Залог успеха

Инициатором пьянки в зуме был Балаш. Он это, правда, не пьянкой обозначил, а красивым словом «тимбилдинг». Надо, мол, в разных форматах взаимодействовать. Денис сразу написал в общий чат: «Я думал, что уже не застану учебу на удаленке». В глубине души Эльман бы с ним согласился. (Чат, кстати, тоже создал Балаш. На правах капитана, видимо. Мало же им было общих чатов по работе.) Январь в Москве был холодный. Деревья стояли белые. Он мерз. Юля смеялась. Не над тем, что мерзнет (если только чуть-чуть), а просто много смеялась в последнее время — настроение было хорошее. А чего бы ему не быть хорошим? Ходили на каток и гулять в Сокольники. Выбирались за город. После унизительного поражения в снежном бою Эльман согласился на варежки — нормальные шерстяные варежки, уходящие под рукав. На варежках в обнимку сидели снегири, он не стал говорить, но подумал, и по Юлиной улыбке решил, что она тоже не стала говорить. Но подумала. В отпуске сладко спалось и как-то особенно явно скучалось по играм. Горечь поражения подзабылась. В этом смысле с новым составом в новый сезон вступать было проще — никаких нереализованных амбиций, никаких призраков над головой. Чем быстрее забудешь, тем проще снова побеждать. Это — непреложная истина. — Детский сад, — сказала Юля, через его плечо заглядывая в экран. На экране болталась ссылка с назначенным временем и паролем. — В разных комнатах сядем, — буркнул Эльман. — Закроем двери и наденем наушники. — Мы же не играть собираемся. — Зная Балаша, — он запрокинул голову, чтобы хоть так — снизу вверх — видеть ее лицо, — я не был бы так уверен. Они, конечно, не пытались скрывать отношения, как не пытаются скрывать отношения люди, переборовшие послевкусие прежних неудач и ошибок, но и специально афишировать не стремились: кто знал, тот знал, кто догадывался, тот догадывался, а остальным незачем совать нос в чужие дела. В конце концов, всегда лучше подойти и прямо спросить: «А вы, ребята, встречаетесь, что ли?» — чем строить тысячу и одну теорию заговора. Идея рассесться по разным комнатам ничего общего с игрой в шпионаж не имела. Никакой игры в шпионаж не было в принципе. У Димы Авдеенко на аватарке в зуме стоял йоркширский терьер. Может быть, это был его йоркширский терьер, а может, картинка из интернета, в данном случае обе версии казались одинаково сомнительными. Видимо, в этом и заключался тимбилдинг. К моменту, когда все уже подключились, пустовало только окошечко зачинщика безобразий — там было видно кресло, застеленное пледом, и кусок елки. Специально он, что ли, ракурс подбирал? У Эльмана на фоне была невыразительная бежевая стена. У Юли, отсевшей в другую комнату, — стеллаж с книгами. — Все это вызывает у меня какие-то смутные подозрения, — сказал Сережа. Все молча с ним согласились. К Денису пришла кошка и красноречиво повернулась пушистым хвостом в камеру. Пока он убирал кошку, объявился капитан. — Какие все пунктуальные. Молодцы. Почему не подготовились? — В смысле — не подготовились? — нахмурился Эльман. Балаш обычно не начинал общение с наезда. Наверное, был повод. — В смысле, я же сказал: «Тимбилдинг», — он отсалютовал в камеру бокалом. Судя по форме бокала и цвету жидкости в нем, Балаш пил коньяк. Коньяка дома не было. Был ром, виски и вино. Вино любила Юля. Он тоже любил, но Юля любила больше — разное — поэтому вино дома было всегда. Виски хорошо употреблялся в качестве успокоительного и снотворного; это, что характерно, тоже изначально было находкой Юли, имеющей губительную привычку заработаться до полуобморока. В последнее время удавалось отвоевывать ее у работы если не каждый раз, то в двух случаях из трех, а это уже была неплохая статистика. Откуда взялся ром, вообще хороший вопрос. Ром они не очень любили оба. Первые полчаса все сидели трезвые. От этого разговор тек вяло. Дима трындел за всех, Балаш многозначительно хмыкал и пил, Сережа в основном молча улыбался. Денис гладил кошку. — Твоя кошка, Денис? — спросила Юля. Видимо, прочитала его мысли. Денис расцвел: — Родителей. Я все праздники у них. Юля стала спрашивать о чем-то еще. Она сидела в соседней комнате — лучезарная и смешливая, и совсем даже не порывающаяся променять это сомнительное мероприятие на работу — и спустя пять минут бессодержательной беседы Эльман подумал, что это форменное издевательство. Выключил камеру, оставил в ухе один наушник и ушел за вином. Когда он вернулся с откупоренной бутылкой и двумя бокалами, обсуждение шло веселее. То ли нужно было для этого убрать из кадра свое лицо (хочется верить, нет), то ли остальные все-таки вняли мудрому капитанскому совету — но в ухе теперь смеялись. Эльман постоял немного на пороге, посмотрел на оставленный без внимания ноутбук и свернул в другую комнату. Его не заметили. Отсутствие — разумеется, даже успели крикнуть вслед: «Ты куда?» — а вот возвращение не заметили. Наушники глушили посторонние звуки. Кресло стояло спиной к двери — Юля смотрела в экран и, если бы уделяла больше внимания собственной миниатюре, чем галерее с лицами, увидела бы его, но Юля не страдала эгоцентризмом. Это в ней любили — не только близкие, а вообще: люди всегда чувствуют искренность. И для него все началось именно так. Сейчас кажется, что давно, а ведь по меркам вселенной — совсем недавно. Сколько игр он провели с тех пор за одним столом? Сколько раз поздравляли друг друга? Сколько утешали в минуту сомнения и отчаяния? И если бы не эта женщина… Эта женщина не обратила на него внимания, даже когда он подкрался к креслу. Эльман подмигнул в камеру, чтоб не выдавали, вынул из Юлиного левого уха наушник и негромко объявил: — Румсервис. Юля от неожиданности чуть не подпрыгнула на месте, заодно заехав локтем ему в бок — хотя, казалось бы, — но от вина не отказалась. Эльман подвинул стул и сел рядом. Теперь один квадратик в звонке пустовал, зато в другом появились они оба. В других квадратиках улыбались. Она вытащила наушники, и звук теперь шел из динамиков. Балаш прокашлялся, привлекая внимание. — Раз все снова в сборе, хотел предложить выпить за наш новый состав, — он поднял бокал. — Я рад. Я вижу много плюсов. Надеюсь, вы тоже. Значит, отыграемся. — Отыграемся, — поддакнул Дима. — Еще как отыграемся, — добавил негромко Сережа. Он все делал негромко, но очень… аккуратно. Интеллигентно, что ли. Это и подкупало. Впрочем, были еще причины. — У нас теперь не все в команде с совами, — сказал Эльман. — Нам надо как минимум выиграть один финал. — Мелко мыслишь, — шепнула Юля, пряча усмешку в бокале. Все подняли — у кого что было: Балаш коньяк, они с Юлей — вино, Дима пивную банку, Сережа кружку с каким-то незнакомым логотипом, Денис не растерялся и обозначил присутствие кошкой. Кошка возмущенно замяукала и растопырила все пальцы, но не вырывалась. Чокнулись. Юля нашла его руку и задумчиво добавила: — У меня хорошее предчувствие. Не знаю, почему. — Зато я знаю того, кто знает, — сказал вездесущий Балаш. Как только услышал, в общем-то шуме? Наверное, это у него тоже было — капитанское. — Ответит Эльман Талыбов. Если бы в видеозвонке можно было посмотреть на конкретного человека, в этот момент лица во всех окошках посмотрели бы на него. Балаш многозначительно дернул бровью и показал в камеру правую руку с отставленным безымянным пальцем. Юля засмеялась, закрыв пол-лица ладонью. Отступать было некуда — некуда от слова совсем. — Ладно. Раз это капитанская воля… — Эльман подлил им вина. — У нас хорошие новости. Мы женимся. Оставшееся «Будем надеяться, что это на удачу» в поднявшемся шуме не услышал никто, кроме Юли, но зато она — в этом не было никаких сомнений — была полностью с ним согласна.