Доброй рыбалки!

1. Операция «Светлячки» Это история Истинного Короля, Спасителя Звезды, которая началась на двенадцать лет раньше, чем должна была, операцией «Светлячки», затеянной в середине весны. И принц подготовился: взял крючок, удочку, спички, соль и столько провианта, сколько смог прихватить, не вызвав подозрения Игги, выждал момент, когда разморенная теплым даскайским солнцем няня заснула на траве, и ловко проскользнул под нижней ветвью раскидистого куста: приключение началось! Весь день он бегал среди холмов, а когда на бархатном темном небе зажглись первые звезды, сытно поужинал прихваченной с собой ветчиной, напился из ручья, вытянулся на траве и допоздна рассуждал о том, какую в разы более счастливую жизнь ведет сейчас, чем когда был принцем с отцом-королем. С той периодичностью, как отец о нем справлялся, его не хватятся еще неделю, верно? Проснулся в предрассветных сумерках и долго наблюдал за медленно карабкающейся по ткани брюк блестящей бирюзовой бабочкой.

Бабочка-коробочка, Улетай под облачко! Твои детки на лугу Гнут тенебрийский дуб в дугу, Тебя ожидают да астральных гарул гоняют!

Доверчивое насекомое тут же взмахнуло крыльями и заторопилось вверх. Нокт рассмеялся и вытащил удочку. Поднял один из замшелых камней и разбогател на десяток толстых червяков. Рыбалка на рассвете удалась особенно, и вскоре в распоряжении Нокта оказалось двенадцать рыбок, все размером с ладонь, но, просоленные, отлично прожарились на веселом костерке. Хм, а получается, под облачком живут гарулы, и выпасают их Астралы. Если он залезет достаточно высоко, то сможет попросить Бахамута, чтобы папа проводил с ним побольше времени. Вверх, вверх, вверх! В конце концов, продравшись через колючие кусты, Нокт вывалился на уютную прогалину и нос к носу столкнулся с грязным и затрепанным мальчишкой, может быть, на пару лет старше. – Привет, я Нокт, – немного застенчиво сказал принц. – Привет, я – Никс, – ответил незнакомый мальчик, который, собственно, уже перестал быть незнакомым, – а что ты тут делаешь? – Убежал из дома, потому что был не нужен папе. Никс Ульрик, а это был именно он, понять очень даже мог – самого отец, бывало, поколачивал после бутылки, хотя он, конечно, чуть что в лес убегал. – Слушай, тебе тут никак нельзя, старшие придут, плохо будет. – Старшие? – удивился Нокт. – А у меня вот что есть, я им понравлюсь! – и вытащил оставшиеся пять жареных рыбок. У Никса тут же потекли слюнки. – Рыба? Давай ее сюда! Нокт отдал и тихо сидел рядом, пока Никс насыщался. А тот, кончив, утер губы тыльной стороной ладони и вздохнул. – Сказать по правде, я три месяца кукую, и тут скука смертная. – А что ты тут делаешь? – полюбопытствовал Нокт. – Силлецветы охраняю. У меня даже ружье есть! – Покажи! Никс показал свое ружье: старенькое и довольно-таки ржавое, и пригоршню патронов. – Вау, а стрелять умеешь? – Ну, с пяти-то шагов не промахнусь! Только мне строго наказали, что за каждый потраченный патрон я должен буду предъявить труп, а то меня самого пристрелят. – Никакой охоты на гарулетов? – понял Ноктис. – Ага, – подтвердил Никс, – а крючок с удочкой я не взял, так что ни хлеба нет, ни мяса, а силлецветы еще только через полтора месяца вырастут до кондиции. Последнее слово он сказал важно, явно гордясь, что его знает. – Силлецветы? – Ага, – хмыкнул Никс, – цветы Оракулов. Когда они цветут, Оракулы голышом по полям бегают и пыльцу нюхают, а потом видят Астралов и прочее будущее, понимаешь? А если их хорошенько на солнце высушить, да скрутить из бумаги самокрутку, да забить ее щепоткой силлецветов, каждый Астралов да розовых гарул увидеть может. Тут их целые поля, веришь? Только их плохие люди украсть хотят, ты поможешь мне их защитить? Нокт увидел огромные голубые поля и согласился. И каждый день был лучше предыдущего: они с новым другом купались и рыбачили вдоволь, разоряли птичьи гнезда и лакомились прекрасной яичницей, смастерили самодельный лук и забавлялись, стреляя по зайцам. Принц уже и сам не понимал, как мог не то что любить, а даже терпеть жизнь в Цитадели, где должен был вставать по времени, учить уроки со скучным Игги, есть с тарелки ножом и вилкой под присмотром отца-короля и регулярно молиться. А лето потихоньку вступало в свои права: цветы ландышей, дубов, сосен, елей и дикой вишни сменились крапивным цветом и полынью. Запылила и земляника. А вот лютиков и клевера Нокт не дождался – за ним пришел Кор. Однажды утром его разбудили выстрелы и крик. А прекрасные голубые поля… они горели. Сквозь едкий дым бегали какие-то фигуры, и почему-то качалась земля. И даже мелькнул шикарный белый хвост… Нокт бежал вперед – он должен был найти Никса. Тот вывалился откуда-то сбоку, где цвета перетекали один в другой, и ярче всего Нокт запомнил кровь, заливающую лоб. Они взялись за руки и побежали. А поля все не кончались. А потом пришел Кор. Во внешнем Люцисе он заведовал аптекой, и галадцы, толкающие силлецветы по дешевке, устроили ему нездоровую конкуренцию. Поэтому он взял у Реджи с десяток сфер, подгадал время перед самым цветением и пошел их жечь. Выскочивший на запах дыма одинокий мальчишка-охранник глупо уставился на две половинки рассеченного ружья, и Кор смел его обычной оплеухой, вытаскивая очередную склянку, примерился, поджег, и загорелось еще одно поле. Это было охренеть как круто. А потом ему привиделся принц – забористая у галадцев трава! Через полчаса он выкупался в горном ручье и протрезвел. Дым рассеялся. Исчезли видения винноволосого мужчины в кислотно-салатном манкини и довольно пыхтящей километровой змеи… а вот принц остался, отчаянно держался двумя руками за криво-накриво перевязанного лоскутами драной футболки охранника силлецветового поля и отказывался отпускать. Маршал Люциса хмыкнул и забрал обоих. Конечно, в Инсомнии Нокт отпустил мальчишку, еще как отпустил. Радостно взвизгнул, бросился вперед, неловко семеня тонкими ножками, и повис на плечах самого долговязого мальчика во всей Цитадели, пытаясь дотянуться до губ. Тот уронил стопку учебников и прижал вернувшегося принца к себе. Кор довольно улыбнулся и подтолкнул в плечо смущенного и неловко жмущегося охранника силлецветов, явно не знавшего, куда деваться от такого количества любопытных взглядов. – Будешь хорошим мальчиком, и я тебя защитником короны сделаю. 2. Клятва короля Прошло двенадцать лет. Силы тьмы захватили Тенебре, Аккордо и Лесталлум. А потом лучом света был предложен мирный договор, и Ноктис с двумя братьями выехал, чтобы его свадьбой скрепить. И самое смешное, что невесту не видел никто, уже двенадцать лет: с тех пор как Тенебре был захвачен в кровопролитных боях, и старая Оракул пала, леди Лунафрейю Нокс Флёре никто не видел, кроме нифов. Ночью, на питстопе, Ноктис долго сидел на железном выступе прямо под буквой М рекламной вывески напротив мотеля «ZZZ» у гнезда Кенни, что в лагере Лонгвайт, и рассеянно колупал старую выцветшую краску. Луна, наверное, чувствует себя в ловушке, обязанная выйти за кого-то, с кем не виделась никогда. Люди из закусочной в желтом прямоугольнике окон были для него, что рыбы в аквариуме… вот отплясывает на барной стойке Никс, размахивая новенькой курткой королевской стражи, а вот в самом дальнем от входа углу – и при этом ближайшем к кофемашине – и Игги. Его Очкарик. К огромному сожалению Ноктиса, и правда его. Столько рассказывал о Beta Corona Austrinids, метеорном потоке, выпадающем как раз на это время, и где он сейчас? Отправляется на другой конец карты в Альтиссию, где ни единого хвоста кометы не видать. Но корона сказала: «Надо», и Игнис ответил: «Есть». Возможно, в ловушке себя чувствовала не только Луна. И Ноктис поклялся, призвав в свидетели звезды и их мать луну, степи и их отца длинный белый камень, что, став королем, настоящим, чей указ никто не отменит, самым первым делом освободит Игги. Вернет паспорт первым указом, и друг сможет навестить астероиды и посмотреть на родителей. Или наоборот? Старые сказки врут, в мире все изменилось к худшему. Ноктис помнил, как на месяц сбежал в даскайские холмы и жил там рыбалкой, ночуя под небосводом. Сейчас бы демоны того ребенка разорвали на раз-два. Задумчиво проводил взглядом две пылающие вдалеке точки… Хорошо, и его настоящего сейчас бы демоны разорвали на раз-два-три. И всю его королевскую конницу и всю его королевскую рать, состоящую в данный момент из двух закадычных друзей. И все-таки у Кенни играла музыка, люди пили и веселились. Жизнь продолжалась дальше даже так. 3. О потерях Через день Инсомния пала. Король ничего дал мало что значащий указ среди дощатых стен пляжной хибары, отрады многих парочек, которым на медовый месяц в Альтиссии не хватило. Он хотел просить остаться с собой всегда. Позвать стоять рядом и с высоко поднятой головой. Но все это нечестно, и никогда не было его выбором. Вдохнул, словно перед прыжком с причала, и торопливо выпалил, стараясь быстрее отделаться от досадной и неприятной обязанности: – Ты уволен. Можешь прогуляться, Люциса больше нет… и вот твой паспорт обратно. Игнис подобрал маленький пластиковый прямоугольник удостоверения личности, сдержанно поклонился и вышел, держа спину идеально прямой. Ноктис почувствовал себя морально и физически ограбленным. И очень-очень больным. Когда отняли Инсомнию, он потерял только королевство. Но сейчас потерял дом. Через вечность пришел Никс с тремя бутылками пива на завтрак: по плечам еще стекали капли от утреннего купания. – Какого хрена тут произошло?! – он сразу подумал о покушении и склонился над сжавшимся в позу эмбриона принцем, ища любые признаки огнестрельного или ножевого ранения. Все чисто. Что тогда? Принца отравили? – Нокт, ответь, пожалуйста, я не смогу помочь, если ты не скажешь, что случилось. В конце концов, Ноктис наклонился и выдернул обрывок газеты из-под шлепанца Никса. В конце концов, иметь дело с уничтоженной Инсомнией сейчас было легче. – Атака на город. Мы не знали… Не могли знать. Никс неверяще перечитал. Два раза. Взвыл и разбил прикроватную лампу. Расшвырял подушки, вытащил ключи и сказал, что они должны все увидеть своими глазами, и он поедет, не важно, успеет к ним присоединиться Игнис или нет. – Он не присоединится. Поехали, – отдал приказ принц. Никс, против своего обещания, замер и растерянно спросил, почему. – Потому что он с шести лет… пленник короны. Помнишь, мы встретились там, на холмах, и провели отличный месяц? Никс не совсем был уверен, что помнил по-настоящему, но и не мог забыть, словно прекрасный сон. – Да. – А он не мог даже навестить родителей. Все время торчал в душной Цитадели. Это был не его выбор, понимаешь? Его выбор сейчас, и он ушел к родным. Никс открыл рот, смешно прожевал фразу, сглотнул, закатил глаза к редким доскам перекрытия и, в конце концов, опустил голову. – Нокт, куда он вернется? Разве его родители не были в Инсомнии? Ноктис со стоном упал головой в подушку и вцепился зубами в измятый угол. Затем поднялся. – Так, – проще действовать, чем нет, верно? – Давай в машину, мы должны все увидеть, сам же сказал? Все исправить и вернуть… Наверное, если он вернет себе обратно город и трон, он сможет принять, что лучший, старейший друг всегда был пленником. 4. Человек, потерявший все Он… уволен. Уволен. Изгнан с того места, которое занял еще будучи ребенком. Потерял дом и семью, когда Инсомния пала, а теперь и двух единственных друзей: слишком занятый на службе короне, мог проводить время только с принцем и его стражем. «Ох, Нокт, почему? Неужели из-за принесенной дурной вести? Но я не мог остановить падение, никак». Не стоит самообманываться, юный король знал, что делал. Что сделало их настолько чужими? Служить короне всегда было долгом, и только если он преуспел, мог продолжать… Тренировки, ассистирование с обязанностями… Он справился со своей работой как советник короля, но потерял Нокта. Все, что у него было. Все, что у него могло бы быть... Внезапно за руку схватила незнакомка с огромными карими глазами и лучезарно улыбнулась: – Все в порядке? Я путешествую здесь с братом, и мы можем помочь. – Что? – Игнис машинально поправил очки и прижал ладонь ко рту в неконтролируемом жесте горя и обиды. – Ты выглядишь так, будто тебе нужна помощь, – склонила голову набок девушка. – Пойдем, выпьем чаю и попробуем ризотто с дарами моря! – Спасибо, ты очень добра, – покачал головой Игнис, отчаянно понимая, что никто не может ему помочь. Он должен вернуться в Инсомнию. Он не должен был ее покидать. Был должен умереть, сражаясь. Должен был умереть счастливым. – Прощай. Передай брату мои пожелания приятного дня. – Спасибо! Найди нас, если передумаешь! Словно в тумане, Игнис спустился с деревянного настила… справа покато блестела боками «Регалия». Машина была больше не его. Даже его одежда, которая была сейчас на нем, пиджак и рубашка королевской стражи, по сути, больше не его. Уволен. Не нужен. Провалился. Опозорил семью. Чувствуя непреодолимое желание скрыть свой позор от всего мира, Игнис перемахнул через деревянное ограждение и пошел в Инсомнию напрямик по пологому холму. Обошел раскидистый куст, взял правее, затем левее. Дорога стала резко уходить ввысь, и несколько камней выскользнули из-под подошвы. Здесь очень легко подвернуть ногу. – Пожалуйста, помогите! Я здесь! – раздалось откуда-то справа. Игнис поспешил на звук и практически вывалился на сидящего на корточках мужчину, чуть не наступив. – Нога! Судя по виду незнакомца, рука тоже, а еще левая скула. Игнис машинально потянулся к Оруженосцу и вытащил небольшое зелье. – Выпей, это жидкое обезболивающее, противовоспалительное и иммуностимулирующее. А крепкую иммунную систему, как известно, не пробьет даже сталь. Охотник, а судя по видавшему виды устаревшему бронежилету и огромному мачете на бедре, это был именно он, рассыпался в скупой благодарности. А Игнис осознал, что его оставшийся доступ к Оруженосцу – всего лишь досадная оплошность: разумеется, при увольнении он должен быть всего этого лишен. Как и заклинаний, текущей сквозь тело магии, записной книжки и оружия. Резким рывком вызвал пару кинжалов к себе: конечно, Нокт не был так жесток, чтобы оставить его без оружия среди врагов и равнодушных чужаков. Охотник дернулся и потянулся за мачете. – Фокус, – успокаивающе протянул Игнис, медленно подняв руки, – из рукава вытащил. Как думаешь, меня в цирк Лесталлума возьмут? – Тебе с такими привычками перо в бочину воткнут! – проворчал охотник. – Награду хочешь? У него ничего нет, и сам он без пяти часов труп. – Да. Ножны. Помоги приладить как-то кинжалы, в рукаве страсть как неудобно таскать. В конце концов, он получил пару кожаных петель в брюки и понял, что с пятью часами был оптимистичен. Солнце уже стояло в зените, а он еще только преодолел Саулэндский перевал. …а ведь Ноктис был достаточно жесток, чтобы обречь его на смерть... Когда Игнис был маленьким, он боялся увольнения так, будто это был вопрос выживания. Когда стал старше, понял, что он им и был. Застонал и взял вправо, к кемпингам. Тактик короля, а? Он должен был позаботиться о фляжке, рюкзаке, источнике огня, карте и спальнике… И какой в этом толк, если он умрет в Инсомнии?! Последний финальный бросок, и он поднялся ввысь. По широкой дуге обошел стадо из трех воинственно поднявшихся на дыбы и копытящих воздух месмениров и добрался до убежища Венно. Слава богам, на небольшой покрытой кустами насыпи оказалась импровизированная свалка, и Игнис сумел найти несколько вполне целых бутылок и крышки от них. И вновь на север. Ущелье стало уже, скалы нависали почти над самой асфальтовой змеей, и Игнису волей-неволей пришлось идти по обочине, временами устало убирая со лба прилипшие волосы. Внезапно из-за очередного поворота скалы огромный, занимающий собой половину небесного свода, показался Лонгвайт. И скала словно нежилась на бежево-ржавой подушке – с северной стороны шла огромная пылевая буря. И, кажется, прямо на него. Обратно? Слишком поздно, он не успеет. Игнис прижался с подветренной стороны к крупной скале подальше от дороги и закрыл голову пиджаком. Вдох-выдох. Только через ткань. Песок везде – в ушах, волосах, скрипит на зубах… Главное – дышать через ткань. Температура резко полезла вверх – так вот как себя чувствует стейк в духовке… Он терял сознание, опять приходил в себя, а когда от огромной всепоглощающей тучи в воздухе осталась только легкая взвесь, попытался вытащить телефон, чтобы узнать, сколько времени длилась буря. Не смог и очень тяжело вздохнул: наверное, его телефон остался в номере отеля на причале… Больше не его телефон. И не стоит даже думать о трубке, зачем она мертвецу. В конце концов, если бы не мужчина с рыжим питбулем, Дейв, напоивший бывшего советника водой, то одиссея закончилась бы гораздо раньше. А так он обошел по нагорью Каллэ, оставив пик Лонгвайт по левую руку – солнце бросало перед ним длинную тень в золотом предвечерни. Когда на востоке показался «Молот», дальние пики на севере уже окрасило нежно-розовым. Он должен найти ночлег. И спрятаться от всего мира. Решительно свернул вправо от автомастерской и, не нагибаясь, прошел под одним из надломленных телеграфных столбов-исполинов. Золотисто-платиновая луна показалась на южном небе из-за скального гребня неожиданно высоко, почти ровно на половине. Игнис должен был признаться себе, что ночь почти наступила. Внезапно его внимание привлек тихий шорох в кустах. Стая саблеклыков, пятеро и почти окружили. Каждый по добрых три с половиной метра, в каждом по двести с лишним килограмм… На ходу вытаскивая кинжал, Игнис метнулся назад и привалился спиной к бетонному основанию столба, остро понимая, что главное – не дать себя окружить. Если его повалят, то просто не дадут подняться. Пятеро, самый крупный, с сединой на морде, видимо, их вожак, и Игнис сосредоточился на его движениях, одновременно обматывая пиджаком левое предплечье. Резкий бросок, но он успел подставить защищенную пиджаком руку в пасть монстру и, поднырнув под две когтящие лапы, вонзил кинжал в брюхо. Смрадно обдало горячей волной внутренностей. Огромные когти еще полосовали воздух, но уже без прежней силы, и Игнис скинул с себя тяжелую ношу. Стая, так неожиданно и страшно потерявшая своего вожака, отбежала в кусты и выла уже где-то почти вдалеке. Игнис машинально протер заляпанные очки полой рубашки, кажется, только больше размазав кровь. Он победил, но ночь почти наступила. Не стоило и надеяться справиться такими приемами с красным гигантом. Убежище Пальмо. Спасибо всем Астралам! Судя по лужам и мокрой земле, здесь совсем недавно был сильный дождь. Он должен дождаться рассвета… Чтобы избежать смерти, которая все равно найдет его через пару часов. Так, доверяя свои жалобы равнодушным звездам, бывший советник короля уснул прямо на жестких, вскипающих от магии камнях, закутавшись в пиджак. Проснулся от бьющего в глаза яркого солнца, совсем разбитый, и жадно выпил остатки подаренной Дейвом воды. …до Инсомнии хватит. Отряхнул от засохшей слюны саблеклыка помятый и прокушенный в паре мест пиджак, вытащил из волос засохшую траву, совершил короткую экскурсию в ближайшие кусты и счел утренний туалет законченным. Последняя остановка перед городом. Подумать только, они толкали по этой дороге машину еще позавчера, а кажется, жизнь назад. У каких-то полуразвалившихся строений он нашел несколько диких корней эгира – его пряная волокнистая мякоть в какой-то мере утолила голод. А вот и контрольно-пропускной пункт впереди… Игнис решительно отошел влево, украдкой оглядевшись, перебежал главную магистраль и, держась чахлых кустов по правой стороне проселочной дороги, начал подниматься на холм мимо старых сточных сооружений. Здесь, в недостроенных, но уже ветшающих постройках тридцатилетней давности его встретили только пустые консервные банки, застарелый запах мочи по углам и надпись черной краской «Анджела сосет». Не худшая ситуация. Подумав, Игнис выбрал из банок наименее ржавую – послужит кружкой, в ней можно вскипятить воду, когда он разведет костер. Подумав – выкинул. В Инсомнии ему ничего из этого не понадобится. Не стоит цепляться за бесполезные вещи. Особенно если самая бесполезная вещь – ты сам. Уволенный, ты разочаровал семью. От тебя отрекаются, лишают наследства и титула, любых карьерных перспектив. Любых перспектив. Ведь ты неудачник и подвел семью, и единственное, что смоет позор – ритуальная смерть. К примеру, тем же вечером, пока не наделал еще больших ошибок. Семью Сиенция это бы от многого избавило. И, конечно, несколько твоих родственников будут присутствовать при этом, чтобы при исполнении задуманного не были допущены ошибки. Их не устроит, если ты завтра будешь лежать в больнице после неудачной попытки отравления... Наконец выбрался… его Инсомния горела. Бесполезный, он должен был погибнуть вместе с ней. Впереди несколько километров морской глади. Наверное, он мог бы доплыть. Скорее всего, доплыл бы. Если не сведет ногу судорогой, он переплывет, выйдет в оккупированный город и доберется так далеко, как сможет. Если сможет дойти до дома, то поднимется в квартиру и, вероятнее всего, перепоручит свою судьбу Нифльхему или, что хуже, семье. Игнис Ступео Сиенция стоял на вершине холма и остро понимал, что потерял и семью, и дом. Больше не осталось ничего. С грацией сломанной куклы сделал шаг вперед к судьбе и остановился: если незачем жить, то и умирать тоже вроде как незачем. Где-то вдалеке, на периферии границы воды и скал, мотало какой-то белый мешок… манекен… Человека! Игнис спрыгнул с уступа и со всей возможной скоростью поспешил вниз. Из-под подошв посыпались камни, и он покатился вниз. К счастью, мелкий кустарник задержал падение, и он смог вскочить почти тут же. Девушка! Вот она… последние метры по скользким от водорослей камням, и Игнис наконец-то вытащил из воды безжизненное тело. Запрокинул голову пострадавшей и выдвинул ее нижнюю челюсть, опустился на колено и положил девушку сверху на свою согнутую ногу – ее голова безвольно свесилась. Вдохнул и, пальцами вытащив изо рта девушки несколько водорослей, нажал на хрупкую спину двумя руками, стараясь выдавить из желудка и легких всю воду. На один очень страшный миг показалось, что он опоздал… но вот девушка закашлялась, дернулась и пришла в себя. – Тише, все будет хорошо, ты в безопасности. О, он такой лжец. Но, по крайней мере, может накинуть ей на плечи пиджак. Игнис перекинул руку девушки через свои плечи и взвалил ее себе на плечо. Посмотрел наверх и застонал с отчаянием. – Все в порядке, давай, левой, правой… я удержу тебя… еще шаг, умница! Колючий кустарник сейчас играл против них. Оставив несколько полосок ткани рубашки на его шипах, Игнис наконец-то увидел косогор. – Давай, мы справимся, вместе! – сам уже не был уверен, кого подбадривал, себя или ее. По осыпающимся неустойчивым камням еще можно было ползти. Но дальше шел на два метра вверх цельный отвесный и покрытый мхом валун. Игнис почувствовал слезы в уголках глаз. – Левее! Здесь когда-то прошел оползень, а там нетронутый холм, поросший травой, мы сможем выбраться наверх. Цепляясь за жесткую, режущую пальцы траву они смогли выбраться наверх. Неподалеку послышался низкий, леденящий кровь в жилах гул… магитех-дредноут! О, Игнис ненавидел этот звук всем сердцем, торопливо протискиваясь под низкий бледно-зеленый кустарник и подтягивая девушку за собой. Для верности прижал ладонь к ее рту, пообещав на ухо максимально мягким голосом, что все будет хорошо, только надо переждать магитехов. Казалось, источник звука завис прямо над ними, а потом послышался грохот – высадился десант. Чеканят стальные ботинки. Сколько? Трое – еще сможет. Пятеро – смогут его. – Ты меня понимаешь? – тихо прошептал он на ухо девушке. Та судорожно дернула головой. – Хорошо. Я сейчас отпущу руку. Мне надо, чтобы ты сидела очень-очень тихо, что бы ни случилось. Поняла? Что бы ни случилось. Дождался кивка и осторожно, словно хомяк, выглянул. Подумал и прошептал еще: – Если я не вернусь, а лязг продолжится, уходи к морю. Поняла? А сам аккуратно выполз из-под нависших ветвей. Три силуэта четко выделились на фоне серого неба. Повторяющиеся, цикличные движения – три машины стояли в точках, образующих собой правильный треугольник, и вели дозор по его ребрам. Четко, словно часы. И просто, словно винтовка. Если бы не наступающая ночь, Игнис бы никогда не решился на авантюру сворачивания головы гуманоидному оружию. Дождался, когда враги рассредоточились и заняли удобную для него позицию. Бесшумно шагнул за спину врага и резким движением рук вывернул шею. Задохнувшись от неожиданной тяжести, подхватил оседающую груду металла и плавно втянул за собой в куст. Магитех не лез – застрял, зацепился чем-то. Заметив уголком глаза, что двое других уже пришли в движение и вот-вот продолжат патрулирование, Игнис приложил больше усилий и вздрогнул от показавшегося оглушительным звяканья – винтовка предательски чиркнула о доспех. Две оставшиеся машины заметались по поляне, вот-вот заметят. Что ж, он сейчас увидит дядю. Засекли. Начали приближаться и справа, и слева, издавая какой-то писк. Словно обнаружили сбой программы, но еще не нарушителя. Попробовать напасть напролом? В какой-то мере металл магитеха сможет послужить ему щитом. Заберет второго, третий всадит пули в неприкрытый бок. Внезапно из-за кустов рядом с правым магитехом появилась бледная девушка с камнем в руке и от всей души ударила сбоку в закрытую шлемом голову. Загудело, словно пнули пустую кастрюлю. Последний оставшийся магитех резко развернулся к ней, на ходу вскидывая винтовку. Отбросив бесполезный сейчас щит, Игнис прыгнул на закованную в металл спину, всаживая кинжал под ребра. Меньше чем за минуту все было кончено. – Спасибо. Ты в порядке? Я – Игнис. – Л… – закашлялась девушка, – …фрейя. – Фрейя? Очень рад познакомиться. Застеленный травяным ковром холм, полная луна и город вдали… Я обычно вожу девушек в лучшие места. Фрейя зябко поежилась и плотнее закуталась в пиджак. – Пойдем отсюда? Пожалуйста. – Подожди, – Игнис торопливо поднял руку одного из поверженных магитехов и начал расстегивать затянутые на ее боку ремни. – Нам это пригодится. Альфа-279, стандартное гралейское производство. Жесткий, натирает и с эмблемой Альдеркапта над сердцем, но может при случае спасти жизнь. Игнис торопливо расстегнул рубашку, поежившись от свежего бриза с востока, и натянул один из бронежилетов на себя. – Помоги затянуть и отрегулировать. Девушка, Фрейя, сделала несмелый шаг. – Помоги затянуть и отрегулировать, пожалуйста, – гораздо мягче попросил осознавший свою ошибку Игнис. – Вот так, молодец. Все… Ничего не в порядке. – …все под контролем. Спасибо за помощь с магитехом. А теперь расстегни платье, и я помогу с бронежилетом. На долгие десять секунд девушка оставалась неподвижной. – Это действительно необходимо? – Конечно! Так будет лучше. Все-таки какой-то шанс, – немного помолчав, Игнис добавил, пытаясь скрасить неловкость: – Я отвернусь, если тебя это смущает. – У платья молния на спине, мне пригодится рука помощи. Имея огромный опыт в запаковывании и распаковывании наследного принца в кигуруми, Игнис ловко помог себе левой рукой, придержав оба конца платья, и замочек послушно пополз вниз. – Я оставил майку под бронежилетом, думаю, ты тоже захочешь оставить внизу нижнее белье. Платье легко спадало вниз, открывая бледную мокрую гусиную кожу, кружевную ткань лифчика, а затем пальцы уперлись во что-то твердое. Твердое по правому и левому боку, жесткое и неподатливое, комкающее ткань. – Что это?! – Феррум ближе к телу. Гарантия чистоты будущей невесты, – зло прошипела девушка. – Пояс верности, – удивленно выдохнул Игнис, ощупывая самые настоящие стальные трусы. – Черт, они же тяжеленные, как ты доплыла? – Туфли мешали больше, – отозвалась Фрейя и вытянулась в струну, словно солдат на смотре, – давай, натягивай поверх кевларовый бра. Вместо этого Игнис положил горячие руки на ее плечи и сделал несколько мягких круговых движений. – Прости? Похоже, что падение Инсомнии для тебя наименьшая из проблем. Сделав глубокий вздох, Фрейя расслабилась. – Я не должна была на тебя кричать. Ты совсем не виноват, Игги. Собственное имя стало ударом. Словно пощечина: так его звали когда-то давно в лучшие времена. – Прости… просто я автоматически… – Ничего страшного. Меня звали «Игги» друзья. Когда они у меня были. – Ты из Инсомнии, – Фрейя не спрашивала. – Да. И не похоже, что скоро вернусь домой. А ты? – спросил Игнис, подразумевая вопросы: «Кто? Как? Куда все смотрели?» – Нам нельзя здесь оставаться. Я должна попасть в Даскай. – Вначале надо пересечь Лейде. И они двинулись вперед. По тому, как всхлипывала и спотыкалась Фрейя, Игнис понял, что ей тяжело идти. Конечно, она же шла босиком. – Хочешь, я понесу тебя? – предложил он. – Нет. – Тогда обопрись обо что-нибудь, я перевяжу тебе стопы. Четко выдрессированная на умение различать предложение и приказ девушка послушно присела на камень и решительно оторвала еще кусок от подола юбки. Игнис включил прикрепленный к рубашке фонарь и, в меру возможностей очистив израненные подошвы от налипшей травы, аккуратно забинтовал. …как же упали его стандарты оказания первой помощи! Закончив, торопливо выключил фонарик, опасаясь привлечь внимание. – Скоро вылезут демоны. Услышишь потусторонний звук – беги. Убежище на западе в километре. «За кого он меня принял?» – Оракул испытующе взглянула в глаза советнику ее жениха, слыша пение рун даже отсюда. – Пойдем. В руинах Игнис отыскал и поднял ту самую консервную банку, улыбнувшись, словно старому другу. У него будет будущее. Он позволил себе жить. 5. Разбитые оковы и сантехнические работы Неровная грунтовка вывела их к шоссе, но последние пятьсот метров до убежища дались Луне особенно тяжело. Под эфемерной защитой рун Игнис уснул почти сразу, а вот Луна долго вглядывалась в облака, скрывшие от нее звезды. Возможно, те же самые облака скрывали ее от взора Астралов, в разорванном платье лежащую в объятиях с советником своего жениха. Она должна попрощаться – ее встреча с принцем Ноктисом пока не входила в планы Астралов. Хотя… Игнис сказал, что у него больше нет друзей. Вероятно, считает Ноктиса мертвым. Она могла бы сказать правду – принц не умер раньше. И не умрет позже. Сейчас, спящий, Игнис выглядел младше – был больше похож на вклеенный в блокнот снимок. Она тогда не удержалась и приклеила стикер с сердечком. Потом пришлось объясняться Ноктису, что она так выделила пирожные. Утренний холод разбудил его рано, и в беспристрастном свете дня Игнис взглянул на мир трезво. Вчера ночью в неверном свете луны он не заметил ни красные вздутия по периметру металлических оков, ни язвочки. Чтобы удостовериться, аккуратно надавил пальцем на бедро девушки – та сонно вздохнула и повернулась. – Доброе утро, Фрейя. Непривычный голос заставил Луну открыть глаза. Да, точно, она во внешнем Люцисе с советником ее жениха, который водит пальцем по внешней поверхности ее бедра. – Посмотри, гиперемия не исчезла. Это пролежень. – Я не лежу, – возразила Луна, медленно подтягивая ноги под себя. – Это необязательно. Вначале неисчезающее при надавливании покраснение, затем – язвы и пузыри, некроз. И, хочешь – верь, хочешь – нет, достаточно даже дужек очков. Мы должны снять эту дрянь. Пойдем в «Молот», там должна быть Синди. Как ей там сказал брат: «Я отправляю тебя на свадьбу в стальных трусах. И ключ у меня в единственном экземпляре. И Ноктис его получит только через мой труп. Хотите, что хотите, делайте, что сможете, единоличным обладателем драгоценного богатства девственности сестры останусь я сам». Четыре часа прогулки на запад (стаю саблеклыков в этот раз Игнис заметил вовремя, и их сумели обойти), десять минут неловких объяснений, одна задранная в закупоренном душном гараже юбка, визг дико вращающейся пилы… и свобода. – На каждого мудака найдется своя Синди с угловой шлифовальной машинкой! – самодовольно заявила девушка в желтом комбинезоне, стягивая на лоб защитные очки. – Работа выполнена великолепно, но, к сожалению, я на мели, – вздохнув, признался Игнис. – Какую охоту ты хочешь на этот раз? Глаза Синди недобро блеснули. – Знаешь, а у меня действительно есть охота для тебя, – медленно произнесла она. – Найди ублюдка. Притащи ко мне. Я бесплатно ее расковала, бесплатно и его закую. Понял? – Спасибо. – Кстати, говоря об охоте. У нас забилась канализация. И нет, это не Дейв. – Что – Дейв? – не понял Игнис. – Дейв, – задумчиво повторила Синди, – разве вы с ним еще не встречались? Он обычно находит небольшое дощатое сооружение и прочно в нем закрепляет свои позиции. Но еще раз говорю, это не он. Дейв сейчас в «Вороньем гнезде» окопался. Оракул не привыкла выполнять обязанности сантехника, но советник согласился с радостью и за двоих. Чего-то о друге Ноктиса Луна не знала… – Чистая канализация – чистая вода, а в этом районе вода ценится выше крови, – пояснил Игнис, ведя их небольшую группу на северо-северо-запад. Луна вздохнула и плотнее закуталась в пиджак, приминая замотанными в ткань ногами жухлую траву. Где-то далеко впереди уже показалось что-то похожее на лабиринт труб, когда справа впереди раздался тяжелый рокочущий звук – тонны земли пришли в слаженное движение, вскипая черной пеной. – Бежим, – шепотом прокричал Игнис, увлекая Оракула прочь от ее прямых обязанностей. Внезапно ее рука стала скользкой, словно намазанной жиром – Оракул точно знала, что должна сделать: поднять ладони и шагнуть вперед, неся на плечах свет. Это ее долг. Но… что будет со сжимающим ее руку мужчиной? Убежит дальше на север… и что будет с ним? На севере нет ни единого источника света, и? Ночь обещает быть очень-очень долгой, возможно, если он сможет бежать без остановки… Глупости! И Луна крепче сжала руку Игниса, позволяя увлечь себя прочь от долга. За ее спиной слышался разочарованный рев – кажется, демону вторил весь Эос. В конце концов, они смогли укрыться в небольшом скальном нагромождении и немного перевести дух. Судя по нечестивому бурлению, еще один демон поднялся где-то совсем-совсем рядом. Игнис сделал Луне знак замереть и медленно-медленно скользнул к ребру скалы, изготовившись выглянуть. Но огромное красное раскаленное лезвие, больше его собственной головы его опередило, мазнув пылающим клинком прямо по лицу. Луна видела все: стекающие по щекам огромные слезы, неуспевающие даже оставить дорожку, и прижатую ко рту, закушенную ладонь. Словно в замедленной съемке, Игнис отпрянул от исполинского горящего клинка, оставив на нем лохмотья кожи, и беззвучно сполз по скале, теряя сознание. Явственно запахло паленым мясом. Демон взревел, демон, что чувствовал жертву. И знал, что скоро ее получит. Луна встала во весь рост и шагнула из-за скалы. И весь свет следовал за ней. – Все знают, что все умирают. Но не каждый день. Не сегодня. Некоторые дни особые. Некоторые дни такие, такие благословленные. В некоторые дни никто вообще не умирает. Очень редко, однажды за долгий срок, в один день из миллиона, когда ветер дует в спину, и Оракул приходит на зов, все живут. Демон бежал в ужасе, а Луна осторожно положила голову раненого к себе на колени, мягко проводя светящимися пальцами по изуродованной обугленной щеке – каждый раз на них оставалась скверна и копоть. Игнис застонал – даже сквозь обморок нервные импульсы регистрировали боль. – Потерпи немного, и все будет прекрасно. Позволь свету унять боль, чувствуешь мое дыхание? Дыши вместе со мной! И один поцелуй – если спросит, она скажет, что это был поцелуй Оракула, дарующий целительное забытье. И возможность долго-долго перебирать кончиками пальцев по бархатной, новосозданной коже скулы. В серебристом свете она казалась такой острой, способной рассечь пальцы даже ей. Но Луна дерзнула и убедилась в притягательной мягкости. Где-то вдалеке очень обиженно скулил красный гигант, словно… Оракул вскинула голову вверх, где скалы-плиты сходились чем-то подозрительно похожим на шалашик. Пригляделась к завалу камней в дальнем углу и царапинам на твердом камне напротив, так похожим на те, что оставил в углу прихожей поместья Фенестала ее отец тростью… Кажется, именно этот демон именно тут и жил. Временно переложив голову Игниса на камень, Луна выглянула из шалаша. Визг и скулеж демона стал в разы громче и жалобнее. – Мы заняли твою кровать? Прости, мы завтра уйдем, сейчас Игнис слишком болен, – дружелюбно сообщила она в скулящую и завывающую темноту, помня, что все они тут – рабы Астралов. Демон решил, что это выше его сил, и со стоном опустился под землю. Этот чавкающий, хлюпающий звук разбудил Игниса. Тот неверяще протер кожу щеки. – Фрейя, мы должны бежать! – А вода? Сам же сказал, – Луна решительно не могла ничего понять. – Видишь, небо на востоке уже светлее, а до стоков уже меньше километра. – Хорошо, – Игнис в последний раз провел пальцами по щеке и вытащил из петель кинжалы, – в путь! За ржавым металлическим люком в раскрошенном бетонном основании обнаружилась круглая дыра вниз – Игги назвал ее смотровым колодцем… Неужели советник ее жениха действительно был на полставки сантехником?! И внизу переливалась и ходила волнами какая-то жидкая радужная субстанция. – Что это? – поинтересовалась Луна. – Флан, желеобразный демон, – тихо прошептал Игнис, наблюдая за ритмичными движениями мягкой переливающейся плоти. – Неудивительно, что канализация забилась! После чего перевел взгляд на персиковый, чуть тронутый розовым горизонт. – Есть! Нам нужно к ретрансляторной вышке! Там он взял в руки какую-то странную штуку, круглую с одной и конусовидную с другой стороны. – Прямофокусная параболическая антенна с двадцатисекторной «тарелкой» небольшого диаметра и кольцеобразным облучателем-конвертером на четырех держателях, часть ретранслятора, – довольно сообщил Игнис. Луне стало немного дурно от обилия незнакомых слов. – И? – осторожно спросила она. То, что произошло дальше, было не совсем достойно советника короля. Или человека. С жестоким упорством Игнис ловил этой блестящей штукой благословенный утренний свет и перенаправлял на затаившегося в темном углублении демона. Тот метался, визжал, но ни выбраться на воздух, ни уклониться от жалящего луча не мог. В полчаса все было кончено. Луну мутило. Игнис сам спустился вниз и вытащил пару ботинок и сломанный жетон на цепочке. Тщательно оттер ботинки пучком сухой травы снаружи и изнутри и предложил Луне. Та отпрянула. – Все в порядке. Я думаю, что Джим Мелмонд с удовольствием отдал бы свою обувь тем, кто отомстил за его смерть. …ей предложили сапоги мертвеца. – Спасибо, – Луна поблагодарила вежливо, как учили. Выпила кипятка из консервной банки. Это путешествие начинало ей нравиться. – Знаешь, ты, конечно, не Марио, но и я – не тот мухомор Тоад, который отправит тебя в другой замок. Куда дальше? – Вернем блестящую штуковину на башню. 6. Ночная погоня и утренние последствия После окончания всех дел у ретранслятора они пошли на северо-запад, к Нордаскийскому перевалу. Через несколько часов вдали показались рога диска Каутесс. У пересечения проселочной и шоссейной росло огромное дерево, по виду ничем не отличающееся от любых других рядом, но Игнис сразу свернул к нему. Подобрал что-то в траве (Луна внутренне напряглась) и показал ей маленький стручок красного перца. – Лейденский, к сожалению, самостоятельно не употребляется. У нас есть приправа, теперь только осталось найти мясо. Как по заказу, где-то на западе кто-то затрубил. Луна с интересом взглянула на спутника, но тот покачал головой. – Двоерог, четыре с половиной метра и почти четыре тонны белка под бронированной шкурой. Но ты права, мясо двоерога на ребрышке и перец из Лейде отлично сочетаются в пикантном стейке. Прости. Луна ободряюще сжала его руку и первой шагнула на север, обходя территорию неведомого двоерога. Они преодолели очередные развалины – Игнис опять сунулся в них, но вскоре вернулся разочарованный. И все-таки они обыскивали этот заброшенный город шахтеров почти весь день. Игнис прихватил с собой два кирпича, сказав, что они для очага. А рядом с самым сохранившимся зданием нашел какие-то металлические прутья – они пошли на шампуры. Еще через час на север они встретили огромных рогатых жираф. Луна дивилась красоте полного чудес мира. Игнис задумчиво смотрел то на тонконогих животных с гибкой длинной шеей, увенчанной метровыми рогами, то на густой колючий буш по правую руку и составлял план. Отвел Фрейю на юг и спрятал у красного забора, а сам вернулся к стае анаков. Конечно, он не мог завалить взрослую самку или, тем более, альфа-самца, но в стае паслось несколько телят, один из которых щипал сухую траву заманчиво близко к колючим кустам. Игнис сжал кинжал крепче и бросился на песочно-бежевого зверька, метя в горло. Взвизг, и маленький зверек забился в клубах пыли, а расчетливый охотник поднырнул под густой буш, недосягаемый для клыков и копыт разозленных родителей. Пряча лицо в сгибе локтя, Игнис выполз с другой стороны кустарника и вернулся к Фрейе. Теперь оставалось только ждать. Через несколько часов трупик остыл, и родители, в последний раз скорбно ткнув его носом, ушли в ночь. А им досталась куча прекрасного, слегка волокнистого мяса с белыми прожилками. Луна несла воду, кирпичи, шампуры и перец. Игнис волоком тащил тяжелую тушу. К счастью, до убежища Энтетин было совсем недалеко. Здесь они привычно разбили лагерь, кирпичи стали отличным очагом, пруты – шампурами, а Луна признала, что нуждается в советнике своего жениха не меньше, чем он – в ней. Ну разве пришло бы ей в голову искать прутья, кирпичи и консервную банку? А вот так скрадывать теленка и потом обесшкуривать? Луна думала, что ей будет противно, но разделанный на части и потерявший шерсть теленок стал выглядеть, как самое обычное, нормальное мясо. А уж натертый перцем и весело шкварчащий над костром стал самым настоящим аппетитным шашлыком. А она ела в последний раз еще на банкете. Сколько это было, три дня назад? Четыре? Выученный ею королевский этикет не очень помог справиться с горячим мясом. Гораздо больше помог голод. Они пережарили мясо, выставили сушиться снятую шкуру и, после помывки, которую, скорее, можно было назвать растиранием травой и песком, вытянулись на нагретых солнцем камнях и отдыхали. Золотое предвечерье уже сменилось сумерками. Игнис все время пытался с разных сторон подойти к проблеме стальных трусов. И раз за разом называл ее «Фрейей». Устав отшучиваться о свадьбе, не самой добровольной свадьбе в Эосе, Луна перевернулась на бок, подложив руку под подбородок, и встретилась с очень серьезным и встревоженным взглядом удрученного, полного раскаяния и беспомощного мужчины. Он не понимал, правда? Ноктис присылал столько фотографий, заложенных между страниц, она сама – ни одной. Для Игниса она была просто девушкой из Инсомнии, сбежавшей с нежеланной свадьбы, но не Оракулом-Лунафрейей. Вздохнув, Луна перекатилась к Игнису под бок и прижала палец к его губам. – Я не хочу говорить о прежней жизни или вспоминать ее. По крайней мере, сейчас. Утром, забрав с собой мясо, шкуру, шампуры и кирпичи, они покинули гостеприимное убежище Энтетин и пошли прямо к перевалу. Однако на севере от места стоянки нашлось еще несколько перечных деревьев, а такое дело совершенно нельзя было пустить на самотек. Почти к полудню, с полными карманами перцев, они вышли к повороту шоссе налево, к ущелью Нодай. Новость о том, что оно перекрыто имперским блокпостом, шокировала. Теперь им оставалось только идти направо, к лагерю охотников. Спрятав Луну среди скальной гряды, Игнис ушел в лагерь. Солнце отбрасывало перед ним длинную тень. В сумерках Луна спрятала кирпичи и прутья и последовала за ним. Лагерь встретил ее развязными криками из луженых глоток и парами сивушного алкоголя, дребезжащей музыкой из приемника и диким ревом. Шлепком ниже спины и непристойным предложением на вечер. Тяжелой рукой на плече, которую не удалось скинуть, и грубой вонючей ладонью, зажавшей кричащий рот. Ее толкнули к ржавому остову машины, задрали платье… Потом откуда-то сбоку мелькнул Игнис, а хватка жестких лап на теле ослабла. – Бежим! – воскликнул он, и они побежали прочь, в холодную и чистую темноту. Вслед им неслись крики и выстрелы. С громким натужным ревом пробудился где-то совсем рядом железный гигант. По натуре тот был большим философом и потому понимал, что общее больше частного, а десяток больше, чем два. Поэтому, проигнорировав двух тихих живых, пошел громить лагерь. Вообще, Оракул, конечно, была против демонов и очень за людей. Рука стала предательски покрываться жиром, готовая выскользнуть из хватки Игниса, и… Что дальше? Вернуться назад? Нет уж, она за людей. За одного вполне конкретного человека. И, наперекор долгу, Луна крепче сжала ладонь. Очередной камень под их ногами звонко отозвался пустотой – какие-то трубы. Спрятавшись в их изгибе, беглецы смогли перевести дух. – Ты в порядке? – тяжело прохрипел Игнис. Луна мягко положила руку ему на щеку, чувствуя, что он – нет. Разбита губа, порезаны щека и руки, помяты ребра по правой стороне… – Мой герой, – убежденно прошептала Луна и запечатлела на его губах долгий глубокий исцеляющий поцелуй. Очередность имела значение. После чего устроила голову уснувшего Игниса у себя на груди и приготовилась ждать рассвет. Утро встретило их росой и далеким запахом гари. Луна не хотела возвращаться, но была должна. Металлический остов, к которому ее прижали вчера, был разодран когтями и раскидан по всей дороге. Обидчики – перерублены пополам. Водонапорная башня на тонких ножках опасно накренилась – в нее вмялось что-то тяжелое – и часть драгоценной влаги, дороже, чем кровь, пролилась вниз, смешавшись с ней. И всюду лежали тела. Игнис в два счета нашел причину падения форпоста – один из фонарных столбов угодил прямо в дизельный генератор. – Так им и надо, а? – впрочем, большой уверенности в его голосе не было. Луна вздохнула, бездумно глядя на рядами вывешенное постиранное белье: вот бы ей так! И нет, плавание вокруг Инсомнии в одежде за стирку не считалось. Кстати, вот тот небесно-голубой сарафан был очень мил. Как и то белое укороченное манто. Игнис тоже посмотрел на вещи, очень обеспокоенно. – Их слишком много… Подошел к вещам и что-то проверил, после чего свернул в сарайчик и вскоре вернулся, держа в одной руке горсть браслетов и драгоценных бус, а на второй болталось штук шесть дорогих мужских часов. – Понимаешь, что это значит? – мрачно спросил он. – Ты нашел клад? – растерянно предположила Луна, не понимая, чем он расстроен. – Ты же понимаешь, что драгоценности из ниоткуда не берутся? Давай искать. Полоска вскопанной земли и перепачканная свежей глиной лопата нашлись за домиком. Достаточно было один раз ударить лопатой, и показалась рука. Игнис копал, как остервенелый. Еще и еще. Тонкий слой скрывал десятки тел. – Задушена, изнасилована. За последовательность не ручаюсь. Заколота, изнасилована. За последовательность не ручаюсь. Перерезано горло, изнасилован. За последователь… – Хватит! – выкрикнула Луна и отобрала у него лопату, – достаточно! – Все часы – инсомнийское производство, – потеряв лопату, Игнис словно утратил и точку опоры, медленно осев на землю. – Бренды одежды – тоже. Они пережили бойню в Инсомнии, чтобы закончить здесь. Луна встала на колени напротив и взяла его ладони в свои. – Мы можем за них помолиться! Титан, Архей, непоколебимый, как камень. Рамух, Фульгурий, резкий, как молния. Шива, Гласия, нежная, как снег. Левиафан, Гидрея, неумолимая, как прилив. Бахамут, Драконий, непримиримый, как сталь. Ифрит, Инферний, переменчивый, как пламя. Оберегите души идущих через врата Этро! Игнис не умел молиться, совсем, но, неспособный ничего исправить, с удовольствием внимал чистому звонкому голосу. И только в конце добавил, что был еще Весперлейденский провал ближе к югу. И что он очень надеется, что кто-нибудь шел там. Бросив ритуальную горсть земли, Луна была готова уйти, но Игнис окликнул ее. Сказал, что им нужны рюкзаки, палатка и спальник, кухонная утварь, сменная одежда, продукты, пила и аптечка. И что все это они могут получить здесь. О, ее Игнис очень крепко связан с предельно горизонтальной мирской частью… и Луна почувствовала в себе готовность стать его духовной вертикалью. Улыбнулась и кивнула. Позволила в очередной раз переодеть себя, оставив под платьем неизменный бронежилет, и взяла на плечи рюкзак. Хм, так действительно было удобнее. Провозились почти до обеда. Перекусили тем, что нашлось, и выдвинулись на юг: Игнис что-то слышал о Свободе, что несет свободу. Свободой оказался молодой мужчина плотного телосложения с каштановыми волосами, затянутыми в хвост, и гипсом на ноге. Заявил, что зовут Либертусом, и во внешнем Люцисе все Малаккийские холмы исходил от и до и готов стать их проводником. Луна была готова сказать, что им нечем заплатить, но Игнис вытряхнул из кармана горсть драгоценностей мертвецов. – Это слишком много, – удивленно сказал Либертус. – Прежним хозяевам они больше не нужны, а их убийцы все равно не смогут ими воспользоваться, – отозвался Игнис. – Используй их для чего-нибудь хорошего. Либертус действительно провел их через холмы такими тропами, какими ходят только горные козы. Напоследок обнял каждого и посетовал, что, получи он такое богатство еще месяц назад, обязательно открыл бы бар вместе с другом. Луна сказала, что это прекрасная идея. – Да, если бы он у меня все еще был, – закончил Либертус. – Падение Инсомнии коснулось многих, – ответил на невысказанный вопрос Луны Игнис. Выбравшись в Даскай, они долго пили и купались у истоков чистейшего родника, а перед ними за огромными травяными коврами, словно в центре суповой тарелки, виднелся диск Каутесс. Закончив с мытьем, расстелили одежду на траве для просушки и растянулись сами рядом. Игнис смотрел на крохотные капельки воды, сверкающие на кончиках ресниц Фрейи и ее волосах, и на слегка загорелое тело, кроме тех мест, которые обычно прикрывались купальником. На горячие от солнца живот и грудь. Вздохнув, поднялся и ушел в кусты, успокаиваться. Выждав для приличия минуту, Луна неслышно последовала за ним. Он не ушел далеко – сидел за третьим деревом от ручья и двумя руками ласкал себя, обхватив левой крупный ствол. Странно, минуту назад его член был гораздо меньше! Игнис сидел так, что Луне был виден только профиль, поэтому действия правой руки были скрыты бедром. Жаль – Луна хотела бы видеть все. И, возможно, попробовать. Она ни разу ничего такого не делала, но уже чувствовала, что ей может понравиться. Бесшумно вернулась назад, понимая, что они должны поговорить. Игнис вернулся еще через десять минут, немного смущенный как причиной экскурсии в кусты, так и встретившим его поцелуем. – Послушай, я… джентльмен, но не импотент, – о, ее Игги так очаровательно краснел. – Не волнуйся, я понимаю, что после неудачной свадьбы, стальных трусов и случая на стоянке охотников ты с опаской относишься ко всем… – Вовсе нет, – торопливо перебила Луна, – как раз после случая с охотниками я поняла, что не испытываю отвращения к весу твоего тела на мне. Послушай, я не могу обещать свадьбу, но хочу и готова попробовать больше. В прозрачно-зеленых глазах Игниса отразился свет их единственной звезды. – И что бы ты хотела попробовать? – торопливо спросил он, не давая ей возможности передумать, а себе – отступить. Там, спрятавшись среди кустов, она всерьез рассматривала возможность пробраться вперед и наконец-то увидеть скрытое за мощным, сильным бедром. – Пожалуйста, покажи мне... – Луна запнулась и с отчаянием, чувствуя, как румянец заливает щеки, перевела взгляд на его пах. – Покажи мне себя. Он медленно сел перед ней на траву, и, преодолевая смущение, развел показавшиеся длинными и такими неуклюжими ноги. Он думал, что лаская себя тайком от Фрейи – смешной и жалкий. Но его Фрейя смотрела с открытым ртом и расширившимися зрачками – он ей нравился. Правда нравился. И ощущение себя желанным открыло в Игнисе довольно-таки эксгибиционистские стороны. Удостоверившись, что ее взгляду открывается полная картина, Игнис медленно разогнул один за другим сжатые в кулак пальцы правой руки. Сейчас он впервые проявит перед кем-то свою слабость, будет стонать от удовольствия, чтобы быть специально услышанным. Он осторожно обхватил напрягшуюся плоть четырьмя пальцами – пятый все еще расслабленно лежал на головке. Рядом хрустнула ветка, и Игнис торопливо вскинул голову: стоящая напротив него спиной к солнцу Фрейя медленно опустилась на колени, прижав ладони к садку удовольствий. – Я буду повторять за тобой, ничего? – вся дрожа, прошептала Луна, надеясь, что возбуждение, с которым она уже не могла справиться, найдет какой-нибудь выход. У него не хватило дыхания кивнуть. И не хватило мыслей, когда Фрейя, его Фрейя провела пальцами по низу живота и протянула ему ладони, мокрые от липкого секрета, густой пленочкой повисшего между пальцами, в немом: «Ты сделал это со мной, просто гладя свой член». – Я все правильно делаю? – доверившись ему, подчинившись, Луна нуждалась в одобрении своего ментора. – Да, детка, – подтвердил тот. – Иди ко мне! Даже не подумав не то что подняться – отвести взгляд – Луна подалась вперед, скользя коленями по траве. – Мои соски... Они болят... чешутся, – прошептала она. Завороженная плавными движениями ловких пальцев длинных рук Игги в темных курчавых волосах, Луна даже не подумала проявить своеволие и коснуться себя где-то еще. – Моя бедная-бедная малышка, – с неподдельным сочувствием пробормотал Игнис, – сейчас я тебе помогу. Ее коснулись крупные пальцы, но не ноющих от сладкой боли сосков, а ямки поясницы, и притянули ближе. Луна вскрикнула, когда пуговка соска попала в плен шершавых губ и, сдаваясь, вцепилась двумя руками в плечи Игниса, чувствуя, что тонет. В наслаждении, которого еще не знала, в дрожи, в зеленой траве, от которой рябило в глазах, в сладострастной судороге и в нем. Отдышавшись в траве среди примятых цветов, они выкупались в бодряще-свежем ручье и облачились в горячую от поцелуев солнца одежду. А потом сидящий на западном утесе Малаккийских холмов лицом к закатному солнцу Игнис попросил ее сесть к нему на колени, затем захватил ее ноги своими и развел. Луна успела только пискнуть. – Здесь так жарко, правда, Фрейя? – ласково промурлыкал ей Игнис на ухо и мягко прикусил зубами мочку. – Подними платье, никто не видит. Луна обвела взглядом весь мир: огромную чашу лесов, низину болот, диск Каутесс вдали и, еще дальше, там, где сходились небо и земля, далекую синевато-мутную цепь гор. И в легких щекочущих прикосновениях почувствовала, как невыносимо медленно скользит вверх ткань юбки, открывая ее всем. – Ты у меня просто красавица... теплая, готовая, моя... Подалась всем телом вперед, стараясь сбежать от колдовских речей, и вызывала одобрительный стон партнера – прижалась ноющей промежностью прямо к горячему бугру на брюках Игниса. «О, вот мои ноги свободны», – с опозданием поняла Луна, но Игнис перехватил ее руки в локтях и свел свои колени впереди, он словно лавка, на которой пойманной птицей билась Луна, не в состоянии сдержать охватившее ее волнение. По телу пробежала дрожь, соски ныли, стоны становились все громче, и, забыв обо всем, она подалась вперед и потерлась сосками о ткань брюк на коленях Игниса. Тот довольно заворчал и перехватил руки Луны выше, с предплечий на плечи, чтобы помешать... Тактическая ошибка – запястья Луны оказались свободны, и она торопливо закинула руки дальше за спину, приподнялась на дрожащих бедрах и расстегнула «молнию» на брюках Игниса, выпустив гладкий и нежный член. Подавшись назад, Луна пропустила мужское достоинство Игниса под собой и села к нему на живот, потираясь лобком о член то размеренно, то учащенно. Что ж, теперь уже выгибающемуся на траве Игнису не хватало воздуха, и он с долгим криком расцветил тело Луны своим семенем. Все тот же вечер горизонтальными теплыми лучами гладил тела двух любовников, спины пасущихся в долине гарул, одинокого катоблепаса в озере вдали... Гораздо позже Луна узнала, что все это называлось петтингом, и некоторые не считали это настоящим сексом. Но ей все равно очень понравилось. 7. Брошенный богом принц Он гнал, так гнал… и даже задавил несколько магитехов «Регалией» у Истерлейденского блокпоста. В конце концов Никс предложил навесить на «Регалию» раму с шипами и брать столицу штурмом. Неизвестно, сколько глупостей они бы наделали, если бы им не дозвонился Кор. И не сказал идти на блокпост в степи. Тот оказался разорен и разрушен. Что тут произошло? Что тут вообще могло произойти?! Часть тел закопана, часть – нет… Король разоренной земли, властелин разрубленных тел, он не помнил, сколько времени провел там. Вывел из шока Никс. Указал на охапку чуть пожухших силлецветов у старомодного радио – рядом в рамке стоял портрет красивой белокурой девушки. – Это Луна… моя невеста. Она погибла в Инсомнии, и охотники соорудили памятник в ее честь. Луна… Отец… Игнис… Он потерял всех. Свернулся в клубок в «Регалии», остро чувствуя потребность ощутить себя любимым. Внезапно ноздри пощекотал сладкий дымок – точно, Никс успел высушить синие лепестки и забить косяк. Без лишних слов протянул Ноктису второй. Тот слабо покачал головой, отказываясь – он словно слышал в голове неодобрительный голос Игниса. Словно между ними все еще была эта связь. Через два дня трупы по жаре засмердели нестерпимо. Через три их нашел Кор в убежище Лепеллиет и надавал профилактических пощечин обоим, на всякий случай уточнив, где Игнис. Наверное, хотел занести пенделя животворящего и ему. – Уволен, – односложно сказал Ноктис. – Тогда ты должен войти в гробницу королей с теми, кто остался с тобой! Никс машинально встал наизготовку, пожирая маршала глазами, но Ноктис даже не поднял головы. – Зачем? – Чтобы взять на себя судьбу короля! От долга нельзя увильнуть, ваше высочество. Высочество. До «величества» Ноктис не дорос и прекрасно чувствовал это сам. – Править кем? Долг перед кем? Оглянись… Кор оглянулся. – Люцис заслужил свою участь под правлением слабого короля. Ты должен стать сильнее и отомстить. – Кому? – тихо спросил Ноктис. – Весь Люцис сейчас здесь, и не похоже, что я могу предложить им что-то лучшее, чем Нифльхейм. И, сказать по правде, не похоже, что здесь кто-то нуждается в короле... или императоре. – Те, кого ты ведешь за собой… – начал Кор. – Кто? – перебил Ноктис. – Никс? Никс, для справки – я тебя не держу. Ты свободен. Забирай свой паспорт. На брезентовое полотно походного стола легла пластиковая карточка. Никс молча ее взял. Все это оказалось неожиданно больно. Они молча дождались ухода Кора. Истлевший до основания косяк обжег Никсу пальцы. – Нокт, для справки – я здесь добровольно, и мне особо некуда идти. Внезапно принц-недокороль слабо улыбнулся. – Для справки – я знаю. Куда дальше? Не для справки – Никс очень хотел Игниса обратно. И набрал его номер не менее двенадцати раз и отправил десяток сообщений. Но тот не отвечал. Единственное, что утешало Никса, так это то, что если бы Игнис умер, то они с Ноктом оба были бы мертвы уже несколько лет как. – Помнишь наш замечательный месяц в горах? Я бы, наверное, хотел в Даскай обратно. Нордаскийский блокпост стал новостью и для них. Никс согласился отвлекать на себя внимание и открыто подошел к воротам, Ноктис же, воспользовавшись телепортом, начал искать обходной путь. Когда через несколько часов, довольно таки заплутав в горах и даже по-настоящему потерявшись, принц все-таки вышел обратно к перевалу, его внимание привлекла толпа магитехов в тяжелой броне, окруживших Никса. Тот сидел перед ними на асфальте, удобно подобрав ноги под себя – на бедрах лежала какая-то доска, и стояло три стакана донышками вверх. – Так, в последний раз показываю, я кладу шарик под средний… Он выиграл им два десятка проездов через закрытый блокпост, несколько сухпайков и одно «Мужество-Х» – странную прозрачную жидкость в стеклянной бутылке. Когда они оказались в Даскае, Ноктис спросил, какого хера. Никс отозвался, что защитником короны его Кор, конечно, сделал, но вот стипендия по обучению задержалась на три месяца. Силлецветов не было, охранять было нечего, так что на деньги с наперстков Никс и жил. А больше Ноктис не сказал ничего, потерявший всех и разочаровавший Кора. На следующий день Никс не придумал ничего лучше, чем отвезти Ноктиса к озеру, дотащить до покосившегося причала и положить на выбеленные солнцем доски удочку и накопанных жирных червей. Бывший принц ловил от рассвета и до заката, от заката и до рассвета. Словно его это успокаивало. В паре километров на северо-восток, там, где сходятся два шоссе, Никс продал его серебристый улов и на вырученные деньги купил хлеба, соли и ведро. С солью находчивый галадец приспособился рыбку жарить на месте, для дальнобойщиков и скучающих туристов. В ведре он добычу до шоссе доносил... и раз в неделю ведро обмывал и Ноктиса из него обливал, чтобы тот меньше смердел. Принц его игнорировал, за месяц не сказав ни одного слова. Зато торговля пошла – Никс сторговался на лысые покрышки подешевке и торговал баррамунди с дымком. Сразу три порции купил раздраженный винноволосый мужчина и начал есть прямо с деревянной, на концах чуть обугленной палочки. Он посетил все гробницы региона, они все не тронуты. Куда проебался Истинный Король?! Близкий к отчаянию, Никс нашел какой-то рыбный журнал, откуда узнал, что в нагорьях Калле озера – огонь, и туда принца отвез. Но Ноктису все было – рыба. Еще через два месяца Никс смекнул, как повернуть это себе на пользу, и увез короля горя и рыбалки на горную речку с форелью, для заготовки слабосоленой красной икры в промышленных масштабах... После месяца в Даскае, двух в нагорье Кеттер и трех на реке ущелья Палларет Ноктис все-таки понял, что долг у него был. Да, Инсомния пала, и от свадебного договора был свободен он сам. Но оставалась еще Луна и ее Тенебре. …союз, от которого принцесса теперь могла при желании легко уклониться, ведь бывший принц был всего лишь беженцем. Как-то во время очередной ночевки среди болот, потроша уклейку, он сказал это Никсу. Тот, помолчав, спросил, любит ли сам Ноктис Луну. Бывший принц не нашелся с ответом. Вздохнув, Никс сказал, что это не так плохо: он, кажется, начал влюбляться в принцессу, которую видел только на одном портрете. Ноктис изумленно вскинул голову, но, подумав, рассмеялся и предложил Никсу ехать в Альтиссию самому, взяв с собой пиджак Ноктиса. Никс не мог понять, смеются над ним или нет. – А чего такого? – спросил Ноктис. – Я не видел ее никогда, она меня – тоже. Это просто свидание вслепую. Одного инсомнийского беженца на второго меняю. Удачной свадьбы, Никс. И крепче сжал спрятанное в кармане письмо – после стольких месяцев Игнис вспомнил о нем и тоже пригласил на свадьбу. И на какой из свадеб присутствовать, вопрос даже не стоял. 8. Бог, пробужденный и уснувший В Даскае росли апельсины, а Игнис был готов убивать за нежный фруктовый кекс. Наловчился загонять гарулетов на скалы, и у Луны появился замечательный меховой конверт, теплый и очень легкий. В целом, все это очень напоминало медовый месяц, а потом ее позвал долг. Они были на юго-востоке Даская, рядом с провалом Фосио, и Луна уговорила Игниса заночевать в убежище Дигити. Один поцелуй особого назначения, и Игнис тихо засопел и растянулся в мирном отдыхе. И даже сейчас, оставляя его на мягких мехах, под мерно гудящей защитой магических рун, с подушкой из рюкзака под головой, Луна чувствовала себя очень виноватой. Но это для блага всех. Пришествие Истинного Короля принесет людям надежду даже в самые темные времена. Пробужденный Астрал открыл провал и приготовился испытать Истинного Короля… Только тот не пришел. Зато грозы зачастили, одна за другой. Через день пришли жабы. Луна, привыкшая к мирным квакшам в столичном пруду, увидев монстра двадцати семи тонн, чуть не родила, будучи еще девственницей. Разумеется, никакой возможности покинуть убежище Дигити не было. Да и Игнис отказывался уходить. Он говорил, что люди Даская нуждаются в каждой руке, способной держать клинок. Возвращался под вечер к священным камням, потрепанный, но, по крайней мере, живой. Наскоро ужинал жареными лягушачьими лапками и засыпал под исцеляющий поцелуй. На вторую неделю такой жизни Луна взбунтовалась: или Избранный Спаситель Звезды поторопится, или она за себя не ручается. Потрепанный Игнис вернулся мрачным и сообщил, что посевы саксхэмского риса гниют. Всем грозит голод, дороги размыты, на перевал Весперлейден сошел сель, похоронив нескольких беженцев внутри, а чокобо Уиза учатся плавать и жрать рыбу – такими темпами он скоро откроет морские перевозки. На третью неделю, зарастив очередную трещину в ребрах любимого, Луна вновь шагнула в провал. Нашла бога и поцеловала в лоб, пообещав разбудить позже. Тот оказался понимающим и согласился уснуть. Дождь кончился, жабы ушли, люди были спасены, а дороги подсыхали. Люди благодарили Астралов, но это сделала Оракул. Ради блага одного человека. 9. Две свадьбы и одни похороны Однажды, через несколько месяцев их совместной кочевой жизни, Луна, обустраиваясь на каком-то заброшенном маяке, смахивая метелкой пыль с веранды, вспомнила, что скоро будет свадьба. Она подразумевала свою свадьбу с принцем Ноктисом. Игнис, ее Игги, до сих пор не понявший, что упер Оракула у всего Эоса, услышал про свадьбу и воодушевился. Распланировал, где денег заработать, выбрать дату, привел в порядок старый маяк, пригласил гостей… И как она могла объяснить Игги, что свадьба не с ним? Они провели замечательную ночь на матрасе, а на утро она ушла, напоследок приковав любимого наручниками к батарее. Она – Оракул, и знала, что будет в Альтиссии, попасть в которую Игнис не должен был ни под каким предлогом. Рядом с ним, в доступности скованного, она оставила несколько канистр с водой, галеты, фрукты и окорок сухого вызревания. Еще – ножовки по металлу, на всякий случай – три, чтобы точно выбрался. А вот вне досягаемости, но на очень видном месте – прощальное письмо, где излила свои опасения перед судьбой и благодарность за эти месяцы, которые позволили ей, Оракулу, выделить свое человеческое «я» из безмерного моря долга, «я», которое даже Астралам не под силу сломить. Ее план был прост: приехать в Альтиссию, удостовериться, что Ноктис прибыл тоже, и призвать Матерь приливов. Дальше для нее закончится все. Все бы ничего, но Никс возжелал Луну. Нет, даже что-то еще более недоступное – самого Оракула возжелал, как женщину простую. И поменялся судьбой с Избранным Королем, сев на никогда не предназначенный для него паром. Как крикнул машущий ему платочком с причала Ноктис, это все-таки шанс. Понравишься ей – буду ждать вашего свадебного приглашения. Если бы зрение Никса было чуть лучше, если бы он, как и Игнис, носил очки, то понял бы, что в руках Ноктиса была не ткань, а письмо. Но он не видел и шагнул навстречу чужой судьбе. Ноктис же улыбнулся и крепче сжал в руке письмо – весточку от Игги. Так, где тут побережье и мыс Каэм? Человек, который после смерти матери и с вечно занятым отцом-королем ухитрился стать ему и матерью, и отцом, нашелся прикованным к какому-то грязному матрасу в какой-то полуразрушенной лачуге. А рядом лежала записка. Записка, написанная ее почерком. Ноктис читал, и чем больше читал, тем больше бледнел. Вот ладно Никс, он как бы спросил, и они поменялись костюмами, чтобы его на паром пустили, а вот сделавший все тайком Игнис по-настоящему его обманул. Не только ушел, не только взял в жены его невесту, но и дерзнул пригласить бывшего друга на эту свадьбу. Ноктис пинком выбил из свободной руки прикованного Игниса ножовку и закричал, вываливая всю боль. Да если бы Игнис попросил, он бы отдал ему свою жену, даже будучи королем! Да если бы он… разве Игнис не мог просто позвонить?! Оглушенный, дезориентированный пропажей Фрейи, внезапным пленом и нападением старого друга, Игнис не мог даже защищаться. Только неловко прикрывал голову от града ударов и несмело просил Ноктиса успокоиться… и… прощения. – Перестань, ты меня убьешь! Ноктис! Но-о-кт!!! Внезапно преданного короля отпустило. Он сплюнул и ушел в дальний угол, спрашивая, за что. Как ни странно, у Игниса был ровно тот же вопрос. Ноктис поперхнулся от наглости. – Ты ушел – я позволил тебе уйти! Ты забрал мою невесту и сделал своей женой – хорошо, забирай! Но ты еще и пригласил меня на вашу свадьбу?! За что ты меня так ненавидишь?! – Если подумать хронологически, Ноктис понимал причину ненависти… разлученный с семьей в шесть, пленник дворца… Игнис не мог его не возненавидеть. – Когда тебе было шесть, мне было четыре, я ничего не мог сделать! Последняя фраза уже скорее была попыткой защититься. – Ты выгнал меня, – отчеканил Игнис, наконец-то справившись с цепью и перехватив ножовку как орудие самозащиты. – Выгнал после стольких лет дружбы! И я это простил. Вновь нашел семью, друзей, дом. Но я больше не позволю тебе все это отнять. Я спокоен. Я очень-очень спокоен по одной единственной причине: скажи, что ты сделал с Фрейей. – С Фрейей? – переспросил Ноктис. – Что ты сделал с моей Луной?! – Я в глаза не видел твоей невесты, твоей… Лунафрейи. До Игниса дошло. Он уронил ножовку и вцепился в адресованное ему письмо. – Она в Альтисии… вызывает Гидрею! Мы… я должен найти ее. – Мы, – решил Ноктис. – Пойдем, Очкарик. И прости за все. К счастью, у Ноктиса рядом была королевская яхта – наследство отца. К несчастью, они опоздали. Игнис спросил, как так. Как Фрей… Лунафрейя на утлой плоскодонке с одним веслом могла не то что переплыть океан, но еще и обогнать их яхту. Ноктис сказал, что это пророчество – Оракула ведут Боги. Игнис сказал, что в случае необходимости сразится и с богом. Случай не представился – Гидрея уже ушла. А Лунафрейя, его Фрейя сидела в объятиях незнакомого мужчины, который нервно икал. Отрекомендовался, как Ардин. Ардин Изуния Люцис Кэлум. – Избранный Король, – пояснила Луна и пересела в объятия своего тайного жениха. Тот машинально обнял любимую. А Ардин начал свой рассказ. Сказал, что Оракул прибыла, и Гидрея пробудилась. Поприветствовала Оракула, назвав ее жалкой песчинкой, сказала, что или Избранный Король докажет, что достоин, или она устроит пляску голода и великий пир, поглотив каждую жалкую песчинку. И сказал, что Альтиссия пала, и что Избранный не пришел. Гидрея была готова поглотить Эос… И сказал, что он побежал, и сказал, что он не успел – Гидрея поглотила Оракула вместе с куском алтаря и мужчиной, пытавшимся ее оттащить. Дальше Ардин только ругался недостойными Избранного Короля словами. Луна перехватила слово, сказав, что внутри Астральши был целый мир… или план – змея оказалась внутри больше, чем снаружи. Сказала, что перевязала попавшего с ней в мир вечной воды… и закончила тем, что их спас Избранный Король. Ардин только кивнул. Что-то пошло не так. Капслоком, он был готов расписаться под этими буквами: ГДЕ БЫЛ ИЗБРАННЫЙ КОРОЛЬ?! Ардин вылез на один из торчащих из воды обломков и закричал в голос: – Истинный Король, мать твою, отца твоего и все сто четырнадцать поколений родственников за ногу, ты где?! И медленно и томно всплыли километровые чешуйчатые телеса богини. Та игриво потерлась о спину проклятого плавником. – Симпатичное пальто! Впрочем, салатовый купальник мне нравился больше. Рассмеялась, обдав Ардина целым фонтаном брызг, выплюнула обратно Оракула с каким-то левым мужиком и вальяжно уплыла в закат, выкрикнув напоследок: «Да, это завет!» Отринутый Кристаллом, он не мог быть Истинным Королем… но Астрал сказала, и он стал. – Что будет дальше? – растерянно спросил человек двух тысяч лет отроду. – Еще пять заветов, – ласково отозвалась Луна, чувствуя теплые пальцы Игниса на своем животе. Где-то предпоследний ее убьет. И каждый из заветов разрушит местность, где прежде спал бог, превратив ее в зону стихийных бедствий. Игнис мягко прикусил мочку ее уха, и она вспомнила все три свои причины бежать с маяка. Долг Оракула – это у Ноктиса королевства нет, а ей, принцессе Лунафрейе, еще есть чем рисковать, своим Тенебре. То, что каждую ночь на маяк к ней приходила Шива в облике Гентианы и била по соскам, выкручивая клитор... и Игнис, который начал задавать вопросы в духе: «Нам нужны трое маленьких Сиенции, или пока что остановимся на четырех?». Что ж, Тенебре пока не горит, ни буквально, ни фигурально. Эротические сны с Гентианой не то чтобы ее мучили… но вот пункт номер три… Не то чтобы Оракул считала себя чайлд-фри, но она просто была не готова. В том числе и ответить на вопрос Игниса о том, надо ли четыре люльки прямо сейчас строгать и красить или трех хватит. И это противоречие до сих пор не решилось. Наверное, именно поэтому она была готова схватить Избранного за шкирку и протащить по всем Астралам в режиме спринта, о чем и высказалась. Мягкие руки на ее животе тут же сцепились в замок – Игнис не был готов позволить ей уйти. И, наверное, только видение ослепленного, одинокого и брошенного Игниса на каком-то вокзале, раненного, испытывающего боль и желающего умереть, дало ей силы шагнуть в Альтиссию одной, защищая любимого от такой судьбы. Внезапно слово взял доселе молчавший Никс. – Слушайте, вы, пока Гидрею будили, пизда городу пришла. Вы сколько еще будить хотите?! МАТЬ ВАШУ, ЧЕГО ПЯТЬ?!! У НАС СТОЛЬКО ГОРОДОВ НЕТ! Глаза девушки были совершенно стеклянными, и Никс повернулся к растерянному мужчине, неловко мнущему в руках шляпу-федору. – Мужик, а мужик, а может, ну нах эту избранность? Ты видел, что стало с городом?! Нет, ты видел? И Луна, и Ардин не поняли, как так «нах» избранность. Настал звездный час силлецветов. Забили. Скурили. И правда, нах избранность. Через несколько часов разговорились. Луна призналась, что, даже подари она Игнису троих детей, как он просил, что бы тот делал десять лет кромешной тьмы с тремя младенцами на руках, слепым. Такого будущего Игнис никак не ожидал. А Ардин сказал, что мстил за избранность, конечно, но все-таки не хотел быть Избранным и сейчас растерян не менее, чем вот этот двадцатилетний Ноктис. Ноктис хмыкнул и вытащил удочку. – Я-то всегда знаю, чего хочу. На рыбалку! – Загадай желание, – сладко пропела Луна. – Гидрея милосердна, и в час доброй рыбалки дар получит каждый. Даже тот, кто совсем не умеет ловить! Внезапно их окликнули: к ним спешили трое – двое мужчин и одна девчушка раза в два меньше обоих. В одном из них, татуированном и загоревшем до черноты, с письмом Фре... Лунафрейи в руках Игнис узнал Гладио, сына покойного Щита короля. Девушка рядом, Ирис, вернувшая ему его сломанный телефон, судя по семейному сходству, была его сестрой. А вот светловолосый однорукий мужчина, обнявший его любовь, Игнису явно не понравился. Впрочем, взаимно. Кажется, Лунафрейя что-то прочла на его лице и встала между ними. – Мы – родственники. Игнис, познакомься, это мой брат Равус. Равус, познакомься, это мой жених. – Думаю, я свой дар от Гидреи уже получил, – улыбнулся Игнис, собственнически обняв любимую. Внезапно сестра Гладио сделала шаг вперед и схватила брата Оракула за руку. – А это мой лучший улов – однорукое чудовище для сексуальных утех. Выловлено в Галдине. – Да? – недоверчиво переспросил Ноктис и, решив показать мастер-класс, размахнувшись, закинул наживку. Крючок улетел в кусты. Из них раздался неразборчивый мат. Вздохнув, король-рыбак полез в кусты. Там, живой и здоровый, стоял его отец Регис Люцис Кэлум собственной персоной и безуспешно пытался выпутать снасти из бороды. А помогал ему его собственный Щит, отец Гладиолуса и Ирис соответственно. Оказалось, что, уползя из Инсомнии, старые друзья решили немного пожить робинзонами. Но ностальгия замучила, и они навестили Сида – тот поехал с ними за Вескемом. Но все их планы разбил чертов крючок Ноктиса. Никс не верил в Астралов, когда его заглотила километровая змея, и он оказался в море света посреди летающих и поющих китов, но поверил сейчас. Взял у друга удочку, размахнулся, закинул снасти, подсек… И вытащил какую-то размокшую бумажку. – Это все потому, что я галадец? – спросил Никс, ни к кому конкретно не обращаясь. Скомкал бумагу и выкинул за плечо. Расстроенная Луна ее подобрала и развернула. Это оказался рекламный проспект. – Смотри, Игги! А Либертус все-таки открыл бар! – Либертус? Он жив?! – челюсть Никса отвисла.