О Архонты, он сказал других?..
— Хахахаха!.. — Внезапно смеётся Тарталья, то ли из-за нервов, которые ощутимо натянулись от плохого настроения альфы, то ли это проявления защитной реакции. — Чжун Ли, среди Предвестников Фатуи почти половина — омеги. Чайлд только хотел сказать, что Царица ценит их не за вторичный пол, а за навыки, умения, и жажду убивать, но вспомнил, как отреагировал Чжун Ли в последний раз, когда Аякс назвал при нем имя другого Архонта — ''Царица меня убьет, если узнает, что мы трахаемся". Конечно, это было в постели, в порыве страсти, но Чжун Ли тогда очень больно укусил его за плечо — так, что теперь рядом с брачной меткой находится шрам от его клыков. Иными словами, теперь Чайлд стал лучше думать перед тем, как что-то сказать. Его альфа стал слишком ревнивым и собственническим во время его беременности. Не сказать, что на самого Чайлда гормоны действуют лучше — он просто привык быть один, далеко от своей семьи и родины, и поэтому может прожить один день без Чжун Ли. Но альфа, видимо, не согласен. — Ты работаешь в Банке, где обычные фатуи. Я не доверяю ни одному из них достаточно, чтобы спокойно оставить тебя там. — Катерина мой зам — она тоже омега. Ничего же плохого не случится, если она будет за мной присматривать? К тому же, именно Катя помогла мне освоиться в Ли Юэ, когда я приехал сюда на миссию из Снежной. Она хорошая девушка. — Попытался убедить Чайлд, сжав ладонь Чжун Ли. Альфа задумчиво щурится, пристально смотря на лицо Тартальи, и пытаясь понять, не преувеличивает ли он, лишь бы только Чжун Ли не волновался за него лишний раз. Тарталья же смотрит на него... с надеждой. От нетерпения кладет руку на живот, словно пытаясь ощутить поддержку от ребенка, и медленно водит по нему ладонью. — Есть одно условие. — Наконец, уступает мужчина, вздыхая. Он закрывает глаза и поджимает губы. Лёгкая улыбка появляется на его лице, когда Чайлд издает счастливый звук. — Но я думаю, оно тебе не понравится. — Предупреждает он. — Ну вот, опять папочка что-то придумывает... — Тарталья цокает и дует губы, опуская голову и смотрит на свой живот, обращаясь к маленькой жизни внутри. — Ладно, говори. — Он поднимает только взгляд, встречаясь с внимательными янтарными глазами, которые внезапно заискрились обожанием, когда Чайлд так мило проявлял заботу об их ребенке. — Ошейник. — Чуть мягче говорит Чжун Ли, и слыша недовольное рычание изо рта Тартальи, издает понимающий смешок. — Не специальный, не переживай. Просто чтобы закрыть твою ароматическую железу и метку. Я смогу его разблокировать, когда ты вернешься домой. Чжун Ли внимательно смотрит на Тарталью сверху вниз, пытаясь понять его реакцию на это условие. Запах говорит намного больше, чем лицо, которое мастерски умеет скрывать эмоции. В воздухе чувствуется небольшое раздражение и нотки плаксивости, но особо резких негативных эмоций нет. Это уже хорошо. Холодный нос альфы вновь прижимается к его шее, ища ароматическую железу, и Чайлд от неожиданности вздрагивает. — Это для твоей безопасности, любимый. Ты же не хочешь, чтобы твои подчинённые по изменившемуся запаху поняли, что ты носишь нашего ребенка? — Они и так знают, что мы спим. — Тихо отвечает Чайлд, вновь наклоняя голову в сторону, чтобы обнажить шею. За последние пол года это уже стало рефлекторным жестом, который показывал, что даже если Чайлд обижен — он, по крайней мере, не злится. — Ладно... Хуй с этим ошейником, я просто хочу уже выйти на работу. Чжун Ли всегда поощрял рвение своего мужа работать. В ритуальном бюро не всегда была работа, когда можно было кого-то хоронить — люди умирали не так часто. Чайлд конечно предлагал ему повысить смертность населения, что являлось довольно жестокой шуткой, но Чжун Ли напомнил, что он, его омега, чуть не убил половину Ли Юэ, когда выполнял свой приказ и пробудил Осиала. В основном Чжун Ли занимался бумагами, и шанс надеть специальную форму и пойти копать могилу был не слишком велик. Однако, когда он удавался — около одного раза в неделю, — Чжун Ли возвращался домой очень уставшим. Копать яму глубиной в два-три метра на протяжении всего дня то ещё удовольствие. " — А кто ещё должен этим заниматься? Я? Для этого мне и нужны мужчины!" — Смеясь, доходчиво объясняла Ху Тао своим подчинённым-альфам. " — Я вас понял, госпожа." — А Чжун Ли довольно спокойно принимал это.***
На следующее утро Тарталья уже стоял напротив зеркала в их спальне и с покорным ожиданием смотрел, как Чжун Ли застегивает ему тонкий и лёгкий ошейник на шее, дорого отливающий серебром. — Великолепно, мой омега. — Чжун Ли с влюбленной улыбкой оставил поцелуй на макушке Чайлда, на что парень улыбнулся в ответ. — Красивый и прекрасный. — Да, я такой. — С ухмылкой отвечает Чайлд, довольно закрывая глаза. — Самодовольства тебе тоже не занимать. — С улыбкой говорит Чжун Ли, отходя от него. Тарталья сразу же после потянулся пальцами к металлу, прилегающему к коже. Он приблизился к зеркалу, покрутил головой во все стороны и высоко поднял подбородок, внимательно изучая защитный аксессуар на себе. Ему нужно было все тщательно посмотреть и изучить, прежде чем идти на десяти-часовой рабочий день без возможности снять с себя его. Прошло больше года с тех пор, как он носил что-то подобное по приказу Царицы. Крио Архонт ценила своих Предвестников, но если это были омеги, то проявляла повышенное беспокойство за их безопасность, заставляя носить ошейники, чтобы их феромоны не влияли на альф. Когда Тарталья начал встречаться с Чжун Ли, он с огромным трудом снял его, и то, при помощи Дотторе. — Тебе комфортно? — Спрашивает Чжун Ли через плечо, пока застегивает свою светлую хлопковую рубашку и передаёт протянутой руке Чайлда его - бордовую. — Вроде нормально. — Спокойно отвечает Тарталья, пожимая плечами. — Нигде не натирает, не сдавливает, не жмёт? — Все нормально, Чжун Ли. — Аякс с терпеливой улыбкой разворачивается к нему, застёгивал горловину своей рубашки до самого верха, которая в привычной повседневной жизни была растегнута чуть ли не до ключиц. — Если будет неудобно, я приду к твоему бюро. Мы не так далеко работаем. — Склонив голову вниз, бормочет он, натягивая джинсы. Пока что размер живота позволяет ему самому одеваться, но это только пока. Он замечает, как альфа обеспокоенно смотрит на него, в то время как Чайлд скачет на одной ноге, пытаясь поймать равновесие. — Если меня не будет на месте, скажи Ху Тао, чтобы она сразу же меня нашла. — Хорошо-хорошо, папочка. — Дразняще пропел Тарталья, наконец, натянув джинсы, и ухмыльнулся любопытному взгляду Чжун Ли. Аякс вдел ремень в петли, и уже было начал его застёгивать, как услышал предостерегающий тон мужа: — Не затягивай так сильно. — Мне так удобно. — Прозвучал голос Чайлда, полный его этого юношеского максимализма, который ещё не до конца выветрился. — Ребенку не удобно. — Настаивает Чжун Ли, медленно приближаясь к Тарталье. — Аякс, пожалуйста, не затягивай ремень. У тебя на четыре деления, давай хотя бы на два. — Он берет омегу за руку, останавливая. — Аякс. — Будет...видно... Живот. — Пытаясь сопротивляться ворчит омега, отпихивая ладонь Чжун Ли. Альфа терпеливо вздыхает, скрещивая руки на груди и наблюдает за ним. Через какое-то время Чайлд заканчивает и выпрямляется, пытаясь понять, не слишком ли он затянул. Делая несколько шагов по комнате, он к своему неудовольствию признает, что альфа был прав. Передавливает. — Удобно? — Со смешком спрашивает Чжун Ли, наблюдая недовольство на лице омеги. — Не очень. — Тарталья отворачивается, не желая признавать свое поражение таким позорным способом. — Ладно, на три. — А лучше на два. — Напоминает мужчина. — Заткнись, сейчас сам себе на два и будешь застёгивать. — Огрызается Тарталья без злости, ворча себе под нос. — Посмотрим, хорошо ли тебе будет, когда с тебя спадут штаны. — Он громко фыркает, задирая голову. — Любовь моя. — В голосе Чжун Ли слышна улыбка. Чайлд закатывет глаза, когда слышит, как тот подходит сзади и обнимает своими сильными руками, целуя в затылок и кладя подбородок на его голову. — Не злись. Я лишь хочу, чтобы тебе и ребенку было комфортно. — Я не злюсь. Мне не нравится, когда всё так...свободно. — Ворчит Тарталья, кладя руки на свои бедра и талию. Чжун Ли снова целует его, на этот раз в щеку, успокаивающе гладя по животу. Тарталья подставляет вторую. Альфа издает тихий снисходительный смешок, целуя и ее. Откуда такая внезапная тяга к поцелуям? — Ты переживаешь? — Немного. Всё-таки, я почти два месяца работаю из дома. — Чайлд ведёт плечами, расправляя их, чтобы встать ровно. — Дай мне какую-нибудь вещь с твоим запахом. — Хорошо. Отпуская омегу, Чжун Ли уходит в прихожую, беря с вешалки свой шарф. В связи с похолоданиями из-за приближающейся зимы этот аксессуар не будет странно смотреться на Тарталье. Шарф Чжун Ли был насыщенно пропитан его ароматом, так как находился ровно около ароматической железы. У него есть подозрения, что с этого момента это теперь шарф Чайлда. — Держи. — Вернувшись, он отдает его Тарталье. — Теперь это мое. — С широкой ухмылкой заявляет Чайлд, обматывая шарф вокруг шеи и громко втягивает воздух, прижав его к носу. Чего и следовало ожидать. У беременной омеги лучше не забирать вещи, которые они признали своими. — Хорошо-хорошо. Только не забудь снять его на работе - вспотеешь. — Ещё чего! — Чайлд вцепляется пальцами в ткань, словно Чжун Ли может его отобрать в любую секунду. — Чайлд...***
— Господин Чайлд! Его пришествие встречает гул радостных голосов работников Банка. Тарталья старается не морщится от резких громких звуков, к которым он стал чувствителен. Поздоровавшись с яркой улыбкой, он направляется к своему кабинету. Впереди ещё много работы. Его походка также стала немного более медленной и чуть менее самоуверенной. На первый взгляд различия были незаметны, но Катя внимательно проследила за ним, и вошла в его кабинет через десять минут, когда Тарталья уже снял куртку и устроился за столом. Некий тёмно-коричневый шарф, к ее удивлению, покоился рядом на столе. — Привет, Чайлд. Как ты? — Привет, Катя. — Он машет рукой в знак приветствия и поднимает на нее взгляд. Собственно, Тарталья даже не начинал работать, поскольку чувствовал, что она скоро придет наведаться. — Я в порядке. Почему должно быть что-то не так? — С заигрывающей улыбкой спрашивает он. — Тебя не было здесь пару месяцев. — Она обводит рукой кабинет. — В любом случае, вот документы и список должников. Ты сможешь с ними разобраться? — Подходя ближе, Катерина замечает, как рука Чайлда лежит на его животе, которую он туда положил скорее рефлекторно, чем от какой-то боли. — Подожди. Какой у тебя месяц? — Э-э... Как это вообще влияет? — Немного раздражается Тарталья. Замечая ее взгляд, он убирает руку с живота и кладет ее на стол. — Я могу сражаться. — Тарталья. — Она хмурится, наклоняясь к нему. — Какой месяц. — Архонты, ну четвертый! Что это вообще меняет? — Он нервно вздыхает, сжимая руки в кулаки. — Это середина срока, Тарталья. Я не отпущу тебя на разборки в таком состоянии. — Издеваешься? Ну и что ты сделаешь, запрешь меня здесь? — Тарталья скалится, обнажая клыки на подругу, которая скрещивает руки на груди и вызывающе выгибает бровь. — Не забывай, кто твой начальник, Катерина. — Ты сам себя слышишь? Как ты будешь сражаться, если раздражаешься от любой мелочи? — Девушка снижает напор, понимая, что говорит с беременным омегой, у которого эмоции скачут как на американских горках. — И мне плевать, начальник - не начальник, если с тобой что-то случится, твой альфа сравняет с землёй весь наш банк. А мне ещё нужна моя работа. Тарталья, образумленный ее словами, опускает взгляд и берет аккуратно сложенный шарф Чжун Ли, начиная беспокойно теребить его в руках. Действительно — Чжун Ли поистине страшен в гневе. Несмотря на то, что он решил провести остаток своей смертной жизни с Тартальей и завести семью, его силы всё ещё велики даже для обычного обладателя глаза бога. — Ладно, хуй с этими должниками... Я действительно не хочу вредить ребенку. — Тише говорит он, опуская вторую руку под стол и кладет ее на живот. — Слова разумного родителя. — Улыбается Катерина. — Не беспокойся, я найду людей, которые с этим разберутся. — Ладно. — Если будешь плохо себя чувствовать, подходи ко мне. — Ладно. — Или если захочешь есть. — Катя, иди уже. — Тарталья стонет и закатывает глаза. — Мне работать надо. — Как скажешь, босс. — Смеётся она, оставляя бумаги на столе Тартальи и уходит.***
Отработав пять часов, Тарталья откидывается на кресле и понимает, что уже устал. А ведь это только половина рабочего дня. В голове возникает мысль сходить проветриться на улицу, возможно, погулять по пристани — сделать хоть что-нибудь, лишь бы не сидеть на одном месте. Выходя на работу он совсем забыл, что здесь те же самые стены, что и дома. К сожалению, самый ближайший выход из Банка — это центральный, и по пути к нему находится большое количество охраны, что на входе, что на выходе. Тарталья решает все таки пройтись лишние пять минут до запасного. Он тихо предупреждает Катю, так, чтобы слышала только она, и покидает Банк. На улице свежо. Зря он наверное не надел куртку, но теплый шарф Чжун Ли создаёт иллюзию его присутствия, поэтому не так все страшно. У него не такой слабый организм, чтобы заболеть от октябрьских ветров. И кстати о ветрах... Пройдясь по одной из непримечательных улиц до конца, Чайлд остановился, почувствовав чье-то присутствие. Или слежку. Непонимающе оборачиваясь Тарталья инстинктивно прижимает руку к животу, а через несколько секунд осознает свой жест и зло шипит. Он стал меньше контролировать свои движения. Если такое случится на людях, возникнут вопросы и ненужные странные взгляды. Потому что только беременные при любой опасности стремятся закрыть живот. Он опускает свободную руку вниз, призывая водяной клинок и пристально осматривается по сторонам. Запасные выходы различных магазинчиков, склады ненужных ящиков и немного мусора, возвышающиеся стены домов. Он чувствует себя таким маленьким... Острый слух улавливает какие-то неразличимые звуки, которые остановились вместе с движениями Тартальи. Да что за хрень? Раздражённо вздыхая, Аякс качает головой и разворачивается, продалжая медленно идти и вновь прислушивается, надеясь услышать тот звук. Может, у него просто нервы разыгрались? Или ему не кажется. Шорохи позади продолжают сопровождать его ровно до следующего переулка. Ну, ладно, может кто-то за ним и увязался. Но разве одиннадцатый Предвестник не сможет разобраться с каким-то уличным вором? В какой-то момент он радуется, что ошейник на нем действительно блокирует любой издаваемый запах, иначе человек позади понял бы, в каком он положении. Клинок в его руке не исчезает. Наоборот, сжимается крепче, когда Чайлд останавливается у какого-то темного закоулка и резко поворачивается, заслышав реальные шаги. Клинок замирает в считанных сантиметрах от горла невозмутимого Якши. — Б-блять!.. Тарталья отшатывается, ударяясь спиной о стену и вонзая оружие в нее же. Опора помогает удержать равновесие на ослабевших от испуга ногах. — Ты какого хуя следишь за мной?! — Воскрикнул Аякс, ударяя сжатым кулаком позади себя. Сяо скрещивает руки на груди и закатывает глаза. — У меня приказ. — П-приказ?! Я чуть от страха блять не обосрался! — Чайлд хватается рукой за грудь, чувствуя, как быстро колотится сердце, от чего почти больно. Ну, колени явно дрожат. — Это все Чжун Ли? Это он сказал тебе следить за мной? — Господин сказал сопровождать тебя в любом передвижении. — Якша раздражённо вздыхает, качая головой. — И не показываться на глаза. Но я заметил, что ты начал переживать, и решил подойти ближе. — Т-ты!.. Я... Я блять... Аргх! — Тарталья закрывает руками лицо и стонет, отходя от стены. — Чертов Чжун Ли... Сяо фыркает, стараясь терпеть такое неуважительное, по его мнению, отношение к Чжун Ли, и продолжает смотреть на Чайлда. — Где твоя куртка? — Спрашивает адепт, чуть прищурившись. — Там же, где и должен быть ты. Подальше от меня. — С иронией отвечает Тарталья, скрещивая руки на груди.— Так и будешь стоять здесь? — Как он тебя только терпит... У господина англельское терпение, Чайлд. Сяо исчезает через секунду, но Тарталья продолжает чувствовать его присутствие где-то недалеко. Ему приказали следить за Чайлдом? Конечно, Аякс подозревал, что Чжун Ли переживает за него, но разве он оторвал бы Сяо от всех его обязанностей, лишь бы Чайлд не дай бог не попал в какие-то неприятности? Это, конечно, мило, но он чувствует себя ребенком. Выйдя на улочку с различными закусочными и ресторанами, Тарталья останавливается и встает в очередь, чтобы купить перекусить. Он всегда старался следить за своим питанием, несмотря на частые переезды и командировки — ему нужно было держать форму. Но этот ребёнок внутри требует намного больше энергии и калорий. Теперь два-три приема пищи в свой промежуток умудряются вмещать ещё по столько же перекусов. — В обеденное время у нас действует скидка, господин Чайлд! Все блюда, не включённые в меню комплексных обедов — всего за пол цены! — Ярко улыбаясь, говорит ему Сян Лин. Чайлд скептически прищуривается. Он впервые за год своего проживания в Ли Юэ слышит про подобную акцию. — У меня достаточно моры, чтобы оплатить все по полной цене, но раз ты предлагаешь... — Тарталья достает кошелек, и расплачивается по пониженному тарифу. Отходя в сторону для ожидания, он ещё раз задаётся вопросом, откуда такие маленькие радости в его жизни. Раз Чжун Ли его так гиперопекает, не мог ли он подстроить и это? Еда в одном из самых лучших и популярных кафе города была не из дешёвых. Выстраивая логическую цепочку... Сян Лин общается с Ху Тао и Синь Цю, а синеволосый любитель книг — с Чунь Юнем, экзорцистом, чья работа тесно связана с изгнанием демонов. И Ху Тао, и Чунь Юнь общаются с Янь Фей, Гань Юй и Сяо, а эти трое... Адепты Чжун Ли. Вот же... Он не удивляется, когда по дороге до Банка мадам Пин приветливо интересуется его самочувствием, а на пол пути встречает будто случайно проходящую мимо Янь Фей, которая будто случайно так увлекается рассказом о новых юридических законах по наказанию недобросовестных налогоплательщиках, что провожает его аж до самого входа. У Тартальи складывается впечатление, что чуть ли не весь Ли Юэ уже знает о его положении. Ну или только адепты бывшего Гео Архонта.***
Возвращаясь в кабинет, он подходит к окну, чтобы проветрить помещение. В далеке, на одной из гор напротив Банка, виден маленький силуэт с нефритовым копьём, отливающим на солнце. Чайлд рычит и задергивает шторы. Через несколько секунд порыв ветра снова их открывает, словно в противовес желанию Чайлда скрыться от бдительного взора Якши. Вторую половину рабочего дня он сопровождает обедом и заполнением отчётов. Время проходит быстрее.***
Сяо заканчивает говорить, стоя рядом с Чжун Ли на крыльце Ваньшень. — Завтра проследи, чтобы он был в куртке. Если надо, заставь надеть. — Хорошо, Господин.***
Вернувшись домой, Чайлд уже на пороге осознает, что Чжун Ли нет. Он издает беспокойный звук, который бы за секунду привлек альфу, будь он дома, но никакого ответа не следует. Разочарованно скидывая ботинки и одежду в коридоре прямо на пол, Тарталья понуро плетется в спальню. К черту ужин, он устал. И обессиленно падает на кровать, даже не переодевшись. Обнимая специальную подушку для беременных, он обхватывает ее руками и ногами, и переползает на половину кровати, которая принадлежит Чжун Ли. Окружая себя его запахом, он быстро засыпает. Конечно, простой аромат Чжун Ли, впитавшийся в постель за их долгое времяпровождение здесь — слабое утешение, поэтому Чайлд продолжает издавать беспокойную, неудовлетворённую трель даже во сне. Чжун Ли приходит немного позже. Обнаруживая разбросанную в коридоре одежду, он сразу заподазривает неладное — и тихо ступая по полу босыми ногами идёт прямо в спальню. От вида Чайлда, его возлюбленно, его омеги, скрутившего в кулаках простыни и тихо скулящего во сне в желудке что-то падает. Воздух переполнен феромонами грусти и усталости. Чжун Ли вешает свое пальто на спинку стула и быстро оказывается у кровати. Та прогибается под его весом, и альфа нависает над беспокойным омегой. — Аякс... Мой милый Аякс, извини, что так задержался. — Шепчет он, склонившись к розоватому уху, которое обдает своим теплым дыханием. — Я уже здесь, все хорошо, любимый. — Ладонь Чжун Ли мягко ложится на его лицо. Взгляд прослеживает слегка нахмуренные во сне брови и милую складочку между ними, поджатые словно в плаксивости губы и дергающийся нос, что почувствовал родной аромат. — С...сянш... — Тихие бормотания Чайлда доносятся из его едва приоткрытых губ, и лицо постепенно расслабляется, уступая место усталости. Он вслепую тянется свободной рукой к альфе, мажа несколько раз по воздуху, в попытках найти своего защитника, но Чжун Ли помогает ему — со всей нежностью перехватывает слабую ладонь и прижимает к своей груди. Тарталья сразу же успокаивается, почувствовав биение человеческого сердца. — Сянш... — Я здесь, Аякс. — Трепет, — и когда Чжун Ли испытывал это чувство в последний раз? Помимо дня, когда узнал о беременности Чайлда, — охватывает альфу, когда омега медленно открывает глаза и со всё той же плавностью скользит по его груди, к лицу. Глаза останавливаются на пропитанных беспокойством в перемешку с нежностью глазах цвета Кор Ляписа, который только отчётливее светится в темноте. Признаться, иногда Чайлд пугался, когда просыпался среди ночи и Чжун Ли, ещё обладавший гнозисом и подвергнутый отсутствию сна, немигающе смотрел на него. Наблюдал. Охранял. Всю ночь. — Ты пришел... — Медленно лепечет он заплетающимся после сна языком. — Конечно я пришел, мой родной. Куда бы я делся? — Шепчет ему Чжун Ли, обхватывая сонное личико обеими ладонями, и поднимая к себе. — С тобой все хорошо? В комнате не очень приятно пахнет. — Без нажима говорит мужчина, ещё раз втягивая воздух. Ноздри раздуваются от аромата, пропитанного грустными эмоциями, — но не со злости. Беспокойство. Глаза снова устало закрываются. Чжун Ли начал сомневаться, что будить Чайлда только ради того, чтобы узнать о его самочувствии было хорошей идеей. Он устал. Может, стоило дать омеге поспать? Но затем он замечает: Тарталья все также лежит в уличной — по сути рабочей, — одежде, и хмурится. Разморенный сном, Аякс не сразу понимает, что его пытаются раздеть. Аккуратно поднимают и придерживают за спину, кладут позади подушки и облокачивают на них. Расстёгивают рубашку и джинсы, а вместе с этим тихое, размеренное дыхание Чжун Ли. Чайлд опирается на его грудь своей, когда Чжун Ли медленно стягивает рубашку с плеч — прямо как прелюдии, ей богу, — и Тарталья целует его плечо, уткнувшись носом в изгиб шеи. — Аякс? — Хм? — Невинно отзывается омега, продолжая медленно проводить губами по шее альфы, до куда дотягивается. В приятной близости находится метка, которую Чайлд оставил ему во время последней течки, и проводит по ней языком, надавливая на шрам. Дыхание сверху становится чуть более напряжённым и, определенно, горячим. Теплый язычок вращается по кругу, задевая маленькие углубления от его клыков, обводя каждое. Смакует, причмокивая губами, и уверен, что может даже почувствовать вкус. Сладкий, нескончаемо вкусный и недостаточный. Во время течки, когда альфа и омега друг друга помечают — они ставят метку и впрыскивают собственные гормоны в кровь партнёра, чтобы навсегда привязать его к себе. Это помогает чувствовать друг друга на каком-то новом, более совершенном, более тонком и возвышенном уровне. Чище ощущаются запахи друг друга, эмоции и желания. А желание Чайлда внезапно обливает Чжун Ли как ведро ледяной воды — Укусить. Пометить. Заявить. Почему он задержался? С кем он был? Почему оставил своего беременного омегу одного? Почему не приласкал, не обнял, не поцеловал, когда тот пришел после первого рабочего дня? Почему? Миллионы почему, от простых до самых асбурдных. Рот омеги, снабжённый внезапно вновь отросшими клыками, медленно открывается, смакуя, выдыхая обжигающий жар на кожу, от чего по спине альфы невольно проходят мурашки. Но он сидит неподвижно, принимая волю своего омеги. Клыки вонзаются в то же место. Чжун Ли — бывший бог войны. Он претерпел много боли, как душевной, так и физической, но это... Чайлд тихо рычит, больше от собственного усердия, чем от реальной злости или чего-то подобного. Но в его аромате Чжун Ли чувствует ревность и — как мило — собственничество, которое попадает в его кровь. От Чжун Ли слышится тихое шипение, когда Чайлд задерживается на и так недавно зажившей ране дольше положенного. Он кладет руку омеге на затылок и тянет за рыжие волосы — Чайлд беременный, а не хрустальный, — пытаясь немного отстраниться, но лишь заставляет клыки Тартальи задеть мышцы и болезненно резануть внутри, вызвав повреждения. Резкий вздох Чжун Ли приводит омегу в чувство. Он, отстранившись, облизывает кровь на губах и уголках губ с каким-то поплывшим взглядом. Альфа завороженно смотрит на него, игнорируя пульсирующую боль в плече. — Ты такой красивый. — Проговаривает он, кладя ладонь на щеку Тартальи, к которой омега ластится. — Открой ротик. Тарталья делает, как ему сказал, причмокнув, и специально не проглатывая кровь, которая осталась на языке и зубах. Язык он вытягивает вперёд. — Хороший мальчик. Довольное урчание раздается из груди юноши, когда уголки его губ изгибаются в хитрой улыбке. Рот был открыт только для того, чтобы Чжун Ли бессовестно впился в него, сразу же проталкивая язык и вылизывая остатки собственной крови. У Чайлда слабеет спина и ноги, которые чуть разъезжаются в стороны, и сам он горбится, начиная оседать ниже от такого напора. Единственное, что держит его голову на одном уровне с лицом Чжун Ли — его крепкая хватка в волосах. Тарталья скулит в его рот, кладя руки на грудь Чжун Ли. Альфа почувствовал давление и медленно отстранился. — Вкусный? — Хихикает Чайлд, проводя языком по клыкам, ставшими вновь тупыми. — Даже не думал, что у бога войны вновь проснется жажда крови. Он дразнит, проводя пальчиками по обтянутой рубашкой и жилеткой груди, что учащенно вздымается. — Ты первый укусил меня. — Чжун Ли отводит взгляд, наслаждаясь касаниями своего возлюбленного, даже такими лёгкими. — Я только проснулся, ничего не соображаю, и вообще беременный. Так что мне можно. — Победно улыбается Тарталья, слыша подавленный смешок от Чжун Ли. — Я думал, ты будешь дома... — Резко сменился он, опуская взгляд на руки Чжун Ли, уже лежащие на его коленях. Берет одну из них в свою. — Я тоже так думал. Но сегодня было погребение, поэтому пришлось задержаться. — Негромко говорит мужчина, перебирая пальцы Тартальи в своих. Синие глаза осторожно поднимаются к Чжун Ли. Теперь, когда он успокоился и вернул здравость мыслей, на душе оседает какое-то неправильное чувство... Чжун Ли зарабатывает деньги, чтобы они могли обеспечить себя, когда ребенок появится на свет, а Чайлд... Чайлду не нравится, что он поздно вернулся домой? Он ужасный омега после этого... Ему хотелось сделать что-то приятное для своего альфы. Приготовить ужин например, погладить одежду и принять вместе расслабляющую ванную... Но он очень устал после первого рабочего дня. Ещё все эти нервы и переживания, постоянные мысли о том, чтобы случайно не проявить какого-то особого внимания к животу при подчинённых, скорый отчет Царице, — а ведь она даже не знает, что её Предвестник-омега снял с себя ее ошейник и завел отношения с врагом. — Приготовлю ужин. — Говорит Тарталья, сжимая руку Чжун Ли, перед тем как отпустить, и отводит взгляд. — Аякс. — Альфа же перехватывает его предплечье, останавливая, когда парень пытается встать. Чайлд взволнованно смотрит на него, поджав губы. — Сиди. Я сделаю нам ужин. — Но это моя обязанность... — Слабо возражает Чайлд. — У тебя нет никаких обязанностей. Хочешь — готовь, не хочешь — не готовь. Я прожил шесть тысяч лет на этой земле, и уж в силах приготовить нам еду. — Ты устал. — Тихо говорит юноша. — А ты не устал? — Чжун Ли выгибает бровь на своем бесстрастном лице. — Вон, мешки под глазами, слабость и сильное утомление. Давай, Чайлд. Ты отдыхаешь, я готовлю. Завтра поменяемся. Медленный кивок головы, и от Чжун Ли исходит тихий смешок. Он мягко гладит омегу по голове и притягивает за затылок к себе, целуя в лоб. — Вот и договорились. — Мужчина поднимается с кровати и направляется в сторону кухни. Чайлд мнется, сжимая свои пальцы, и в самый последний момент резко окликивает его. — Сяншен. — Да? — Альфа замирает в дверной проёме, развернувшись. На лице Чайлда появляется мягкая улыбка. — Люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, Аякс.