Verde

Небо надо скрытой в горах долиной уже начало темнеть, надломанный лунный диск был еще слишком тусклым, чтобы освещать улицы. Зато свечи и фонарики, приготовленные в конце дня, превращали главную городскую площадь и рынок в очаровывающие непривыкшую душу лабиринты. Причудливые цветы и растения, росшие хаотично, запутывали; одинаковые гирлянды красных и зеленых флажков сбивали с толку. — Ну же, hermanо, хотя бы ноги переставляй! — над головой Пеппы серела тучка. Женщине приходилось волочить своего hermanо за руку, пока тот неуверенно оглядывался по сторонам оригинально украшенной главной улицы. Чуть позади шел Феликс, время от времени касаясь плеча Бруно в знак поддержки. Однако со стороны муж Пеппы выглядел скорее конвоиром. — Исабелла на славу постаралась, — робко заметил Бруно, чуть не задев странной формы цветущий кактус. Нет, не то чтобы он не хотел идти на фестиваль, — первый с тех пор, как заново отстроили Casita. Просто… может, он сейчас бредит во сне, окончательно сойдя с ума от своих видений и изоляции в стенах, а разговоры с крысами не принесли ожидаемой пользы. — Дядя Бруно, смотри! — маленький мальчик, ехавший на спине гепарда задом наперед, показывал на двух туканов, которые, по всей видимости, тоже сопровождали Бруно, махая крыльями в полуметре над ним. — Они говорят, что ты странно ходишь. Антонио улыбался, пока его дядя пытался сообразить, что ему на это ответить. Внутренний голос твердил лишь: «Даже птицы думают, что ты странный!» — Какие невоспитанные птицы, — нашелся Феликс, снова похлопав по плечу в зеленой руане. Он бросил сердитый взгляд на младшего сына, тот потупился. — Зато честные, — неестественно писклявым голосом вставила Долорес, внезапно появившаяся по правую руку от отца. Тот был бы плохим отцом, если бы не признал в ней своего среднего сына. — Камило! — Феликс только замахнулся, чтобы поймать сына за руку, но тот изловчился и отскочил вперёд. — Да-да, Камило, — уже своим голосом посмеялась фальшивая Долорес. — Мамуль? На секундочку, — девушка остановилась между Пеппой и её в конец поникшим братом, указывая пальчиком на их сцепленные руки. И, не дожидаясь разрешения, выдернула руку дяди и встала прямо напротив него, тут же перевоплощаясь в свою кузину Луизу. Не ради её силы, которой и так перепадут крохи, но для внушительности. — Итак, дядя Бруно! Чтобы не давать птицам повода смеяться, нужно выпрямить спину, поднять голову, — она выпрямила его спину за плечи, задрала подбородок пальцем, — и улыбнуться, — улыбнулась она уже сама, грациозно прошла по контуру лица тыльной стороной ладони, явно намекая ему повторить. — Так? — гримаса, которую изобразил Бруно, больше походила на судороги. Луиза мученически вздохнула и превратилась в Камило: — Ну, я пытался. Ай! — он тут же получил оплеуху от Пеппы и начал растирать затылок. Процессия уже абсолютно точно остановилась. Мать и сын начали жаркий спор на повышенных тонах, размахивали руками, едва не задевая проходящих мимо людей. Бруно отошел поближе к зарослям кустарника, чтобы его не задело в пылу перепалки и тут же почувствовал, как тоненькие веточки, в которые он уперся спиной, начали тянуть его вглубь куста. Не успел он и ахнуть, как что-то обвило его за талию и с силой рвануло в кусты. Опомнился он лёжа на траве, со всех сторон окруженный непроглядными зарослями. Бруно сел и посмотрел вниз: на животе висело лассо из лианы. — Ты не ушибся? Извини, — лиана начала распутываться и уползать ему за спину. Исабелла обошла его слева, Мирабель — справа. Они подали ему руки и помогли подняться. — Мы решили, что тебя нужно спасать, — улыбнулась Мирабель. С самого обеда Джульетта, её дочери и муж отправились в город, чтобы помочь с подготовкой к празднику. Бруно же остался под пристальным взором Пеппы. — Спасибо, — Бруно благодарно улыбнулся и почему-то снова опустился на траву. — Наверное, мне лучше всего отсидеться здесь, пока праздник не закончится. Мирабель с Исабеллой переглянулись, пребывая в легком смятении. Не ради того, чтобы он здесь отсиживался они выкрали его у тётушки Пеппы, решившей вдруг проявить истинно материнскую заботу. Мирабель пожала плечами, на что Иса нахмурилась и протянула руку к дяде. Вслед за её движением потянулась ожившая лиана, снова обвиваясь вокруг талии мужчины. — Послушай-ка, дядя Бруно, — старшая из сестер почти прорычала, встряхнув рукой. Мужчину подбросило вверх, но всё же плавно опустило. — Оставаться тут ты не будешь. — Прогуляйся по ярмарке, там есть лавки со всякими вкусностями, — Мира тут же начала сглаживать острые углы. — Сходи на площадь, там музыка и танцы, — мужчина уже хотел что-то возразить, но девушка не отступала. — Если сам не хочешь танцевать, хотя бы просто посмотри на других! Я, конечно, понимаю, что смотреть сериалы очень весело, но жизнь кипит и за пределами Каситы! — И никаких «но», — сказала как отрезала Изабелла и вытолкнула дядю из тайного сада. На этот раз живая изгородь перед ним хотя бы «расступилась». Сомкнулась она, впрочем, очень быстро. — Призови на помощь Эрнандо, — прокричала Мирабель вслед, через кусты. — Эрнандо ничего не боится! — Эрнандо? — Иса в недоумении подняла бровь.

***

Когда перед его глазами оказалась кишащая жителями Энканто улица, а за спиной — стена непроходимых зарослей, он около минуты оглядывался, страшась заметить Пеппу. Потом по совету Мирабель пытался призвать на помощь Эрнандо, однако даже манипуляции с капюшоном помогли лишь отчасти. Словно механическая кукла, он побрел сначала в сторону ярмарки. На Бруно смотрели, указывали пальцами, оборачивались. Кто-то даже здоровался, но в одностороннем порядке. Из-за волнения его мутило от вида еды, так что все столы с угощениями он прошел, опустив глаза. Выполняя своего рода план, составленный племянницей, ноги сами понесли его на площадь, где внимание — не только его — очень легко приковали танцы. Заводные звуки барабанов, гитар и аккордеонов будто манили присоединиться к уже танцующим. Только вот Бруно, не сводя глаз, отходил подальше от центра площади, где мужчины, неизменно в широкополых шляпах, и женщины в pollera colora играючи и пластично флиртовали под звуки ритмичных аккордов. Кружение и взмахи длинных юбок вводили в транс и понемногу расслабляли Бруно, пока он не пригляделся к одной из девушек, что так самозабвенно отдавала себя танцу. И с этой секунды он перестал видеть всех остальных. Последний удар по струнам гитары поставил точку и в музыке, и в танце, что её сопровождал. Девушка, за которой он наблюдал, отошла в сторону, кивнув своем кавалеру. Взгляд ее прошелся по разобщенной группе людей, среди которых был и Бруно. Мазнув по нему взглядом, она продолжила осматриваться, видимо, в поисках кого-то, но потом бегло вернулась глазами к Бруно и начала рассматривать его. Он, чтобы не пересечься с ней взглядом, беспокойно смотрел куда угодно, только не перед собой. Тело даже оцепенело, гася все импульсы к бегству. Боковым зрением он заметил, что она начала приближаться к нему. А он все делал вид, что увлечен странным цветком. — Бруно? Его словно обухом по голове ударили. Он встрепенулся и, наконец, отважился её лицезреть. Женщина стояла в шаге от него, склонив голову влево, уперев руки в боки. На ее губах играла усмешка, глаза источали тепло. — Не думал, что ты меня вспомнишь, Мариса, — ответил он, поглаживая себя правой рукой выше локтя левой, словно обнимая. Губы его подрагивали в нервном подобии улыбки. Вблизи женщина была еще живее и жарче. Капелька пота скользила по загорелой шее к высоко вздымающейся от каждого вдоха груди. Женщина хмыкнула и сделала полшажка ему навстречу. Тот чуть не попятился. — Тебя бы, может, и не вспомнила, но ведь это я подарила тебе руану, — она потянула за край накидки, чтобы пощупать и приглядеться. Мужчине только и оставалось, что таращиться на ее пальцы. — Знаешь, сколько сил я потратила на то, чтобы сделать её зеленой? Она даже почти не выцвела, ты что, её не носил? — веселье схлынуло с её лица за долю секунды, она спрашивала всерьез, почти обиженно. — Да я живу в ней последние двадцать лет! — выпалил Мадригаль. В мыслях даже не проскочило, что руана, хоть и не выцвела, уже во многих местах потерта и не выглядит новой, а мастер своего дела, коим она и являлась, не может этого не понять. Мариса, удивленная то ли его словами, то ли интонацией, подняла брови и округлила глаза. Бруно, уловив её реакцию, начал оправдываться. — Просто, я не так часто бывал на солнце, и… и я периодически чистил её, да! Вот… — мужчина снова отвел глаза и закусил нижнюю губу. Отойдя от легкого замешательства, Мариса хихикнула. — Значит, она тебе и правда понравилась, — улыбнулась она, во взгляде была благодарность и маленькая капелька снисхождения. — Конечно, — почесывая затылок, Бруно не смотрел ей в глаза, скорее в плечо, но тоже улыбался. Новая мелодия заиграла, казалось, где-то вдалеке. Дети носились по площади с искрящимися бенгальскими свечами, пара друзей неподалёку громко перепиралась. Однако даже всему этому шуму не дано было заполнить эту неловкую до чертиков тишину. — Слушай, — замялся Бруно, — ты ведь кого-то искала? Не поняв его слова превратно, она пожала плечами. — Да, Нурию, — а потом, будто опомнившись, добавила, — мою дочь. — Дочь? — тон его был, как ему показалось, слишком шокированным, за что он мысленно себя проклял. Последний раз они виделись, когда ей было восемнадцать. Конечно же у нее есть семья! Мариса иронично подняла бровь. — А тот сеньор, с которым ты танцевала, наверное, твой муж? — Мадригаль попытался вырулить из этой шаткой ситуации. Он уже выдал себя с потрохами, признав, что заметил её гораздо раньше, чем она заметила его. Женщина сложила руки на груди и задумчиво вздохнула. Ее бы повеселила неловкость этого мужчины, но не сейчас. — Нет, Бруно, я вдова. Мужчина, поняв смысл её слов, наконец, посмотрел на неё. Она потупила взгляд, сжимая губы в натянутой полуулыбке. — Прости, я не знал! Я не хотел… — Ничего, — она разорвала с ним зрительный контакт и, едва оглядевшись, заметила кого-то. — Тётушка Ниньо, вы не видели мою дочь? Нигде не могу найти. Тётушка Ниньо, женщина преклонных лет, но довольно живенькая, сама кого-то выглядывала в толпе. Она сидела на обвитой лианами скамейке, поедая кукурузную лепешку, но шею вытягивала так, что казалось, что та вот-вот оторвется от туловища. — Ох, Мария, забыла про тебя! — воскликнула женщина, активно жестикулируя рукой с лепешкой. — Она домой убежала, сказала, что разболелась, сказала, ох, чтоб тебе передала. Забыла, старая! — закончила она еще громче, чем начала. — Не страшно, — прокричала в ответ Мариса. — Если вы ищите Хулио, он со своим другом на рынок побежал! — На рынок?! — еще пуще взбеленилась тётушка. — Ну, я ему устрою, шалопуту! — и, сунув недоеденную лепешку в сумку, миновала прочь в сторону ярмарки. Проводив старушку недолгим взглядом, Мариса снова повернулась к Бруно, замечая: — Соседка моя, с внуком совладать не может. В ответ Бруно что-то неразборчиво промычал. Через пару мгновений женщина снова заговорила: — Думаю, мне пора домой. Нужно проверить, что там с Нурией произошло. — Может, мне сходить за Джульеттой? У неё всегда есть с собой лечебные сладости, — мужчина выглядел в крайней степени обеспокоенно. Волновался он, судя по виду, куда сильнее матери страждущей. — Не нужно, вряд ли что-то серьезное, завтра утром схожу, если и правда заболела. Бруно поник и занервничал. Мариса пару мгновений оценивала его выражение лица, а потом предложила: — Не хочешь меня проводить? — Я, — опешил мужчина. Ему снова пришлось взглянуть на её лицо, чтобы увидеть, как по-доброму она смотрела на него. — Конечно, х-хочу! Два тукана, всё это время незримой тенью нависавшие над Бруно, решили разделиться, чтобы без прерывания слежки доставить Антонио сенсационную информацию.