небесный океан плавленого золота.

Геркулесу очень даже импонировала идея стать птицей. Свободной, вольной делать то, что хочется, а не то, что надо, иметь возможность взлететь на Олимп и спикировать в глубины Ада. И если Икар стал, так скажем, не очень удачным прототипом - в силу пренеприятнейшей обстоятельств, конечно, - то Геркулес бы определённо точно смог стать настоящей птицей. Парить высоко-высоко, не иметь никаких проблем, не думать ни о чём. Вот так легко и просто. Как будто так оно и должно быть. Размышляя о подобном образе жизни, наш герой совершенно отключился от мира сего и даже не заметил появления того, кто мог запросто его убить. Ну не мог, а должен так-то, хотя почему то до сих пор этого не произошло. Упустим тот момент, когда Аид понял, что можно и не убивать Геркулеса. Всё оказалось настолько просто, что бог даже немного расстроился из-за того, что тратил столько времени и усилий на то, чтобы придумать очередной план, ловушку или иной способ убийства Дуркулеса. Но грусть длилась недолго, ровно до того момента, как он понял, что даже этот провал можно обыграть в свою ползу. А причина неубийства была очень простой: многообожаемый папаша не пустит сыночка на Олимп, какими бы сладкими речами он не поливал своё чадо. Ему это просто не выгодно, ведь такими темпами этот чрезвычайно сильный юный полубог, а к тому времени уже бог, сможет свергнуть его и всех его приспешников с трона, пока те не успеют и глазом моргнуть. И он не допускал совершенно никакого момента, когда бы Герк мог стать настоящим героем. Так, чисто развлечения с монстрами, спасение смертных и так далее и тому подобное. Не более. И никаких намёков на то, что его любимый сынок никогда не попадёт к нему. И он бы никогда в жизни не поверил искренним речам Геркулеса о том, что он просто хочет жить в любящей семье, не слышать осуждения и насмешек, просто быть понятым и неотвергнутым. Такие простые желания, но как они много значат для полубога. Как жаль, что сами боги уже давно перестали верить в искренние чувства и считают всех подлизами, даже собственных детей. Конечно, причины у них на то были, и очень даже весомые, но это не значит, что мир целиком прогнил. Если ты на самом дне, то у тебя есть только один путь - наверх. Но даже это большинство богов понять не в состоянии. - Эхх, ну почему я не птица? - частые мысли вслух у Геркулеса новостью не были. Привычка детства: когда был один всегда выговаривал всё себе. А быть одному ему хотелось слишком часто - в городе его все просто ненавидели. И он искренне не понимал, за что ему это всё. Вроде обычный ребёнок, разве что слишком сильный и немного-много неуклюжий. Ладно, слон в посудной лавке - прекрасный синоним, но это не повод его ненавидеть, не всем же ловкость так легко даётся, и бывают случаи гораздо хуже, чем его. К сожалению, ответа на этот вопрос он так и не получил. - Почему птица? Почему не рыба? - Аид не сразу понял, что это был риторический вопрос самому себе, как и то, что до этого момента он оставался незамеченным, но эта фраза, как ему показалось, всё равно была в его стиле. Зато бесценная реакция испуганного племянника его очень даже позабавила: весь перепугался, вскочил, подскользнулся и прямо-таки всенепременнейше шлёпнулся бы головой о камень, на котором лежал до этого, если бы не вовремя успевшая подхватить его сильная рука смеющегося бога. Смешная ситуация, получается. Лицо Аида, впрочем почти как и всегда, стало зубасто-улыбчивым. Герк в непонятках отсматривался по сторонам и глазами искал помощи хоть у кого-нибудь. - Не ссы, не укушу. Наверное, - последнее слово было оттянуто так, как будто Аид определённо точно укусит полубога, причём где-нибудь в таком месте, о наличии которого наш юный герой и думать не думал. После чего, конечно, властитель Ада клацнул зубами прямо перед лицом Геркулкса и только потом отпустил его. - Так почему не рыба? - Не очень рыб люблю, - да, подразумевались полубогом именно вкусовые качества, но как может нравиться то, что невкусно? Вот и он не понимал. - Есть рыбы, которые могут летать на небольшие расстояния, а есть те, которые могут ползать по суше в течение нескольких дней: они ничем не уступают птицам, - о, Аиду крайне хотелось, чтобы идея быть птицей показалась этому наивному ребёнку глупой. Да что романтичного в птичках? Можете не объяснять, но понимание это в любом случае не входило в аидовы планы. Так уж сложилось, что если ему что-то не нравится, то он будет избегать этого всеми возможными и невозможными способами. Почему же тогда так часто пересекается с Геркулксом? Думается автору, это потому, что данный образчик полубожеской особы ещё ой как пригодится в его злорадных кознях по завоеванию Олимпа. (Аид меня не заставлял это сказать, честно (моргаю два раза)). Конечно же только для этого. Ладно, возможно ему нравилась та мысль, где он сможет приручить этого богом - точно не Аидом - забытого ребёнка, прячущегося в душе храброго молодого человека, готового на все мыслимые и немыслимые подвиги. Не только для того, чтобы быть уверенным в его верности, но и просто для себя. Сам он не мог точно ответить на этот вопрос, да и не хотел: зачем что-то делать, когда можно это не делать? - На Олимп и в Ад не ведут реки с поверхности земли, - ответ оказался настолько исчерпывающим, что даже Аид замолк. Не на долго, конечно же. - Ладно, на Олимп знаем зачем, а у меня ты что забыл? - мелькала мысль о том, что это могла быть просто метафора, но прямолинейный разум бога отказывался понимать это как-либо ещё кроме прямого смысла. Ответом послужили молчание и лёгкая улыбка, направленная в сторону океана. Сидели эти двое, к слову, средь живописнейшего пейзажа: за спиной где-то внизу простирались бескрайние холмы и равнины, прикрытые местами пухом кучевых облаков, где суетились люди, занимались своими делами мифические существа и выживали прочие бренные оболочки мира сего (амниоты. я просто хотел написать амниоты, но потом понял, что это звучит слишком научно для подобного рода фф, так что да хаахахах.). Спереди был необъятный, невероятной красоты океан. Волны ласково качали изредка проплывающие лодки и купались в солнечном свете, блистая невиданным величием и спокойствием. Посмотрев в сторону океана, Аид обрёл некое умиротворерие - вид действительно был просто волшебным. Но долго задерживать взгляд на нём он не стал, ведь его вопрос всё ещё был без ответа. Взглянув в глаза собеседника, бог удивлённо замер, смакуя некое дежавю - эти два синих блюдца были в точности как океан, на который он только что смотрел. И дело даже не в том, что зрачки действительно отражали прекрасный вид: радужки как будто были сделаны из вод морской глади. К Зевсу появилась парочка вопросов. - Не планируешь отвечать? - за пять минут ожидания Аид успел не только досконально изучить прекрасные глаза оппонента, но и заскучать настолько, что придумал короткое стихотворение: И как любить тебя мне больно, И также больно ненавидеть. Казалось хватит, всё, довольно, Но не могу твой океан в глазах развидеть. За всё, что в жизни я люблю, За всё, где всех я ненавижу, Я лишь тебя благодарю, И снова лишь тебя я вижу. И что за бредовая романтика лезет в голову? Аид не в силах был понять самого себя. Слишком сложно осознать, что кто-то тебе нравится, когда этого не было уже несколько сотен лет. Но стишок он всё же постарался запомнить, ведь вышло весьма неплохо, несмотря на то, что опыт в поэтическом деле у него был нулевой. - Потому что мне так хочется, - Геркулес по-прежнему улыбался, глядя куда-то в просторы водной глади. Голова свободна от мыслей, а разум чист, как белый лист. Ему одинаково нравилось думать обо всём и ни о чём. В такие моменты, как сейчас, его с головой захлёстывали эмоции, отражающиеся в глазах, словно море. Возможно именно поэтому они голубые? - Исчерпывающий ответ, не прикопаться даже, - Аид театрально закатил глаза и лёг в траву, решив разглядывать небо, пока этот глупый океан не заставил его полюбить Дуркулеса за одни лишь глаза. И чёрт, небосвод, оказывается, тоже синий! Такой же насыщенный, эмоциональный, глубокий, чувственный, прекрасный. Непередаваемо великолепный. Его как будто нежно любящими руками соткали из чувств и эмоций. В нём так много можно было прочитать. Создавалось ощущение, что Аид мог видеть даже историю неба, но сейчас не об этом. Вот в этом облаке читается несоизмеримая с чем угодно любовь, в этом коротком завихрении - .. стоп-стоп-стоп, погодите, это же не небо. Не сразу до властелина Ада дошло, что над ним было лицо Геркулеса, который, кажется, пытался достучаться до поглощённого раздумьями согзнания бога. Почему его глаза ровно такие же, как океан и небосвод? - Эйй, Аид, ты меня видишь? - герой стал щелкать пальцами перед его глазами в очередной попытке получения хоть какого-нибудь внимания. Выходило, что удивительно, неплохо, бог действительно начал часто моргать и бегать глазами по всему окружающему пространству, в итоге остановив взгляд на небесно-океанической синеве глаз полубога. Как-то не сразу до него - до Аида - дошло, что целовать оппонента в такой ситуации, - возможно, не лучшее решение, но синие губы уже на удивление мягко легли поверх пухлых человеческих (нечеловек то Герк только по силе), медленно приходя в движение и овладевая собеседником на некоторое время. И, возможно, с точки зрения логики и здравого смысла самым лучшим поступком в данной обстановке было бы вежливо отстраниться и уйти, но подвела его, как ни странно, его же неуклюжесть. Полубог от удивления расслабил руки и упал прямо-таки на Аида, что значительно упростило жизнь нижележащему. Бог воспользовался данным промедлением и, наскоро нервно щёлкнув пальцами, попав ещё и не с первой попытки, переместил оба тела, пока ещё тёпленькие, в его покои, находящиеся сами знаете где. Вот тут уже Геркулес стал взглядом нащупывать обстановку. Такие божественные фокусы его давно не удивляли, в отличии от их местонахождения в данный момент времени. Темновато, мрачновато - в общем как и должно быть у Аида, что неудивительно: бог не любил, когда что-то выбивалось из общего стиля его маленького мирка. Теперь уже пришлось полубога из раздумий вытаскивать, а то разлёгся тут и глазеет, понимаете ли. Не очень сильное, но явно ощущаемое сжатие Геркулесова зада большой ладонью с когтистыми пальцами не очень помогло, тогда Аид решил ущипнуть его за сосок. Выбор оказался верным - Полубог зажмурился, болезненно заскулил и лихорадочно стал скребсти ногтями первую попавшуюся не свою часть тела. Этим объектом оказалось предплечье, а вы о чём подумали? Да знаю я, можете не переживать. В любом случае такая реакция в очередной раз повеселила бога, от чего он решил, что можно сегодня с племянником и помягче обойтись, но в следующий раз всё будет так, как ему хотелось бы, а это немного грубовато, так скажем. Что поделать, у всех богов есть свои странности и причуды и этот не исключение. Таким образом мы перешли к тому, что смущённый помидоркового цвета Геркулес лежал уже под Аидом и очень сильно нервничал. Мысли летели одна за другой, путаясь, цепляясь, разъединяясь, становясь прощее, усложняясь, преумножаясь в своём количестве и изредка преуменьшаясь и так в бесконечном потоке времени, пока он, наконец, не решил задать хоть какой-то вопрос. Было их, конечно, многовато, мягко говоря, но на все сейчас времени просто нет, ведь бог уже снял с оппонента хитон и изучающее смотрел на накачанное тело. - Зачем? - наконец выдавил из себя полубог. Это действительно стоило ему многих усилий, несмотря на краткость фразы. - Потому что я так хочу? Потому что ты мне нравишься? Потому что я могу себе это позволить? Выбери тот ответ, который тебе прийдётся по душе, они все верны, - мягкий голос, дополненный соблазнительной хрипотцой шёпота во истину звучал завораживающе, от чего вера в этот перечень аргументов была принята безпрекословно, что было хорошо для обоих: Аид не хотел больше ничего объяснять, а Геркулес осознал кое-что очень важное. С самой их первой встречи в осознанном возрасте полубог восхищался тем, как Аид непринуждённо вёл себя в любой обстановке, как легко придумывал множество планов и как быстро перестраивал их в случае внеплановых погрешностей, как, в конце-то-концов заигрывал с Герком! Вы никогда не чувствовали подобного? Когда кто-то пытается вам насолить, но при этом иногда флиртует при разговоре? Вот как-то так тут и получилось. Ухх, кажется, намечается либо безответная любовь того самого парня из песни "Мальчики не плачут" к хулигану, либо абъюз, ехуу. К сожалению или к счастью, Геркулес не особо смыслил в чувствах, да и не встречал он никогда двух любящих друг друга мужчин, да что уж там - даже не знал, что такое бывает, так что жил он себе весьма спокойно и восхищался Аидом, думая, что просто хочет стать таким же, как и он, ну или чтобы этот бог был его отцом, чтобы видеться также часто. И только сейчас, только когда он услышал фразу: "потому что ты мне нравишься", полубог понял: это было не просто восхищение, не просто желание подражать, не просто привязанность, это была любовь. Такая чистая и искреняя, подобная океану и небу, словно лёгкий бриз в солнечный день, словно мягкое облако, проплывающее под нежные звуки ласкового прибоя. Осознание этого сначала шокировало, как гром средь ясна неба, как шторм средь бела дня, но прошло оно также быстро, как волна, поднявшаяся у берега и разбившаяся об него же, как мимолётный шквальный порыв ветра, столкнувшийся с каким-то течением воздушных масс. А потом наступил штиль в безоблачную погоду. Такое размеренное, чёткое и ровное нежное чувство, нарушить которое не только сложно, но и страшно, ведь после затишья может быть только буря, обрушивающаяся нескончаемыми дождями, грозами, штормами и бедствиями, приносящая только слёзы, боль и внутреннюю пустоту. Геркулес действительно был как океан и небосвод. Разве что говорить мог, что, конечно же, просто прекрасно - извечное молчание имеет свои негативные стороны. Говорил он, впрочем, даже сейчас. Шептал какие-то умозаключения, пришедшие наконец в полупустую головушку после слов бога о том, что оппонент ему нравится, упоминал про взаимность и много чего ещё. Но ни в коем случае не смотрел в глаза: бегло оглядывал комнату, смотрел на какие угодно части своего и Аидова тела, только не золотые бездонные омуты. Ему казалось, что если он заглянет в них, то навсегда потеряется, не сможет вернуться на Олимп, да и не захочет, а это, знаете ли, его мечта, на минуточку. Всё испраил Аид, зафиксировав сильной рукой лицо Геркулеса, от чего тот волей-неволей всё-таки посмотрел в глаза напротив и застыл на полу-слове. И ведь действительно утонул в этом плавленом золоте, искрящимся в голубом приглушённом свете спальни. Оно переливалось и сияло во всём своём грешном великолепии, отражая в своём существе все ценности морального по большей части и немного материального характера, заставляло погружаться всё глубже, практически разъедало всё, что существовало до него, оставляя только блистательную отборную драгоценность высшей пробы, не имеющей аналогов и подделок. Бренная оболочка всё же имела смысл, что бы другие боги и философы не говорили. И вдруг стало так спокойно на душе, что все вопросы, мысли и переживания исчезли. Божественные глаза творят чудеса. Потратив одну секунду на то, чтобы нервный импульс дошёл в шужное место и голова совершила телодвижение, Геркулес прильнул с Аидовым губам, не разрывая зрительного контакта. Тут растаял даже бог, хотя, полагаю, вернее было бы сказать взлетел или утонул. Небесно-океаническая гладь отражала в себе золотое сокровище, от чего оба собеседника не имели возможностт отказать, оторваться или не хотеть продолжения. Магия цветовых гамм? Вполне резонное название. Руки стали сжимать сильнее, тела - прижиматься ближе к друг другу, губы - целовать чувственнее, вкладывая весь вселенсктй смысл существования в этот момент. И, чёрт возьми, они бы со стопроцентной точностью отдали бы всё, что имели, лишь бы этот момент длился как можно дольше. Телесные связи, каким бы грехом они не считались, имеют особую важность в отношениях, если оба партнёра хотят этого. Тут без этого тоже не обошлось, конечно же. Вообще, специфика строения божественного тела не позволяла заниматься подобного рода делами с людьми без предварительных обрядов. Но Герк же не совсем человек, значит можно ожидать какого угодно эффекта? Боялся Аид, конечно, что тут перевесит его человеческая сущность, но, к превеликому счастью, им повезло. Вначале лен входил в предварительно растянутого полубога легко и плавно, как маятник на напольных часах, но спустя н-ное количество времени темп стал меняться, сбиваться и колебаться, становясь всё более резвым и быстрым. Как скачки верхом с препятствиями: несёшься сломя голову, на поворотах дрифтуешь и перед скачком тормозишь - того гляди вперёд коня упадёшь. Вот и тут примерно то же самое. Всему приходит конец рано или поздно, даже плотским утехам, как бы прискорбно то не звучало. Герк лежал на Аиде и тяжело дышал, пытаясь привести мысли в порядок. Что это только что было? Наваждение? Порыв страсти? Искренность? Сопоставив вяло варящим котелком все припомнившиеся факты полубог пришёл к выводу, что последнее утвержение верно, а остальные - чистейшая ложь в первозданном своём виде. Наглая и необоснованная, полученная только из глупых и бессмысленных сомнений в реальности происходящего и в верности партнёра. Тем не менее, раз мы отмели то, что нам не надо и нашли искомое, мы можем сделать вывод, что любить и говорить об этом риконда не поздно. Проявляйте любовь, иначе можете потерять самых близких и так и не обрести тех, кто может стать дорогим.