save me from darkness

Таня всегда предпочитала женщин. Она не чувствовала себя в безопасности с противоположным полом, постоянно ощущалась необходимость доказать, кто сильнее. Чтобы не обижали, чтобы не смели считать безвольным куском мяса. С девушками всегда было проще. Не нужно было доказывать что-либо. Таня в любом случае сильнее. Так было до встречи с Машей. Хоть девушка и была наркозависимой, она никогда не давала слабины, по ней никогда не было видно, что у неё проблемы. Всегда деньги на наркотики, никаких долгов, при этом работая обычным барменом. Как выяснилось позже, брюнетка долгое время карманничала, воруя у людей на улицах деньги и драгоценности. На две ставки работала девочка, если можно так выразиться. В глазах Лебедевой всегда читался внутренний стержень, она всегда была добра, всегда на позитиве. До определённого момента. Кареглазая состояла в абъюзивных отношениях с бывшим тренером, что и являлся одной из причин для употребления. Он унижал и поднимал руку на девушку, которая из-за своих чувств не могла применять силу в ответ. И вот, когда они со скандалом расстались, она пустилась во все тяжкие. Для мужиков с этого момента больше не было места в сердце девушки. Она трахалась с каждой встречной, бухала как чёрт и употребляла сверх нормы. Один из таких отрывов закончился передозом, и откачала её именно Таня, которая принесла очередную дозу. Совершенно случайно. Они и до этого ладили, а после начали общаться намного теснее. Пробовали встречаться, но поняли, что больше дружбы у них ничего не получится. Таких друзей нужно ещё поискать. Маша была вторым сильным человеком, которого Каширина могла приравнять к себе. Танк стояла у окна, куря горький парламент и раздумывая о своём. Сзади кто-то подошёл. – Сигаретки лишней не будет, брат? - Скривившись от такого обращения, девушка обернулась и замерла. Такая девочка не может так разговаривать. – А, Лариса. - – Это был их первый диалог наедине. - Если куришь такое, бери. И не обращайся так ко мне. – Она протянула русоволосой пачку сигарет из которой та, долго не думая, взяла одну и закурила. – Как мне к тебе обращаться? – Она садится на подоконник, наблюдая за собеседницей. Красивые ноги манили наготой. Короткие шорты мало что прикрывали. – Таня, Танк, как удобнее. – Хмурится и отводит взгляд от чужих ног. Палишься, Каширина. – Таня, значит. – Смакуя чужое имя на языке, девушка улыбается. Искренняя улыбка вызвала странные чувства. Обычно ей так улыбается лишь Маша и Тихая, остальные боятся и стараются вовсе не разговаривать долго. А тут.. – Знаешь, Таня, я вижу в тебе больше, чем ты пытаешься показать. – Загадочно улыбаясь, девушка спрыгивает с подоконника и уходит к девочкам. Этим вечером они больше не общались наедине. Лишь бросали друг на друга короткие, заинтересованные взгляды. *** Лебедева спала неспокойно. Нога, которую Алина беспощадно обрабатывала, убирая гной, неприятно ныла. Хотелось втащить ей за причиненную боль, но здравый смысл был сильнее мышечной массы. Она ведь помогает. Нельзя бить тех, кто к тебе добр. Когда сознание начало потиху гаснуть, погружая девушку в сон, она услышала возню на соседней кровати. Там спала Крис. Хотелось открыть глаза и посмотреть, что та делает, но она решила подождать. Возня. Шуршание. Звук застегивающегося замка. Кровать скрипнула, оповещая о том, что хозяйки в ней больше нет. Дальнейшие действия блондинки были странными, но неожиданно приятными. Чуть приоткрыв глаза, Лебедева сквозь пелену густых ресниц увидела, что Штрэфонд, застыв, стоит над ней и смотрит. В упор. Подавлять довольную улыбку было крайне тяжело. Желточенко целует свои пальцы, следом поднося их ко рту брюнетки, едва касаясь. Хотелось укусить. Этот порыв мы тоже успешно сдержали, подумает ещё, что у неё бешенство. Тяжело вздохнув, дредастая отворачивается и куда-то уходит. Куда это она собралась на ночь глядя? Мертвецов кормить? Лебедева, не боясь, что её раскроют, садится на кровати, шепча вслед уходящей девушке: – Собралась погулять под луной, Желточенко? – Девушка тут же обернулась, недовольно глядя на брюнетку. Я тебе помешала? Мне очень жаль. Маша спускает ноги с кровати, аккуратно ступая и ковыляя к блондинке. Стоит, молча смотрит. Странная. В этот момент Крис судорожно думала, что делать. Бежать без оглядки, наплевав? Соврать и остаться до следующей возможности свалить? Или просто остаться и всё-таки закадрить брюнетку, наплевав на свои морали? Последнее было заманчивым и самым лёгким, но она не привыкла выбирать лёгкие пути. Пока Маша не успела дойти до своей цели(точнее, доковылять), Крис разворачивается и идёт прочь. Было больно так поступать с брюнеткой, но она всегда выбирает себя. На такое поведение Лебедева шокированно тормозит, смотря вслед девушке. Что за догонялки? – Я тебя и на одной ноге догоню, Желточенко. – В доказательство своим словам, кареглазая подгибает больную ногу под себя и прыгает на одной, морщась от боли. Благо, ноги у неё были подкачанные, спасибо спорту. Она нагнала блондинку уже за дверью, врезаясь в чужую спину и заваливаясь вместе с ней на пол. Дредастая упала плашмя на живот, брюнетка сверху. – Блять, Маша, чего доебалась то? – Штрэфонд, кряхтя, развернулась под своей ношей на спину. Картинка красивая. Маша, строго глядя в голубые глаза, сидит у неё на животе и упирается руками в свои ноги. – Ты не ответила на мой вопрос, а я не привыкла к такому. Далеко собралась? – Говорит так, будто её ничего не смущает. В животе завязался тугой узел возбуждения от такого вида. А девочка то, с характером. Нравится. – Я говорила, что, когда ты будешь в безопасности, я уйду. Мне не нужна ноша. – Крис пытается сесть и скинуть с себя девушку, но ей не позволяют. Маша прижала её обратно к грязному полу, нависая сверху. – Что ты называешь ношей, Кристина? – Брюнетка проводит подушечками пальцев по оголенной шее. – Меня? Понравилась что-ли? Боишься? – Довольная ухмылка. – Ты слишком уверена в себе, девочка моя. – Выгнув бровь, она смотрит в глаза напротив, стараясь не показать на лице своего возбуждения. – Ты так считаешь? – Наигранно удивившись, девушка повторяет недавний жест дредастой: касается пальцами сначала своих губ , потом чужих. – Так ведь делают с каждым, я правильно понимаю? Блять. – Притворщица. Ты не спала. – Судорожно выдохнув, Желточенко убирает от своего лица тёплую руку девушки. – Просто.. Просто я редко о ком-либо заботилась так, как о тебе. Хотелось с тобой попрощаться, потому что мы как-никак сблизились за это время. Наверное. – Слишком неуверенный ответ. Врёт, паршивка. – Ты могла попрощаться иначе. – Склонив голову вбок, брюнетка съехала на чужие бёдра, поерзав. Играет, сучка. – Может ты просто признаешь тот факт, что я тебя завожу? – Она склоняется к чужому лицу, проводя носом по щеке, заставляя табун мурашек пробежать по спине блондинки. Маша откровенно флиртует сейчас? – Можешь не отвечать, твоё сердцебиение говорит за тебя. В доказательство она прикладывает ладонь к чужой груди, ощущая бешеное биение сердца. Чёрт бы тебя побрал.. Наплевав на все последствия, Желточенко поддаётся провокации строптивой брюнетки. Резко приняв сидячее положение, она прижимает бёдра Маши к себе, впиваясь в пухлые губы грубым поцелуем. Победно улыбнувшись, вторая обхватывает чужую шею руками, охотно отвечая на поцелуй. Сейчас было плевать, что будет дальше, привычный мир девушек рушился на глазах, пусть будет хоть что-то хорошее в безпроглядной тьме. Обе были заинтересованы друг в друге с первого взгляда, несмотря на обстановку, но признавать никто не хотел. Глаза говорят за себя. Штрэфонд сжимает волосы кареглазой на затылке, отстраняя от себя и смотрит. Маша тяжело дышит, наблюдая за действиями девушки, пухлые губы покраснели от поцелуя, румянец на щеках и искры в глазах выдают возбуждение. – Останься. – Шёпот на грани слышимости. Лебедева перехватывает чужую руку, заставляя отпустить волосы и целует тыльную сторону ладони, глядя в глаза. – Я не хочу привязываться. – Штрэфонд откидывается на перила, прикрывая глаза. Сердце неприятно сжималось от мысли, что симпатия к брюнетке перерастёт во что-то большее. Ведь тогда она будет нести ответственность уже за двоих, боясь потерять. – Откуда в тебе такой страх? – Кладёт чужую ладонь на свою ногу, утыкаясь носом в шею Крис. Слишком трепетно. – Я потеряла дорогого мне человека и мне больно. Убила её своими руками. Я не хочу повторения истории. – Дредастая аккуратно обнимает девушку, поглаживая по волосам. Ты уже влипла. – Сомневаюсь, что ты убила ту девушку, которую знала. Она.. превратилась? – Воспоминания ощущаются, как тысячи иголок в теле, заставляя поёжиться. Этого никак не забыть. – На моих глазах. Мне пришлось отбиваться, а потом машинально.. – Она замялась, не желая произносить это вслух. – Она была единственным близким человеком. Маша садится на ноги девушки, глядя на неё. – Давай не будем теребить раны. Это нужно прожить, не держать в себе. Вернуться назад и исправить нельзя. – Руки нежными касаниями гладят блондинку по плечам. Желточенко открывает глаза, стеклянным взглядом глядя на собеседницу. – Я не хочу ничего к тебе чувствовать. – Фраза болью отдаётся в сердцах обеих, но никто не показывает этого. – Ты уже чувствуешь. Иначе не стала бы со мной церемониться. И сосаться. – Заправила волосы за уши, глядя в глаза. Кокетничает? – Не хочу чувствовать больше. –Блондинка сдаётся, позволяя сердцу забрать штурвал у мозга. Истерзанная душа требовала успокоения и чувств. – Нельзя так. Нужно пускать людей в своё сердце, иначе смысла жить нет. – Пальчики Маши теребят край футболки Крис. – Позволь показать, что люди причиняют не только боль. – Я не боюсь, что ты причинишь мне боль. Я боюсь увидеть твою смерть. – Руки перехватывают чужие пальцы, сжимая. Брюнетка сразу запала в сердце красивыми глазами, острым языком и смелым поведением. В ней было идеально всё. Подсознание Крис разделилось на две части: одна приняла свою симпатию к Лебедевой, а вторая противилась, побаиваясь дерзкую брюнетку. Под молящим взглядом Марии сердце холодной Крис начало оттаивать. Эмоции и чувства послали рассудок нахуй, вырываясь наружу, круша всё на своём пути: мысли, принципы, обстоятельства. – Не уходи, Крис. Ты нужна мне. – Уткнувшись лбом в мягкие губы, брюнетка снова обняла дредастую. – Не уйду. – Длинные пальцы поднимают лицо Лебедевой за подбородок, прижимаясь к пухлым губам своими, вкладывая в поцелуй всё, что чувствует сейчас. Будь, что будет.