Счастливые идиоты

      Они просто были счастливыми идиотами.       Тридцать первое декабря, без двадцати полночь. Новый год в прямом смысле был на носу, а вся компания находилась в одном месте, как они и полагали с самого начала. Однако было одно но: лежал каждый из них в разных палатах.       Каникулы в Японии закончились не так, как хотелось бы, но все остались живы, а это было самое главное. Да, подбитые и немного покалеченные, зато живые и вместе.       Ещё даже толком не отойдя от всех полученных травм, компания самоубийц, как их прозвали сотрудники больницы, уже приступила к обсуждению плана, как же им все-таки отпраздновать Новый год. К сожалению, не всем здесь было дозволено вообще выходить из палаты, ибо постоянные капельницы и процедуры не позволяли этого делать. Сейчас в такой ситуации оказался Эллиа. Вчера, например, был Сэм.       Сидя в столовой, каждый день компания придумывала план побега из палат так, чтобы никто из дежурящих медсестер не смог их заметить и отправить праздновать «двадцать второй» в гордом одиночестве. Предложений было много. Начиная от простого «выйти в туалет и не вернуться», заканчивая «сымитируем пожар и, пока все будут эвакуироваться, напьёмся». За последнюю идею Александр получил подзатыльник.       Отнесясь к этой миссии как к настоящему заданию, Ева и Рэйчел в одной команде разыграли спектакль двух актрис и узнали о камерах и их расположении. Алекс смог примерно составить слепые зоны, чтобы охранник не заметил шестерых пробегающих по коридорам в полночь человек. На Сэме лежала ответственность за выпивку и еду, ибо свои японские связи имел здесь только он. Агата отвечала за младших медсестёр, которые вполне могли доложить все старшим, как только заметят неполадки в коридорах. Харрис лишь заплатила каждой из них и подарила ну очень хороший коньяк, чтобы девочки тоже могли расслабиться. А Эллиа просто предоставил всей компашке будущих алкоголиков свою палату, ибо единственный имел одиночную комнату с телевизором, да ещё и почти в самом конце коридора. Идеально разработав план, друзья были полностью готовы к тому, что нарушат с полдюжины больничных правил, если не больше. Плевать. Они все ехали сюда только с одной целью — хорошо провести время и отпраздновать Новый год без происшествий. Почти получилось, если так посмотреть.       И сейчас, когда до Нового года осталось как минимум минут 20, Александр и Агата, закрывшись в кабине женского туалета, до пота срывали стоны с губ друг друга. Харрис, слишком красиво для их неудобного положения выгнувшись, судорожно прижимала к себе шведа, скрывая рваные вздохи в его плечах. От мысли, что сейчас кто-то зайдёт и обязательно поймает их за этим «грязным» занятием, кружилась голова. Шлепки разгоряченных тел, казалось, раздавались на весь этаж. Ещё два месяца назад Агата точно не могла подумать, что будет заниматься сексом в больничном туалете в преддверии Нового года, а уж с Александром тем более. Как она вообще настолько сильно полюбила этого заносчивого шведа, девушка не понимала, однако сейчас, находясь в весьма компрометирующей позе, мысли постоянно расплывались в разные стороны. Ей просто хотелось больше этого всего… Больше, глубже, сильнее… Смотря в потемневшие и теперь окрасившиеся в темно-синий глаза Александра, Харрис лишь сама сильнее распалялась. Удивительно, как человек может все сильнее хотеть второго человека с течением времени. Не уставать от однообразия, от того, что знаешь тело любимого наизусть, а лишь наполняться всё большей страстью от вида его обнажённым.       Нильсен был таким.       Он почему-то был уверен, что даже спустя много лет Агата будет возбуждать его так же, как и сейчас, просто потому что по-другому она не может. Потому что так не может Александр. Он слишком сильно пьянеет от этой девушки, слишком сильно в ней нуждается, чтобы говорить обратное. И если раньше он с лёгкостью мог шутить на тему того, что влюбиться, как картонный персонаж из видеоигры невозможно, то теперь это ему смешным не казалось. Харрис ведь и правда оказалась какой-то ведьмой, ибо буквально на следующий день после этой фразы Александр, высунув язык, словно послушная собачка, побежал спасать Харрис из очередной неприятности. Неизвестные чары действовали до сих пор. В последние дни, когда подготовка к мини-побегу шла полным ходом, Александр практически не имел возможности провести с Агатой больше двадцати минут наедине. Они постоянно куда-то должны были идти, куда-то разбегались вновь. Швед с нехорошо горящими глазами наблюдал за тем, как с его девушкой флиртуют молодые санитары, и как Агата их умело отшивает; за тем, как Харрис поправляет постоянно спадающие лямки ночной пижамы, направляясь в общую душевую на этаже по утрам; за тем, как англичанка смеется над очередной шуткой Эллиа, запрокидывая голову, и за её томными взглядами, направленными в сторону самого Алекса. Харрис сводила его с ума. Тянула за собой, даже не напрягаясь, заставляла быть рядом, не говоря ни слова при этом, и нельзя сказать, что Нильсен этому не рад. Он просто, мать его, счастлив.       Агата, слишком сексуально извиваясь под воздействием не только рук Александра, томно простонала в губы шведа, срывая с его собственных долгое рычание. Если бы не поджимающее время и ребята, наверняка уже ждущие в палате Эллиа, Нильсен разорвал бы это чертово кружевное платье на Агате, что так плотно облегало все достоинства её фигуры. Боже, насколько она была в нем прекрасна. Помада безвозвратно отпечаталась на губах шведа, и приятный вишнёвый вкус теперь красовался и на Нильсене тоже. Чёрт возьми, эта девушка вообще во всем идеальна, у неё даже помада вкусная. Не в сравнение с самой Агатой, конечно, но все же достойно.       — Выходи за меня, — рычит Александр, сжимая талию своей девушки так сильно, что последняя непроизвольно поддалась навстречу движениям шведа. На секунду её сердце остановилось, чтобы в следующую секунду забиться с трёхкратной скоростью. Мысли не желали приходить в порядок, поэтому Агата выдала лишь хриплое:       — Нильсен. Сначала выйди из меня…       Одно движение, от которого весь воздух исчез из лёгких. Одна секунда, и Харрис уже вдалбливалась в больничную тумбу в туалете, срывая с искусанных губ отчаянные стоны. Скорость увеличивалась с каждым толчком, тумба расшатывалась под воздействием двух тел все сильнее. Резкие движения выбивали из лёгких последние остатки воздуха, Агата едва не вскрикнула от того, что Нильсен слишком сильно дёрнулся вперёд, снося за собой какие-то средства для уборки. Они слишком долго были вместе, чтобы просто наслаждаться сексом. Они уже им и не занимались. Это было занятие любовью. Нежность, граничащая со срывающей голову резкостью, сводила с ума. От мысли, что сейчас кто-то точно войдёт, и непонятно, кто хуже: медсестра или кто-то из ребят, поджимались кончики пальцев. Эти мысли приносили свою перчинку, и, можно сказать, даже нравились. Александр крепко держал Агату, казалось, во всех местах одновременно, заранее точно зная, где трогать лучше не стоит, чтобы ненароком не доставить боль от еще не прошедших синяков. Нильсен вообще знал всю Харрис наизусть. Знал, что ей нравится, когда он держит её за шею, почти у самого основания, знал, что она без ума от резких и нежных, желательно контрастных, поцелуев на нежной коже за ушком. Знал, что во время оргазма Агата закатывает глаза, выпрямляясь, как тонкая струна на элегантной скрипке. Знал, что Харрис согласится, потому что они настолько сильно любили друг друга, что дышать не могли один без одного. То, что происходило, было слишком волшебно, слишком идеально. просто слишком. Агата, подавшись вперёд и сама насадившись почти на всю длину, взяла Нильсена за щеки и горячо прошептала:       — Да.       Кульминация настигла их одновременно. Харрис, не выдерживая такой волны наслаждения, обрушившейся на её тело, непроизвольно выгнулась и задрожала в руках своего мужчины. Его руки крепко держали её. Всегда держали, в любой ситуации. И теперь, он был уверен, будут постоянно.       Агата тяжело дышала Александру в основание шеи, отмечая, что ненароком оставила там небольшой фиолетовый засос. Потеревшись об него носом, Харрис вдохнула родной аромат одеколона, что когда-то сама дарила шведу, и аккуратно ступила на пол. Время правда поджимало, а значит, попасть в комнату к ребятам они уже не смогут. Те их просто не пустят, а Ева так и вообще закроет дверь на ключ с обратной стороны. Такая прерогатива не нравилась никому, особенно печени Скай, поэтому Нильсен сейчас уже помогал Харрис застегивать её платье, по привычке уже проведя кончиками пальцев вдоль позвоночника своей девушки. Знал, что от этого с триллион мурашек пробегут вдоль всего тела англичанки, поэтому лишь улыбнулся, когда Агата невольно повела плечами, ёжась.       Оказавшись в коридоре, пара, крепко взявшись за руки, проскользнула вдоль стенки, держась в нужной зоне, дабы камера наблюдения их не заметила. У двери Эллиа они оказались уже через минуту, постучав в дверь в специальной последовательности — два коротких и один длинный стук — чтобы ребята могли быть точно уверены, что это не кто-нибудь из работников больницы решил проверить бедного Ноябрь. Дверь открыла, а точнее сказать, распахнула, Ева.       — Чё так долго-то? — недовольно выпытала Скай, закрывая за парой дверь. Сегодня на девушке вместо привычных тёмно-серых штанов было надето красивое блестящее платье тёмных цветов. Выглядела она в нём весьма непривычно, но от этого значимость праздника лишь увеличивалась. Харрис как-то виновато улыбнулась подруге и заправила прядь пшеничных волос за ухо. Правду ей говорить, наверное, не стоит.       — А что, уже без моей шикарной персоны праздник не клеится? Тогда не волнуйтесь, я снова с вами! — широко улыбнулся Александр, вступая вглубь комнаты. Сэм довольно хмыкнул, а Рэйчел демонстративно закатила глаза. К шуткам Нильсена все уже давно привыкли и, что удивительно, начали посмеиваться. Почти все.       — Слышь, пикапер хренов, сейчас твоя шикарная персона будет праздновать Новый Год одна, понял? — скрестила Ева руки на груди.       — Спокойно, мы просто ждали, пока из коридора свалят два любопытных охранника. Не могли выйти из комнат из-за них, — говорит Агата, бросая недовольный взгляд на Александра, мол, мог бы и промолчать лишний раз. Последний лишь задорно фыркнул и уселся к остальным. Сегодняшней ночью столом для них служил чисто вымытый пол с антисептиком, на котором уже находилось все необходимое для того, чтобы до утра проваляться здесь. Конечно, это преувеличено, и никто так сильно напиваться не будет, ибо у всех завтра процедуры, а оборудование обязательно покажет количество спиртного. Особенно досталось Эллиа, которому алкоголь был вообще противопоказан, ибо после отравления дымом, количество препаратов, в него вливаемых, превышало десяток. Сегодня Ноябрь обходился только соком.       Палата была импровизированно украшена новогодней мишурой. А на окнах даже были приклеены бумажные снежинки, наспех вырезанные явно тупыми ножницами. Однако даже такая халтурная работа грела душу и сердце Агаты. Она находилась с дорогими ей людьми, с целыми и здоровыми, с не менее счастливыми. Харрис готова была расплакаться только от одного вида их улыбок.       — А это что? — спрашивает Эллиа, взяв в руки небольшую деревянную коробочку, украшенную праздничной лентой, и оглядев её со всех сторон. Сэм едва слышно чертыхнулся и забрал это что-то из рук мафии.       — Аккуратнее! Это осэти-рёри. То, что ты будешь сейчас есть.       — Чего?       — Ну вы же сами на меня еду доверили, — немного стушевался Макото под прицелом пяти пары глаз, направленных на него, — а в Японии это традиция — дарить осэти на праздники. Это сборище блюд в одной коробке. В каждом блюде заложен свой смысл.       — Понапридумывали своих рёри и сидят, — буркнула Ева, — вот в России настоящая еда в это время! Оливье, селёдка под шубой, — Скай замялась, — сейчас у моих тоже праздник. Они, наверное, стол свой достали раскладной, бабушка наготовила всего, обращение президента смотрят… Я им даже позвонить не могу, у них как трубка сломалась домашняя, так они и мастера не нашли. Денег нет. Я бы сама, но что-то в последнее время никак не могла вырваться…       Ева вдруг осеклась, буравя взглядом коробочку в руках. Девушка прикрыла глаза, проглатывая слёзы, и снова глянула на друзей уже другими глазами.       — Да ладно, с кем ни бывает, свидимся ещё, — отмахнулась она, утерев кончик глаза рукавом. На колено девушки приземлилась широкая рука Эллиа, успокаивая, а голова Рэйчел мягко приземлилась на колени брюнетки. То, сколько раз за последнее время Ева вспоминала свою семью и родную страну, сосчитать было невозможно. Это было самым сокровенным, самым личным, тем, что обычно не рассказывают никому. Однако Скай сдалась и выдала всё подчистую: о своём детстве, проведённом где-то на самом севере России, о бабушке и дедушке, что заменили ей мать и отца, про то, что брюнетка сама убежала из дома в семнадцать лет и практически продалась в мафию, где её и заметила Анна. Ева впервые после долгого времени доверилась кому-то настолько сильно, что позволила заглянуть в самое сердце, за толстую корочку недоверия и зла. Теперь все они заменили Скай семью.       — Давайте шампанское откроем, пять минут осталось! — взволнованно предложила Харрис, поглядывая на настенные часы. Пять минут. И этот год закончится. Закончатся все их мучения и испытания, всё, наконец-то, будет хорошо, — у каждого есть стакан?       Словно в подтверждении этих слов, каждый из присутствующих поднял вверх пока пустые стеклянные стаканы. Предпраздничный мандраж растекался по венам холодными импульсами, кончики пальцев дрожали от предвкушения. Мысль о том, что в любой момент в комнату может постучать очередная медсестра, очарованная обаянием Эллиа, только подливала масла в огонь. Даже Рэйчел, всегда спокойная и флегматичная, сейчас нервно теребила подол своего платья. Алекс возился с бутылкой шампанского, а Сэм, взявший на себя роль ответственного «папочки», проверял каждый набор осэти-рёри. Смотря на коробочки с едой, Эллиа всё же произнёс:       — Чем дольше я нахожусь в Японии, тем больше информации, которая переворачивает мой мир наизнанку, я узнаю. Может, кто ещё чего хочет добавить в этом году, чтобы добить меня окончательно? Я внимательно послушаю.       — Я сделал Агате предложение, — бесцеремонно перебивает здоровяка Александр, даже не отрываясь от бутылки. Агата, явно не ожидавшая такого резкого оповещения, замерла на месте, распахнув глаза. Ева подавилась соком, а Сэм вопросительно вздёрнул брови.       — Ты что? — переспросил Эллиа, находящийся в таком же немом оцепенении.       — Сделал Агате предложение. Ну, знаешь, это когда мужчина встаёт на колено перед женщиной, которую любит, достаёт кольцо и говорит там всякое про замужество, любовь до гроба, смерть в один день и прочее, — повторил Нильсен, поднимая взгляд голубых глаз на друзей. Среди них даже сама Харрис немного была ошарашена. Секундное молчание прервалось тихим всхлипом. Рэйчел, всё это время прижимавшая руку к губам, покачала головой.       — И когда вы, мать вашу, собирались об этом сказать, а?! — недовольно прошипела шведка, переводя глаза с Агаты на Алекса и обратно. — Когда это вообще произошло?!       — Да подожди ты, — махнула рукой Ева, — что Агата ответила-то?!       Четыре пары глаз переместились теперь на Харрис. Последняя похлопала ресницами и сначала немного замялась, но позже сверкнула зелёными глазами и коротко кивнула:       — Ему попробуй откажи.       — Так это «да»?! — подалась вперёд Ева.       — Конечно да, ты посмотри на неё! — пискнула Рэйчел, растягивая губы в счастливой улыбке.       — Агата, хули ты молчишь?! — Распахнула глаза Скай, обещая позже отругать себя за русский лексикон, появляющийся всегда невовремя.       — Только попробуй сказать, что отказала, тебе конец, Харрис! — воскликнула Рэйчел в абсолютно непохожей на неё манере, стукая ладошкой по полу. Тут охренел даже Сэм.       — А кольцо где? Что это значит?!       — Нильсен, сейчас же объяснись!       — Нет, вы посмотрите на них, вы почему смеётесь?!       — Так да или нет?!       Харрис смеялась, запрокидывая голову назад. Как же она их обожает.       — Конечно да. Конечно, чёрт возьми, да! — крикнула Агата, словно сама пыталась убедиться в правдивости своих слов.       Они ведь и вправду так долго вместе с Нильсеном, однако никогда не говорили о свадьбе, замужней жизни, детях и прочем. Им было хорошо и так, просто находясь вместе. Не сказать, что с момента, как они начали официальные отношения, что-то кардинально изменилось, но связь между этими двумя словно стала крепче, прочнее в десятки раз. Харрис чувствовала постоянную заботу и безопасность, а Александр почти физически ощущал всю любовь, направленную этой девушкой. Она, любовь, проявлялась во всем: начиная от коротких поцелуев в щеку перед работой, заканчивая долгими разговорами о вечном, во время долгих объятий в гостиной. Они дополняли друг друга. Помогали, находились рядом. Сначала Агата думала, что это совершенно ненадолго, ведь такие, как Нильсен, не придерживаются принципов долгих крепких отношений. Такие как он уходили после первой ночи или не перезванивали после первого свидания, не отвечали на сообщения днями и предпочитали игнорировать девушек в толпе, если те случайно попадались на глаза. Но Александр был другим. Или стал таковым с появлением зеленоглазой англичанки в его жизни. Они никогда не разговаривали о свадьбе и детях, но когда Нильсен сказал эти, наверное, самые важные слова, не согласиться Харрис не могла. Все вокруг, почему-то, знали, что эта пара так и закончит. Никто, собственно, не сомневался. Тем более, Агата понравилась даже маме Александра, а это уже самый главный критерий, почему пара из них идеальная. Сейчас, стоя в объятиях немного плачущей Рэйчел, Харрис смотрела на Нильсена, что с улыбкой внимал что-то, что говорил Сэм, и понимала, что уже не пожалеет о своём решении. Слишком уж сильно она полюбила этого заносчивого шведа. И как дышать без его тела рядом, Агата уже не знала. Значит, конечная. Значит, приплыли.       Радостные возгласы прервали громкие звуки бьющихся курантов за окном. Компания друзей вдруг спохватились и потянулись за своими бокалами в шампанским, поднимаясь с пола. Казалось, сердца здесь у всех бьются в унисон от количества эмоций, пережитых и в эти минуты, и за всё это время. Агата чувствовала как горят её щеки, как чьи-то тёплые пальцы касаются её собственных, переплетая в прочный замок. Ева, стоявшая напротив, думала о том, что идея Эллиа, наконец, начать встречаться не такая уж и плохая, а Рэйчел просто глотала слёзы, не в силах сдерживать чувства. Все они были счастливы. Счастливы вместе сейчас.       — Ну что, с Новым годом? — спросил Сэм, оглядывая всех собравшихся.       — С новыми приключениями, — улыбнулся Эллиа, подмигивая Макото.       — С новыми травмами, — добавила Ева.       — Которые будут только от падения в деньги или объятья, — скептически встряла Рэйчел.       — С новыми праздниками, проведёнными вместе, — хмыкнул Александр, крепче сжимая руку Агаты.       — Просто с новыми счастливыми мгновеньями. Всё закончилось. И всё будет хорошо, — сквозь плёнку слёз улыбнулась Харрис, слушая последние три удара курантов, — вы стали мне семьёй.       Что-то предательски защемило в груди, когда Агата договорила полушёпотом последние слова. От радости и тоски разрывало сердце. Хотелось улыбаться так, чтобы щемило скулы, так, чтобы кружилась голова и болели дёсна. Как же она счастлива.       Куранты добили последний, двенадцатый удар, и звон соприкасающихся бокалов соединился со звуком взрывающихся за окном салютов. Шуметь было нельзя, но если бы кто-то слышал, как шумит сейчас кровь в венах в этой компании друзей, сюда бы обязательно сбежался весь медперсонал со всей больницы.       — Мы не можем рассказать им настоящую историю о том, как ты сделал мне предложение, Нильсен, — шепчет Агата, вставая на носочки, чтобы хоть как-то дотянуться до Александра.       — Почему же? Мне все нравится.       — Вот твоя мама удивится, когда узнает, что ты предложил мне стать твоей женой не во время романтического путешествия где-нибудь во Франции, а в больничном туалете в Японии! — недовольно насупилась Харрис. В её голосе отдаленно, но слышался укор.       — А теперь подумай, насколько увлекательно будет рассказывать эту историю нашим детям!       — Ты полный дурак, Нильсен!       — Аккуратнее со словами, мисс, вы сами уже без пяти минут Нильсен! — улыбнулся Александр.       — А кто сказал, что я возьму твою фамилию? Меня моя вполне устраивает. — Гордо вздернула подбородок Агата.       — Ага, поговори мне еще тут. Это даже не обсуждается, — не дав Харрис возразить и слова, Александр притянул девушку к себе, заключая в объятия. Конечно, Агата ещё не раз вынесет мозг Нильсену на этот счёт, конечно, посоветовавшись с Рэйчел и Евой. Просто ради приличия. Ведь если этот голубоглазый швед думает, что раз Харрис согласилась выйти за него, то теперь будет выполнять каждый его указ беспрекословно, он глубоко ошибается. В любом случае, они подумает об этом позже. Сейчас Агату кутал в объятиях будущий муж.