Смелость сказать

Вадим закрывает глаза – перед ним тотчас возникает одно и то же лицо. Он открывает глаза – сверху одиноко белеет потолок. Вадим переворачивается на бок, устраивается, поудобнее укрывается одеялом и... всё так же не может уснуть. Раздражённо вскакивает с кровати, босиком идёт к окну и распахивает его. Ледяной, пробирающий до самых костей ветер тут же врывается в комнату. Вадим ёжится, но не отходит. Его взгляд направлен куда-то вдаль, туда. Он знает, что в его окне ещё горит свет, ведь спать он ложится поздно. «Он хотя бы спит», – с досадой думает Вадим, закрывая окно и бессильно падая на холодную кровать. На часах начало третьего. Глаза слипаются, но беспорядочные, обрывочные мысли продолжают мучить его, то и дело воскрешая в памяти тот самый момент. Вот Андрей, сидящий слева, крутит бутылочку. Вот она останавливается, указывая горлышком прямо на него, на Вадима. Вот вся компания заливается безудержным хохотом. Андрей не отстаёт от них, шутливо хватая его за плечо, и только самому Вадиму не до смеха. Вида он, конечно, не подаёт (догадаются ведь), потому и поворачивается к другу. Чувствует тёплое дыхание, быстрое прикосновение чужих губ, а дальше – пустоту и холод одиночества. Раскатывается вторая волна хохота. Очередь Вадима крутить бутылочку. Рука предательски дрожит; он выдавливает из себя смех, пытаясь не выдать себя. Бутылка останавливается. Вся их компашка взрывается смехом и аплодисментами. «Походу, это судьба, чувак», – шутит Андрей. Вновь оно: тепло, прикосновение, холод. Вадим раздосадованно бьёт по подушке, вжимаясь лицом в холодный матрас. В голове пульсирует одна мысль: как? Как всё это началось? Когда его сердце стало биться воробьём о клетку рёбер при мысли об Андрее, его лучшем друге, которого он знал ещё со школы? Ответа не было. Вместо него лишь одинокая ниточка мысли, повисшая в вакууме сознания. Андрей, Андрей, Андрей!.. Ненавистный жар спускается от груди до паха, медленно, словно специально мучая Вадима. Ненавистный не потому, что противный, совсем наоборот. Ему нравится это чувство. Он прикусывает губу, инстинктивно двигает бёдрами, трётся членом через одежду о жёсткий матрас. Электрический разряд проходит через всё тело, мир вокруг разбивается на мелкие осколки и собирается вновь в одно единственное имя. – Андрей!.. – стонет Вадим, выдыхая. Пульс бешено бьётся, выбивая остатки сознания. В засыпающем разуме мелькает мысль, что неплохо было бы принять душ, но быстро растворяется в ночной пустоте.

***

Зимний город плывёт за окном такси. Сердце стучит где-то в горле, словно собираясь придушить Вадима. Хотя он и не прочь умереть прямо здесь и сейчас, ведь то, что он собирается сделать, страшнее смерти. Машина едет быстро. Слишком быстро. Водитель будто чувствует волнение Вадима и потому гонит, гонит во весь опор. Возможно, они попадут в аварию и разобьются насмерть. Или только Вадим. И не надо будет стоять перед Андреем, подбирать нужные слова и, скорее всего, навсегда терять лучшего друга. Нет, разумеется, Андрей вполне нормально относится к таким, но как он поведёт себя, если узнает, что его давний друг не только «по мужикам», но ещё и в него самого влюблён?! – Ты долго тут сидеть собираешься? Хриплый оклик таксиста возвращает Вадима на землю. Он бурчит что-то невразумительное под нос, суёт водителю мятую купюру и выходит из машины. Ледяной ветер холодит разгорячённое лицо. Вадим смотрит на знакомый подъезд и решительно, пока не успел передумать, шагает к двери. Лифт встречает приветственно горящими огоньками. Вадим останавливается, но уже через миг поднимается по ступенькам. Ему нужно успокоить нервы, выплеснуть весь стресс, и размеренные, медленные шаги по лестнице подходили лучше стремительного взлёта на лифте. А может, он в глубине души просто надеется споткнуться о ступеньку заплетающимся ногами и улететь вниз, в темноту пролёта, который с радостью сожрёт его, жадно чавкая? Нет. Вадим встряхивает головой, сжимает руку в кулак и идёт выше, вперёд, туда, где в ярких карих глазах таится его смерть.

***

– Ты чего пришёл? Андрей опирается о дверной косяк и заспанным взглядом смотрит на Вадима. – Можно зайти? Андрей кивает. Вадим закрывает дверь, скидывает ботинки и прямо в куртке проходит в квартиру. – А чё куртку не снял? – зевая, спрашивает друг. – Да я быстро. Вадим падает на кухонный стул и утыкается глазами в пол, чувствуя макушкой недоумевающий взгляд. – Короче... – медленно начинает он, осторожно подбирая слова. – Помнишь, мы где-то месяц назад у Лизы тусили? Андрей вновь кивает. – Ну и... Помнишь, мы там ещё в бутылочку играли? – Ну? – Так помнишь или нет? – Помню, помню, – друг усмехается, и от этой улыбки сердце Вадима, кажется, пропускает удар. – У нас там ещё «крепкая мужская дружба» два раза произошла. – Вот об этом я и хотел поговорить, – медленно проговаривает он и поднимает голову. Андрей потирает переносицу и смотрит на него непонимающе. – Ты про..? – Да. Повисает тишина. – Ты же не хочешь сказать, что... – Хочу. Вадим порывается вскочить, но остатки холодного разума останавливают его. Он молчит. Андрей – тоже. – Ты знаешь, – друг осторожно прочищает горло, – я не... Ну, мне только девушки нравятся. – Знаю. Воздух становится ватным, но голос звучит спокойно. – Но ты молодец, что признался, – Андрей неловко хлопает его по плечу, явно пытаясь приободрить, но быстро убирает руку. – Ну, я пойду? – полувопросительно говорит Вадим и, не дожидаясь ответа, идёт к двери. Оказавшись на улице, он делает глубокий вдох и закрывает глаза. Дышать легко, впервые за долгое время. Снежинки опускаются на лицо и мгновенно тают. «А всё не так уж и плохо, – думает Вадим, сбивая с веток растущих у тротуара деревьев снег. – Мы всё ещё друзья. А это чувство... Ну, когда-нибудь оно пройдёт» Ведь оно же обязательно когда-нибудь пройдёт?