Вечна и реальна только Тьма

      Свечи, зыбко дрожащие в ночи, да жалобный вой ветра между мертвых скал. Скалы не пропускают энергию… древние, как боль мира. Хранящие в себе его тайны и бесконечное множество воспоминаний. Цикличность бытия, эпохи и века, беспрерывно сменяющие друг друга. Города росли и низвергались в руины, псы войны рвали одеяло власти окровавленными вспененными пастями, снося ураганом всё на своём пути, губя даже Бессмертных.       Ничто не вечно, кроме Тьмы. Даже свет солнца, его чистая энергия, и сияние звёзд тонет в непроглядной космической ночи.       Мальбонте устало потёр виски, переведя задумчивый взгляд с карт на пламя свечи, плачущей горячим воском. Пламя. Оно так беспощадно. В голове мелькает женский силуэт, чеканно стуча каблуками по черепной коробке. Тук тук тук.       Мальбонте жмурится, и боль наседает на виски.       Кто она? Что это? Зачем? Она идёт по роскошному залу в розоватой дымке дурмана. Запах благовоний так навязчив и противен, что она брезгливо морщится. Перед ней расползаются в стороны обнаженные тела, сплетенные в безумном экстазе. Обнаженная Тьма душ, праздник похоти и кровь на руках. Горящие дьявольскими огнями глаза, шальные, неестественные. Их вид вызывает в Ней ярость и омерзение. Её самообладание трещит по швам, а походка уверенная, выдающая решимость и злость.       — Кто ты такая? — раздраженно спрашивает Мальбонте, но она проходит мимо, не замечая его. Лишь шлейф тонких цветочных духов касается его носа, и подол бального платья шелестит и льётся рекой шелка по его щиколоткам. Она открывает окно, впуская свежий прохладный воздух, и безумцы кругом приходят в себя, хватают свои разбросанные по полу одежды и разбегаются. Она не замечает, её колотит мелкая дрожь… ненависть…       Мальбонте знает этот вкус, он усмехается, наблюдая, как она спокойно подносит пляшущую свечу к массивным портьерам на окнах. Огонь. Он играет бликами в её глазах, и бестелесные души поют прощальную песнь по самим себе, возносясь к небесам из лопнувших рам и расплавившейся краски картин.       — Огонь очищает… — шепчут её уста. И видение растворяется.       Мальбонте возвращается в тёмный кабинет, оглядывается, постукивая пальцами по столу. Вот, уже которую ночь подряд он видит эту женщину во снах и наяву. Её лик озаряет свет, но за спиной прячется тень — вечный молчаливый спутник, которого она не замечает, но знает о его существовании. Он питается страхами и свершенными ошибками, но излюбленное его лакомство — чувство вины. Тёмный попутчик. Только и ждёт мига, чтобы поглотить её душу, потушить свет… заполнить тьмой навечно.       Мальбонте знал, что девчонка рано потеряла родителей, что она всю жизнь упорно рвалась к своим целям, не боясь осуждения со стороны, наплевав на то, кем её считают.       «Лгунья? Так и есть. Лицемерка? Могу и так. Чудовище? Да, если хотите?»       Такая далекая от Мальбонте и такая… Он неосознанно стиснул в пальцах фигурку ангела с такой силой, что та распалась опилками в ладони.       «Кто ты? Я не знаю даже имени! Оно, словно раздваивается… То С, то Л…»       Она ненавидит то, что начинается на Л. Л — тёмное, чужеродное, не её.       Мальбонте стоял за её спиной и видел её глазами. Внутренний дворик, свечи, карты с сакральными символами и человек с раной на затылке.       Другой — тот, кого она считала символом чистоты и душевности, кто так самозабвенно и преданно любил её, при виде кого её холодное сердце начинало постепенно таять, теперь заставлял обливаться горячими слезами разочарования, и кожу холодил ужас. Он — безумец. Куст цветов с таящейся змеёй. Мальбонте смотрел на того, кого другие называли Лиамом, и видел собственную светлую сторону.       Бонт — самый чистый ангел. Мальбонте презрительно хмыкнул. В людях не осталось истинной непорочности, ее больше нет в природе. Даже ангелы грешат. Потому он чуял подвох в Лиаме, и тот оказался на поверхности.       «Слабак, но отдаю тебе должное — с ней ты был честен до конца».       Она дрожала, когда ангел, павший в её глазах и своим грехопадением пронзивший сердце, целовал ее губы с нескрываемым отчаянием. Мальбонте стиснул зубы, отвернувшись. Поцелуй ей противен, он это точно знал. Она мечтала о нём, хоть и не признавалась сама себе, но сейчас мечты разбились осколками у ее ног. Но ещё больше поразила собственная грань души, та, что была сокрыта пеленой забвения. Та, которую звали Л, та, за которую её принимал Лиам и все прочие. Та, которую Лиам и любил…       Л — безумна и черна, как бездна мрака. Л — чудовищна и вероломна. Л — властолюбива и эгоистична. Л — не С.       Мальбонте покачал головой, тихо рассмеявшись. Призма собственной судьбы и личности наложилась на Её судьбу. Он ненавидел в себе Бонта. Она же презирала Л, хоть и сочувствовала ей, понимала, почему Тьма наполнила её суть. Сочувствовал бы Бонт Малю, если бы узнал всё ещё до ритуала? Принял бы свою же тёмную часть добровольно? Или противился воссоединению?       Оглушительный хлопок выстрела заставил её подпрыгнуть от неожиданности. Мальбонте же с еле теплящимся любопытством поднял голову. «Вот и финал».       Лиам падает на землю, зажимая рану рукой, и изо рта его сочится тонкая струйка крови. Перед глазами Мальбонте вспыхивает яркая картинка: два гроба и бескрайнее чувство скорби, протеста и нерешительности. Он смаргивает видение, смотрит на её профиль. Но взгляд С застыл на Лиаме. Мгновение. Вздох. И она перебарывает себя, что-то внутри неё надламывается, выпуская истинные чувства на волю, она бежит к нему. Больше не железная, не холодная. Живая и уязвимая. Что-то в груди Мальбонте защемило, несмотря на раздражение из-за того, что он вынужден находиться здесь. Он медленно подошёл к склонившейся над мертвым возлюбленным женщине и опустил руку на её плечо.       — Не печалься. Скорбь и боль — это не плохо. Это лишь значит, что ты ещё способна что-то чувствовать, что ты ещё жива. А с ним… вы можете увидеться на том свете.       Она вздрогнула и замерла. Так, как замирают люди, поняв, что их уединение потревожили. И медленно отняла ладони от заплаканного лица. Вскинула голову и посмотрела в упор на Мальбонте. От изумления он резко отдернул руку, словно прикосновение к ней обожгло ладонь. Она смотрела так, словно увидела призрак, но в огромных зелёных глазах не было ни капли страха. Лишь немой вопрос и непонимание.       — Ты меня видишь? — спросил он, нахмурившись. Её дрожащие губы медленно приоткрылись, но голос был твёрд и непреклонен, пронизанный нотками вызова и возмущения, как и вернувший осознанность взгляд:        — Кто ты такой?!       Мальбонте хмыкнул, отступив на шаг, и пространство начало таять, рассеиваться, меняться. Но в этом окружающем хаосе оставалась неподвижной и четкой только Она. Пустота наползала, захватывала, окутывала, пожирая камни и статуи внутреннего дворика и бездыханное тело Лиама. Она медленно поднялась на ноги, встав напротив Мальбонте, глядя враждебно и с обидой.       — Я задала вопрос! Отвечай! — в срывающемся голосе сталь. Он ощутил нарастающий в груди гнев, поднимающийся волной к горлу.       — Я не обязан тебе отвечать! Кто Ты такая и зачем посылаешь мне видения о себе?!       Казалось, она осталась в замешательстве. Растоптанная правдой о себе, растерянная, но не утратившая решимости.       — Это ты проклял меня?! Ты и есть Таролог? — она бросилась на него, как разъяренная фурия, но Мальбонте легко уклонился от внезапной атаки. Ярость с ревом разливалась в его теле, питала мышцы, заслоняла разум.       «Какого черта! Мне не до игр!».       — Верни меня домой! — на грани отчаянья прокричала она, снова попытавшись дотянуться до него. Острые ноготки полоснули воздух в нескольких сантиметрах от лица Мальбонте. Он поймал её запястье, сжал его с такой силой, что хрупкие косточки вот-вот обещали хрустнуть. Девчонка притихла, поджав губы и тонко заскулив от боли, но надменный, уничижительный взгляд не утратил колючего презрения ни на миг.       «Она будет драться до последнего вздоха», — понял Мальбонте. Она замахнулась второй рукой, но он ловко поймал и эту, скрутив непокорную дикарку, развернув и резко прижав спиной к себе, чтобы лишить возможности импровизировать дальше.       — Отпусти! — шипела она, как разъяренная кобра, вырываясь, пытаясь пнуть его и даже укусить.       — Прекрати! Я не тот, за кого ты меня приняла! — выдавил он сквозь зубы, уворачиваясь от непрекращающихся попыток нанести удар. Сильнее сжал её руки, обхватив своими плечи и грудь девчонки. Она часто задышала, прижимаясь к нему спиной. Он ощущал сквозь одежду тепло женского тела, но ярость не позволяла отвлекаться ни на что, даже на воспоминания о её судьбе.       — Ты лжёшь… — выдохнула она, немного успокоившись, но всё ещё кривясь от боли. Ткнулась затылком в его ключицу в слабой попытке отпихнуть. Но смотрела прямо перед собой. Разгневанно, как волчица.       — Что тебе нужно? За что ты меня наказал? Я прошла твоё испытание?       Мальбонте невольно вдохнул запах её длинных вьющихся волос. Лаванда, аромомасла и едкий дым. Особняк. Он горит. Видения смешались, потеряли последовательность и теперь проносились перед глазами. Образы её жизни, затем его. Она заметила это, притихла, вся съежилась, всё ещё оставаясь настоящей и ощутимой. Они стояли вдвоём в пустоте, заворожённые круговоротом своих судеб, сплетающихся воедино.       — Что это? Как…? — вопросы, на которые Мальбонте не знал ответа, полились с губ. Он молчал, забыв даже, что до сих пор крепко держит ее в своих руках.       — Я не лгу. Я тебя не знаю! — прорычал он, резко отпустив ее, но не оттолкнув.       Она осторожно повернулась к нему лицом, всматриваясь с подозрением и любопытством.       — Если ты не Таролог, то кто? — её взгляд упал на крылья за его спиной, и зрачки расширились от изумления.       — Ангел?       Но прежде, чем Мальбонте открыл рот, чтобы ответить, девчонка всплеснула руками.       — Да нет, бред какой-то! Ангелов мне ещё не хватало! Она принялась нервно озираться, начиная незаметно отдаляться.       — Стой! — приказал ей Мальбонте, протянув руку, чтобы ухватиться за неё, но видение неумолимо начало меркнуть, пока не растворилось совсем.       Он вернулся в свой кабинет. Раздражённый, даже взбешённый, ничего не понимающий. Если Вики Уокер вторглась в его память из-за силы, что украла у него, то кто бы ни была девчонка по имени С, она совершенно точно делала это не специально. Она в беде, в ловушке, в мире, откуда нет выхода. Её сознание разделено надвое, разорвано, разрублено напополам зверски, варварски. Он кожей ощущал её смятение, её жажду жить и восстановить справедливость. До отвращения похожая, чужая до стиснутых зубов, но в то же время… Он плюнул на всё, смахнул со стола расставленные фигурки, и пошёл в свои покои в надежде забыться сном хоть на несколько мгновений.       Камин потух, истлели последние угольки, и щупальца холода поползли по постели, окутывая тело, покрывая кожу мимолётными поцелуями мурашек. С холодом всегда приходят кошмары.       Мальбонте был один. Во Тьме. Израненный, переломанный, окровавленный. Ребенок ли, взрослый? Во мраке жили все его страхи, животные, первобытные, детские. Ужас одиночества. Обреченность и понимание, что никто не спасёт. Что мамы больше нет, что она не придёт за ним, не избавит от боли и бесконечных унижений… никогда.       Вокруг было тихо, и в этой зловещей тишине отчётливо слышался звук приближающихся шагов. Он приподнял голову, пытаясь поднять истерзанное тело. Шепфамалум не любит слабость. Он накажет снова, если мальчик не сможет подняться.       Но ножки, замершие рядом с его головой, не принадлежали Тёмному Творцу. Мальбонте поднял изумлённые глаза, разглядывая её лицо. Детское, недовольное, но всё с теми же кокетливыми веснушками на носу.       — Ты что тут забыл? — спрашивает раздраженно, наклоняется и тянет его за майку, — вставай! Как ты сюда пробрался? Если мистер Солсбери тебя увидит!       — Кто? — непонимающе вопрошает он, боль отступила, но запах крови, бьющий в нос, всё ещё осязаем. Она качает головой, оглядывая его, и в глазах вспыхивает сочувствие.       — Ты поранился?       Мальбонте оглядывает себя — он не ребёнок, но и не взрослый… как и Она. Мрак меняет очертания, в нём проступают, вырисовываются предметы… мебель, кровать, окно, ведущее в сад. Она зажигает свечу, чтобы лучше разглядеть его.       — Как ты сюда пробрался? На тебя кто-то напал?       Он молчит, наблюдая за ней исподлобья. Друг или враг? Кто же? Она маленькая, волосы светлые, платье…       «Л», — та, настоящая, ещё не знакомая с С.       За массивной дверью скрипят половицы, Л вздрагивает в испуге, бросается на него, закрывая рот миниатюрной ладошкой. Они падают на пол, и Маль пытается встать, но она садится сверху, не позволяя ему даже пискнуть. В строгих глазах мольба. Л утягивает его под кровать, в темноту, и дверь в этот миг распахивается. Кто-то входит в комнату… Маль чувствует, что Л страшно. Страшно из-за того, что вошедший может заметить Его и снова обвинить её во всех грехах и наказать. Она злится, она протестует, но не может ничего сделать, не может никак оправдаться. Её всё равно считают злой. Считают лгуньей и даже воровкой.       — Лилит! — зовёт женский голос, каблучки семенят по спальне, и Она замирает, крепче сжимая руку Маля. Голос становится громче, истеричнее:        — Лилит, я знаю, что это ты взяла моё ожерелье, мерзкая ты дрянь! Я всё расскажу дедушке! Он тебя выпорет, вот увидишь!       Мальбонте просыпается в своей постели. Видение вновь ушло, оставив его ещё более озадаченным. Он произносит имя одними губами: Лилит…       И в голове снова звучит её сильный яростный голос, пропитанный непоколебимой решимостью.       «Они считают меня монстром! Значит, я буду для них монстром! Они меня ненавидят за то, кто я есть? Значит, я отвечу им тем же во сто крат!»       Он резко садится, закрыв глаза ладонью. «Кто же ты, черт возьми!». Она близка, она говорит его словами, она живет в его мыслях, она течёт яростью у него под кожей. Лилит! Лилит! Лилит! Л…       Девочка покинутая, никем не понятая, гордо носящая на шее клеймо чудовища. Видения замелькали вновь. Тот парень хотел продать её в бордель, но никто ей не поверил…       Она манипулировала всеми, защищая своего среброволосого принца, она прокляла и сгубила весь город, она отомстила всем обидчикам и поплатилась за это. Не достойна небес, не достойна Ада. Даже небытие отвергло её прогнившую душу.       Изгнанница. Запертая навечно в иллюзиях, жаждущая искупления грехов, но не жалеющая о них.       Слабый свет в зеркале, и Мальбонте напрягается, сосредотачивает внимание, прищуривает глаза. Она рядом. Подрагивающая энергия в ночи. Лёд и пламя. Тьма и свет. Л и С. Здесь, в его спальне. Лунный свет сквозь рваные занавески ласкает стройное, подтянутое обнаженное тело. Бледную кожу с россыпью веснушек на плечах. Смотрит исподлобья, улыбается. Мальбонте вскакивает в бешенстве. Глаза мечут молнии, руки сжаты в кулаки.       — Убирайся! — рычит он, но голос подводит, выдавая смущение и хрипотцу, — кем бы ты ни была!       — А кто я, Маль?       Улыбается шире, открывая ряд белых зубов с чуть заострёнными клыками. Зелёные глаза блестят лихорадочным безумием.       — Лилит, — выдыхает он, зеркаля её ухмылку. Миг, и она бросается на него. Он уворачивается, бросает её на кровать, наваливаясь сверху, широкая мужская ладонь сжимает нежное девичье горло. Она бьется под ним, как рыба, обхватывает ногами его бедра, трется об его тело. Реакция. Конечно, он реагирует, хоть разум и полон ненависти. Тьма в нём тянется к её тьме. Но он больше не Маль. Не средоточие всего Тёмного, что есть в нём. Он един с Бонтом, но она… отдельна от той другой. Та тоже не светла, но она разумна. Безумие и гнев не властны над её душой. И Мальбонте мечтает о ней, хоть и не признаётся самому себе. Слабость собственных порывов признать сложно. С живет в его голове, он видит ее лицо каждый раз, как только закрывает глаза. С несчастна, но решительна и беспощадна. Она борется с несправедливостью, а не жалобно складывает руки. Она — лучшая версия Лилит, и Лилит это знает. Мальбонте тоже лучшая версия Маля и Бонта, версия, обретшая внутренний баланс на руинах бесконечного конфликта.       Он сильнее сжимает горло Лилит, она задыхается, царапает его запястье. Ментально в голове он слышит её голос: просьбу отпустить!       Он наклоняется близко, опаляет дыханием трепещущие приоткрытые губы и шепчет с холодной усмешкой:        — Ты — не она.       Гнев сверкает в глазах Лилит. Она исчезает, стоит ему разжать пальцы. Растворяется туманной дымкой, оставляя после себя лишь смятые простыни. Он остаётся один. Разгневанный. Возбужденный. В ярости разбрасывает подушки. Вскакивает, подлетает к зеркалу, замахивается. Звон стекла. Зеркало разбивается от удара кулака. Боль отрезвляет. Мальбонте вытирает кровь о штаны, падает обратно на постель в надежде забыться сном.       Вики… он из последних сил взывает к воспоминаниям своей светлой стороны. Дерзкая Вики с горячим добрым сердцем и сопереживающей душой. Соблазнительные формы, глаза цвета небес, ласковая улыбка. Тот, кого звали Бонт, хотел её, грезил о ней, любил её, как только может мужчина любить первую женщину, привлекшую его внимание в пору нежной юности. Вики ненавидит Маля и Мальбонте презирает тоже, но… она хороша, она — сосуд с его силой, она — то самое светлое и счастливое, что может навсегда избавить его от кошмаров, таящихся во тьме.       Но её образ меркнет, стоит ему закрыть глаза. Слишком далекая, слишком велика между ними пропасть. Он убил её и её друзей... и стольких ещё погубит... Сможет ли Вики когда-нибудь принять и полюбить его по-настоящему? Принять его Тьму и Свет? А он? Что может Мальбонте, ничего не смыслящий в высоких чувствах? Способен ли солдат, с детства вышколенный для боя, чувствовать что-то помимо своего долга?       Стоит сомкнуть веки, и пред мысленным взором снова предстаёт С. Загадочная, пленительная, чарующая, язвительная, но холодная… Она хочет любви, но не знает, как её выражать. В её жизни этого чувства было ничтожно мало. Мальбонте знает, потому что она — отражение его самого. Идеальный пазл его души, Женщина, способная понять и принять его таким, какой он есть. Единственная в мире… вот только их миры разделяют космические лиги. Миллионы световых лет. Они из разных галактик, вселенных, которым не суждено соприкоснуться. Она тоже видит его во сне. Она тоже знает его… она ищет его в вечной паутине реальностей, зовёт по имени, приказывает отозваться.       Уголок его губ дергается в ухмылке. Не может просить, считает это унизительным, не желает показывать слабость и нужду, потому прикрывается грубостью. Нежная внутри, колючая и властная снаружи. Её не найти, не коснуться. Остаётся только мечтать.       Он закрывает глаза, четко представляя себе её образ. Как он целует её губы и скулы, опаляя дыханием нежную шею. От неё пахнет лавандой и корицей… непередаваемо родной запах. Мальбонте хочется обнять её, защитить от всего. Даже с Вики, будь она к нему благосклонна, он не испытывал такой потребности заботиться и защищать.       Чудовища созданы не для этого. Чудовища способны лишь ненавидеть и разрушать. Волк зол, одинок и опасен. Но за Волчицу уничтожит любого врага.       — Селена, — он произносит её имя, внезапно вспомнив. Белая Луна — царица ночи. Противоположность Лилит, утонувшей во тьме. Обласканная солнечным сиянием. Селена открыта, Селена искренна и сильна, Селена преодолела себя, залечила душевные раны. И его раны залечит тоже. Воображение рисовало её глаза, её улыбку, её руки и волосы. И Мальбонте отдавался этому видению с жадностью и азартом.       Она пред ним, открыта. Его губы находят её. Сладкий плен, невесомый. Она вздыхает, опускает голову, отстраняется, но он не позволяет. Их порок и слабость. Одно на двоих. Сила и власть; робость и неуверенность. А ещё страх. Боязнь быть отвергнутыми, опасение получить новый болезненный удар в сердце. Мальбонте понимает, что Он должен перебороть общий недуг, стать увереннее, первым заявить о своём желании. Слова излишни. Он не мастер слов. Она — не мастерица выражать свои чувства, запирающая их в ледяную коробку. Он привык действовать… напролом. Налетать яростным штормом, захватывать, подчинять. Селена не воспротивится, она так ранима под толстой шипастой коркой, прекрасна в призрачном сиянии ночи. И восхитительна. Хочет его, мечтает о нём, надеется, что он спасёт её от сосущего одиночества, даже если Мальбонте (она не уверена) лишь порождение её мечты.       Зеркало души, живущей в чужом теле. Он снова целует, нежно, но напористо, требуя ответа, умоляя сдаться ему. Губы неторопливо изучают приоткрытые уста. Руки опускаются на покатые плечи.       Селена обнимает себя, словно всё ещё пытаясь защититься, удержать контроль. Над ситуацией, над своим телом, над своими чувствами. Он усмехается их доскональной схожести, а потому точно знает, как преодолеть её броню. Губы опускаются на плечи, скользят по длинной тонкой шее, щекочут кожу. Селена замирает, вздрагивает, закусывает губы, откидывая назад голову.       — Я постоянно вижу тебя во снах, хоть и знаю, что тебя не существует. «Я существую», он целует её худые плечи, каждую выступающую косточку, острые ключицы. Руки изучают спину: лопатки, лишенные крыльев, позвонки, поясницу…       — Во сне ведь можно грешить? Никто не узнает? — спрашивает она и ухмыляется. Так, как может ухмыляться только Селена, успевшая познать Тьму Лилит. Мальбонте прикусывает её кожу в знак согласия. И буря охватывает их.       Она толкнула его, оказавшись сверху, и он, на удивление позволил Селене доминировать. Дурман желания завладел ими, туманя разум. Она оседлала его крепкий торс, наклонилась к губам, обвела языком их контур и без церемоний проникла внутрь, ловя тихий вздох мужчины. Селена ухмыльнулась своей награде. Ей хотелось большего, заставить его стонать от наслаждения, полностью владеть его телом и… нет, на душу она не претендовала. Достаточно и тела. Она целовала приоткрытые чувственные губы Мальбонте, словно голодный зверь, кусала их, слизывая капельки крови, вылизывала, раздвигая языком. Её руки блуждали по его плечам, сильным рукам с буграми мышц, по груди. Подушечки пальцев ощущали тепло и гладкость кожи, порхали по ней, словно перышко. Селена сместилась чуть ниже с его живота и стиснула бёдрами его бедра, прижавшись как можно ближе. Промежностью она ощущала внушительную твердость сквозь ткань брюк, и бесстыдно потерлась о неё, ловя новый хриплый вздох Мальбонте. Он приподнялся, хотел вновь взять власть в свои руки, подмять Селену под себя, но та не позволила, переместившись губами к подбородку мужчины, а после начав целовать шею, чем обезоружила его. Мальбонте откинулся на подушки, тяжело дыша, его большая сухая ладонь сомкнулась на затылке Селены, перебирая пальцами волосы с удивительной для него нежностью. Она изучала его тело губами, раскрытым ртом, горячим дыханием и языком. Обводила каждый изгиб, очерчивала каждый мускул, вдыхая его неповторимый запах, утопая в нём. Целовала грудь, соски, напряженный живот. Мальбонте уже не сдерживал стоны, нехотя, сквозь плотно сжатые зубы, но бросал их, как высшую подать Селене. Она ликовала, ловя эти скупые проявления слабости, пробивающиеся сквозь промерзшую каменную стену невозмутимости. Её пальцы ловко справились с застежками брюк, спустив их.       Мальбонте стиснул пальцами простыни, комкая их, едва не разрывая. Селена оторвалась на мгновение, залюбовавшись им: глаза прикрыты, длинные ресницы подрагивают, зубы плотно сжаты, скулы очерчены, словно он из последних сил противится своим желаниям, но тело сдавало его с потрохами. Доверял. Не ждал подвоха, и это уже дорогого стоило. Селена с улыбкой провела ладонью по твёрдому внушительному достоинству, нежно, ласково. Мальбонте вздрогнул, веки чуть приоткрылись, обжигая её бушующей тьмой, неукротимой стихией. Такой собранный внешне, и такой кипящий внутри. Мальбонте напоминал ей вулкан. Вековой холодный камень, скрывающий в недрах смертоносную и разрушающую огненную мощь. Идеальное тело, словно чертова статуя Эпохи Возрождения. Он не шёл ни в какое сравнение с теми, кого Селене доводилось видеть.       «Никогда не думала, что пересплю с ангелом», — пронеслось в её мыслях, — «Пусть и тёмный, но от этого ещё более совершенный».       Похоть уносила ясность её сознания накатывающими волнами, стало тяжело дышать, нестерпимо. Селена резко вскочила, но лишь для того, чтобы стянуть с себя трусики, и снова оседлала его, опустившись резко, нетерпеливо. Мальбонте шумно ошеломлённо выдохнул, сжимая длинными сильными пальцами её бедра. Селена вскрикнула, откинув назад голову. Как же давно она не испытывала этого. Не ощущала себя просто женщиной, а не начальницей… черт. Удовольствие захлестнуло настолько, что тело пронзила приятная дрожь. Она ощущала его тепло, его силу, что стремилась к ней, словно желая наполнить её слабое пустое, смертное тело. Селена прикусила губу, попытавшись взять себя в руки, и начала двигаться. Медленно, властно, глядя в глаза мужчине, которым обладала.       Он перевернул её, подмяв под себя, прижав к смятой постели. Его глаза горели бешеным огнём, крылья за спиной наполовину раскрылись. Селена ощутила себя такой маленькой, такой беззащитной во власти демона.       «Сексуального демона…». Но ей нравилось это чувство. Он поднял её ногу, закинул колено себе на предплечье, и навалился всем телом, входя ещё глубже, ещё чувственнее.       «Ещё…», выдохнула Селена поражённо, вцепившись ногтями в бедро мужчины. Мальбонте наклонился, чтобы поцеловать её, отстранился со зловеще серьёзным лицом и начал двигаться. Набирая темп. Жестко. Яростно. Неумолимо. Но и этого было мало, хотелось снова и снова ощущать в себе его всего, ловить его дыхание, вдыхать его запах. Селена задыхалась, прижимая его к себе, беспорядочно водя ладонями по спине и упругим ягодицам мужчины.       — Не останавливайся! — приказала она хрипло, чуть ли не умоляюще. И Мальбонте ухмыльнулся, сжав пальцами её волосы и заставив запрокинуть голову. Его горячие губы опалили её шею, чувствительные ключицы, что Селена вся покрылась мурашками, и припали к груди.       — Ах! — с её губ слетел стон восхищения, а глаза закрылись в остром блаженстве, — ещё!       Ей казалось, что его руки и губы стали частью её кожи, что они с Мальбонте стали единым целым. Кровь бешено пульсировала в висках, уносясь волной куда-то вниз. Селена запустила пальцы в тёмные волосы Мальбонте, прижав к себе его лицо, и впилась в припухшие сладкие губы.       Кусала их напористо, несдержанно, страстно. Он тихо выдохнул что-то ей в рот, усмирив её напор, целуя до странности нежно. Прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям, ускорившись. Их тела двигались в унисон, капельки пота выступили на коже. Селена почувствовала, словно сейчас потеряет сознание. Дыхание сделалось частым и хриплым, все чувства сосредоточились внизу, там, где их тела яростно сливались друг с другом снова и снова. Её пальцы в последний раз крепко стиснули кожу на спине Мальбонте прямо у основания крыльев. Пик. «Чёрт».       — Ааааах! — Селена сжала бёдрами его талию, и её лоно отозвалось бешеной пульсацией на подступившее удовольствие.       Мальбонте проснулся в одиночестве на постели, ещё хранящей в себе её запах и тепло. Приподнялся, огляделся и с тяжелым вздохом упал обратно во власть подушек. Её нет в Его мире. Она никогда не придёт, никогда не окажется реальной и ощутимой. Никогда не поймёт Его так, как может понять только она. Они — вечные странники разных вселенных, созданные одним Создателем. С ними рядом всегда будет кто-то другой… любящий, интересный, но не тот. Не вторая половинка единого целого.       Снился ли ей тот же сон, что и ему? Сжимает ли её сердце тоска от осознания неизбежности? Знает ли она, что мальчик из её снов реален? Быть может, когда она пройдёт свой бесконечный путь… быть может, каким-то неизведанным образом она окажется в пределах мира Мальбонте… быть может...       Но это совсем другая история.