Умница Регулус Блэк

И все-таки это был не дождь, а первый снег: резкий ветер бросал его горстями из стороны в сторону, и мелкие колючие крупинки таяли, едва коснувшись земли, отчего и земля, и пожухшая трава, и еще державшиеся на деревьях истрепанные желтые листья были мокрыми. Сапоги для верховой езды оставили на каменных плитах холла влажные темные следы, небольшие, аккуратные, как у девушки. Регулус ненавидел свой размер ноги и свою походку, хотя никто особенно не обращал на это внимания; но он знал, что его следы выглядят девчачьими, и эта мелочь доставала его до печенок. Белла постукивала стеком по полускрытым укороченной суконной мантией высоким сапогам драконьей кожи, со слишком высоким для приличной молодой леди каблуком. Друэлла давно перестала делать ей замечания, признав после долгих боев право дочери вести себя, как ей вздумается. Вальбурга бы этого не спустила, подумал Регулус. Сириусу она ничего не спускает, а тот не менее упрям, чем кузина. Его… ботинки оставляли на полу широкие рубчатые следы, так непохожие на изящные регулусовские. Вчера брат заявился домой в обуви, которая не могла быть ничем иным, как маггловской поделкой. Он опять что-то натворил в школе — Регулус не знал пока, что, но не сомневался, что Сириус расскажет; тот всегда рассказывал, так, как морской волк рассказывает сухопутным крысам о приключениях, которые им никогда не изведать. Регулуса забрали в поместье «за компанию» — были выходные, и намечалась охота на лис. Когда мать заметила «кроссовки» Сириуса, она завизжала как баньши; отец, присоединившись к ней, грохотал с основательностью и неторопливостью горного тролля; до Круциатусов не дошло. Позже, когда старший брат шел по коридору в свою комнату, Регулус, следивший за ним из-за приоткрытой на полдюйма двери, ревнивым цепким взглядом успел схватить и удовлетворенную ухмылку, блуждавшую на четко очерченных губах, и отчетливую неуклюжесть походки. Сириус надел маггловскую обувь явно впервые — чтобы позлить мать; Регулус не мог припомнить, чтобы видел его в школе в чем-то подобном. Из упрямства он наутро отправился так и на охоту, хохоча и громко рассказывая Андромеде, насколько это практично и гораздо более удобно, чем их обычная обувь. Его голос взвизгивал на высоких гласных, мать морщилась, но молчала, пока не влепила сыну невербальное Силенцио. Ее гнедая согласно стукнула копытом, и Вальбурга перешла на галоп, отрываясь от общей группы и не оглядываясь. Крупинки снега на волосах и в черных бровях Сириуса превратились в мелкие круглые капли и сверкали, когда на них падал луч свечи. Это напоминало звездочки на ночном небе. Регулус не смотрел на себя в зеркало и не знал, что выглядит так же. За столом мать расспрашивала его о школе. Регулусу было бы интересно рассказать об учебе, учителях, своих успехах, но Сириус смотрел через челку насмешливо, заранее объявляя все, что скажет младший, полной и не заслуживающей никакого внимания ерундой; и слова застывали у Регулуса на губах, промямливались вместе с едой, глотались и забывались. Разговор переметнулся на Сириуса, который, казалось, только этого и ждал, тут же заявив, что плевать он хотел с Астрономической башни на чистоту крови и древность рода, а также на длиннющий строй аристократических предков, и что за свои поступки он прекрасно ответит сам, тем более — было бы за что. Регулус слушал нараставший крещендо дуэт матери и брата, уткнувшись в тарелку, вздрагивая от страха и восхищения и желая оказаться как можно дальше от линии огня. Он совершенно не выносил скандалов, не умел в них участвовать; при первом же крике самые выверенные аргументы, самые выстраданные доводы вылетали из головы; за это Сириус на полном основании считал его рохлей и маменькиным сынком. Иногда Регулусу хотелось сказать, что брат сам настоящий маменькин сынок — они с матерью были похожи, как бойницы замкового донжона. Но, разумеется, он ни разу не сумел открыть рот для такого заявления. Застольное сражение тем временем достигло апогея. — Ноги твоей больше не будет в этом доме, Сириус Орион Блэк! — не в первый раз мать пугала его отлучением от дома; но впервые Регулус заметил в глазах брата ликующий блеск при этом известии. — Ну и к черту! — заорал тот громче матери. Брошенная на стол вилка звякнула, опрокидывая бокал; по темному дереву побежали вишневые потеки. — И уйду! Очень надо было мне ваше древнейшее и благороднейшее! — Шавка! — мать визжала, уже не сдерживаясь; Регулусу никогда не доводилось видеть ее такой; лицо ее покраснело, как свекольный отвар, на шее, как сухой плющ, обозначились переплетения жил. — Приблудная шавка! Ты сдохнешь на улице, запомни, Сириус! Ты сдохнешь, и даже ворон не узнает, где твоя могила! — Я буду жить у Поттеров, — с льющимся через край самодовольством заявил Сириус. — Они меня уже пригласили, ясно? У Поттеров? У Поттеров?!! Джеймс Поттер, очкастый, лохматый, обаятельный до колик. Джеймс Поттер, с которым брат вразвалку ходит по коридорам Хогвартса — руки закинуты на плечи друг другу, друзья-не-разлей-вода, гроза Снейпа и старшекурсниц. Джеймс Поттер — родившийся на метле, блестящий охотник, хищной птицей взмывающий в небо… Джеймс Поттер, с которым Сириус спьяну целовался недавно в Хогсмиде, за углом «Трех метел»… Значит, они все решили. Пусть даже молча, про себя. Решили. Как-то очень четко Регулус понял, что и ему пора бы принять решение. Ведь он всегда был умницей, не так ли? — Как только мне исполнится семнадцать, я получу Темную метку, — сказал он. Вышло даже лучше, чем он хотел, — достаточно громко, достаточно четко и достаточно твердо. За столом притихли. Регулус обвел родню взглядом. Мать, еще не отошедшая от спора со старшим, смотрела непонимающе; Андромеда — с отвращением, Белла — с интересом; на лице Нарциссы, бледном и тонком, как обычно, не отражалось ничего. Взгляд отца был испытующим; он определенно не верил, что младший сын говорит всерьез. Орион и Вальбурга переглянулись. Темные глаза Сириуса смотрели на брата изучающе; он будто наткнулся на садовой дорожке на любопытное насекомое и раздумывал, оставить его ползти дальше или раздавить на всякий случай. Кажется, он сделал что-то не то. Но не отыгрывать же назад? Он Блэк. Пусть и не Сириус. Регулус улыбнулся всем вежливо и взялся за ложку.