***
Стоял жаркий летний зной после дождя. Солнце противно слепило. Кожа горела, стояла дикая духота. Золотой диск отливал фиолетовые тени, что сбегались на землю когда толстые и ленивые облака пересекали лучи. Порой шкодливый ветер свистел между зелёных ветвей. Девочку он порядком раздражал, особенно когда по лицу ударяли длинные косы. Маленькая фигурка была залита жёлто-белым светом. Под вельветовым жилетом громко вздымалась грудь, пробиваемая частым дыханием. Белое личико непривычно красное, покрытое пунцом. Не успела увернуться, поэтому под ноги попалось деревянный наконечник тренировочного меча, что сбил с ног. Упала прямо носом. - Вставай! - мужчина волевым голосом провозгласил. Девчушка с белёсыми косичками жалостливо пробурчала, поднимаясь с мокрого песка. Одежда грязная, пахла сыростью и дождём. Взглянула на мужчину и тяжело выдохнув, подняла деревянный меч. - Отец! Я больше не могу! - детский голосок изнемогал. Еле как стоя, сгорбившись, лепетала. - Можешь, просто не хочешь. Преодолей чувства, страх и слабость. Взгляни на них и встань! Только так можно прийти к чему-то, - невозмутимо продолжал отец, - Ещё раз, - хлопнув в ладоши, началась снова тренировка. Стражники в специальной броне подходили ближе. Дочка встала в стойку, почти не шевеля головой, выбирала цель. Никто не щадил ребёнка. Им было велено драться в полную силу. Ринулась вперёд, но тут резко сделала кувырок от переднего, ударяя того что был левее. Обманула. Эффект неожиданности сделал своё дело. Повалила на землю. Туше. Один есть. Осталось трое. - Хорошо! - всё это время мужчина наблюдал, стоя поодаль. Девочка остановилась между двумя, а когда те ринулись на неё, перекатилась под ногами, подставив подножку оба покатились лбами друг в друга. Звон доспехов сотрясал пространство. Завалились и придавили себя же. Беловолосая подскочила и движением показала, что одним проткнула двух. Одного насквозь в спину, другого в живот. Естественно не по-настоящему. Но триумф ослепил. Не заметила крысу сзади. Отскочила. Это был поединок. Один на один. - Действуй! Некогда. Враг уже перешёл в наставление, а после в доминирование. Девочка то и делала, что отбивалась. И с каждым замахом руки её дрожали больше и больше. Зубы скрипели, глазки блестели влагой от той силы, которая наваливалась на неё. В итоге—проигрыш. Опять. Встала, гневно отряхнула ладошки и отшвырнула к чёртовой матери этот меч. - Это несправедливо! Я—намного меньше! Они превосходят меня в силе, весе и обмундировании! Во всём! Я отказываюсь! Одно дело фехтование, другое это, отец! Здесь нет правил! - сжала кулачки, поджала губки. Ноздри раздувались от злости и бешеного дыхания. Пульс стучал где-то в ушах. - Ничего не знаю. Справедливости—нет. Так и в бою нет правил. Ты должна уметь убивать всем, что под руку попадётся. - Но я не хочу! - девочка сорвалась. Покричала, чуть ли не плача. - Но надо, - равнодушие отца убивало. - Нет, не надо! Я буду любить всех! И-и…этот мир! Я б-буду всем помогать! Я хочу путешествовать! Я..я..я мечтаю увидеть море, - вытерла носик, всхлипывая. Смотрела на родственника заплаканными глазами, прямо в эти невозмутимые зелёные ледяные. - Мечты—не более чем глупость и минутная слабость. И ты будешь тренироваться до тех пор, пока не забудешь это слово. - Я ни за что на свете не предам свои мечты! - отчаянно прокричала, да так сильно, что сорвала голосок. - Хватит. Не позорь имя своё, Виктория. Пока ты слабая. Надеюсь, однажды, ты станешь сильнее, - развернулся, спрятал руки в рукава и неспешно двинулся прочь. - Ты говорил, что надежда это тоже удел слабых. Тех, у кого больше ничего нет. Кроме неё и молитвы! Значит ты тоже слаб! - прикусила язык, понимая что только что сказала. А он так и не повернулся. Лишь процеживая сквозь зубы прошипел: - 30 минут с мушкетом. - Ч-что? - 40 минут. Попрошу Глэстлила проследить. Ретировавшись из сада и когда двери стукнулись закрывшись, Вики подбежала к деревянному оружию, сжала так сильно, насколько могла и сломала. Отломанные части поломала ещё на несколько. Отшвырнула на плитку и давай ногами топтать, приговаривая: - Ненавижу, ненавижу, ненавижу! - в тот день над сердцем пробилась первая царапина.“Я готов был полюбить весь мир, — меня не поняли: и я научился ненавидеть”
Вики хмыкнула, с каким-то ювелирным вниманием рассматривала каждый возникающий оттенок янтаря в гранёном стакане. Виски так красиво переливались в посуде на фоне огня. Развалившись на ветхом кресле наслаждалась странным, но таким необычным и от этого приятным эффектом. Словно излишняя энергия, что давила в теле и бурлила в крови, выходила с воздухом. Будто из головы выкачивали гадкую и лишнюю жидкость. Алкоголь грел и успокаивал ноющую боль в предплечьях. Мёд, виски, виноград, сыр, орехи. Идиллия. Ансберг всегда старалась избегать эту жажду спирта, но сейчас так хорошо…Голова ходит ходуном, только закрой глаза. Точно целый день на карусели. Кимоно с оружием валялось на обскубанном стуле. Так лень было его складывать. Ну и пусть. Вики уже не впервые в этом номере. И не впервые пьёт здесь крепкие напитки. В тот раз было хуже. Тогда после революции, что стало первым масштабным событием, где собственно и были получены первые увечья, она прибыла сюда залечивать раны. И физические и душевные. Во дворце и преисполнены Виктория обходилась и без него, ограничиваясь романтичным напитком. Вином. И жизнь была сразу в радость. Но порой этот компот надоедает и приходит тяжёлая артиллерия. Как сейчас. - «Н-да, увидь мать, меня бы начали учить нравоучениям, мол крепкий алкоголь не для дам. Ну, я ж не водку пью, в конце концов та. И больше бутылки в меня не входит. Да, вечер сплошное исключение» - ей стало так смешно от своих же мыслей, залилась приглушённым хохотом. Так весело. - Кстати, мать…- вспомнила, - А что она там, - скривилась. Сама с собой уже разговаривает. Поправив запах нагадзюбана, подошла к зеркалу, садясь прямо перед ними, - А чёрт с ней, - неряшливо махнула рукой, - Ты ж как-то положила на меня, вот и я. Ещё и не разу не поблагодарила, что я сохранила ей жизнь по-сути. Только благодаря мне, тебя, матушка, не обвинили в сговоре с моим па-па-шей.В это время.
Птица устало протёр глаза. Без Волкова было чуть сложнее, как бы он не хотел это признавать. Закончив, встал изо стола, потягиваясь. Довольно хмыкнул, когда кости в крылья похрустели. Встряхнул ими, выпрямляя перья. Расслабил ворот рубашки и закатал рукава. Медленно прошёлся по своим покоям, щурясь когда свет от свечей заслепил. Тут взор упал на открытый древний трактат который как раз таки и был добыт Оскаром. Тот сейчас отлёживался, сильно поколотили парня. Это книга о жемчужных змеях, считай энциклопедия. Страничка, что была открыта, красноречиво говорила о ком именно эта глава. Виктория. Та информация, что добыта пернатым будет обязательно рассказана беловолосой. И конечно же с выгодой для себя. Расположить этим девушку к себе. В конце концов в архивных данных было найдено то, что она обязана знать. И скрывать он не собирался. Его бесило, его очень бесило, эта мань в её сторону. От чего, почему. Ему было не ясно. И это ещё больше раззадоривало. Не раз поддался эмоциям и отшвырнул всё что под руку попадалось. Виктория каким-то чудом, своим характером и загадочностью с первой встречи зацепила. Помнит эти колючие глазки, холодный тон, низкий, мелодичный голосок. И на фоне этого невероятная внешность была приятным бонусом. Ему нравились эмоции на её белоснежном лице, ему нравилась эта особенность в ней, не расовая, нет. Другая, такая ощутимая Птицей и одновременно невидимая. Достоинство и стержень. В ней он был. Да ещё и какой. А острый ум настолько тешил. Сейчас перед золотыми очами пронеслись моменты с бала. С танца. Как он коснулся её тела дальше, чем рука. Когда это прекрасное лицо было так близко, когда эти алые глазки смотрели с еле видным вожделением, а грудь высоко вздымалась. Ах эти волосы…пахнущие хвойным лесом и цитрусом. А улыбка… - Сука! - вскипел. Тряхнул крыльями вновь, сбрасывая непрошеные мурашки. Куча работы, так ещё и она собой изводит. Зачесал рыжие пряди, подходя к столу и откупоривая бутылку. Отпил резко, с горла. Пока пил, его кадык бегал по шее взад вперёд. Уселся на пол, около зеркальной рамы, опять отпивая, - Белоснежка, что же ты сотворила в тот вечер…- отрадно протянул, ухмыляясь, - Змея… Виктория тоже не отставала, так серьёзно смотрела на своё отражение, как на реального собеседника. - Знаешь, меня так бесил это индюк. Ну в смысле пернатый. Его это, не знаю. Внимание что ли, ещё и не оправданное. Но когда помимо кошмаров, во сне пришёл он, после того чёртового бала я..я не знаю что делать. И порой ловила себя на жутком постыдстве. Фу, надо закрывать тему. Пошлость. Тут начало происходить что-то странное. Отражение в зеркале начало мутнеть, словно дно реки, которое взбаламутили. Вот совсем потускнела отполированная гладь, а после стало кристально чистым. Только Вики уже не увидела своё отражение. Она увидела его спину. Угольные крылья разбросаны по полу. Будто почувствовав взгляд, обернулся. - Твою мать! - хором. Виктория моментально отпрянула, уксусно хмурясь в негодовании. Граф в принципе особо не отличался эмоцией. Однако эффект продлился не так долго. Тонкие губы растянулись в улыбке. Той улыбке, которую он просвещала моментами только змейка. Виктория прозрела, на полу перекатилась за пределы зеркала, хватая одеяло и укрываясь им. - Вот так фокус…- протянул рыжеволосый с интересом заглядывая за зеркало. - Вы что, следите за мной? - возмутилась. - Этот вопрос и я могу задать, однако я вас разочарую ответом. Нет, я не слежу за вами. - Тогда как это чудо объяснить? - вскинула руку в сторону странного зеркала. Застал врасплох, от этого немного смутилась. Отдёргивала вечно плед. Птиц в уме испустил разочарованный стон. - Можно считать, что это сделали мы с вами, вместе. Это называется «зазеркалье». Возникает при нескольких условиях, такие как: связуемые должны находиться в похожих состояниях и чувствах. И я могу заметить одно приятное замечание, - плутовски улыбнулся, сверкнув хитростью, - Связуемые должны думать друг о друге, - от этого шёпота по позвоночнику прошёлся ряд мурашек у Виктории. - Думайте, что хотите, Граф, - буркнула под нос. Посмеялся на этот выпад. - Отрицать, собственно, не зачем. Но из этого можно изъять пользу, - уселся на прежнее место, только лицом к зеркалу, - Не стойте, присаживайтесь. - недоверчиво оглядела, но всё такие села, - «Умничка» - будь они чуть ближе, произнёс бы без стеснения. Молчали, поглядывая друг на друга. Виктории было неловко от того, в каком виде находилась она, и в каком он. Эта широкая белая рубашка, заправленная в широкие брюки. Расстёгнутый ворот на несколько пуговиц, открывавший обзору острый кадык. Завёрнутые рукава… - «Вот чёёрт. Что с тобой, Виктория! А ну, взяла себя в руки! Но его руки…» - хотелось хлопнуть себя полбу. Словно прочитав её мысли, уголки губ подскочили ещё выше. А глаза вспыхнули! - Сэр, я..мне, думаю стоит привести себя в порядок. - А кто сказал что что-то не так? - Этикет. - Мне плевать. По этикету я бы с вами разговаривал, если бы вы мне никак не импонировали, - оторвала взор от его искусных кистей, встречаясь с лелеющим пламенем в его жёлтых зеницах. - Что ж тогда, как всё обстоит? - приняла более удобное положение. - Юлить не буду, без вас и Волкова дел стало побольше. А вы? - Сносно. Задача будет в скором времени решена и я уже запросила об переговорах, - цокнул, опять эта официальность. Хочется чего-то больше чем политика. Даже ему. - У меня для вас предложение, - с интригой в голосе. - Какое же? - прищурилась. - Сыграем во что нибудь. Например вот, - схватив какой-то мешочек, сгрёб в него все шахматные фигуры, - Разве вы не хотели бы задать вопросы, на которые не решались? Которые расположили бы к себе, - прикусила губу, уж больно томно и красиво он играл со своим низким голосом, - Давайте так, я сегодня не ваш начальник, а вы не моя… - Подчинённая? - наконец её лицо пробила улыбка, загадочная, как тогда. Проговорила с вызовом. - Именно. Правила просты. Я вытягиваю за каждого фигуру. Белая—вы спрашиваете меня. Чёрная—я. Но, фигура королевы это не вопрос. - И что же? - А вы сначала вытянете, - облизнул губу, - Согласны? - поколебалась, взвешивая все «за» и «против». - Да. После залез в мешочек, выуживая оттуда фигуру. Белая пешка. Вопрос за Викторией. - Что ж, тогда, раз вы сегодня не Граф, тогда как к вам обращаться? - он смотрела на неё, долго и внимательно, а после произнёс. - Птица. - Птица? Весьма…- покрутила ручкой, - Интересное имя. - Думаете? - Птица, вопрос был за мной, - улыбнулась. Тот с неким уважением оглядел девушку, ему понравился ответ. - Хорошо, - потянулся вновь, доставая другую. Его птичий профиль был погружён наполовину в синеву теней, а на другую в свет свечей. Вся острота была как никогда видна и завораживала своей красотой. Его пламенное каре напоминало течение лавовой руки. Такое же рыжие, самая настоящая медь. Губы влажные; только сейчас Виктории удалось разглядеть шрам на брови, что диагональю пересекал её. Удовлетворенно хмыкнул, - Чёрная) - Ваша взяла, - подвигала плечами, будто готовиться отражать удар. - Раз уж мы пошли по именам то, почему вас назвали Виктория? Столь сильное имя, - залилась горьким смехом. Поджала губы, глядя куда-то под плинтус. - Роберт Ансберг, то бишь мой отец дал его мне и при каждой моей неудаче говорил, чтобы я не позорила великое имя. Для него много значило упорство и победа, и допустить чтобы его дочь знали как-то иначе…Да не за что на свете. Благодаря ему я ненавижу это тщеславное “Виктория”. Близкие мне величают просто Вики. И им проще и мне приятней. - От этого столько псевдонимов. Молчаливый например. Змея. - А вы какой псевдоним дали? А Молчаливого можно считать за мою вторую личность, - повеселела, рассмеялась от собственной иронии и тут же замолчала, не слыша ответного хохота. Только усмешку, но благо не колкую. - Тяните, узнаете, - поиграл бровями. Вытянул белого слона. - Вопрос тот же. - Белоснежка, - моментальный ответ. - Белоснежка? Меня так никто не называл. - Плюс победа в мою копилку. - С вашим характером у вас там скорее не копилка, а сейф. Нет, банк. - Я не ослышался? - повернулся, вскидывая бровь, словно не веря в ехидство беловолосой. - Я что сказала это вслух? - сарказм плескался в её тоне и взгляде.***
Дальше он всё тянул и тянул. Время тикало и стрелки уже забежали за полночь. Фиолетово. А они как никогда заливались беседок сполна. И в конце Ансберг окончательно расслабилась. Не ожидала, что такой гаденыш по её мнению окажется ещё более притягательным и интересным. Порой вопросы были ни о чём. Порой о прошлом. В них вспыхнул азарт и с каждым новым, игра приобретала всё новые и новые краски и оттенки. Иногда заглядывались, но как бы игнорировали эту тягость. Спустя час все забыли, что надо брать фигуру, такие не важные сейчас. И они освободились сейчас от них. От этих фигурных скобок. Раньше бы рыжеволосый никогда не оставил так валяться их на полу. Но сейчас это не более чем резные деревяшки покрыты слоем матового лака. Всё. А по ту сторону сидела женская фигура, ставшая куда значительнее за несколько минут прямого открытого взгляда и честных ответов. И почему то Птице и Вики хотелось верить, очень хотелось верить, что они действительно искренне. - О чём вы мечтаете? - вопрос, произнесённый так громко для него, даже неудобно. А для неё он был велик и мечтателен. - О море, - уголки губ поднялись в грустной улыбке. Дикой тоске. Стало неописуемо тягостно в душе и почему-то глаза налились свинцом. Так тяжело было держать их прямо, не позволяя упасть. Птица заметил эту перемену. Будто прекрасные очи не то погасли, не то загорелись. - Я думал, что за ваше долголетие, вы позволили себе такую роскошь в наше время как море. Тем более с учётом многочисленных путешествий, - почему его голос стал таким обволакивающим, неспешным, и стальная интонация вдруг таяла. Такая осторожная. - Нет, Ваше Величество, - с горечью и радостной досадой ответила, - То, о чём вы говорите, совершенно иное. Я не хочу увидеть. Нет, нет! Я хочу, хочу увидеть! Но…моё сердце кричит о чём-то более глубоком, нежели всего лишь взгляд. Как ужасны мои слова по отношению к решённым этой дивной способности! Зреть! Зреть все те цвета и иное раз задаюсь вопрос, почему все так любят серые тона. - Смею предположить, что именно из-за обесценивания данного дара. Мы—существа избалованные. Избалованные всей яркостью и спелостью цветов вокруг, - закивала, - И всё таки, что именно в море вы нашли? - Этот диалог ввёл её в страшное порой чувство. Чувство доверия к собеседнику. Опёрлась спиной об зеркальную раму, поднимая блестящие зеницы куда-то сквозь потолок. Вики жаждала этим вопросом. - Я была и видела море, однажды. Тогда мы с товарищами полка были на задании у лазурного побережья. После, нам дали поощрение в виде 3 дней у моря. Помню, как эти 3 дня между смертью и смертью стали свободой. Целой жизнью. Когда ты просыпаешься на тёплом песке, что только хрустит под тобой, а над головой не свистят пули. Лишь хриплые чайки гогочут. Когда биение моря, вольным и величественным прибоем разбивается об берег. И так дивно становится, когда глядишь на это, а воды вновь и вновь оживают. - С кем вы там были? - С пятью сослуживцами, - пошевелила дрова в камине, на мгновение белёсое лико озарилось красным. - И что с ними? - Погибли. Завидую. - Чему тут завидовать? - с негодованием воскликнул. Но без тени осуждения, ворона обуял неподдельный интерес. - Они остались там, навечно. В объятиях солёного воздуха и закатных минут. Не чудесно ли это? - прикрыла глаза. Рыжеволосый поджал губы и молчал, очевидно для продолжения, - Я хочу ощутить это вновь. Запах свободы. Когда вокруг нет ничего и никого. Раздеться догола, послать к чёртовой матери эти формальности и тяжёлые снаряжения, броситься в прохладу, купаясь в закатных лучах солнца. Отделить от всего, но при этом слиться с естеством природы. И если встретить кого, то человека. Который взглянет и улыбнётся. Не обратит внимания на цвет моих глаз, волос, кожи. Нет. Он поймёт, что у меня тоже как и у него есть глаза, волосы на голове и кожа! Я такая же! И нет ни намёка на пошлость и плотские извращения. Более того, я хочу забыть, забыть эти поганые слова! А он отвернётся и опять улыбнётся и скроется в песках, найдя своё побережье. И сделает так же. Птица слушал бы и слушал. Не заметил, что его голова буквально лежала на стеллаже рядом и бесстыдно рассматривал девушки по ту сторону. Она стала для него ещё чудеснее, ещё красивее, ещё, ещё! И сейчас остро заколол бок от осознания, насколько скупы оказываются его желания. Такие примитивные. Хотя, чего уж тут. Любые мечты не стояли рядом с её. Ансберг повернулась в его сторону, закусывая губу и смотря. Ей показалось, что так нужно. Необходимо. Она стала для него цветком, странным и неизвестным ранее. А теперь этот цветок раскрыл свой бутон. Как же он был прекрасен… - Вы…чудесны…- на выдохе сорвалось с языка. От этого тона по тело обдало жаром, а после морозом. Настолько сладок и искренен. - Забавно, вы наверное представляли меня иначе. Я знаю это. Нечто холодное и воспитанное. Уравновешенное. Однако нет, увольте меня от этого. На деле я боязлива. Скажу так, я конченная старуха, запечатанная в этом теле, любящая плакать под современную музыку и попивать с горла ром, - криво усмехнулась и засмеялась, - Ой, забудьте, чушь сморозила, видать, развеяла я ваши воодушевления, - отмахнулась. - Отнюдь. И знаете, я наверное не встречал никого, кто настолько низко себя оценивал, - с непонятной усмешкой, посмеиваясь сказал. - От чего же? - Вы куда прекраснее, интереснее, чем вы думаете. И дело далеко не в цвете ваших глаз, волос и кожи, - ей было приятно, что он вторил её словам, - Взять даже ваши руки. - А что руки? Шершавые с этими зелёными венами. Ужастье. - Будь я слепцом, и почувствовав эти руки своими, не думая бросился в след. - Значит ли это, что вы доверяете мне? - хмыкнул, ибо уж больно далеко всё заходило. Но отчего жажда всё разгоралась и разгоралась? - А вы о чём мечтаете? - У меня нет мечт. Есть только цели. - Это правильно, но, как-то досадно. - Почему же? Цель можно достичь, а мечты никогда. - В этом то и прелесть. Тягость к высокому, а именно к мечте, заставляет нас становиться на голову выше, - отпила жидкость цвета его глаз, упёртых в её тонкий профиль. - В этом есть смысл. По-правде, во всём он есть. - Хорошо, задам вопрос по-другому. И какова ваша цель на данный момент? - склонила голову в бок. - Ваша рука, - незамедлительный ответ. Вики опешила и слегка покраснела, не понимая смысла. Но тут. Пернатый взял нож со стола, резко провёл лезвием по ладони и случилось то, чего девушка не ожидала. Его рука буквально просочилась сквозь этот барьер и коснулась её кисти. Ухмылка или всякая улыбка спала с птичьего лица, только глаза сияли ею, когда она не отдёрнула свою руку, застыла. Его окровавленные пальцы медленно медленно заскользили по мраморной коже. Самыми кончиками. Очертили сухожилия, а она вдохнуть бояться. Испустить любой звук или действие. Словно это сон, такой хрупкий и эфемерный, что любой грохот и всё треснет и развалиться. Это минутное равновесие стоило куда больше чем можно себя представить. Ладонь ворона так горяча, и касаясь ледяной змеиной, казалось что мог пойти пар. Этот огонь ласкал морозный фарфор своим теплом и движениями. Но этот взор. Глаза в глаза, были куда интимнее и сокровеннее нежели самые нежные прикосновения. Дыхание подпрыгнуло и сбилось, сердце стучало как в конвульсиях. Это был самый сладкий озноб. Опустив медовый взгляд, продолжил скольжение. Каждая зеленоватая венка удостоилась его внимания и каждая горела словно от ожога. Очертил эту цепочку вен, почти воздушно. Один палец, второй, а после вся петярня опустился на женскую руку и залезли под рукава, нащупывая бинты. Сквозь тело бежали тысячи и тысячи импульсов, что сосредотачивались в районе шрама над сердцем. Белоснежка не сразу это заметила, ведь его руки забрали всякое внимание, забрались под повязку и мягко погладили место царапин. От этого Вики чуть не взывала. Всё это слишком. Слишком откровенно, слишком чувственно, слишком нежно. Слишком. - Видите, я же об том и говорю, целям свойственно осуществляться, - шелестел на ухо, тихо тихо, бархатнее чем июньская молодая травка на ветру. Тон упал ещё на несколько нот, хрипел. Виктория словила себя на том, что ей очень тоскливо, от не чувства этого опаляющего дыхания на коже. Позволить быть ближе невозможно, чтобы это сделать надо изрезать всё тело. А они могли позволить себе только руки. И этого было с головой. Лбом почти упирался об невидимую сейчас границу, завораживая хлеще гипноза. - А мечтам? - прикрыла глаза, голос был пропитан карамелью, низкий. Всё плыло, воздух плавился. И от всего-то от касаний рук? - Если эта мечта станет целью, то я не ограничусь касанием ваших руку. Я зайду дальше. Фраза пьянящая, ещё и алкоголь в крови плескался, туманя здравый смысл. Слова, залившие бледные щёки пунцом, а губы вином. Все нервы сплелись в комок и скатились куда-то вниз живота. Забытое вожделенное и будоражащее, и тело и мозг, чувство. Да настолько, что обычно мозг после этого отмирает. Конечности налились приятной тяжестью и слабостью. Если бы не несколько дневная дорога, то слабость не так всё затмевала. Дрожащие реснички схлопнулись, а его ладонь болей уже не двигалась. Птица просто крепко сжимала её ладошку. - Спокойной ночи, Белоснежка, - всё. Больше Вики ничего не слышала и не видела. Пока была возможность, пернатый поправил плед у её ног и вернул отражение. Заснуть он, увы, или к счастью, не смог. Птиц даже не подозревал, что так называемый опрос зайдёт так далеко. Если быть откровенным, то ночью не давало покоя напряжение в районе паха. Ансберг же на утро проснулась на том же месте. Всё онемело, особенно шея. Но она впервые в жизни ни о чём так сильно не жалела. В руке заметила зажатую фигурку королевы чёрной масти. - Моё сердце перестало биться. Когда я слышу как играет музыка, я пытаюсь подняться. Будто время остановилось. О, это была моя первая смерть, что я всегда боялся.- Если это больше не заставит меня плакать и затрепещет моё сердце, может быть однажды я и сгину. Но что, если этот момент настал сейчас? Прямо сейчас?
- Я слышу только стук сердца в ушах. Я думал, что выберусь отсюда, но впереди пропасть и я в неё кидаюсь.- Ни одна мелодия больше не затрагивает меня. Я просто беззвучно кричу.
Убей меня, убей меня сейчас. Ты слышишь меня?!