Каждая ты, каждый я

      Резкий порыв ветра бьет прямо в лицо, заставляя внезапно раскрыть глаза, а затем зажмуриться, часто заморгав от неприятных ощущений. Вместо розового рассвета у Статуи Свободы вокруг холодное грязное небо Куинса, рядом нет ни других Питеров, ни забавного пацана Неда Лидса с его бабушкой, ни ЭмДжей. Осознание того, что завис на высоте двадцать пятого этажа приходит к Паркеру только после нескольких секунд рефлексии, когда он уже падает. Сказать, что вырвало его в другую вселенную в не самый удачный момент — слишком мягко выражено, но он отнюдь не жалеет и не злится.       Широко раздвинув руки и расслабив тело, Питер позволяет воздушным потокам подхватить его, впервые за долгие годы чувствуя свободу полета, и сам не замечая улыбки, которая буквально прилипла к лицу.       Стоя на следующий день у могил Гвен и ее отца, он проговаривает все с ним произошедшее, будучи все еще под впечатлением от случившегося. Хоть хватает благоразумия не говорить об этом живым людям: его и так считают странным и нелюдимым — не хватало еще ярлыка шизика.       Питеру Паркеру двадцать шесть лет и он живет один в обшарпанной квартирке в не самом благополучном доме, который, по-хорошему, едва ли не аварийный, работает в лаборатории за сущие копейки, занимаясь исследованиями, что никогда не приведут к какому-либо результату в ближайшие лет сто, в свободное время фотографируя Человека Паука. У него нет ни хобби, ни друзей. Лишь к тете он заходит на праздниках да игнорирует горе-отца, не желая иметь ничего общего с этим человеком.       Выражаясь покороче, жизнь у него не из тех, которым завидуешь. Скорее, он из таких, кто окажется маньяком-убийцей или растлителем малолетних, про которого в интервью соседи скажут, что, либо не помнят такого, либо же, что побаивались его. В жизни Питера Паркера нет ничего стоящего, кроме Человека-паука. Это отличает его от двух других Питеров, с которыми ему довелось пообщаться.       Черт, он отдал бы все, чтобы это продлилось подольше, но все же сам факт встречи с другими версиями себя уже был бесценен. Да, они оказались в той вселенной, чтобы помочь Питеру номер один (звать его так, будучи у себя дома, было забавно, но так он хотя бы не путался в клубке постоянно сменяющих друг друга мыслей), но все же его не отпускало ощущение того, что данное приключение должно послужить важным уроком и для него самого с Питером номер два. В мультивслененной этих Питеров Паркеров да и не только — пруд-пруди, но вырвало почему-то именно его. Логично напрашивался вопрос…       …а не потому ли, что он сам нуждался в этом, как задыхающийся в глотке воздуха?       Питер никогда не верил ни в какие знаки судьбы, в осознанность и прочую дребедень, считая человеческие жизни суммой миллионов сложившихся случайностей. Возможно, печальных случайностей в его жизни побольше, чем у остальных, но все в пределах погрешности, не так ли? Только вот, сейчас что-то вроде паучьего чутья или, куда более цинично и реалистично, навеянного воодушевления от чуда подталкивало его к поступку, а именно восстанию против этих пресловутых случайностей.       Не сказать, что Паркер всерьез верил, что его жизнь изменится на сто восемьдесят градусов, и все же сел за компьютер, начав рыться в соцсетях, гугля имена, что слышал в той другой вселенной, пытаясь унять восторженную тревожность, не отпускавшую его уже третий день.       Старк Энтерпрайзес, Хэппи Хоган, Нед Лидс — он вбивал имена, шарил по страницам форумов, пролистывал страницу за страницей, но ничего не было. Вбивая первые буквы имени Мишель, Питер уже ни на что не надеялся, тем сильнее впав в осадок, когда на экране появилось фото с выпуска Массачусетского Технологического Университета, где, да, слегка повзрослевшая, но та самая ЭмДжей позировала с дипломом.       Где-то здесь в его мире есть Мишель. И да, он знал, что она могла быть совершенно не такой, какой была в той другой вселенной, но, черт, ведь она окончила Технологический, куда хотела поступать!       Направляясь в компанию, где она должна работать, судя по данным с раздела «Наши Выпускники», Питер прекрасно знал, что встреча, скорее всего, разочарует его, и он будет выглядеть как идиот, но перебороть желание вновь увидеть ту, что связывала его мир с тем миром, не мог.       ЭмДжей оказалась похожей на себя куда как больше, чем сам Питер на других Питеров, что ковыряло рану на его сердце, причиняя такую приятно-сладкую боль, которую хотелось испытывать и испытывать, не отвлекаясь ни на секунду.       Благо, сферы их исследований тесно переплетались, так что он наплел, что прочитал ее статью в журнале, удивившись, когда она сказала, что читала его и впечатлена трудами. Его конфуз она приняла за смущение, сама предложив обсудить тему за чашечкой кофе, а Питеру после не совсем тактичной лжи о том, что читал ее публикации, не оставалось иного варианта, кроме как согласиться на предложение.       ЭмДжей говорила и говорила, а он слушал да поддакивал, будто завороженный, наблюдая за ее живой мимикой и жестикуляцией. Все в ней кричало о том, что она любила свое дело, и это не могло не очаровывать, особенно, учитывая, что у самого Питера такого запала не было лет семь, как минимум. К концу их короткого свидания, для него уже было очевидно, что она заинтересована в нем, и он подыгрывал, попросив у нее номер и написав в тот же вечер.       Паркеру легко было играть роль, которую от него ждали, ведь он видел в ней столько схожестей с Гвен. Это было настолько хорошо, что напоминало сон, и именно поэтому не могло длиться вечно: Мишель не была слепа, вскоре заметив его неискренность. — Не знаю, кого ты видишь, смотря на меня, Питер, но это точно не я, — сказала Мишель, когда они стояли у порога ее квартиры, куда он прибежал сразу же, получив сообщение о том, что она больше не хочет его видеть. — Думаю, нам следует прекратить общение до того, как все не стало слишком серьезным. — Нет, пожалуйста, ЭмДжей! Да, у меня есть нерешенные проблемы с прошлых отношений, но ты нравишься мне сама по себе. Я говорю это от чистого сердца, — взяв ее напряженную ладонь в свою, Питер сделал паузу, пытаясь разобраться в мыслях и подобрать верные слова. — Дай мне шанс все исправить. Обещаю, что не разочарую тебя. — Нет, прости. Надеяться на лучшее — слишком больно, — выдержав его прямой взгляд, она передернула плечами. — Я всегда готовлюсь к худшему… — Да, знаю. Ведь тогда не так сильно разочаровываешься, — перебил Питер, сжав ее ладонь и переплетя их пальцы вместе. — Откуда ты?.. — Сам давно так живу, — произнес он с натянутой улыбкой. — Но знаешь что? С тобой я хочу и буду надеяться, хоть и обещал себе не делать этого. Требовать того же от тебя не буду, но знай, что, если все-таки снизойдешь и дашь такому идиоту второй шанс, я сделаю все, что в моих силах. — он взглянул на нее исподлобья так грустно и обезоруживающе, как когда просил лишнюю порцию мороженного у тети Мей, видя, что защищающаяся строгая позиция Мишель тает на глазах, сменяясь тронутым выражением, пограничным с желанием обнять и погладить по голове, как ребенка. — Хорошо, ладно… только убери, наконец, это щенячье выражение с лица! — несмотря на напускное раздражение, ЭмДжей позволила Питеру обнять себя за талию, притянув вплотную, сама расположив руки на его груди. — Мне все же кажется, для ученого у тебя слишком хорошая физическая форма. — Это комплимент? — усмехнувшись, Паркер склонился к ней так, что теперь их лица были на одном уровне. — А то, звучало как вызов. Скажите, мисс Джонс, вам нужны доказательства? — Да, — невозмутимо кивнув, она ухватилась за ворот его рубашки, притянув Питера еще ближе, из-за чего они стукнулись носами. — Но перед этим, может, уже поцелуешь меня?       Целуя Мишель, он краем сознания думал, каким глупцом все же был, сравнивая ее и Гвен. Они были настолько разными, насколько похожими друг на друга, но что важнее, он сам давно не тот Питер Паркер, каким был тогда с Гвен Стейси. И он точно не собирался думать, что было лучше или хуже.       Питер лишь верил, что теперь все будет иначе.