Забери меня обратно

Каждый человек имеет предназначение в этом мире. У людей с ранних лет появляется стремление к какому-то делу. Дети занимаются чем-то, на первый взгляд, весёлым, простым и незначительным. Но позже это превращается в хобби. Будучи уже подростками они начинают подходить к своему делу более серьезно. И чаще всего это приводит к тому, что человек строит карьеру на основе своих интересов. Он относится к своей работе так же хорошо, как и она к нему. Но, к сожалению, не у всех получается связать свою жизнь с любимым делом. И очень часто причиной этого становятся родители ребёнка. Они не ценят его талант. Не прислушиваются к его мнению. Они не видят ничего, кроме того, что сами они хотят видеть. Такие ситуации практически никогда не заканчиваются успехом. Потому что родители всё решают за своего ребёнка. Но бывают и исключения. Редкие, но они есть. Некоторые видят огромный огонь заинтересованности в глазах своего чада и поэтому не имеют возможности отказать. Тем более тем, кто долгое время вообще ничем не увлекался. Они соглашаются на всё, лишь бы ребёнок был счастлив, занимаясь чем-то. Хочешь краски? Бери. Хочешь балетки? Без проблем. Хочешь гитару? Пожалуйста! Вот только уже позже взрослые начинают осознавать, что, возможно, было бы лучше, если бы их ребёнок не брал в руки тот или иной предмет. Порой хочется стереть ему память, чтоб забыл о своём огоньке в глазах, о своём желании, ведь есть вещи намного важнее каких-нибудь мимолётных интересов и хобби. Учёба и знания важнее. Будет хорошая успеваемость — у тебя будет всё, чего ты пожелаешь. Вот мальчишке и пришлось согласиться на все условия родителей, лишь бы они помогли приобрести такой желанный ему предмет. В тихой просторной комнатке, сидя на тёплом ковре, парень усердно настраивал новенькую классическую гитару, которую привезли домой не более часу назад. Пальцы немного дрожали от волнения, крепко впиваясь пальцами рук в деревянный гриф, вертя туда-сюда колковые механизмы, иногда проверяя, правильно ли звучат те или иные струны. Сердце стало биться в разы чаще и всё никак не могло успокоиться. Конечно так будет. Ведь этого дня парень ждал почти год. Глаза горели огнём и желанием, когда всё было настроено, как надо. Первый пробный — и всё внутри замирает от волнения. Приятного волнения. Будто ты сейчас находишься в концертном зале, а перед тобой тысячи зрителей. И все они так рады тебя видеть и слышать твою музыку. После первой попытки игры на гитаре хочется прыгать до потолка и визжать, ведь это то, то самое, чего юноша так желал. Вспоминая давно выученные парочку аккордов, парень пробует их сыграть. Медленно, но верно пальцы зажимают нужные струны на нужных ладах, издавая блаженный звук для юношеских ушей. Радость не передать словами, из-за чего слабое взвизгивание вырывается наружу. Плевать, что теперь он должен закончить школу на отлично. Плевать, что должен сдать все экзамены на высшие баллы. Плевать, что должен ходить каждую неделю к маминой подруге и общаться с такой надоедливой девочкой, которая влюблена в него по уши. Всё это не имеет никакого значения по сравнению с тем, что он крепко держит сейчас в руках. Дверь тихо заскрипела, впуская на порог светлой комнаты стройную женщину. Её пронзающий взгляд сразу устремился на сына, который, кажется, даже не заметил чужого присутствия. Медленно преодолев расстояние, она села на кровать, прямо напротив парня, и только тогда он подпрыгнул от неожиданности, замечая посторонних в своём маленьком мире, что был закрыт ото всех. В нём лишь могли существовать парень и музыка. — Ты доволен? — женщина постаралась растянуть на своём лице улыбку, но всё равно отчетливо были слышны холодные и даже раздражительные нотки в её голосе. — Очень. Спасибо вам большое, — парень предпочёл не замечать малое раздражение матери, поэтому ответил с широкой искренней улыбкой во все зубки. — Рада, — хотя было понятно, что не хватает в самом начале частицы «не». Она положила свою руку на чужое плечо и начала немного поглаживать его большим пальцем. — Только не забывай, что тебе нужно как следует готовиться к экзаменам. Время очень быстро идёт, так что ты должен начинать уже сейчас. — Ага, — уже менее жизнерадостно ответил парень. Он не любил, когда мама так делала. Позитивные чувства сразу улетучивались. Такое прикосновение всегда для него значило какую-то опасность, из-за чего он подсознательно на всё соглашался. Как и сейчас. — Позволь мне ещё немного поиграть, и я сяду и сделаю всё, что ты захочешь. Женщина лишь победно улыбнулась, кивнула и потрепала сына по волосам. Она получила то, что хотела. Она была довольна. И не видя больше необходимости находиться в комнате сына, встала и вышла, оставив дверь полуоткрытой. Этот жест юноша тоже не любил, ведь он буквально кричал о том, чтобы парень завязывал с игрой и занялся наконец полезным делом, ведь за ним теперь происходит жёсткий контроль. О никаком личном пространстве даже и речи быть не может. Ну ничего, парень справится. Ведь после многочасовой зубрёжки, когда хочется упасть в пучину раздумий и тяготений, взглядом натыкаешься на желанный инструмент, и на душе становится так свободно и так счастливо. Юноша справится. Обязательно справится! — Мой сынок усердно работает, целыми днями напролёт книжки читает. Из рук их даже не выпускает, — смеётся женщина, рассказывая всё своей подруге, сидя за столом с чашечкой чёрного чая. Отвратительный чай, юноша его ненавидел. Как и этот тон матери. — Ты так стремишься к знаниям, это поразительно! — ответила девушка, смотря как-то удивлённо на парня. — Ты не перестаёшь меня удивлять. — Как и меня, — согласилась девчонка Хёнсо (но чаще всего её называли Лисо, так уж получилось), сидевшая рядом с парнем — дочка той самой подруги матери. Знали бы они, что юноша целыми днями не книжки в руках держит, а гитару с аккордами, но расстраивать семью Ли парниша не спешил. Нужно же показывать себя с самых наилучших сторон. Хотя чего такого плохого он делал? Заниматься тем, что ему интересно — это не законно? Это неправильно? Но для кого неправильно? Вопросы так и останутся безответными. — Вот только если ты начал это путь, — продолжила девушка, ставя кружку горячего напитка на стол. — То тебе ни в коем случае нельзя сбавлять обороты, понимаешь о чём я? Захотел поступить в Национальный Сеульский Университет? Значит делай всё ради этого. Понятно? — Ага, — сухо ответил парень, ковыряя ложкой в кусочке торта. — Учёба — это знания. А знания — это жизнь, без них никак не обойтись. Ты должен больше стараться, Ян Чонвон. Собственное имя прозвучало слишком резко, из-за чего парень вздрогнул и покрылся мурашками. Стало слишком некомфортно находиться в этом доме в присутствии этих женщин. Госпожа Ли и собственная мать давили на него своими речами о том, как важна эта грёбаная учёба, а всё остальное, что её не касается — это всего лишь пустая трата времени. Так ещё и Хёнсо постоянно к нему липла и смотрела с сердечками в глазах, нечаянно то к пальцам руки прикоснётся, то плечом заденет. Девчонка была милой и красивой, Ян спорить не будет, но… что-то не то. И, если быть честным, парень не хотел разбираться, что именно его отталкивало или не устраивало в этой крохотной подружке. Просто принял эти отталкивающие чувства, как факт. Но остальные присутствующие в данной комнате отказывались его так же легко принимать. — Хёнсо, девочка моя, можешь показать нашему умному мальчику свои последние достижения по олимпиадам? — Конечно! — девчонка аж загорелась вся, подскакивая с места и хватая Яна за запястье. — Пошли. Закрыв за собой дверь собственной комнаты, радостная Лисо сразу же наткнулась на безразличный взгляд парня напротив, из-за чего в юном сердце что-то неприятно затрещало. — Мне всё равно, что ты там получила, — со вздохом сказал Чонвон, падая на мягкую кровать и кладя голову на мягкую подушку, пряча глаза в изгибе локтя. — Давай просто посидим в тишине, хорошо? Никого и ничего не хочу слышать. Ответа не последовало, хотя Чонвон его и не ждал. Лишь почувствовал, как матрас прогнулся рядом с ним и как тонкие девичьи руки обняли его чуть выше талии, ложась рядом с ним. Яну было безумно жалко эту девчонку, потому что ни в каком мире или вселенной он бы ей не ответил взаимностью. И Лисо это прекрасно понимала. Но отпустить не могла. Поэтому в сложившейся ситуации страдали оба. Да и вряд ли её жизнь была на вкус как конфета. По всей видимости, родители уже давно всё за неё решили. Но чем может помочь юноша? Ведь он в данный момент находится в такой же паршивой ситуации. А выход из неё не известен никому. Парень справится. Он обязательно справится. Ему нужно это всего лишь стерпеть, ради своих мечт и желаний. Справится ведь?.. Одному лишь Богу известно, как одноклассники прознали про то, что Ян играет на гитаре. Но как бы то ни было, в какой-то мере он благодарен такому исходу, ведь теперь ему поручили сыграть какую-нибудь незамысловатую мелодию для какого-то спектакля, который будет проходить у начальных классов. На подготовку у него не так уж и много времени, всего лишь какая-то несчастная неделя, но нужно уже определиться с мелодией и попробовать её разобрать и сыграть. У Чонвона нет такого потрясающего тихого местечка для репетиции, кроме своей комнаты, поэтому, не найдя более подходящего места для этого дела, прибежав в полдень после школы, он сразу же схватился за инструмент и начал всё изучать. По началу он просто учил последовательность аккордов, а после того, как понял, что вроде бы всё запомнил, решил опробовать свою память на деле. Мелодия лилась слишком лениво, медленно, иногда затихая, но сразу же продолжалась, когда в голове всплывала нужная комбинация пальцев. Для кого-то этот процесс может показаться слишком нудным, но для Яна разбор композиции — это лучшее, что могли придумать в этом мире. Чувство того, что у тебя получается делать то, чему ты научился сам, настолько прекрасно, что не хочется останавливаться творить чудеса далее. Уже более смелые и звонкие звуки наполняют комнату, вырываясь за её пределы, но Чонвону сейчас нет до этого никакого дела. Он находится в моменте незабываемых, трепещущих эмоций, и сейчас для него это самое главное. Лишь он, музыка, бумажки аккордов на полу и мама. Стоп, что? Ян вновь не заметил, как в его комнату зашла мать? Господи, почему именно сейчас… — Хватит летать в облаках, Ян Чонвон, очнись, — сказала та, но парень ничего не понял. К чему это? — Ты меня слышишь? Женщина подошла к юноше вплотную, кладя руки на плечи и начиная трясти, смотря грозно в глаза. Чонвон, который шатается из стороны в сторону, лишь смотрит с удивленными и испуганными глазами на мать, постепенно пытаясь включить мозг. — Ян Чонвон! — Ян Чонвон… Неожиданно для парня тон и тембр голоса резко изменились, как и картинка перед глазами. Перед ним стоял Хисын, тревожно смотря на младшего. Его тёплые ладони всё ещё лежали на плечах Яна, и они совершенно не вызывали у парня никакого отвращения. В отличии от материнских. Малиновые волосы были красиво уложены и зачёсаны назад. Глаза и губы были аккуратно подведены, из-за чего взгляд невольно задерживался на них. Интересно, для чего старший так накрасился? Не на свидание ли идёт? Но с кем? На ушах красовались несколько серебряных серёжек, которые поблёскивали на свету солнца. На шее, поверх чёрной водолазки, висела цепочка из того же материала, что и серьги, она немного скрывалась под кожанкой. Вот и правда, куда он так нарядился? На свидание так не пойдёшь… Хотя, всё может быть. В любом случае, Яна интересовало, для кого и для чего так нарядился Хисын. — С тобой всё хорошо? — ласково спрашивает Ли, и Чонвон неожиданно даже для себя возвращается в реальность. У них сейчас выступление. Вот дурак, как так можно было замечтаться?.. Ян быстро кивает, внимательно смотря за реакцией Хисына, который лишь улыбается на такую неподдельную реакцию юноши. — Мы через пятнадцать минут собираемся выходить, а ты до сих пор в домашней одежде. — А? — удивлённо спросил Чонвон и опустил голову вниз, чтобы самому разглядеть свои одеяния. И правда, он всё ещё был в растянутой кислотной футболке и не менее растянутых пижамных штанах, которые, кажется, уже скоро будут волочиться по полу. Ян ладонью ударяет себя по голове, не в силах сдержать такой, в какой-то степени, детский жест, из-за чего смешит уже давным-давно готового Ли. — Как же так?.. — Пока Джей бегает туда-сюда и переносит всё необходимое в машину, предлагаю тебе собраться и одеться, Гюри тебя накрасит уже на месте, — спокойно сказал парень, и, наконец-то отойдя от сидящего юноши на кровати, пошёл к выходу из их общей комнаты. — Твой костюм висит в зале, поторапливайся! Старший удалился из их общей комнаты, где они проживали вдвоём, исчезая за поворотом. Чонвон же быстро подскочил, взял полуразряженный телефон и открыл фронтальную камеру, рассматривая масштаб своей катастрофы. Конечно, был он сейчас не в лучшем виде. Под глазами были видны тёмные мешки, верхняя губа треснута (скорей всего от мороза в прошедшие дни), взъерошенные и не уложенные волосы торчали во все стороны. Хотя бы чистые, на этом уже огромное спасибо. Чонвон, конечно, постарался немного исправить и распутать своё гнездо из синих волос на голове, несколько раз поворотив ею из стороны в сторону и потрепав рукой локоны, но ситуация лучше не стала. Боже, да как он мог так замечтаться и потерять счёт времени? Одно дело если парню никуда не нужно было бы, и Хисын просто бы пришёл предложить попить колы, либо посмотреть фильм. Но совершенно другое, когда вы готовитесь впервые выступить на публике в городе. Это сумасшествие! Стон досады и какого-то разочарования всё-таки выбирается из заперти, отскакивая от бетонных стен и вновь отдавая в уши. Может попробовать уложить водой? Или какой-нибудь специальной пенкой. Таких у Джея много, Ян это точно знал, но какая из них нужная… Ладно, вдруг Пак ещё забежит в их квартиру и поможет с нахождением нужной вещи, а сейчас встаёт совершенно другая проблема. Одежда. Может она спасёт положение младшего? Впопыхах ставя телефон на зарядку, Чонвон несётся в просторный зал гостиной, чуть не задевая большую вазу возле выхода. Чёрт, Хисын, какого ты её сюда вообще поставил? А если разобьётся после таких забегов парня, что будешь делать? Ценитель искусства нашёлся. Забегая в гостиницу, Ян буквально спотыкается о вещи Джея, которые были разбросаны холмами по всей поверхности пола комнаты. Юноша шипит, пиная куда-то далеко-далеко в дальний угол спортивные штаны парня, в которых некоторое время назад запутался, пробираясь к шкафу, на ручке которого висела вешалка со всем необходимым. Он должен был быть одет в это полчаса назад так точно, быть накрашенным и с уложенной причёской. Но, как и ожидалось, этого всего не произошло. Быстро одевая на себя тёмно-серый свитшот, поверх него чёрную толстовку с глянцевой жилеткой и чёрные мешковатые штаны карго, парень какое-то время осматривается по сторонам в поисках металлических цепей с карабином, чтобы их можно было прикрепить на нижнюю часть одежды. Но вокруг была лишь свалка из чужих вещей, из-за которых ничего нельзя было найти. Когда-нибудь Чонвон заставит убраться Джея в своей несчастной берлоге, потому что до такой степени бардак в комнате разводить нельзя. Ведь цепи найти (в таком бардаке не то что цепи невозможно найти, даже тело получится спрятать) всё-таки хочется. Послышался звук открывающейся входной двери, и Чонвон, забыв о своих поисках аксессуара, быстро побежал в прихожую, надеясь увидеть там Пака. Про причёску и пенку он ещё помнит. Вылетая из гостиной, парень скользит по паркету в белых носках, останавливаясь прямо возле удивлённого Джея, который остановился прямо в дверях. Он осмотрел парня с ног до головы, чему-то усмехаясь самому себе, в то время как Ян немного подвис. Мелированные волосы были зачёсаны назад, лишь несколько прядей спадали на лоб. Белая водолазка облегала слегка подтянутое чужое тело, которое прикрывала глянцевая чёрная куртка. Белые массивные кроссовки (кажется от бренда FILA) еле как виднелись из-под великоватых брюк, которые, кажется, были на размер больше, если не на два. На руках как всегда множество колец и различных браслетов, а на шее болтались какие-то подвески. Признаться честно, старшему очень идёт. Но эти мысли пропадают сразу же, как только Ян вспоминает про свой собственный вид. Да, одет он ничуть не хуже Джея, а вот остальное… — Где все твои штуки для укладки волос? — спрашивает парень, стараясь не замечать какого-то насмехающегося и внимательного взгляда со стороны Пака. Будь они в другой ситуации, Чонвон смог бы выкинуть несколько неласковых фраз, но сейчас приходится терпеть, дожидаясь ответа от юноши напротив. — Их забрала Гюри, — немного помедлив ответил Джей, скрещивая руки на груди. — Думала, что мы уже готовы, поэтому и попросила снести в машину. Вот только, скажи пожалуйста, почему ты не готов? — нахмурил тот свои густые брови, кидая взгляд на запутанные синие волосы. — Где серебряные висюльки на штаны? — сильнее стискивая зубы, спрашивает Чонвон. Сейчас вообще не время до каких-то допросов. Если они не поторопятся, то опоздают к планируемому времени, и от Чан придётся не сладко. А ещё всё расставлять… Чонсон не любил, когда его игнорировали, тем более когда его умело игнорировал Чонвон. Вот же мелкий засранец. Рано или поздно Пак сможет отучить младшего так делать, потому что это плохая черта по мнению Джея. А то, что плохо для Джея — не должно существовать вовсе. Как на данный момент должен отсутствовать такой усталый и чем-то (а может и кем-то) потрёпанный вид Яна, на который смотреть даже как-то тошно. Нужно уже ехать к торговому центру, а не по дому в полуживом виде бродить. Тихий вздох досады вылетает из уст старшего, сдерживая себя, чтобы не закатить глаза. Левой рукой он что-то ищет в кармане куртки, после чего кидает цепи с карабинами прямо Чонвону в руки, которые тот вовремя успел подставить. Спасибо, что хоть реакция парня осталась на месте. — Иди лучше умойся, иначе никакие тени с консилером тебе не помогут. Выглядишь не очень. Не очень? Ха, Пак Чонсон, очень смешно. Чонвон сейчас не то что не очень, он вообще никак не выглядит. В буквальном смысле перед глазами пелена тумана, мозг отказывается вырабатывать какие-либо позитивные эмоции, а ноги держаться ровно лишь с божьей силой. Вроде бы он не бежал сейчас марафон, так почему у него такое состояние? В данный момент ничего не хочется, кроме как залезть под тёплое одеяло, укрыться с головой и включить первую попавшуюся под руку дораму, чтобы чуть позже под неё уснуть. Нет, конечно Чонвон очень ждал этого дня, когда они все втроём выступят на публике, со своими любимыми инструментами, отрепетированными композициями и в невероятных костюмах, которые Гюри смогла отыскать, потратив при этом все свои последние нервы. Он безумно признателен за все её старания, благодаря которым парням выпала возможность исполнить свою давнюю мечту, и прямо сейчас, когда эта та самая мечта почти на ладонях, Ян хочет всё бросить, лишь бы отключиться на пару часов. И причиной всему этому — лишь старые и неприятные воспоминания. Очень странные ощущения, которые нужно суметь побороть. Под пристальным взглядом старшего, Чонвон быстрым шагом зашагал в ванную комнату, как-то странно шатаясь из стороны в сторону. Джей лишь цокнул языком, подхватывая с пола синий чехол со своей гитарой и выходя из квартиры. Младший даже не слышит хлопка двери и громких шагов по подъездной площадке, которые в спешке отдаляются. Включая холодную воду, Ян подставляет руки под острую струю, выплёскивая жидкость себе прямо на лицо. Хотелось бы сейчас, конечно, с головой нырнуть во влагу, при этом полностью намочив волосы, чтобы быстрее прийти в нормальное состояние, но юноша довольствуется тем, что на данный момент имеет. Если он ещё и волосы намочит, то это будет катастрофа для всех. Тонкие маленькие ручейки стекали по лицу вниз, плавно переходя на бархатную тонкую кожу шеи и, в конце концов, прячась где-то за воротником серой кофты, пропитываясь в саму ткань. Ничего, до выступления успеет высохнуть. Размытая пелена постепенно отступает, из-за чего теперь предметы перед глазами кажутся более чёткими и яркими. Даже лицо в зеркале напротив по виду становится свежее. Но такие противные и неприятные воспоминания годовалой давности, кажется, напрочь засели в голове и не планировали исчезать в ближайшее время. И почему-то именно в этот день. К чёрту, Ян прекрасно понимает, что всю жизнь до определённого момента нужно забыть, стереть из памяти, выкинуть, закопать, что угодно сделать. Главное забыть. На душе сразу станет легче, все травмы хоть и не заживут, но перестанут болеть так сильно, как болят сейчас, сердце примет, а голова отпустит. Вот только, если парень не смог заглушить это за год, то тем более не сможет заглушить — не говоря уже про отпустить — за пару минут. Мать словно змея, которая кусала Яна всю жизнь за самые больные темы юноши, впуская в них свои исправления, словно яд, делая из своего ребёнка не личность, а сосуд без права на какой-либо выбор. И как теперь избавляться от такого количества яда — никто не знает. Как же тошно. Главное держать себя в руках до конца дня, Чонвон. Ночью можно будет запереться в ванной и уродливо порыдать, выплакав все свои скопившиеся запасы слёз. А сейчас ты должен улыбнуться самому себе (сейчас это казалось невозможным), унять дрожь в руках, со скоростью света уложить более-менее прилично волосы и выбежать на улицу к давно ждавшей машине. Хисын уже давно вышел (Ян этого вновь не заметил), поэтому добрых пять минут он искал по всей квартире свои ключи с маленьким брелком коричневого мишки. На его телефон, который он ранее додумался всё-таки поставить на зарядку, приходили угрозы от Гюри и Джея. И если угрозы девушки были ещё мягкими, то вот у Пака они были уже посерьёзней. Ещё минута и напишет Хисын. Вот тогда можно будет смело ждать свою неминуемую гибель, ведь Ли всегда делает то, что говорит либо же пишет. Под маской спокойствия прячется страшный зверь, с которым никто бы не хотел иметь дела. Чонвон выбегает из подъезда пятиэтажки ровно тогда, когда старший печатает сообщение в их общем чате группы. Сердце даже удар пропустило не то от радости, не то от осознания того, что могло бы быть, выйди он позже. На него сразу же устремилось несколько недовольных глаз, из-за чего неприятный ком странно встал прямо поперёк горла. Открывая дверь малоизвестной Чонвону марки красной машины, парень запрыгивает на заднее сидение, мимолётно соприкасаясь плечами с недовольной Чан. Юноша лишь смотрит на неё с извинениями в глазах, боковым зрением наблюдая, как немного нервный и злой Чонсон заводит машину. Конечно, не каждому будет в радость жертвовать своей пунктуальностью ради какого-то проблемного подростка. Когда-нибудь Чонвон извинится перед ним. И не только перед ним, но и перед всеми присутствующими здесь. — Где же ты так пропадал? — Хисын, сидя впереди, поворачивается боком к Яну, спокойно спрашивая интересующий его вопрос. — Приводил себя в чувство, — со вздохом отвечает парень и даже не врёт. Всё-таки не так просто утопить болезненные воспоминания обратно на дно. — Мне правда жаль, что я заставил всех вас ждать. Я вам обязательно потом отплачу за это. — Ага, — улыбнулся Джей, бросая быстрый взгляд на Чонвона через зеркало, но в его голосе не было и намёка на что-то весёлое. — Обязательно. Больше никто не решался заговорить снова. Потому что понимали — если сейчас начнут, то не закончат. А если и закончат, то не на совсем приятной ноте. По салону разносилась тихая мелодия американской попсы из радио, которая хоть как-то разбавляла напряжённую обстановку между ребятами. Ян начинает всё больше жалеть о том, что за день до выступления неожиданно полез в свою галерею телефона, чтобы как-то убить время, но при этом удалить ненужные фото или видео и освободить память на своём любимом телефоне. И, как и ожидалось, он наткнулся на материалы из того самого болезненного времени. Снимки напомнили ему о своих чувствах тогда, пока ещё положительных и приятных. Но в голове моментально начали всплывать картинки того, что тогда убило те самые невероятно приятные чувства. Телефон так и потух в руках, не дождавшись дальнейших действий хозяина. Комната перед глазами поплыла непонятно отчего, однако по щеке явно прокатилось пару слезинок. Чонвон вспомнил тот день, когда его жизнь изменилась до неузнаваемости, но сразу же прервал своё погружение в пучину тех воспоминаний. Попытался вспомнить что-то более позитивное, но даже оно приводило к тому конечному результату. Юноша не помнит, смог ли он тогда уснуть или просидел так целую ночь, вспоминая свою жизнь год назад. Но послевкусие от этого чувства оставалось в нём до сих пор. Эти неприятные ощущения как кровь текли по венам. Забывалась настоящая личность, в голове лишь был образ прошлого «я». Тот самый потерянный мальчик, живший в мире несправедливости и навязчивого мнения. Мальчик, что готов был плакать днями напролёт, но никогда не делал этого. Ребёнок, который являлся марионеткой в руках общества. Такой маленький и беззащитный, державшийся лишь за одну вещь, которая спасала его — музыку. Этой ночью он словно перескочил во времени, вырезал из своей жизни все события, кроме тех самых — болезненных. Хотелось всё это забыть, как страшный сон. Забыть даже то, как он смог справиться с этими воспоминаниями. Хотя, может быть, такие знания могли бы понадобится ему в будущем, и тогда он бы научился утешать себя быстрее, благодаря анализу своих ошибок из прошлого. Однако сейчас Чонвон не должен был думать об этом. Только не сейчас. Приехали они, конечно, не к назначенному времени, но и не так поздно, чтобы сбиться с графика. На месте, недалеко от входа в торговый центр, их уже ждал какой-то мужчина, по всей видимости организатор данного мероприятия. Как только машина остановилась, Гюри быстро выпрыгнула из неё, в спешке направляясь к ожидавшему их человеку. Парни же последовали её примеру, и, чтобы не тратить и так потерянное время впустую, прихватили с собой свои инструменты (или хотя бы большую их часть). Правда Джею и Чонвону пришлось помогать Хисыну, ведь тот не утащит все свои барабаны, тарелки и штативы. Еле как дошагав до нужного места, ребята аккуратно сбросили нагружавшие их руки и плечи предметы, ближе подходя к своему менеджеру Чан и что-то рассказывающему мужчине. Ян особо не вникал в чужие слова, лишь постоянно кивал в знак согласия, когда тот смотрел на них. В голову почему-то начали закрадываться сомнения, а должен ли он здесь вообще находиться? Может он должен сейчас быть дома? А может его здесь не должно быть изначально? Не должен ли был он остаться «там»? И продолжать быть куклой в руках своих родителей?.. Нет, ну это уже глупости какие-то, возьми себя в руки, Ян Чонвон. — Можете расположиться недалеко от главного входа, там будет достаточно места для вас, — словно из-под воды услышал парень слова мужчины. — Мы уже принесли всё необходимое для вас, осталось лишь всё подключить. Надеюсь, вы с этим справитесь? — Конечно! — радостно ответила Гюри, чуть ли не хлопая в ладоши. — Спасибо большое за помощь. Мужчина ей на это всего лишь кивает, и куда-то удаляется, бросив вслед, что когда они закончат, пусть всё занесут в специальное помещение. Девушка лишь на всё вежливо соглашается. Быстро беря под руку Хисына, просит его наклониться и начинает что-то шептать ему на ухо. С растасовкой они справились даже быстрее, чем предполагали, чему были безумно рады. Хотя аппаратура у них была не самая новая, Пак, не без помощи Ли конечно, справился на раз и два. Чонвон же в это время сидел и распевался, ведь дома у него попросту не было на это времени. Старался по началу тихо, чтобы не мешать старшим и как можно меньше привлекать внимание прохожих к своей персоне, которые то и дело заинтересованно палили на парней. Но чуть позже, когда он уже привык к такой реакции окружающих, начал петь громче. Голос был надломлен, но не сильно. Если очень хорошо постараться, можно будет спеть более сглажено и мягко, что не может не радовать. Хотя бы что-то получается. Параллельно юноша разминает пальцы, чтобы те были более быстрыми и гибкими во время игры, а не деревянными. Если будет пропускать аккорды, Джей за это его потом удушит, ведь они эти комбинации и последовательности учили слишком долго. Дольше положенного. — У тебя случайно нет температуры? — спрашивает Хисын, который словно с луны свалился. Чонвон вздрогнул и с удивлением посмотрел на юношу перед собой. Он же здоров, какая температура? Или же это он выглядит настолько поникшим, что это заставляет делать такие выводы? — Я полностью здоров, — отвечает Ян, уклоняясь от руки, которая хотела прикоснуться к его лбу. Парень не очень любил, когда прикасались к его лицу. После длительного контакта с барабанщиком, Чонвон встал и пошёл к своему месту, пытаясь не зацикливаться на взволнованном о его состоянии старшем. Всё также напевая себе под нос слова песни, юноша накидывает кожаный гитарный ремень себе на плечо, параллельно вспоминая как, где и когда должны лежать пальцы на струнах. Время близилось к вечеру, поэтому мимо начало всё больше и больше проноситься различных машин, а некоторые люди даже начали останавливаться возле DITU, чтобы дождаться начала их выступления. — Готовы? — спустя какое-то время звонко спросил Хисын, подкидывая в руках палочки, обращаясь к парням. Начиналось то самое время, когда все дневные домоседы выбирались прогуляться со своими друзьями по улицам ночного города. Стоило начинать. — Конечно, — отозвался Джей, исподлобья смотря на рассеянного Чонвона. Не нравилось ему самочувствие младшего, от этого и сердился. — Чонвони? — уже мягче обратился Ли к вокалисту. — Начинай, — Ян собрал в руки всю свою уверенность. Он должен справиться. Должен доказать самому себе, что сделал правильный выбор, что всё не зря. Сейчас или никогда. Послышался звонкий звук ударов палочек об барабан и золотые тарелки. За звонким звуком из колонок послышалась игра электрогитары. Вдогонку за ней подключился и бас с завораживающим и ангельским голосом. Шоу началось. Пробегавшие мимо люди замедлялись, чтобы как можно лучше запечатлеть в своей памяти образ трёх прекрасных музыкантов, которые изо всех сил старались выложиться на полную для публики. В ранее возле них положенный открытый синий футляр для гитары начали лететь мелкие денежные купюры, которые Гюри через какое-то определённое время забирала оттуда. По началу Чонвон держался молодцом, брал нужные ноты и пальцы даже не сбивались, но ближе к концу выступления начал сбавлять обороты. Нужные аккорды стали забываться, пальцы начали путаться, и всё ещё более-менее мягкий голос с нужными нотами уже не мог спасти ситуацию. Ян старался держать себя в руках, делая вид, будто всё так и должно быть, но на последних песнях, когда всё в разы начало ухудшаться, Джей прервал их выступление. — Скажи, в чём твоя проблема? — множество взглядов прямо сейчас были устремлены на них, поэтому Пак говорил тихо, чтобы чужие уши ничего не смогли расслышать. Однако, даже несмотря на тихий голос, было понятно, что парень взбешён. — Н-нет никакой проблемы, — с запинкой ответил младший, прижимая голову к плечам от такого пронзительного взгляда напротив. — Тогда прошу тебя собраться и без ошибок доиграть все композиции, — рявкнул Чонсон, и отошёл от растерянного и напуганного парнишки обратно к своему месту. Джея даже обеспокоенные взгляды Хисына и Гюри никак не могли успокоить. Они сами прекрасно видят, что выступления выглядят не совсем чистыми, но сидят и молчат. Парень же молчать не будет. Вот только после напутствий Чонсона, Ян, кажется, вовсе потерялся и продолжил играть последующие мелодии по памяти, механически. Пальцы соскакивали с нужных струн и ладов, иногда даже и вовсе пропуская парочку аккордов. С горем пополам они закончили своё первое маленькое выступление, любезно прощаясь со своей очарованной публикой. Когда толпа людей начала стремительно редеть, понимая, что концерт неизвестных музыкантов окончен, Чонвон почувствовал, как его с силой схватили за ворот серой кофты и резко встряхнули. — Да что с тобой вообще такое? — уже не скрывая своих эмоций рычал Джей. — Всё же на репетициях было хорошо, так какого ты показал такие результаты сейчас? — Джей… — Гюри попыталась остановить парня, кладя ладонь на его плечо, но Пак лишь скидывает её и убийственно смотрит, давая понять девушке, что лезть в их разборки не следует. — Отпусти меня, — пальцами слабо хватается Чонвон за напряжённые запястья парня, стараясь вырваться из хватки. Вот только какое-то и так слабое самочувствие не позволяет этого сделать. Хотя Ян никогда не жаловался на свою силу. — Пожалуйста, давай не здесь будем начинать очередной скандал. Голос был слишком жалобным и уставшим, и у Чонвона не было сил и даже желания его как-то изменить. Впервые в жизни он не хочет драк и разборок, хочет просто, чтобы ему дали забраться в кровать и уснуть. А не стоять на холоде под пристальным и разъярённым взглядом Джея. Этого сейчас хотелось меньше всего. — Нет, давай решим всё здесь и сейчас, — стоял на своём Пак, лишь сильнее сжимая несчастную плотную ткань, тем самым показывая всю свою серьёзность. Как же не вовремя. — Джей, перестань, — в этот раз попробовал прекратить инцидент самый старший из ребят. — Если хочешь высказаться, то давай хотя бы дома. Я не собираюсь объясняться перед заинтересованными гражданами, что вы всего лишь двое знакомых, которые решили «мило» побеседовать. — Ли старался сохранить своё повседневное спокойствие, но, честно, получалось плохо. Может быть, слова Хисына хоть как-то, но повлияли на Чонсона, потому что тот ослабил хватку и даже отпустил младшего, отходя на шаг назад. Вот только как ярость в глазах была, так она и осталась. — Послушай меня, — слишком сильно понизил голос Пак, заставляя всех троих вокруг себя замереть от мерзкого и холодного страха внутри. Хотя эти слова были предназначены для одной единственной личности, имя которой Ян Чонвон. — Мы тратим время и деньги для того, чтобы после всех затрат достичь каких-никаких результатов. Я не хочу жертвовать всем этим для того, чтобы ходить на репетиции и просто напросто перебирать струны от нечего делать, после на публику показывая такие неподготовленные номера. Ты невероятно талантлив, и это видно невооружённым глазом, вот только ты должен развивать этот самый талант, а не губить его. Ты можешь ошибаться в студии столько, сколько твоя душа пожелает, но не смей ошибаться при зрителях, понятно? — вопрос был риторическим и, ясное дело, Джей не ждал от Яна ответа. — Перестань, — зажмурился младший, одной рукой хватаясь за лоб. Отчего-то в голове резко и неприятно зазвенело. Ему нужна минутка на передышку. И эту минуту, как не странно, ему дают, после продолжая более спокойно. — Просто знай, Чонвон, если ты продолжишь так наплевательски относиться к музыке, ты можешь смело идти, даже не задумываясь, на все четыре стороны. А нет, спасательной минуты не хватило. Эти слова ударили Яна словно молот, и в голове раздался звон, подобный церковному колоколу, который оглушил парня. Когда-то он слышал похожие слова, только немного с другим посылом и формулировкой. Однако ранили слова Джея не меньше тех. Да что же Чонвон делает не так? Почему всем не нравятся его поступки? Выжимает из себя последние силы, старается, хоть иногда и не приходит к желаемому результату, хочет услышать слова поддержки, а получает лишь одно: «Ты мог лучше». Повторное попадание по старой ране. Замечательно. Синяя макушка опускается лишь ниже, скрывая то, как сильно задрожали тонкие розоватые губы. Ладони сжались в кулаки, короткими ногтями впиваясь в собственную плоть, пытаясь хоть как-то остановить давно рвущиеся наружу эмоции. Только не здесь. Только не сейчас. Джей, кажется, только что осознал, что он несколько мгновений назад сказал, из-за чего злость в глазах заменяется на растерянность. Он ведь совсем не это хотел сказать. Совершенно не так хотел выразить свои мысли. Не хотел ранить этого паренька. Боже, вот же дурак… Воротить слова нельзя, Пак это прекрасно понимал, но если этого не сделать, тогда нужно как следует извиниться перед Яном. Сейчас хотя бы на словах. Уже чуть позже купить пакет сладостей и оставить под его дверью. А потом может ещё чего. Сейчас не до этого. — Чонвон, подожди, — теперь голос Джея как-то странно надламывается. Парень делает неуверенный шаг вперёд и протягивает руку, чтобы дотронуться до мальчишки, не спуская взгляда с опущенной синей головы. — Это вообще не то, что я хотел тебе сказать… — Не нужно, — лишь уклоняется от чужого прикосновения Ян, чуть приподнимая глаза. — Я тебя прекрасно понял. Впредь буду стараться усерднее. Не обращая ровным счётом никакого внимания на беспокоящиеся взгляды старших, юноша разворачивается, направляется упаковывать гитару в чехол. В голове слишком много мыслей. На языке вертится слишком много слов. В душе бушуют слишком болезненные чувства. Почему человечество до сих пор не создало карманный телепорт? Это изобретение сейчас бы очень сильно помогло Чонвону добраться домой и не показать чего лишнего своим друзьям. А собирать аппаратуру и ехать на машине всем вместе, и при этом сдерживая всё внутри — кажется невыполнимой задачей. Джей обязательно получит за свои слова по заслугам, но от этого никак легче не становится. Лишь представляя такие злые и чужие глаза, вновь становится дурно. Почему Чонсон к нему так относится? Чем он заслужил всё это? Сжимая губы в тонкую полосу, Чонвон дрожащими руками застегивает футляр, медленно вставая на ноги и закидывая инструмент на плечо. Чувствует парень, если прямо сейчас поднимет взгляд и встретится с кем-нибудь, с кем угодно — он не выдержит. Всё выплеснет наружу. Всё расскажет. Но ногти, всё ещё впивающиеся в кожу ладони, сдерживают всё под хилым замком. — Чонвон… — осторожно обращается Хисын, стоя неподалёку от парнишки. — Это правда совершенно не то, что он… — Не оправдывай его, хён, — замотал головой младший, рассматривая обувь барабанщика. — Со мной всё в порядке, не стоит этого делать. Давайте лучше быстрее соберёмся и поедем домой. — Но… — хотел было что-то сказать старший, как его перебил хриплый и в один момент предательски вздрогнувший голос. — Пожалуйста… Больше Ли ничего не стал говорить. Лишь дал ключи гитаристу от машины, чтобы тот открыл её и сел на заднее сидение. За это Чонвон ему безумно благодарен. Как-то слишком резко выхватывая ключи из чужой руки, Ян побрёл к парковке, где преданно ждал их сегодняшний транспорт. Он всё также не поднимал взгляда с тротуара, поэтому пару раз столкнулся с какими-то прохожими. Плевать. На всё плевать. Только скажите, как успокоить весь тот ураган, который бушует внутри него прямо сейчас? Как заглушить всплывающие картинки с того самого дня? Как забыть вдребезги разбитую гитару прямо под собственными ногами? Как забыть обзывательства и унижения? Как забыть тот и сегодняшний день? Кто-нибудь, ответьте на бесконечные вопросы парня, которые всё никак не покидают его голову. Помогите ему. Пожалуйста…