Они тебя не получат

Рикс откинулся на постели и впервые за бесконечно долгий день разрешил себе выдохнуть. Планета была чужая, одежда была чужая, даже жизнь Рикса — теперь тоже чужая собственность. Но комната… комната во всём этом хаосе казалась островком спокойствия. И пусть это иллюзия — но поверить в неё хотелось слишком сильно, и Рикс поверил. Орвон и Афий тоже казались частью иллюзии. Орв, старый друг, уж точно был единственным своим; возможно, последним своим для Рикса во всей вселенной. А Афий… Рикс до сих пор до конца не понимал, чем его так притягивал этот немногословный загадочный чужак. Притягивал настолько, что после единственного касания ладоней да пары сказанных в загоне слов Рикс вышел за него под электроплеть торговца. А теперь вот пускает в комнату — и даже позволяет себе расслабиться в его присутствии. — Хочешь побыть один? — негромко спросил Орв, как всегда, тонко почувствовавший настроение друга. Рикс посмотрел на него из-под ресниц: всё понимает и не обидится, если выставить. А выставить хотелось: Орв слишком привык быть ведомым и полагаться на Рикса… а сейчас и на себя-то сил и воли не хватало. Да и при каждом взгляде на него саднило незажившей свежей раной: дом, Тори, праздник, родители, сестра… Орв был одним сплошным напоминанием о потерях, и Рикс отвернулся. Взгляд скользнул по Афию: тот, обманчиво-тонкий и обманчиво-спокойный, замер. В прищуренных глазах мелькнуло какое-то непонятное напряжение, почти вопрос; но Афий молчал, только ждал ответа. — Афий, ты бы… — Без проблем, — тот кивнул, даже не дослушав, и тряхнул кудрявой головой. По губам скользнула непонятная улыбка, но Рикс слишком устал, чтобы разгадывать загадки ещё и тут. — Буду у себя, — отрывисто сказал Орв, и пневмодверь беззвучно скользнула в стену, выпуская его из комнаты. Рикс посмотрел в спину другу и подумал, что тот, похоже, всё-таки задет. Мысль, впрочем, быстро улетучилась: Афий присел на край постели и усмехнулся. — Я так и не поблагодарил тебя. Сильно досталось? Рикс поморщился, вспоминая жгучие, как кипяток по хребту, удары электроплети. Хорошо хоть, что следов эта ублюдская штука не оставляла; оно и понятно, какой работорговец будет портить свой товар? — С имплантом хуже, — уклончиво ответил он и понял, что не соврал. Плеть и невольничий рынок остались в далёком — в прямом смысле, в нескольких световых годах, — прошлом. А от подарочка ланисты прямо сейчас заломило затылок. — Дай посмотрю, — внезапно сказал Афий, двигаясь ближе. Его изящные, почти девичьи руки с неожиданной силой обхватили плечи Рикса, приподнимая. И, на удивление, сопротивляться им не хотелось. Прохладная ладонь легла на затылок, принося облегчение, а аккуратные пальцы ощупали позвонок. Рикс зашипел сквозь зубы, но Афий не прекратил своего осмотра вслепую. Его глаза неотрывно смотрели Риксу в лицо, и от этого испытующего взгляда становилось неуютно. — Пообещай, что не будешь осуждать, — хрипло сказал Афий. — Это мой способ сказать тебе спасибо. — А-а, — растерялся Рикс, и в этот момент Афий качнулся вперёд и прижался к его губам. Рикс застыл. Сильные руки держали его, не давая отстраниться, и пальцы от импланта поднялись выше, зарываясь в волосы. Поцелуй — скорее уж, касание губ губами — был невесомым, едва осознаваемым. Только дыхание, смешиваясь, сливалось в одно. Афий ждал, тихо массируя затылок, и Рикс, сам от себя не ожидая, расслабился под этими касаниями и откинулся назад, доверяя сильным рукам. И чуть-чуть приоткрыл губы. Афий как-то рвано, хрипло выдохнул — и поцеловал уже всерьёз, сминая губы, обводя их языком, захватывая и подаваясь. Рикс зажмурился, и на миг мелькнуло лицо Тори — смеющейся, с лучистыми глазами, с золотистыми веснушками… За миг до смертоносной бури. Боль — не сравнить с плетью и даже с вживлением импланта — скрутила не тело, а словно саму душу. И Рикс сбежал от боли, спрятался хоть ненадолго в спасительное забытье Афиевых жадных губ. Они целовались, как голодные звери, порыкивая, кусаясь и сплетаясь языками. Руки Афия пробрались под тогу и исследовали спину Рикса, пока он сам наматывал на пальцы мягкие густые кудри. Дыхания не хватало, кровь грохотала в висках, хотелось всё больше и больше… Афий вдруг застонал как-то отчаянно, отстранился, уткнулся лбом Риксу в плечо. — Прости, прости, — разобрал тот. — Я не хотел так, когда ты… Не хотел пользоваться слабостью. Он наконец отстранился, вскочил с постели, поправил сползшую с плеча рубаху. — Я пойду?.. — не то вопрос, не то оправдание. Затравленный быстрый взгляд из-под ресниц. И призрак одиночества оскалился на Рикса из темноты. Не внезапная любовь, не нежность и даже не страсть заставила его сказать: — Афий, останься. Я разрешаю. Тот замер, будто не веря своим ушам, потом неспешно развернулся, гибкий и грациозный. Какие, интересно, чудовища ждали в темноте его самого, вскользь подумал Рикс, что с такой готовностью откликается. Без любви, с практически незнакомцем — лишь бы не остаться одному? Афий снова поцеловал его, теперь уже неспешно, дразняще. Улыбнулся, отстранившись, и Рикс вдруг словно впервые заметил, как он красив: классической, почти девичьей красотой — скрывающей стальные мышцы и титановую волю. От неловкого движения затылок прошило болью: имплант напомнил о себе. Имплант, который сохранит все воспоминания. Сохранит — и только космос знает, кто ещё увидит всё это вместе с ним. Вспомнился пронзительный, тяжёлый взгляд ланисты Флавия: вряд ли тот увлекается вуайеризмом и подглядывает тайком за своими рабами. Зато его старшая дочь с опасно, хищно безумными глазами… с неё бы сталось и подглядывать, решил Рикс. Даже от мысли о таком стало мерзко и к горлу подкатила тошнота. А Афия, случайного, но такого нужного, Рикс не хотел ни с кем делить. — Стой, — скомандовал он, и Афий послушно замер, будто его выключили. — Я не хочу, чтобы они видели. Рикс молча поднёс руку к импланту, пристально глядя на Афия: пойми. Тот замер на секунду, закусив губу — и вдруг сверкнул глазами, догадавшись. — Закрой глаза, — приказал Афий. — И молчи. Оба будем молчать. Пусть подавятся! Рикс не мог не вернуть ему лукавой дерзкой улыбки — а после тугая плотная ткань легла на лицо, закрывая глаза. Фокус с невидимостью удался: память не сохранит того, на что не смотрят глаза и что не слышат уши. Темнота и тишина словно освободили обоих: ослепшему Риксу в тишине оставалось только довериться, а Афий, видимо, решил пользоваться моментом. Он уселся Риксу на бёдра, обцеловывая и ощупывая каждый дюйм кожи. От его быстрых лёгких укусов горело всё тело. Когда он опустился к животу, легко щекоча волосами, Рикс хрипло выдохнул и закусил ладонь. Имплант не записывает сны, сказал ланиста. Значит, и образы воображения ему не доступны. Рикс вертелся под руками и губами и представлял как наяву: вот Афий отстраняется, разглядывая его крепко стоящий член, облизывается, прежде чем опуститься, греет дыханием головку — и насаживается горячим, влажным, тесным ртом. Рикс застонал, не в силах держаться, и в награду почувствовал сводящую с ума вибрацию — Афий беззвучно смеялся с его членом во рту. Стоило это представить — и снова выгнуло дугой, яйца будто скрутило. Афий не давал передышки, не давал ни секунды задуматься. Рикс метался, стонал, зарывался в мягкие кудри и хотел всего и сразу: чтобы это длилось вечно и чтобы уже кончить прямо сейчас, чтобы Афий продолжал дразниться лёгкими поцелуями и чтобы вобрал уже целиком, впуская в восхитительно узкое и тесное… — Ри-и-икс, — прохрипел Афий. — Рикс… Рикс сжал зубы, снова вспомнив о тех, кто будет смотреть в его память: этот хриплый, блядский, затраханный голос Афия, шепчущего его имя, был слишком хорош для них. Рикс не хотел, отказывался отдавать им даже такую малость. Афий будто уловил его настроение: плотно обхватил губами головку, насадившись ртом неглубоко, но восхитительно туго, и резко задвигал рукой по основанию члена, помогая себе. Рикс охнул, не сдержавшись — и отпустил себя, кончая. Обессиленный, провалившийся в сверкающие бездны, он лежал на смятой постели и пытался собрать себя по частям. Получалось плохо — руки и ноги, невесомые и непослушные, будто разметало по разным уголкам галактики, а голова плыла отдельно, в рассеянном звёздном тумане. Кровать прогнулась: Афий вытянулся рядом, прижался горячим животом. Рикс всё-таки нашёл свою руку на другом конце вселенной и сумел обнять его. Кудри спутались и повлажнели, но гладить их всё равно было чистое наслаждение. Афий потёрся носом о его ладонь, быстро скользнул по пальцам поцелуем. Впервые он не казался собранным и напряжённым, и Рикс отчаянно пожалел, что не видел, как тот кончает. Хотелось пить его лицо глазами, ловить его стоны — а не прятаться от собственной памяти. Впрочем, их укромное местечко — пусть оно и было иллюзией — всё-таки было. Значит, те, кто купили их обоих, как товар, посадили на поводки имплантов и двигают, как пешки, в собственной игре — они проиграли. — Они не получат тебя, — пообещал Рикс кудрявому затылку. Афий молча коснулся его щеки ладонью, будто обещал то же самое, и поднялся. Сразу стало пусто и холодно — и телу, и сердцу. — Они не получат нас, — тихо сказал Афий от двери, и Рикс поверил.