Una notte all'opera

— Она уволилась. — В смысле «она уволилась»? — в отчаянии спросил Альберто. Луиза была единственной, кто могла нанести грим в точности так, как требовалось. Месяц назад ему дали главную роль в новом спектакле «il sireno at Teatro alla Scala*», на нанесение сложного сценического грима для которого нужно было несколько часов. — В том смысле, что она нашла место с зарплатой повыше, — с усталым видом объяснил режиссер. Энрико был хорошим парнем, так что Альберто сразу стало жаль, что он повысил на него голос, — какой-то римский театр отметил ее потрясающие навыки и предложил ей работу. — Но что насчет меня? Кто меня будет красить? — Я уже нашел кое-кого на пока что, — сказал Энрико, махнув рукой кому-то за спиной Альберто, — он недавно выпустился из римского университета искусств. — Ciao**, — поздоровался мягкий голос позади него. Альберто повернулся и увидел парня чуть младше его самого, темно-коричневые кудри приятно обрамляли его лицо, — я Лука Пагуро. — Piacere di conoscerti***, — он протянул руку для рукопожатия, — Альберто Марковальдо. — Взаимно, — Лука улыбнулся, — мне очень жаль, что Луиза ушла, но надеюсь, что буду достойной заменой. — Не знаю насчет замены, но передо хотя бы будет красивое личико, — не подумав, ляпнул парень. Merda****, — т-то есть… — Ой, — его щеки немного покраснели (отчего он стал еще милее), — нет, это… спасибо! — Альберто, веди себя прилично, — мягко упрекнул Энрико, — не отпугивай нашего нового гримера. — Ну, вообще-то, это именно его задача — сделать меня страшным. — Вы совершенно не похожи на своего персонажа, вы совсем не страшный, — вмешался Лука, — скорее… красивый. — Красивый? — Альберто был польщен. Большинство из тех, кто был на представлении, отмечали как пугающе он смотрелся на сцене с нарисованной чешуей, длинными когтями и острыми плавниками. — Да! Я смотрел постановку три раза, и вы были бесподобны. То, как фиолетовые чешуйки блестели на свету… — он моргнул, немного смущенный своей бессвязной болтовней, — э-э… просто… я был очень рад, когда узнал что буду здесь работать. С вами. — Что ж, сегодня и начнешь, — напомнил Энрико о своем присутствии, — сделай так, чтобы зал упал от вида Альберто, Лука. — Обязательно, сэр, — сказал парень уже уходящему режиссеру и опять повернулся к актеру, — присаживайтесь, пожалуйста. Я постараюсь управиться как можно быстрее, обещаю.

***

Лука был талантлив, это уж точно. Он обращал внимание на то, что Луиза обычно игнорировала, и был немного перфекционистом. На сцене Альберто выглядел лучше, чем когда-либо, и публика определенно это заметила. Но сам процесс наложения грима просто убивал его. Не то, чтобы ему не нравилось. Скорее, наоборот. С Лукой было интересно разговаривать, и пока он прорисовывал каждую чешуйку, они обсуждали все, что приходило им в голову. А еще он иногда с нежной улыбкой ругал Альберто, за то, что тот смеется слишком сильно, пока он наносил макияж возле глаз или рта. Это было слишком. Лука, со своим теплым дыханием, которое мягко обдувало кожу актера, с сосредоточенными карими глазами, с мило наморщенным носом, пока он работал над деталями. С лицом, достаточно близким для поцелуя. Альберто думал, что вот-вот взорвется. Ну, или у него будет сердечный приступ. Он не особо привередлив. Просто он был уверен, что если все продолжится таким образом, он сделает что-то глупое и смелое. Например, поцелует его. — Ciao, Берто! — поприветствовал Лука, зайдя в гримерную. Сегодня было последнее представление перед Рождеством, все билеты были распроданы, — как у тебя дела? — Лука! — радостно воскликнул Альберто с улыбкой, — у меня замечательно. Как сам? — Ой, знаешь, — он улыбнулся в ответ, — как обычно. — Значит, великолепно? — предположил тот, вызывая у парня легкий смешок. — Однажды тебе надоест флиртовать со мной, — ответил Лука, доставая чистые кисти, чтобы приступить к работе, — и что тогда мне предложишь делать? — Не думаю, что когда-нибудь перестану. — Мхм, — промямлил он, занимая привычное перед актером место, кисти наготове, — готов поспорить, ты так говоришь всем своим гримерам. — Только самым красивым, — Альберто подмигнул, отчего Лука смутился, — так что (без обид, Луиза) только тебе. — Берто, если и дальше будешь так себя вести, то в будущем разобьешь очень много сердец. — У меня есть кое-что для тебя, — неожиданно для самого себя выпалил Альберто. — Что-то… для меня? — кисть Луки остановилась, не нанеся краску до конца. — Ага, рождественский подарок, — ответил парень, показывая на коробку на столе. — Но… — начал он с обеспокоенным видом, — но я ничего тебе не купил! — Мне не нужен подарок, если у меня есть ты. Лука на секунду уставился на него, после чего накинулся на Альберто, с жадностью целуя его. Судя по непонятному звуку, который он издал, ему было приятно. Он обнял гримера за талию и притянул ближе к себе. Так же внезапно, как поцеловал его, Лука отстранился и широко распахнул глаза от удивления. — Альберто, прости, пожалуйста, я не хотел- — Эй, не извиняйся, — сказал он, вытягивая руку вперед, чтобы пальцем убрать фиолетовое пятно с чужой щеки, — извиняйся, только если жалеешь об этом. — Я не жалею! — воскликнул Лука, — просто… Я так набросился на тебя. Я даже не спросил, хочешь ли ты этого! — Лука, — сказал Альберто самым успокаивающим голосом, на который был способен, — я ужасно сильно хотел поцеловать тебя с того самого момента, как ты впервые пересек вон ту дверь. — Ты серьезно? — Абсолютно! Знаешь, как сложно каждый день смотреть на твое лицо прямо перед собой и держать в голове, что целовать его нельзя? — Конечно, знаю! — Лука засмеялся, — это ведь именно я сижу перед тобой каждый вечер. Это тяжело. — Лука, можно я снова тебя поцелую? — попросил Альберто, и тот согласился. В тот вечер наложение грима заняло примерно на час больше, чем обычно, а у Луки после этого было немного пурпурной краски на лице, о чем им никто не сказал.