The Final Bow (Последний Поклон)

      Мэг помедлила у двери палаты Рауля и взглянула на доктора. Тот успокаивающе кивнул ей.       ‒ Все в порядке, леди де Шаньи, ‒ звук этого обращения по отношению к ней заставил Мэг затрепетать от надежды. Взяв себя в руки, она посмотрела мимо доктора туда, где лежало расслабленное тело Рауля. Он был без рубашки, на груди и животе белели бинты. Все еще бледный, он выглядел лучше чем по пути в госпиталь. Его глаза были открыты и глядели в потолок. Когда она вошла, Рауль перевел на нее взгляд и попытался улыбнуться.       ‒ Как ты себя чувствуешь? ‒ нерешительно спросила Мэг, устраиваясь чуть поодаль, чтобы не нависать над ним.       ‒ Чертовски болит, ‒ прохрипел Рауль с кривой ухмылкой, ‒ Но я буду жить.       ‒ Я знаю... они мне сказали, ‒ ответила она, изо всех сил стараясь сдержать внезапно подступившие слезы.       ‒ Мне сказали, что я возможно парализован. Ты все еще готова принять меня? ‒ серьезно спросил Рауль, указывая на свои ноги, ‒ Я буду инвалидом какое-то время.       ‒ О, Рауль, как ты мог даже подумать обратное? ‒ спросила Мэг, сдаваясь желанию быть ближе и забираясь к нему на постель. Он взял ее за руку.        ‒ Я бы приняла тебя даже если бы от тебя не осталось ничего кроме головы, ‒ она всхлипнула, а он усмехнулся.       ‒ Какой красочный образ, ‒ сказал он и поморщился от боли, попытавшись устроиться поудобнее, ‒ Доктор настроен оптимистично и утверждает что я скорее всего не останусь парализованным раз спинной мозг не задет и даже буду ходить. Впрочем, он же пообещал мне ужасные боли в спине время от времени.       ‒ Мы разберемся со всем когда наступит время. Лишь постарайся не питать ложных надежд, Рауль, ‒ посоветовала Мэг, стараясь оставаться реалисткой, ‒ Даже если ты не сможешь снова ходить, для меня это не имеет значения.       ‒ Cпасибо, ‒ искренне ответил Рауль, ‒ Ты слишком добра.       ‒ Нет. Я просто влюблена в тебя, ‒ Мэг устало ему улыбнулась. У нее перехватило дыхание когда глаза виконта наполнились слезами и он потянулся к ней. Она наклонилась ниже и позволила ему притянуть ее к себе для нежного поцелуя.       ‒ Я тоже тебя люблю, ‒ сказал Рауль, глядя ей в глаза, ‒ Жаль, что мне потребовалось столько времени чтобы осознать это.       ‒ Я сказала о нас моей матери, ‒ чуть помедлив, сказала Мэг и нервно прикусила губу, ‒ Она немного вышла из себя, но быстро успокоилась. Я подумала, что стоит тебя предупредить.       ‒ То что мне сейчас нужно... гнев твой матери, направленный на меня, ‒ в противовес своим словам, он засмеялся, ‒ Полагаю, ей будет лучше привыкнуть к мысли о нас с тобой.       ‒ Правда? ‒ спросила Мэг, прижимая его ладонь к своей щеке.       ‒ Конечно, ‒ ответил Рауль и зевнул, ‒ Я собираюсь жениться на тебе как можно быстрее. Как только покончу с разводом... и поправлюсь насколько это будет возможно.       ‒Ты действительно это сделаешь? ‒ спросила она, боясь надеяться.       ‒ Если собираешься сбежать от меня, тебе лучше отправляться сейчас, ‒ поддразнил он, закрывая глаза и соскальзывая в дремоту. Мэг поцеловала его в лоб и поднялась чтобы вернуться к своей матери и Кристине.       ‒ Доктор думает что Рауль снова сможет ходить, ‒ сообщила Мэг всем в зале ожидания, ‒ Слава Богу, его спинной мозг не был задет.       Кристина, измученная после самого долгого дня в ее жизни, осела в кресло, рядом с ней Густав из последних сил боролся со сном. Мальчик явно расслабился после того как Мэг сообщила им хорошую новость. Она и представить себе не могла что он чувствовал сейчас, после того как узнал кто его настоящий отец и к тому же был похищен. Она знала что Густав не был уверен как ему относиться к Эрику, но видела, что за короткое время которое мужчина и мальчик провели вместе пока она выступала, они успели прийти к некоему взаимопониманию.       Мысль об удобной постели почти заставила Кристину заплакать от невозможности быстро в ней оказаться. Голова была тяжелой, а глаза болели от ее усилий держать их открытыми. И хотя она была уверена, что Эрик тоже устал, он никак этого не показывал, расхаживая туда-сюда на фоне окна.       ‒ Пойдем, дорогая, ‒ сказала мадам Жири и потянула дочь за собой, ‒ Пойдем домой, тебе нужно отдохнуть. Мы вернемся сюда утром.       ‒ Матушка, я не хочу уходить...       ‒ Ты не принесешь виконту никакой пользы в таком состоянии. Сперва сон, ‒ Кристина улыбнулась, зная, что все доводы бесполезны. Мадам Жири не принимала отказов.       ‒ Маман, я хочу домой, ‒ проговорил полусонный Густав. Кристина нежно обвила его рукой за плечи и кивнула.       ‒ Мы можем вернуться в отель...       ‒ Глупости, ‒ сказал Эрик, посмотрев от окна в их сторону, ‒ Вы останетесь у меня.       ‒ Но Эрик, там сейчас абсолютно безопасно, ‒ запротестовала Кристина.       ‒ После сегодняшней ночи, уважь меня, ‒ сказал он, потирая висок, ‒ У меня есть лишняя спальня c совершенно новой ванной. Пожалуйста.       ‒ Думаю, мы должны поехать с месье Дестлером, ‒ согласился Густав, складывая руки на груди и выглядя настолько похожим на свою старшую копию, что это даже пугало. Они стояли в одинаковой позе с одинаково серьезным выражением лица. Если бы Кристина не была так измучена, то наверняка бы не выдержала и захихикала.       ‒ Ладно, ‒ согласилась она. Густав заснул, привалившись к ее боку, стоило им отъехать от обочины. Эрик молчал, глядя в темноту перед собой. Кристине хотелось сказать что-то, чтобы разрушить молчание, но она не могла придумать тему для разговора, так что просто сидела, пропуская меж пальцев густые черные волосы своего сына. Он становился таким большим, что она не могла представить что будет так же держать его через год. Скоро его голос станет глубже, он начнет бриться... ей была невыносима мысль об этом. Ее сын...взрослый. В глубине души она знала, что они с Раулем не могли завести детей из-за нее. После выкидыша что-то ужасным образом изменилось внутри нее, из-за чего она больше не могла понести дитя. Она никогда не винила Рауля в собственных недостатках, но все это время думала, что он видит виноватой ее. Как оказалось, он тоже винил во всем лишь себя.       К удивлению Кристины, Эрик на руках отнес Густава в свои апартаменты и сразу же уложил в гостевой спальне. Кристина сняла с мальчика ботинки и накрыла одеялом. Ей хотелось присоединиться к нему, но у нее оставалось одно незаконченное дело.       Кристина нашла его в гостиной, сидящий силуэт освещался лишь тусклыми фонарями с улицы внизу. Его голос раздался прежде чем она успела постучать.       ‒ Входи, ‒ голос Эрика был хриплым от недосыпа. Не зная, что сказать, Кристина посмотрела на стол, за которым он сидел и увидела рисунок, изображающий ее саму, без сомнения каким-то чудом сохранившийся после всех этих лет. Она вспомнила первый раз, когда спустилась в его логово и увидела эти наброски. Эту ужасную куклу...       ‒ Это был длинный день, ‒ проговорила она, прислоняясь к его столу.       ‒ Несомненно, ‒ согласился он и потянулся к бутылке бренди, ‒ Не откажешься от стаканчика?       ‒ Да, пожалуйста, ‒ Кристина кивнула и жадно схватила напиток, когда он скользнул к ней по поверхности стола. Они быстро чокнулись и каждый сделал долгий глоток, смакуя сладкий вкус ликера. Закрыв глаза, она помассировала свои виски и глубоко вздохнула.       ‒ Наша жизнь когда-нибудь будет нормальной, Кристина? ‒ устало спросил Эрик, развалившись в кресле. Она подняла глаза и посмотрела на него словно видя в первый раз. Мужчина, которого она помнила, был совсем другим, но нельзя сказать, был ли он более привлекательным или менее. Она все еще чувствовала как ускоряется ее пульс каждый раз когда он начинает говорить. У нее все еще перехватывало дыхание когда их взгляды встречались.       Каждый раз.       ‒ Сомневаюсь, ‒ сухо ответила она и усмехнулась. Ее взгляд снова уцепился за рисунок. Мужчина заметил это и с ухмылкой подтолкнул к ней листок.       ‒ Помнишь ее? ‒ спросил он тихо и почти мечтательно, ‒ Я тосковал по этой девушке так долго и так сильно...       ‒ Вот она я, ‒ пробормотала Кристина, делая еще один долгий глоток из своего стакана с бренди.       ‒ Нет, ‒ ответил Эрик, глядя на нее через стол, ‒ Это не ты, ‒ он покачал головой, ища слова. Кристина нервно поерзала на своем сиденье.       ‒ Что ты имеешь в виду? ‒ спросила она, подавив зевок.       ‒ Кристина... Я любил тебя так долго, что создал собственную версию тебя. Я возвел тебя на столь высокий пьедестал, что ты стала недостижимой наградой, ‒ Он отодвинул рисунок в сторону и улыбнулся, ‒ Я жил со своими фантазиями о тебе так долго, что забыл как прекрасна настоящая версия тебя,‒ сказал он искренне и усмехнулся в ответ на ее скептический взгляд, ‒ Нет, правда. У тебя прекрасное, сухое чувство юмора и острый язык. Ты сильнее большинства женщин твоего возраста. Ты не только приятна глазу, мне нравится говорить с тобой, ‒ Движение его губ, сложившихся в кривую усмешку, заставило ее резко проснуться, ‒ Ты также не без недостатков. Ты нетерпелива и нрав у тебя что даже мертвого разбудит. Мне это нравится.       ‒ Я никогда не была идеальной, ‒ указала Кристина и он кивнул.       ‒ Я знаю, ответил он, ‒ Но ты была моей.       ‒ Ты оставил меня, ‒ напомнила она ему, допивая свой бренди, потом взяла бутылку и налила себе еще. Теплая жидкость дала ей чувство будто она парит на облаке. Голова немного кружилась, но Кристина чувствовала себя умиротворенной.       ‒ Да, ‒ согласился он, выглядя самую малость раскаивающимся, ‒ Я помню. Впрочем, я все еще не решил, лучше или хуже так было для тебя и мальчика. Не думаю, что был бы хорошим отцом.       ‒ Эрик, все меняется, когда у тебя появляется ребенок. Ты увидишь... ты меняешься.       ‒ Кристина, я совершил столько ошибок в своей жизни, ‒ задумчиво проговорил Эрик, глядя на янтарную жидкость в своем бокале, не торопясь его допивать.       ‒ Да, ‒ отозвалась она, ‒ Но разве не для этого нас отправили на эту землю и подарили нам свободу воли? Чтобы учиться на наших ошибках?       ‒ Я никогда не был уверен зачем появился на этой земле, ‒ признался он, глядя ей прямо в глаза, ‒ Пока не услышал маленькую девочку, плачущую в часовне далеко-далеко отсюда сотню лет назад.       ‒ Это было не настолько давно, ‒ сказала Кристина, не в силах сдержать слабую улыбку.       ‒ Семнадцать лет. Почти целая жизнь, ‒ указал он, ‒ Ну, почти целая твоя жизнь, ‒ В его голосе звучала насмешка, но глаза были добры, ‒ Мне было двадцать восемь.       ‒ Я никогда не знала сколько тебе лет... Или твое второе имя... Или хоть что-то о твоем прошлом... ‒ сказала Кристина с внезапным осознанием, ‒ И все равно я чувствую, словно знаю о тебе все.       ‒ Мне сорок пять, ‒ ответил он серьезно. Я родился недалеко от Руана и имя моей матери было Мадлен. Мой отец умер до того как я появился на свет. Шарль. Когда мне было девять, моя мать продала меня цыгану по имени Жавер чтобы она и ее любовник могли купить себе морфина и опия. Меня три года показывали в его шоу уродов.       Кристина могла лишь смотреть на него с ужасом. Как могла мать продать своего единственного ребенка ради опия? Мысль о том чтобы продать Густава шайке цыган вызвала у нее тошноту.       ‒ Должно быть, это было ужасно, ‒ прошептала она. Эрик горько улыбнулся.       ‒ Сперва все было не так уж плохо, но у Жавера было... можно сказать, пристрастие... к юным мальчикам. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что как и другим мальчикам из шоу уродов мне приходилось нести тяжесть... его веса, ‒ Кристина заметила как он сглотнул, но его голос не дрогнул, ‒ Когда мне было двенадцать мы устраивали представление неподалеку от Оперы и группа молодых балерин пришла его посмотреть. Я помню, что одна из них смотрела на меня с такой жалостью, что я забыл что должен играть свою роль. Это, разумеется, разъярило Жавера и он собрался избить меня. Я услышал как девушка закричала "Нет!", и что-то сломалось внутри меня. Я вырвал веревку из его рук и задушил его, ‒ глаза Эрика потемнели, ‒ Я не сожалею.       ‒ Он заслуживал смерти... Это отвратительно, ‒ сказала Кристина. Эрик ответил ей признательным взглядом.       ‒ В суматохе Жавер оставил дверь открытой так что я распахнул ее и выбежал на улицу. Кто-то схватил меня за руку и обернувшись, я увидел ту балерину. Она сказала: "Пойдем со мной, я знаю место где ты сможешь спрятаться". Я последовал за ней. Она привела меня к зданию оперы и открыла окно часовни, чтобы я смог забраться внутрь. Потом она взяла меня за руку и привела в гримерную с зеркалом. Она сказала: "Мое имя Антуанетта..."       ‒ Этой девушкой была мадам Жири? ‒ недоверчиво спросила Кристина. Эрик кивнул.       ‒ Она показала мне как открывается зеркало, рассказала как спуститься к озеру и пообещала принести мне еды, ‒ Эрик улыбнулся воспоминаниям, ‒ Если вы выпускаете двенадцатилетнего мальчика резвиться в Опере, не удивляйтесь если он устроит хаос. Я провел там пять лет, строя ловушки и секретные двери чтобы защитить себя от других. Когда мне было семнадцать я встретил на рынке человека, носившего тюрбан. Он увидел как я воровал фрукты с помощью магического трюка, которому научился у цыган. Он предложил мне отправиться с ним когда он будет возвращаться в Персию. У меня не было других планов и в семнадцать я был очень любопытен, так что я поехал. Он привез меня к шаху, который назначил меня личным волшебником своей матери. Я узнал множество различных уловок и способов побега, а также способов убийства, ‒ Эрик вздохнул.       ‒ В Персии люди убивают ради удовольствия. Моей работой было развлекать ханум, мать шаха. Меня прозвали Ангелом Смерти. Подходящее имя, не правда ли? ‒ Кристина сумела выдавить слабую улыбку, ‒ Причиной моего провала в роли развлечения любящей смерть ханум был отказ развлекать ее также и в постели. Я был приговорен к смерти, но дарога Надир, глава местной полиции, спас меня и вывез из страны в карете, которая направлялась обратно на запад. Я снова встретился с Антуанеттой, которая к тому времени уже была женой и матерью. Еще через четыре года я встретил тебя.       ‒ Я действительно ничего о тебе не знала, ‒ cказала Кристина, потрясенная его историей.       ‒ Я никогда никому не рассказывал всей истории, даже Антуанетте, ‒ он допил свой бренди и спокойно поставил пустой стакан на стол, ‒ Так скажи мне, Кристина... что сильнее пугает тебя, мое лицо или мое прошлое? ‒ его голос был ровным и тихим.       ‒ Ни то ни другое, ‒ ответила Кристина, совершенно выжатая эмоционально после его рассказа, ‒ Я давно перестала бояться твоего лица, а твое прошлое там где ты сказал. В прошлом. Это не та жизнь, которую я пожелала бы моему сыну, но нет смысла зацикливаться на этом. Некоторые люди вынуждены жить более тяжелой жизнью чем другие. Тебе не повезло быть одним из этих людей, Эрик. И я сожалею об этом.       ‒ А я не жалею, ‒ сказал он, удивив ее, ‒ Если бы у меня была легкая жизнь, я был бы ничем не лучше невежественных мужчин, которых презираю. Тех, которые живут так, словно имеют право на все в этом мире. Я думал что Рауль один из таких. До сегодняшней ночи.       ‒ Я знала, что он не такой, ‒ сказала Кристина, тяжело сглотнув при мысли о Рауле, лежащем на больничной кровати и не знающем, сможет ли он снова ходить.       ‒ Это одно из твоих достоинств, Кристина. Ты всегда видишь хорошее в людях. Может и для меня все еще есть надежда, ‒ То, что он говорил о них, о том, чтобы быть вместе, заставило ее покраснеть как в шестнадцать лет.       ‒ Ты все еще хочешь меня после того, как я превратила наши жизни в бардак? ‒ спросила Кристина со смешком.       ‒ Моя жизнь всегда была бардаком, ‒ сказал Эрик, пожав плечами, ‒ Я бы предпочел разделить ее с тобой. Я так долго пытался защитить тебя от себя, но устал с этим бороться.       ‒ Ты сказал, что любил меня, ‒ вспомнила Кристина слова, которые он сказал ранее, ‒ Любил? ‒ Улыбка исчезла с его лица и он вздохнул.       ‒ Люблю, ‒ поправился Эрик, ‒ Я никогда не переставал. Кристина, я... ‒ он остановился, впервые с момента их возвращения выглядя подавленным, ‒ С тех пор как я приехал в Америку, у меня были другие женщины. Не буду тебе лгать. Я не был целомудрен... Но это всегда было не то. Я всегда сравнивал это с теми тремя ночами что мы провели вместе когда ты нашла меня.       ‒ Эрик, ‒ прошептала Кристина, поднимаясь и обходя вокруг стола. Встав между его ног, она была приятно удивлена, когда его руки поднялись и легли на ее бедра, ‒ Пожалуйста, перестань пытаться сражаться со мной и скажи мне правду, потому что я больше не выдержу ни секунды без тебя. Я не знаю что буду делать если ты снова меня оставишь, я... ‒ Его палец накрыл ее губы, заставляя замолчать. Она внезапно осознала, что плачет.       ‒ Остановись, ‒ сказал он успокаивающе, использовав голос, которым так часто говорил с ней когда она знала его как Ангела Музыки. Он встал и прижал ее к своему теплому телу. Она позволила ему баюкать ее, прижимаясь щекой к широкой твердой груди и орошая слезами мягкую ткань его рубашки, ‒ Я не уйду. Я измотан, Кристина. Я так устал убегать... Меня больше не волнует, эгоистично ли мне хотеть тебя... потому что в этот раз я удержу тебя. Я ждал тебя десять лет. И ждал бы еще дольше.       ‒ О, Эрик, ‒ всхлипнула она, вцепляясь в его рубашку своими маленькими кулачками, ‒ Я люблю тебя. Всегда любила...       ‒ Я так долго ждал, чтобы ты это сказала, ‒ Эрик вздохнул в ее волосы. Кристина чувствовала как неровно бьется сердце под его горячей кожей, ‒ Ты не знаешь как сильно я люблю тебя, но я намерен провести остаток жизни, показывая тебе... ‒ он ненадолго оторвался от нее, открыл верхний ящик своего стола и достал маленький шелковый мешочек, перевязанный лентой. Осторожно развязав его, он вытащил наружу нечто сверкающее и прекрасное. Кристина немедленно узнала кольцо, которое она отдала ему в ночь, когда они исполняли "Торжествующего Дон Жуана"       Он нежно взял ее за руку, снял золотое обручальное кольцо и осторожно положил его на стол. Кристина внимательно следила, как он прижался благоговейным поцелуем к ее безымянному пальцу прежде чем медленно надеть на него помолвочное кольцо. Когда кольцо скользнуло на место Кристина почувствовала волну облегчения, удивившую ее саму. Оно должно было быть здесь. Когда она посмотрела на Эрика, то увидела ожидание в его глазах, ожидание ответа на непроизнесенный вопрос.       Кристина кивнула перед тем как заговорить и выдохнула слово "Да...", прежде чем бросилась в ожидающие ее объятия и позволила ему поцеловать ее так, как она мечтала уже очень-очень давно.