Сила любви из зельеварни

Северус был гением и всегда знал об этом. Вот и сейчас, готовя новую модификацию умострительного зелья, он осторожно добавил в состав восемь цветков златоглазки, плавно помешивая лопаткой слева направо. Замшелые консерваторы из Гильдии Зельеваров настаивали на том, что пыльца златоглазки входит в резонанс с соком дремоносных грибов, но Северус был уверен, что четыре унции сушеного имбиря, растертого костяной ступкой, нивелируют реакцию. Возможно, он не учел фазу растущей луны. Или помешиваний нужно было сделать все же тринадцать, а не пятнадцать… Только в какой-то момент зелье, уже начинающее приобретать приятный бирюзовый оттенок, вдруг вскипело, поднимаясь пенистой ультрамариновой шапкой, и взорвалось, расплескиваясь крупными брызгами в разные стороны. Очнулся Северус уже под утро, среди разгрома и пенистых потеков, обнаруживая, что посасывает собственные пальцы, перепачканные сладковатым составом. Голова мыслила четко и ясно. Он мгновенно разобрался, на каком этапе произошла химическая реакция, и как ее избежать. Однако получившееся в результате его оплошности зелье обладало гораздо более впечатляющими свойствами, чем то, которого он планировал добиться, и этот факт неожиданно принес Северусу глубокое удовлетворение. Он надеялся просто улучшить давно известный рецепт, а получил нечто принципиально новое, пока не изученное, но, кажется, по-настоящему шедевральное. Потому что он — гений! Впервые за много лет Северус не испытывал ложного стыда, стеснения и не страдал от чувства собственной неполноценности, наконец-то приняв себя со всеми своими недостатками. Которые, вообще-то, недостатками вовсе не являлись — так, отличительными особенностями. И доктор Зигмунд Фрейд с его психологией бессознательного был абсолютно прав. Северусу стоило иногда потакать желаниям, реализовывая их с пользой, а не задвигать в дальний угол сознания, превращая в комплексы и делая вид, что ничего подобного не существует. Это негативно влияло на развитие его личности и вызывало дискомфорт, а, следовательно, ограничивало магию, в то время как свою магию волшебник должен холить и лелеять — только тогда он сможет полностью развить магические потоки и раскрыть потенциал. Дорогая Лили, кстати, погибла по его вине именно потому, что Северус был недостаточно решителен и не мог признаться себе в своих глубинных помыслах. Метался, страдал, держал эмоции под контролем, пытался быть правильным, — и к чему это привело? Он погубил подругу и загнал себя в настоящий капкан, превращая жизнь в нелепое существование без толики радости. Это было противоестественно. Нет, ему, определенно, стоило должным образом наказать себя, переступить через этот эпизод своей жизни, и двигаться дальше. А заодно признаться, наконец, что Лили была ему подругой, но никак не возлюбленной. Потому что гораздо больше в сексуальном плане ему нравились мужчины. Ну, или более яркие, агрессивные и доминирующие женщины, наподобие той же Беллатрикс. Вот только раньше он в сторону Беллатрикс и смотреть боялся… кстати, почему? Потому что был слаб, — признался себе Северус. И не готов даже мысленно удовлетворить свои мечты. Хотя помечтать было о чем, и мокрые сны, где он участвовал в тройничке с раскованными сексуальными незнакомцами, пару раз ему все же снились. Только тогда он считал такие грезы позорными и недостойными, тут же сбегая поутру под холодный душ. Опять же, без веской причины. Бисексуальность в магическом мире вовсе не порицалась, как и некоторые отклонения в сторону эксцентричности. Кто-то трахался с гоблинами, кто-то — с великанами, кто-то был без ума от вейл. Некоторые дамочки тащились от оборотней в полуобороте. Северус на фоне таких оригиналов мог считать себя образцом адекватности. Он потер кончик носа большим и указательным пальцем и трагически вздохнул. Проблема Снейпа-подростка заключалась в том, что Эйлин и Тоби воспитали его слишком уж консервативно, а в дальнейшем он сам ограничил свой кругозор. Недалекий закостенелый идиот! Нет уж, теперь же он не будет стыдиться своих потребностей и постарается стать счастливым. Патронус в виде феникса появился перед Снейпом совершенно внезапно. — Мальчик мой, ты не забыл, что я тебя жду? — спросил он вкрадчивым голосом Дамблдора. Северус наколдовал темпус, чертыхнулся и выпустил из палочки призрачного… авгурея. Почему-то не лань. Что ж, бывает. — Директор, я буду через час. Дела. Лететь к Альбусу по первому зову, не позавтракав и не приняв ванну, Северус теперь тоже не собирался. Он не зеленый пацан, а уважаемый в магическом мире мастер зельеварения и декан факультета. Сейчас лето, в Хогвардсе каникулы, а у него законный выходной. Так что Дамблдор подождет. Северус собрал в фиалы остатки зелья из котла, прибрал беспорядок, поднялся наверх, включил горячий, на грани обжигающего душ, и встал под сильные упругие струи. Взял вместо старой губки жесткую мочалку и едва не застонал от наслаждения, с силой проводя ею по телу и оттирая прилипшую пену. Кожа покраснела, и от болезненно-приятных ощущений дернулся член. Похоже, присущий ему мазохизм вышел на новый уровень. Теперь Северус не собирался позволять манипулировать собой и вытирать о себя ноги. Гораздо приятнее было получать удовольствие от легкого физического дискомфорта, а не морального унижения. Авгурей — птица гордая! Да и кровь Принцев наконец-то дала о себе знать. После душа, брезгливо отодвинув в сторону дешевую маггловскую одежду и по древней традиции чистокровных накидывая мантию прямо на голое тело, Северус даже глаза прикрыл от дивного ощущения стекающего по чувствительной коже гладкого атласа. Это было вос-хи-ти-тель-но. Как и ощущение неправильности происходящего — Северус никогда раньше не носил мантию на голое тело. Кажется, этого давным-давно уже никто не делал. Но вот прямо сейчас — ему захотелось. Так почему бы и нет? Он переместился в кабинет директора камином и невозмутимо устроился в кресле, закинув ногу на ногу. Дамблдор аж чаем поперхнулся. — Лимонную дольку, Альбус? — невозмутимо предложил Снейп. — Заешьте, сладкое полезно для мозговой деятельности. — Северус, мальчик мой, что с тобой произошло? — встревожился Дамблдор. — Я не узнал твой патронус. А как же лань? Это же был патронус Лили? — и он зажурчал что-то о прошлых ошибках, обетах, верности памяти и чувстве вины. Потом перешел к дополнительным обязанностям, заказам для больничного крыла, ночным дежурствам, баллам, факультетским разборкам, вспомнил о противостоянии с Мародерами и снова заговорил о переданном Волдеморту пророчестве. — Кстати, об этом, — перебил его Северус, наматывая на палец прядь чисто вымытых волос. — Думаю, прошло достаточно времени, чтобы перестать терзаться. Я готов получить свое наказание. — Что? — снова поперхнулся Дамблдор. — Розги, директор. Банальные розги. Очень напрасно вы отменили физические наказания. Они отлично проясняют мысли и вообще действуют животворительно. Чувства вины после этого не остается и в помине. Он поднялся с кресла, трансфигурировал статуэтку кошки в длинный упругий стек и протянул его Дамблдору. — Вот. Держите! — Зачем? — выпучил глаза тот. — Вам это тоже нужно, — вкрадчиво заверил Снейп. — Определенно, Вы все еще злитесь на меня, отчего-то считая, что из-за меня погибли Поттеры, хотя моя вина была косвенной. Но вам станет легче, когда вы, как истинный гриффиндорец, накажете предателя. Давайте же! Нам обоим станет легче! Он всунул стек в руку Альбуса, опустился на колени и, опираясь локтями на сиденье кресла, резким движением задрал на себе мантию. У Дамблдора при виде его обнаженного тела вырвался судорожный вздох. Но он молчал. Молчал и Северус, ему под упавшей на голову тканью было темно, душно, но на редкость хорошо думалось. А ведь Альбус — гей. И с Гриндевальдом они вполне могли развлекаться так же нетрадиционно. — Северус… зачем? — сдавленно прохрипел Дамблдор. — Встань немедленно! Северус стянул подол мантии с лица и с укором посмотрел на раскрасневшегося директора, отмечая его лихорадочно блестящие глаза: — Не обманывайте себя, Альбус. Вы хотите меня наказать. Вы все время подспудно это делаете, нагружая лишними дежурствами и напоминая о былом. Так выплесните свою агрессию, закройте гештальт. Ну же! Двадцать ударов розгами! Искушение оказалось слишком уж велико. Дамблдор поколебался и взмахнул стеком. Было больно. Но не очень. Альбус или не умел, или разучился правильно бить. Он хлестал Северуса сильно, но бессистемно, вкладывая в удары ярость и сомнения, и где-то на двенадцатом замахе вдруг опустил руку и заплакал. А Северус с удивлением осознал, что даже от такой неумелой дилетантской порки, возможно, за счет обстоятельств: кабинет начальника, коленопреклонная поза, контраст его обнаженности и официального положения, он немного возбудился. Cовсем слегка. И подумал, что такие вещи в школе стоит скрывать с помощью специального приспособления — видал он как-то в борделе каталог с самоподстраивающимся под анатомические особенности мужчины клетки на пенис. Кажется, они назывались «поясами верности». Вот такой бы повесить на себя…. Ох, от этой мысли его член окреп еще больше, заинтересованно подрагивая, и Северус постарался немедленно скрыть свое состояние складками мантии. Уж что-что, а практиковать садо-мазо с директором на постоянной основе он отнюдь не собирался. Хватит с Альбуса и разовой акции. Кажется, они оба получили сегодня, что хотели. Во всяком случае, высморкавшись в вышитый снитчами платок, Дамблдор выглядел каким-то подозрительно расслабленным и умиротворенным. Северус оправил мантию, передернул плечами, зачесал назад растрепавшиеся волосы и непреклонно сказал: — На дополнительные ночные дежурства я не согласен. Разделите их между Авророй и Чарити. Обе те еще полуночницы, для них это не станет проблемой. А у меня и без того по пятнадцать часов в неделю переработок. И бодроперцового к первому сентября я приготовлю не семь котлов, а три. Поначалу будет достаточно, а остальное на отработках сварят шестой и седьмой курс. — Хорошо, Северус, — покладисто согласился Альбус и положил на язык лимонную дольку. — Наверное, я действительно неоправданно много тебя нагружал, — и он ласково погладил лежащий у него на коленях стек. Снейп кивнул: — Вот и договорились. И не дергайте меня больше без крайней необходимости. Всего доброго! Он гордо расправил плечи и ушел назад камином. Ужасно хотелось секса. Но не с Альбусом, ни в коем случае, а хотя бы… с Лестренджами? Уже дома, приняв еще одну чайную ложку зелья, Снейп отчетливо представил себе Беллатрикс с гривой распущенных волос, в высоких ботфортах, черном кружевном бра и с плеткой в руке. Тело отозвалось острым импульсом возбуждения. Потом он вспомнил Рудольфуса и Рабастана, их жилистые мускулистые торсы, покрытые потом в результате интенсивных тренировок, их подкаченные задницы и сильные ноги, длинные изящные пальцы, сжимающие палочки… Припомнил сплетни, ходившие в кругу Пожирателей о том, какие оргии устраивает Беллатрикс с братьями, и решил, что определился с выбором. Ему, определенно, нужны Лестренджи. И пусть после Азкабана те несколько сдали, да и вообще никогда не рассматривали полукровку-зельевара как сексуального партнера, все исправимо. Гений он в конце-то концов или нет? Изобрести и сварить зелье на основе модифицированного укрепляющего, витаминного и возбудителя — отличный вызов его уровню мастерства. Решено — Северус будет следовать своей цели! И Лестренджей на ноги поставит, и себе сделает хорошо. Что там Альбус вечно твердит об общем благе и силе любви? День складывался просто замечательно. Распластанный грудью на столе Северус, глубоко принимая в горло член Рабастана, так, что саднили углы растянутого рта, одновременно наслаждался ощущением растянутости в заднем проходе — страпон Беллатрикс, обильно увлажненный жирной, превосходной смазкой его собственного изготовления, мучительно сладко терзал простату. Иногда Беллатрикс сбивалась с ритма, потому что к ней сзади пристроился Рудольфус, но от этого удовольствие становилось только пикантнее. Рабастан толкнулся особенно глубоко, вызывая у Северуса спазм в горле, с протяжным стоном выдернул член и бурно кончил ему на лицо. Северус жадно облизнул попавшую на губы сперму, и вскрикнул от короткого круциатуса, которым наградила его между лопаток Белла. Смесь удовольствия и боли стала почти запредельной. Его зубы клацнули в паре сантиметров от опадающего члена Рабастана, и тот разразился темпераментными ругательствами. Беллатрикс раскатисто расхохоталась, отстраняясь от стола и откидывая голову Рудольфусу на плечо, а Северус полусполз-полурухнул на толстый ковер, дрожащей рукой дроча каменный член. Рабастан одарил его понимающим прищуром и бросил ему на яйца и мошонку легкое жалящее, отчего Северус наконец-то с благодарностью забился в оргазме, пачкая жемчужными каплями ковер. Рудольфус тут же развернул Беллс прямо на весу, сажая ее на освободившийся стол, и пристроился у нее между ногами, откидывая в сторону страпон. — Погоди! — взвизгнула она, — извиваясь в его руках. — Я хочу еще! И выскользнула дикой кошкой, метнувшись к камину, где стояла хрустальная чаша с доработанным густым зельем. Происходящее так захватило всех четверых, а эмоции и ощущения были настолько яркими, что на пощипывание меток на руках никто из них и внимания не обратил. Тем временем, не дождавшись результата вызова, Волдеморт решил навестить своих верных соратников сам, попав через камин в гостиную в самый разгар разнузданной сексуальной феерии. — Моооой Лоооорд! — протянула Беллатриса, набирая на палец ультрамариновой пены побольше. У Рудольфуса отвисла челюсть. Рабастан ухмыльнулся, а Северус вообще едва ли обратил внимание на новое действующее лицо — оргазм выпил все его силы. Волдеморт споткнулся о страпон, глянул на встрепанную, в одних сетчатых чулочках Беллатрикс, на Рудольфуса, облаченного только в носки и ботинки, на голого Рабастана и такого же голого корчившегося на ковре Северуса, и недоуменно сверкнул глазами. — Что здесь происходит? — ледяным тоном спросил он. — Северус изобрел зелье, выявляющее наши истинные желания и наклонности, — невозмутимо пояснил Рабастан. — Хотите попробовать, мой Лорд? — игриво спросила Беллатрикс и сунула перемазанный зельем палец Волдеморту прямо в рот. Британия могла спать спокойно. Мальчик-который-выжил все еще бегал по лесам в поисках крестражей, еще копошились члены Ордена Фениса, и несколько недоумевало от непонятного затишья по всем фронтам министерство, но гражданская война больше не грозила магическому миру. Волдеморт сменил пол, скоропостижно вышел замуж за Долохова и планировал баллотироваться на следующих выборах на пост Министра Магии. Такое вот у него оказалось тайное, нереализованное желание. Надежность и трогательно-неуклюжая забота Долохова, а также его спокойное отношение к матриархату и феминизму делали Антонина идеальным мужем для будущего министра, а верные пожиратели постепенно превращались в разносторонне развитую команду, вполне подходящую для серьезного политика. Ни силы, ни могущества, ни жизненного опыта в процессе превращения в авторитарную даму Волдеморт не потерял. Леди Мортиша Долохова-Гонт строила поистине грандиозные планы на будущее. А ее гибкий ум оказался куда острей, чем у ограниченного рамками консерватизма Волдеморта. Северус только диву давался, как быстро развивались события. Он сидел на перилах крыльца в Паучьем тупике, куда заскочил за старой книгой, курил взатяг, выпуская в небо колечки, глядел на звезды и удовлетворенно улыбался. Вся его шея была покрыта засосами, а на руках саднили покрасневшие потертости от джутовой веревки — вчера Рабастан учился на нем искусству шибари, но Северус сознательно не использовал заживляющее зелье. Ему нравилось ощущение легкого дискомфорта. Жизнь была прекрасна. Его некогда желтоватая, нездорового оттенка кожа, теперь сияла мраморной гладкой белизной — сперма Рабастана действовала лучше любых кремов и витаминов. Глаза сыто мерцали, тело налилось здоровьем — в Лестрендж-мэноре домовики превосходно готовили, а Беллс следила за тем, чтобы «ее мужчинам» всегда хватало сил и энергии на ее хотелки. Да и морально Северус стал гораздо увереннее в себе, — теперь он чувствовал себя нужным и принадлежным к семье. Не одиноким. Полностью цельным. Его пожелания учитывались, а потребности удовлетворялись. К тому же его заслуги в области зельеварения наконец-то стали признавать. Пользуясь появлением свободного времени, Северус написал две статьи в «Вестник зельеварения» и планировал-таки запатентовать чудесное зелье. Точнее, одну из его разновидностей. Легкий вариант для общего использования. И назвать его «Сила любви» — просто из вредности. А потом поработать еще над каким-нибудь составом. Может, еще что-то изобрести. Например, зелье бессмертия, вечной молодости или сыворотку «а-ля философский камень». Даже если получится не совсем то, что планировалось, Северус не сомневался в успехе. Он же — гений!