Монохром

Мир Эндрю Миньярда абсолютно всегда был черно-белым. До колонии и после колонии, до двенадцати приемных семей и после, до первого «пожалуйста» и после первого «пожалуйста», до Касс и Дрейка и после Касс и Дрейка. Лишь один монохром, ни проблеска, ни намека хоть на какой-то цвет. Ни смерть родной матери, ни помощь Аарону, ни поддержка Ники, ни помощь Кевину, ни экси, ничего не радовало, ничего не окрашивало мир. Даже странный новичок с комплексом лжеца, что бежит неизвестно от кого и неизвестно от чего, не сделал мир Эндрю Миньярда интереснее и красочнее. Темные волосы, темные глаза, темная одежда, ничего удивительного. Истхейвен, издевательства, насилие, пытки, ломка, долгожданная свобода и первое, что он видит – огненные волосы и небесно-голубые глаза. А потом, кажется, видит все остальные цвета. И Эндрю испугался. Потому что мир оказался слишком ярким. А огненные волосы и небесные глаза оказались ярче всего. И Миньярд, кажется, впервые в жизни начал обращать внимание на окружающий его мир. Эндрю внимательно наблюдал за Нилом, оправдываясь перед собой и пытаясь доказать самому себе, что это лишь интерес. Это всего лишь интерес к ярким цветам, а Нил был одним большим ярким пятном. Но каждый раз, когда Джостен мелькал перед глазами, Миньярд понимал – это не «всего лишь интерес». И Эндрю испугался опять. Перед глазами таким же ярким пятном, как и волосы Нила, стояли воспоминания с семи лет и первой приемной семьи, а вместе с ними и ухмыляющееся лицо Дрейка. Прошлое – самое страшное оружие, которым человека можно уничтожить. А вечно лгущий беглец не особо внушал доверия. Но лишь когда этот вечно лгущий беглец пропал, а после явился весь в шрамах, Эндрю понял – бессмысленно. Либо доверяешь, либо теряешь. Терять Эндрю не хотелось. Аарон втрескался в ту девушку, чирлидершу, и Эндрю пришлось его отпустить. У Ники есть без пяти минут муж в другой стране и его Эндрю тоже пришлось отпустить. Кевин нашел своего отца и Эндрю пришлось отпустить и его. А Нила Эндрю отпускать не хотел. Они учились доверять друг другу, аккуратно строили свои взаимоотношения, складывали по кирпичику, помогая друг другу. Эндрю хотелось отрицать «это» до последнего и он отрицал, но в душе понимал прекрасно – без «этого» жить ему вряд ли захочется. Каждое касание, каждый поцелуй, несколько сигарет после и мурашки по коже. «Я не галлюцинация», «я думал, ты приглядываешь за мной», «я тебе нравлюсь», «я утяну тебя за собой», «ты сам посадил себя на поводок», «я что, раздражаю тебя?», «да», «хочу вернуться за тобой», «единственный, кем я интересуюсь, это ты», «ты потрясающий», «с тобой всегда да». Чертов Джостен имел над Эндрю слишком много власти, но Эндрю даже не пытался сопротивляться. С головой нырял в омут небесных глаз и чувствовал себя до невозможности спокойно. Эндрю услышал однажды фразу: «Мы рождаемся в одиночестве и умираем в одиночестве». Его мать оставила его одного, умирать в одиночестве ему не хотелось. Сломленные гораздо могущественнее остальных. Им нечего терять. Кроме друг друга. И Эндрю готов расшибиться, но Джостена он защитит. Неважно, будет это Рико Морияма, Натан Веснински или хоть все мафии этого мира. Нил стал для него открытием. Нил стал для него цветом. И возвращаться в монохром Эндрю не собирается.