы и не интересуется, как они будут выполняться, — сварливо подумал Северус, — не удивлюсь, если он ожидает, что это я, а не Сириус, соберу для него всю нужную информацию — не зря же он настоял, чтобы мы обязательно пришли вместе». Сириус уже успел распахнуть шторы и с тоской смотрел на улицу, как заключенный в окно тюремной камеры. — Прошу пройти в столовую! — объявил неизвестно откуда взявшийся Кричер. Молодые люди обменялись взглядами, встали плечом к плечу и вышли из гостиной. `***
И здесь тоже всё осталось также, как три года назад. Это была комната резких контрастов: белоснежная скатерть и почти чёрные дубовые панели на стенах, кремовый фарфор и обои из тёмно-зелёной парчи, огромная хрустальная люстра, которой всё равно не удавалось прогнать тьму из углов столовой, где в тени, казалось, пряталось что-то пугающее. Регулус, его глупый младший братец, выглядел как неотъемлемая часть этой комнаты — его белоснежная, будто не знавшая солнца кожа, также контрастировала с безупречно чёрной мантией. Регулус ещё не успел сесть, и застыл перед своим стулом рядом с отцом, непроницаемо и строго глядя на брата и его спутника. Сириус ответил ему таким же равнодушным взглядом. Сам он упал на первый попавшийся стул, махнул Северусу рукой, чтобы садился рядом. Родители и брат Сириуса, как и всегда, занимали три места с другого конца стола, отец во главе, Вальпурга слева от него, Регулус справа. Все молчали и только продолжали сверлить Сириуса напряженными взглядами (Северуса там как будто и не было, настолько мало внимания на него обращали). Не было сказано ещё ни единого слова, а комнату в одночасье наполнило болезненное и жгучее чувство разочарования. Сириус развалился на своём стуле посвободнее, делая вид, что не обращает внимания на эти впившиеся в него отчуждающие взгляды. Больше его не смогут отчитывать за столовые манеры или осанку. «Только один вечер, а потом я снова отсюда исчезну — ради Ордена можно и не такое потерпеть». Северус под столом ободряюще коснулся его колена. — Я вижу, что ты не потрудился прилично одеться даже ради этого ужина, Сириус Орион, — звенящий голос его матери, голос его прошлого, разнёсся над столом, подрагивая от возмущения. Сириус не ожидал, что она вообще с ним заговорит. Он был вполне готов к ледяному презрению, каким его семья покрывала каждого, кто не принадлежал к их узкому избранному кругу. Но его мать заговорила с ним точно так же, как и три года назад, когда каждый такой семейный ужин заканчивался отвратительным скандалом из-за его привычки одеваться, столовых манер или того, с какой дерзостью он отвечал родителям. Он был не готов к этому, было бы гораздо проще, делай она вид, что его вовсе на свете не было. — Я думал, что уже избавил вас от необходимости беспокоится о моих плебейских привычках, — он хотел язвительно добавить «матушка», но слово застряло в его горле. Но леди Вальпургу было не так-то легко смутить. Она лишь дёрнула покрытым бордовым бархатом плечом, будто уклонилась от проклятия, и без промедления перешла к нотации: — Волшебнику твоего положения совершенно не пристало появляться в обществе в таком виде; меня не интересует, к чему ты привык со своими приятелями сомнительного происхождения, — она слегка поморщилась на этих словах, но не позволила себе прямо посмотреть на Северуса, — но в доме своего отца ты обязан следовать определенным правилам. Я надеюсь, ты не собираешься назло мне хватать мясо руками или отхлёбывать суп из тарелки? От ответа на эту высокомерную тираду Сириуса удержали две вещи: во-первых, Северус, почти впившийся сильными пальцами в его бедро и всем своим видом говорящий «Не поддавайся», а во-вторых, Кричер наконец подал первое блюдо. Исходящие ароматным паром тарелки с луковым супом сделали несколько пируэтов над столом, прежде чем по очереди опуститься перед участниками трапезы, первая — перед Орионом, затем его супругой, потом Сириусом, Регулусом и, наконец, Северусом. Появление первого блюда немного снизило напряжение за столом. Глава семейства первым невозмутимо приступил к еде, и остальные последовали его примеру. В отсутствии слов их заменяли взгляды: как сглазы во время дуэли, они пересекали обеденный обед стол во всех направлениях. Даже Северус, сосредоточившийся на своей тарелки, то и дело бросал исподтишка короткие взгляды на Блэков. Сириус принялся за суп почти с яростью. Он кипел от негодования и с трудом сдерживал себя, чтобы не высказать его вслух. «Собственными руками выжгла меня с этого проклятого гобелена! Скандал на весь магический мир, целый спектакль разыграла с официальными письмами от юристов — и всё это только ради того, чтобы теперь в очередной раз ткнуть меня носом в то, что я никогда не смогу сбежать от этого! Нет уж, я больше не пятнадцатилетний мальчишка, которому можно грозить всеми карами за недостаточно глубокий поклон. Я покажу им…» Его ход мыслей был прерван тихим, юношеским голосом. Регулус, как всегда, терпеливо дождался, пока буря утихнет, прежде чем высказать своё мнение: — Матушка, Сириуса можно понять. Он делает всё возможное, чтобы произвести впечатление на своих новых друзей. Вальпурга поморщилась от этих слов и даже, кажется, была готова отчитать младшего сына. Сириус намеренно громко звякнул ложкой о тарелку, зная, как это ненавидели его родители, и не остался в долгу: — Слава Мерлину, у неё есть один правильный наследник, который завёл себе правильных друзей. Регулус и не собирался отвечать на это: это была его проверенная стратегия, сначала разозлить Сириуса и спровоцировать на очередную дерзость, а потом с самым невинным видом наблюдать за начавшейся из-за этого ссорой. Но в этот раз всё пошло не по его плану, зарождающийся конфликт резко прервал его отец: — В этом бедламе не слышно собственных мыслей! Немедленно прекратите этот балаган, иначе я наложу на вас обоих силенцио до конца ужина. Регулус виновато опустил глаза, а его старший брат настолько опешил от такой детской угрозы, что не сразу нашел слова. Когда он наконец открыл рот и собирался высказать отцу всё, что думает о его власти патриарха, Северус с силой ущипнул его за ногу. Сириус посмотрел на него — в обсидиановых глазах ясно читалось: «Если ты не прекратишь вести себя, как идиот, в следующий раз я воткну в тебя вилку». Сириус закатил глаза, но молча вернулся к еде. До первой перемены блюд разговаривали только супруги Блэк. Они обсуждали недавний ужин у Гринграссов. Регулус принял вид почтительного внимания, а Северус, не отрываясь от своей тарелки, старался запомнить каждое слово в надежде услышать что-то важное для Ордена. С супом было покончено и на столе появился теплый салат из куриной печени и сезонных овощей. Сириус демонстративно поморщился при виде брюссельской капусты, но не сказал ни слова. Леди Вальпурга попробовала салат и наконец обратила своё внимание на кого-то кроме супруга. Её царственный взгляд впервые за весь вечер пронзил Северуса. — Я вижу, что само по себе обучение на слизерине не добавляет хороших манер. Северус медленно поднял голову и после короткого промедления ответил с безукоризненной вежливостью: — Прошу прощения, миледи, я просто не хотел прерывать ваш семейный разговор. Полагаю, вам уже известно, что моё имя Северус Снейп. Для меня большая честь быть гостем в вашем доме. Никто не опустился до того, чтобы указать ему на то, что его самого никто сюда не приглашал, хотя это и так было очевидно для всех присутствующих. Вальпурга сдержанно переспросила: — Снейп? В этом коротком и хлестком слове не было слышно упрёка, но Северус всё равно слегка покраснел, хотя тут же взял себя в руки: — Возможно, вы могли знать мою мать, миледи. Она была из семьи Принцев. На лице миссис Блэк пронеслась какая-то неуловимая эмоция. Можно было догадаться, что само упоминание о скандально вышедшей замуж за маггла Эйлин было для неё проявлением неуважения, но, против обыкновения, она не стала это комментировать. Вместо неё заговорил её муж: — Так значит, это тебя нам стоить благодарить за привитую нашему сыну склонность к побегам? Это было слишком откровенно, слишком напрямую для Блэков. Глаза Регулуса сверкнули в ожидании новой сцены, даже Вальпурга метнула на супруга осуждающий взгляд. Северус снова потупил глаза, но Сириус не собирался позволять отцу почти открыто оскорблять его: — Будь добр, оставь в его в покое. Мы с Северусом начали встречаться только на седьмом курсе, уже после всего. Орион, казалось, простил старшему сыну эту дерзость и не собирался продолжать придираться к его спутнику. Но Регулус не мог упустить такой возможности и не поддеть брата. Он отпил глоток вина и усмехнулся: — Да уж, я помню, как вы «общались» до этого. Сириус посмотрел на него с гневом. «Северусу лучше и правда воткнуть в меня вилку, иначе я прокляну этого маленького пожирателя прямо сейчас». Он посмотрел на сидящего рядом с ним Северуса и поймал его предупреждающий взгляд. Напряженный до предела, максимально сосредоточенный, он выглядел сейчас почти так же, как когда-то в школе на Зельях, во время варки особенно сложного состава. Невольно Сириус сам вернулся мыслями на их последний курс. Всю школу тогда лихорадило в ожидании скорой войны, стычки между будущими аврорами и будущими пожирателями становились всё чаще, заклинания, летавшие между ними — всё более жестокими. Сам Сириус после летнего побега из дома был до краёв полон гневом, болью, и хорошо скрываемой обидой, а Снейп будто пытался погрузиться в свои зелья настолько, чтобы не видеть больше ничего вокруг. Они с юношеским пылом ненавидели друг друга, но к этой чистой детской ненависти примешивались другие чувства, портившие её свежий и острый вкус. Северус, как ни старался это скрыть, боялся Сириуса ещё с со времен «шутки» с Люпином. Сириус же, глядя на своего заклятого врага, испытывал что-то, что не мог даже облечь в слова. Они так и не могли потом вспомнить, как они оказались вместе на отработке — к тому времени все профессора уже знали, что оставлять их вдвоём в одном помещении означало непременную драку. Как они от взаимных оскорблений перешли к неумелым мокрым поцелуям тоже никто не помнил — каждый потом был уверен, что начал второй. Потом были тайные встречи в пустых классах, взгляды украдкой во время занятий, сгорающие после прочтения записки… Ремус заметил это самым первым, но не говорил не слова, да и от Джеймса, вооруженного картой, сложно было что-то скрыть. Лили мгновенно увидела в их отношениях шанс спасти своего друга детства из пропасти, куда он уже давно любовно заглядывал. Сириусу пришлось не один раз подраться с разозленными таким «предательством» слизеринцами, да и на других факультетах нашлось немало желающий крикнуть им в спину какое-нибудь оскорбление… Оба были рады наконец закончить школу. Поступление в Орден Феникса стало само собой разумеющимся. — Даже удивительно, что ты после такого отношения всё равно купился на его дешёвый флирт… — с показным сочувствием покачал головой Регулус. Сириус уже собирался высказать братцу всё, что думал по его поводу, но был опережен их матерью. — Хватит, Регулус Арктурус! Я не потерплю, чтобы в моём доме за столом обсуждали подобные темы. Над столом снова установилась тишина, ещё более напряженная и полная взаимного раздражения, чем до этого. И снова перемена блюд стала сигналом для нового витка этого неприятного для всех разговора. На этот раз на стол были подана говяжья вырезка, запеченная в слоеном тесте c мангольдом и разноцветной морковью для гарнира. Даже у Сириуса, все ещё злящегося на родственников, потекли слюнки: он прекрасно помнил, что Кричеру не было равных в говядине Веллингтон. Он с аппетитом принялся за главное блюдо. — Почему ты так вцепился в эти сирийские артефакты? Они ведь на самом деле для тебя абсолютно бесполезны, — вдруг снова завёл речь о главном вопросе этой встречи Орион. Сириус пожал плечами: — Меня больше интересует, почему они вдруг понадобились тебе. Завещание дяди Альфарда было известно с самого начала, но два года никто об этих стекляшках даже не вспоминал. Что же изменилось? Орион невозмутимо продолжил есть, предоставляя жене возможность ответить. — Мы с твоим отцом, — со спокойным достоинством начала та, — были весьма довольны тем, что мой брат решил в очередном приступе бессмысленного великодушия оставить тебе хоть какие-то средства к существованию. Несмотря на твоё недостойное поведение, мне было бы весьма неприятно знать, что мой перворожденный сын спит под мостом, — Регулус едва слышно хмыкнул на слове «перворожденный», — но эти апотропеи из Дамаска всегда предназначались для сохранения в семейных в архивах. Альфард приобрёл их именно для этого и не имел никакого права оставлять их тебе в завещание. — Да уж, вы были так довольны, что посмертно изгнали его из рода! Вальпургу невозможно было смутить: — Пожалуй, я и правда была тогда несколько рассерженна: не будь этого наследства, у тебя не было бы другого выхода, кроме как вернуться. Сириус хотел было возразить, что мать слишком плохо его знала, если думала, что он приползёт на коленях за карманными деньгами, да и родители Джеймса, пусть их душам будут спокойно в Аннуне, не оставили бы его голодать, в отличии от некоторых. Но он застыл, пораженный прозрачным намёком матери на то, что она готова была тогда принять его обратно. Конечно, он бы сам ни за что не согласился вернуться, ни тогда, ни сейчас, но все эти годы Сириус был уверен, что раз и навсегда оборвал все связи с семьёй в ту летнюю ночь, спустившись из окна своей комнаты по выступающим кирпичам и обрывающемуся под ногами плющу… Ему никогда не приходило в голову, что кто-то хоть на секунду ждал его возвращения. — Простите, что вмешиваюсь, — с должной долей смирения заговорил Северус, — но это не отвечает на вопрос Сириуса. Все члены семьи с самого начала знали о полном содержании завещания, но эти амулеты заинтересовали вас только спустя два года — не говоря уж о том, что Сириусу перешло немало других артефактов, очевидно тоже приобретенных Альфардом на деньги рода — других у него не могло быть. Северус говорил заумно, как юрист или гоблин, и Сириус порадовался, что он был здесь рядом с ним. Меньше всего на свете ему хотелось втягивать его в дела своей сумасшедшей семьи, но, видит Мерлин, без Северуса он вряд ли смог что-то разузнать — слишком легко его было разозлить, сбить с толку или запутать, особенно если за дело бралась его мать. Орион, заметив, что попытка Вальпурги уйти от ответа на вопрос не увенчалась успехом, обратился к Сириусу, игнорируя Северуса: — Неужели тебе так сложно представить, что тогда я мог просто упустить этот факт из внимания? — Ты никогда ничего не упускаешь, — покачал головой Сириус. Это была чистая правда. Его отец был из тех людей, которые уже в воскресенье вечером тщательно и подробно заполняли свой ежедневник и ни за что не отступали от этого плана. Сириус не мог представить, что его отец не изучил завещание шурина до последней запятой. — Для чего вообще нужны эти артефакты? Просто положить в сейф и забыть о них? — с показной беззаботностью спросил Сириус. На самом деле он уже знал от Северуса, что такого рода тёмная магия применяется почти исключительно для защиты самого высокого уровня. Его родители и так были окружены самыми мощными магическими предметами — не говоря уже о том, что мало кто в магическом мире мог внушать им настоящий страх. Сам Сириус подозревал, что этих амулетов потребовал для своих экспериментов Тот-Кого-Нельзя-Называть, но Блэки, по крайней мере старшее поколение, не афишировали своих политических пристрастий и никто в Ордене, даже он сам, не знал наверняка, поддерживают ли они его по-настоящему. — А почему тебя это так интересует? — поднял брось отец, — ты ведь уже многократно дал понять, как тебе отвратительна тёмная магия, значит, тебе они пригодиться точно не могут. На лице Регулуса заиграла тонкая презрительная усмешка — вот уж кто гордился своей готовностью познавать семейные премудрости в самых отвратительных областях магии! — Я хотел бы сохранить их как память о дядюшке, — парировал Сириус, — и вообще время сейчас неспокойное… После этой фразы он внимательно отследил выражение лица каждого из Блэков. Орион, ожидаемо, остался абсолютно невозмутим. Регулус ещё высокомерней вскинул нос, будто знал что-то, чего не знал его старший брат — ох и не нравилось Сириусу эта его вдруг обретенная заносчивость! А на лице матери промелькнуло что-то, что Сириус не мог толком узнать. Он сказал бы, что это была тревога, но с чего бы ей за него волноваться? Показалось, наверное, или, может, она в этот момент подумала о Регулусе, который явно влез во что-то нехорошее. — Не разыгрывай передо мной комедию, я прекрасно вижу, когда ты говоришь серьёзно, а когда валяешь дурака, — отрезал Орион. «Ну и как я должен разговорить этого человека?» — безнадёжно подумал Сириус. О том, чтобы подобраться к своей матери он даже не думал: она, конечно, гораздо хуже владела собой, но, даже если бы ему удалось вывести её из себя, он получил бы только проклятия на свою голову, а не информацию о политических предпочтениях родственников. — Ты ведёшь себя, как капризный ребёнок, не желающий делиться игрушкой, — укорила Вальпурга. Чем дольше тянулся этот бессмысленный обмен скрытыми колкостями и упрёками, тем больше Сириуса раздражал разговор. Сам он вообще бы никогда не ответил на письма отца и тем более не появился здесь, если бы не задание Дамблдора. А его родители вели себя так, будто делали ему одолжение, хотя вообще-то это им понадобилось что-то от него! Пока Сириус пытался придумать, что бы (не слишком грубое) ответить на такую наглость, Северус снова ткнул его в колено. Они в очередной раз обменялись безмолвными взглядами. Сириус тут же догадался, что Северус хотел напомнить ему, о чём они говорили вчера вечером, когда готовились к этой операции. «Главное, продолжай говорить и выводить их на разговор» — Северус объяснял уверенно, будто лекцию читал. Они оба развалились перед без звука работающим телевизором и за неимением лучшего доедали подогретую вчерашнюю пиццу, — «Меня все будут намеренно игнорировать, и это хорошо. Рано или поздно я наверняка услышу что-нибудь, на что ты в запале не обратишь внимания». Сириус соглашался с набитым ртом, уверенный в том, что может доверять сверхъестественной способности Северуса улавливать незаметные даже самому говорящему интонации — порой возникало ощущение, что он мысли читает. «Ну ладно, болтать без умолку — это я как раз умею», — приободрился Сириус и тут же снова попытался спровоцировать отца на откровенность: — Кстати, про тот званный вечер у Малфоев — даже до таких оторванных от чистокровного общества ренегатам, как мы с Северусом, доходили слухи о нём. Говорят, всё закончилось настоящим побоищем. Орион поморщился, всем своим видом давая понять, что, хотя магическое общество испокон веков полнилось слухами, обсуждать такого рода сплетни он считал ниже своего достоинства. Но Сириус не пересказывал досужие сплетни: ему из первых рук (от лучшего друга, недавно официально зачисленного в авроры) было известно, что тот бал действительно был прерван рейдом министерства. Даже после тщательного обыска арестовать никого не удалось, хотя нескольким волшебникам, включая обоих братьев Лейстрэджей, выписали штрафы за неповиновение законным распоряжениям чиновников. Удивительно мирное разрешение дела никого не обманула: сторонникам обоих сторон было ясно, что эскалация конфликта до открытого насилия была лишь вопросом времени, и совсем недолгого. — С чего ты взял, что меня и твою мать интересуют такого рода сборища? Сириус пожал плечами, бросив короткий взгляд на Регулуса (его лицо, как и всегда, сложно было прочитать): — По-моему, там было достаточно ваших родственников, — невинно предположил он. — «Наших» родственников? Все эти годы я была под впечатлением, что они являются и твоими родственниками тоже, — отрезала Вальпурга. Сириусу осталось только скрипнуть зубами. Эта шарада выводила его из себя. Он не думал, что даже спустя несколько лет его матери также легко удастся манипулировать его эмоциями и доводить до бешенства. Но ей каким-то чудом удалось нащупать то самое место, удар в которое каждый раз заставлял его вздрагивать. Сириус ни разу за все эти годы не хотел вернуться домой и был почти уверен, что его родители тоже не желали этого. Он не просто смирился со своим изгнанием из рода, он был счастлив этому и гордился тем, что, хотя он всё ещё оставался Блэком по фамилии и даже по крови, большинство «достойных» волшебников больше не считали его таковым. Это знание освобождало его от того невыносимо тяжелого груза, что лежал на нём с глубокого детства. Но несмотря на всё это, каждый раз, когда его мать хоть намеком указывала на его прошлое, на то, что он с такой готовностью оставил позади и готов был никогда не вспоминать, в нём просыпалась какая-то первородная, сейчас уже совершенно абсурдная гордость, наверное, впитанная ещё в младенчестве вместе с молоком Вальпурги Блэк — хотя Сириус сомневался, что она вообще кормила его грудью. — Так или иначе, меня в этом обществе уже давно не принимают, поэтому мне остаётся только полагаться на слухи, — сказал он равнодушно, но не настолько равнодушно, как мог бы. Регулус начинал понемногу нервничать. Даже такой безнадёжный гриффиндорец, как Сириус, заметил, что он уже несколько раз успел посмотреть на часы и то и дело бросал ожидающие взгляды в сторону выхода. Как бы его ни раздражало присутствие ненавистного старшего брата, обычно ему и в голову не пришло бы так неуважительно вести себя за семейным ужином. Видимо, где-то в другом месте его ждали дела поважней. — Абраксас в очередной раз слишком рано начал праздновать свою безоговорочную победу, — с неожиданной (почти небывалой) откровенностью усмехнулся отец. Он привык считать Малфоев выскочками и нуворишами и всегда был не особенно доволен помолвкой одной из своих племянниц с Люциусом. Сириус попытался вспомнить, успели ли они уже сыграть свадьбу, но не мог: светские новости интересовали его в последний год меньше всего. Северус наверняка знал. Хотя он оборвал все связи с Люциусом после вступления в Орден Феникса, он всё ещё думал о нём, как о старшем товарище. Вальпурга отодвинула от себя почти нетронутую тарелку с основным блюдом и приказала Кричеру подать кофе и десерт. Как по команде, Регулус встал с места и извиняющеся поцеловал её руку: — Матушка, надеюсь, вы простите меня, но я не могу остаться до конца ужина. Сириус замер в ожидании бури. Посмей он использовать такую жалкую отговорку, чтобы слинять с одного из скучных семейных сборищ, его бы ждал невероятным скандал. К его удивлению, их мать, хотя и смерила младшего сына долгим и в высшей степени недовольным взглядом, не упрекнула его ни словом. А вот Орион не промолчал: — Какие же неотложные дела ждут тебя так поздно вечером? Регулус запылал, пробормотал что-то еле понятное. Прирожденный слизеринец, который даже в детстве с солдатиками предпочитал играть в троянского коня, он до сих пор не способен был солгать собственным родителям. Сириус с ледяным спокойствием выслушал его нескладные оправдания, почти с уверенностью догадываясь, куда именно он направлялся. Они уже давно не были близки — наверное, с того самого дня, как Сириус поступил в Гриффиндор, а Регулус ещё не ходил в школу и наверняка каждый день выслушивал, каким негодным и скверным мальчишкой был его брат, и как он-то обязан был оправдать ожидания матери. Сириусу не было его жалко — видит Мерлин, тот стремился к пожирательской компании уже несколько лет. И всё же было в этом что-то неправильное и до ужаса обидное: Регулус был полным идиотом, но мало ли кто был идиотом в семнадцать лет? Как ни противно было об этом думать, но эта глупость, необоснованная самоуверенность и болезненное желание доказать непонятно что непонятно кому, могут стать причиной его ранней смерти. Неужели именно этого хотели их родители? Они, впрочем, сопроводили его уход недовольными и, кажется, даже тревожными взглядами. Сириус не собирался преждевременно радоваться: может, они волновались именно потому, что прекрасно знали, куда он собирался и чувствовали свою вину за то, что подтолкнули его к этому выбору.***
Северус с трудом ориентировался в запутанных узких коридорах этого мрачного особняка. Стоило старшим Блэкам оставить их после десерта, и Сириус, как всегда, с бесконечными шутками, затащил его в какую-то крохотную кладовку неподалёку от кухни. Они вдвоём едва поместились между полками по трём стенам, заставленными конфитюрами, бутылками с оливковым маслом, фруктовыми ликерами и прочими припасами. Сириус сразу же прижал его к стене и впился в губы страстным поцелуем. — Давай свалим наконец из этого склепа, — горячо прошептал он на ухо, покрывая его поцелуями. Одна рука его, побродив немного по пояснице, уже спустилась ниже и ритмично поглаживала и сжимала упругие ягодицы. — Сириус… — выдохнул Северус. В их паре он всегда был голосом разума и старался удержать Сириуса от его наиболее опасных эскапад, но порой сам не мог удержаться от его безумных, но увлекательных идей, — Сириус, не забывай, зачем мы сюда пришли. Сириус был в этот момент целиком поглощен внимательным изучением белоснежной шеи Северуса своими губами, но всё же согласно угукнул в ямочку под ключицей. — Ты же знаешь, что я вообще не понимаю этих ваших слизеринских недомолвок, полуправд и полунамёков. Ты сам хоть что-нибудь узнал из этих шарад? — Мхм… — простонал Северус — Сириус сопроводил свой вопрос поцелуем в чувствительное место за ухом. Северус, не задумываясь, запустил ладонь в густые смоляные кудри Сириуса — это всегда помогало ему сосредоточиться, — по-моему, будь они близко связаны с Волдемортом, они бы дали это понять, или вели бы себя по-другому… Но вообще-то это твоя семья — никогда не встречал более странной манеры разговора. — Очевидно, ты недостаточно много общался с чистокровными волшебниками, — презрительно хмыкнул Сириус, — и что теперь? — Надо постараться узнать ещё что-то. Боюсь, из кладовки это будет не так-то просто сделать. Сириус закатил глаза в ответ на саркастическое замечание и несильно шлёпнул Северуса по заднице. — Как жаль, что у нас нет времени, чтобы как следует оттрахать тебя прямо здесь, — Сириус в последний раз куснул его за шею, а потом сам поправил смявшийся воротник рубашка. — Я, конечно, знал, что у тебя много психологических травм, связанных с этим домом, но понятия не имел, что таких, — изогнул бровь Северус. Сириус усмехнулся: — Поговори мне ещё. Ладно, грязный чувственный секс пока откладывается, пойдём, попробуем узнать что-то ещё.***
Они неслышно поднялись на второй этаж — в точности, как в школе, на тайных свиданиях по ночам. Северус всё озирался вокруг, не мог привыкнуть к мрачной торжественности этого странного дома. Все портреты на стенах при виде Сириуса принимали скорбное и разочарованное выражение, но хотя бы не бежали жаловаться отцу. В этом коридоре каждая дверь была болезненно-знакома: вот гостевая, где всегда останавливалась Андромеда; вот спальня его родителей — Сириус никогда не бывал внутри; вот комната, где почти на его глазах умерла Ирма Блэк, его бабушка… Хорошо, что детские комнаты, где он провёл все одиннадцать лет своей жизнь до Хогвартса, располагались на третьем этаже, а не здесь. Сириус одним жестом остановил Северуса у нужной двери, кабинета его отца. Внутри говорили, да так громко, что отдельные слова можно было расслышать, даже не прижимаясь ухом к замочной скважине. — В моём собственном доме… сын… …и он ещё смеет! — разобрал Сириус и помотал головой. Конечно, главным материнским разочарованием по-прежнему оставался именно он. И ему уже было всё равно на это, видит Мерлин, пусть говорит о нём, что хочет, он не за этим сюда пришёл… Лёгкая рука Северуса легла ему на плечо и, когда их взгляды встретились в полумраке коридора, Северус знаком показал, что отойдёт чуть дальше и будет следить, чтобы никто случайно не наткнулся на них — хотя дом казался пустым, не стоило забывать о Кричере, да и Регулус мог вернутся в любой момент, не говоря уже о внезапных визитах родственников вроде Беллатрикс. Северус ещё на несколько секунд задержал свою руку у него на плече, Сириус беззвучно кивнул ему с благодарностью. Не хотел бы он оказаться в этом доме один. Его отец говорил, как и всегда, гораздо тише, и из-за дубовой двери едва донеслось что-то вроде «он не может». Убедившись, что Северус охраняет тыл, Сириус приник ухом к скважине. Как в детстве, когда умирал от желания пораньше узнать, что ему подарят на Рождество — почти всегда безуспешно, его отец не тратил своё время на обсуждение такой ерунды. — Я не понимаю, как ты можешь вести себя так спокойно, — праведный упрёк возвышал голос Вальпурги, можно было представить, как она кружит по комнате, ещё больше разжигая собственное волнение и заражая им окружающих, — то, что между ними происходит, противно природе! Сириус досадливо поморщился. Меньше всего на свете его интересовало мнение родителей о его отношениях. Неужели они удалились в кабинет только затем, чтобы обсудить его тягу к мужчинам? Их это вообще не должно было больше волновать, Сириус не имел теперь почти никакого отношения к этой семье. Почему они не говорят о том, что действительно важно? Куда так торопился Регулус? Не были ли его родители сами почетными гостями на собраниях Пожирателей? — Прошу тебя, успокойся, — Орион, наверняка, поморщился от этой чрезмерной эмоциональности, но продолжил невозмутимо набивать трубку в своём кресле, — лучше уж этот несчастный полукровка, от него твой первенец хотя бы не приживет бастардов. Сириус не успел даже усмехнуться тому, как хорошо он чуть раньше смог угадать мысли отца, потому что за дверью почти закричали. Если до этого леди Вальпурга ещё пыталась сдерживать себя, то сейчас её эмоции окончательно брали верх, в голосе перемешались гнев, обида и, больше всего, предательство: — Да как ты смеешь делать вид, как будто ничего не было?! — даже Северус обернулся на этот крик, думая, что их могли поймать, — Ты думаешь, что я ничего не замечала? — Вальпурга, успокойся, — повелел Орион, но бесполезно. — Это поганая цыганка, чернявая, тощая жердь, да тебе даже смотреть на неё не пристало! — его мать задыхалась от злости, а Сириус за дверью судорожно пытался понять, о чем шла и почему тема разговора так резко поменялась, — я стерпела это унижение, я ни разу не упрекнула тебя — я думала, ты, наконец, пришёл в чувство и прогнал её, когда узнал, что у нас родится наследник… — Ты же знаешь, я готов был сделать всё что угодно ради тебя и мальчиков. — Так сделай хоть что-нибудь! Эти отношения нельзя допускать! Ты понимаешь, что они могут быть единокровными братьями?! Сириус всё также бесшумно стоял под дверью, не в силах пошевелиться. То, что он услышал, не укладывалось у него в голове. Это должно было быть ошибкой, просто потому, что даже для его семьи это было чересчур. Это должна была быть очередная беспричинная истерика его матери, приступ фамильного сумасшествия, что угодно… Он так погрузился в самоуспокоение, что не сразу услышал, что ответил его отец. — Что бы их не связывало, это не продлиться долго. Ты прекрасно знаешь Сириуса, если у него пытаются что-то отобрать, ему начинает хотеться этого в десять раз больше. К тому же, Эйлин давно мертва и ничего не сможет рассказать. — Ах, значит ты ещё следил за ней всё это время?! После очередного крика Сириус отшатнулся от замочной скважины в ужасе. Он не мог поверить тому, что слышал. Орион и не думал отрицать, что мог бы быть отцом Северуса. Сириус во многом мог обвинить своих родителей, но супружеская неверность до этого дня никогда даже не приходила ему в голову как один из грехов отца. Орион Блэк был чопорным, до зубного скрежета скучным и правильным человеком, которого никто не мог бы заподозрить в адьюльтере. А оказывается… Сириус едва не упал на пол и удержался на ногах только потому, что наткнулся на Северуса, который в нужный момент поймал его за плечи и удержал. В полутьме его карие глаза казались почти черными. Расслышал ли он что-нибудь из ссоры? Понял ли, о чем идёт речь? Сириус не успел спросить, потому что в ту же секунду позади них распахнулась дверь отцовского кабинета. Орион, уже распаленный ссорой с женой, был страшен в гневе. Сириус с трудом мог припомнить, видел ли он когда-то отца в таком состоянии. — Да как ты смеешь подслушивать под дверью собственных родителей, как какой-то мелкий воришка! — прогремел Орион, — со своими дружками ты потерял всякое понятие о… Но Сириус не дослушал его. С сумасшедшими глазами он шагнул внутрь, так что отец отшатнулся у него с дороги. Сириус не увидел, но почувствовал, что Северус проскользнул в комнату следом и сейчас молча стоял рядом. — Сириус Орион, что ты себе позволяешь! — его мать, только что кричавшая на мужа, с лёгкостью переключилась теперь на сына. Сириус, от гнева тяжело дыша, только молча переводил взгляд с матери на отца. Орион так и стоял в дверях, возмущенный, но собранный, со всегдашним разочарованно-презрительным выражением на лице — о, как Сириус ненавидел это выражение! Вальпурга застыла посреди комнаты. Вся её поза выражала недовольство, волосы — вот уж неслыханное дело! — успели растрепаться и вся она, казалось, готова была в любую секунду бросится на сына, расцарапать ему лицо, заставить его наконец быть таким, каким он должен был быть с самого рождения, каким он никогда не был и не мог стать… Но она оставалась стоять, пригвожденная к месту осознанием того, что эта унизительная тайна её брака была теперь известна не только ей. — Вы… — прохрипел Сириус, — вы… как же я рад, что сбежал отсюда! Да в этой семье даже отношения с собственным единокровным братом кажутся почти безобидными! Чтоб я ещё хоть раз появился здесь! Вальпурга тонко вскрикнула, сделала неуверенный шаг назад и едва не упала, запнувшись о ковёр. Орион бросился поддержать её. Всего несколько секунд понадобилось Вальпурге, чтобы, опираясь на супруга, снова обрести равновесия, но в следующее мгновение Сириуса в комнате уже не было.***
Сириус ударил дверью кабинета об косяк с такой силой, что эхо от этого удара, казалось, прокатилось по всему дому. Северус был рядом, и Сириус поспешил поскорее исчезнуть из этого проклятого дома, сбежать куда подальше, куда угодно, только не оставаться ни единой лишней секунды в этом бедламе… Они вдвоём за несколько секунд оказались внизу в прихожей, Кричер, дрожа от страха всем телом, уже протягивал им их верхнюю одежду. Стоило им только спуститься с крыльца, как Сириус тут же схватил Северуса за запястье и аппарировал их обоих. — Ну и где мы теперь? — недовольно поинтересовался тот, презрительно оглядывая пустырь возле какого-то заброшенного завода — Сириус сам понятия не имел, почему он выбрал именно эту точку аппарации. Он отмахнулся от вопроса, судорожно прикуривая. Руки слегка подрагивали. Северус, не спрашивая, взял себе сигарету. Минуту или две они курили молча, но потом Сириус собрался с силами, чтобы прервать тишину. В конце концов, он был гриффиндорцем. Лучше было поговорить обо всём сейчас, хотя бы в самом конце быть честными друг с другом, даже если это будет их последний разговор. — Слушай, я пойму, если ты после этого… — Не знаю, огорчу я тебя или обрадую, — тут же прервал его Северус, — но твои родители ошиблись. Я ещё в школе точно выяснил, что я полукровка; для этого тоже есть зелья, если ты вдруг забыл. Сириус тупо уставился на него, не донеся тлеющую сигарету до губ: — То есть, ты хочешь сказать, что мы с тобой точно не кровные родственники? — Я никогда не изучал родословную Принцев, но, подозреваю, что нет, — криво усмехнулся Северус, — уж точно не братья. Мерлин, Сириус, да успокойся ты! Всё в порядке. Сириус прерывисто выдохнул, выронил сигарету из пальцев и сгрёб Северуса в неуклюжие, но крепкие объятья, прижал его голову к своей, вздохнул ещё раз. — Только давай, пожалуй, никогда больше не будем упоминать о том, что моя мать когда-то, очевидно, спала с твоим отцом. И Поттеру лучше этого не говори, он никогда не оставит такой повод для шуток, — приглушенно пробормотал Северус куда-то в шею Сириуса. — Да я вообще больше никогда не хочу упоминать о своей семье и всём, что с ними связано, — пробурчал тот в ответ. Они постояли так, обнявшись, ещё несколько секунд и коротко поцеловались. Северус достал им ещё по сигарете и, после первой затяжки, задумчиво протянул: — А вот это ты зря… Конечно, сегодня мы мало что узнали, но всё равно у меня сложилось впечатление, что твои родители сами не поддерживают Волдеморта — а ещё были бы не против вернуть тебя в качестве наследника. — Вот только этого мне не хватало! Да и с чего ты вообще так решил? Так или иначе, после сегодняшнего меня там точно ждут ещё меньше, чем раньше — и чтобы я ещё раз взялся выполнять такие задания для Дамблдора! Лучше уж в сражениях участвовать, честное слово. Северус неодобрительно покачал головой. Он не разделял любви своего партнера к смертельной опасности и желания героически погибнуть на поле боя, и поэтому делал всё возможное, чтобы хоть немного сдерживать безрассудство Сириуса. — Но зато хотя бы апотропеи не пришлось отдавать, — Северус по-прежнему не терял надежды вдоволь поизучать тёмные артефакты и, возможно, приспособить их для защиты в войне. — Зря только с собой тащил, — кивнул Сириус, сунул руку во внутренний карман мантии, да так и застыл. — Чёрт возьми! Проклятый Кричер! Сириус продолжил судорожно обшаривать все возможные карманы в поисках артефактов, но тщетно. Северус, расстроенный ещё больше него, взвыл: — Да ради Мерлина, зачем ты вообще принёс их? — Я не ожидал, что в этом доме теперь шарят по карманам! И вообще, я же не дурак, они были защищены заклинаниями, но, видимо, для магии домовых эльфов это не помеха. — Ну ладно, — кровожадно усмехнулся быстро утешившийся Северус, — может, будет повод ещё раз заглянуть к твоим родителям. Сириус поморщился от перспективы возвращения на Гриммо, но просто так дарить отцу наследство Альфарда ему тоже не хотелось. — Потом разберёмся, — махнул он рукой, — ну что, домой? Как он успел соскучится по их уютной лондонской квартире, полной солнечного света, с вечно распахнутыми окнами на Темзу, где все поверхности были покрыты либо книгами и записями Северуса, либо коробками от китайской еды… Эта маленькая квартирка была полной противоположностью дому на площади Гриммо. — Эванс просила зайти к ним, — вспомнил Северус. — Она теперь Поттер, — привычно поправил Сириус, — хорошо, давай тогда к ним. Северус докурил сигарету до самого фильтра, тщательно затоптал ногой и взял Сириуса за руку. Их пальцы переплелись между собой, будто это было самое естественное их положение. Через несколько секунд раздался громкий хлопок, и молодые люди исчезли с пустыря, чтобы тут же появится на другом конце страны, в Годриковой лощине.