***
Очередной день прошёл. И в очередной раз уставший Николя измазанной золой и саже с головы до ног возвращался домой поздно, когда лучи солнца окончательно пропали за горизонт, и на небе появились первые звезды, хоть как-то освещавшие ему путь. Городские стражники, что встречались ему по дороге уже привыкли к нему, и желали тому доброй ночи, но карлик не обращал на них внимание, теперь уже из-за усталости. Войдя домой, измотанный карлик даже и не обратил внимания, на длинный меч в чехле у порога и рядом лежащую пёструю шляпу с торчащими разноцветными перьями. Тот в полудрёме повесил головной убор, там где она должна быть на крючке. Затем на цыпочках пошёл к своей постели, дабы ненароком не разбудить матушку, ведь та обычно в такое время уже возвращалась с работы, и спала крепким сном. Дойдя до кровати, он кое-как небрежно сняв с себя всю грязную одежду, рухнул на неё, даже не заправив. И когда, Николя только-только начинал уходить в мир сновидений, как вдруг позади него зажёгся яркий свет от большой свечи и словно бы раскат грома разразился мужской крик: —А НУ ПОДЪЁМ!!! — Николя мигом отпрыгнул от кровати, ещё несколько секунд пытаясь понять, что случилось, смотря по сторонам. — Ахахахаха, реакция всё такая же! Дорогая, ну скажи правда ведь, да?! — Андрэ, ну я же просила не будить его, он и так весь уставший, впрочем, как и я, — зевая упрекала мужчину, миловидная женщина, которая облокотилась плечом об дверной косяк и крепко сжимала свои обмотанные тряпками руки, явно пытаясь унять боль. — Отец?! — ошарашенно промолвил Николя, подняв голову и увидев папу в полном обмундировании ладскнехта, которая была по стандарту вся пёстрой, разноцветной и несуразной, но затем удивленное лицо карлика сменилась на нескрываемое раздражение. — Быстро ты, однако, возвратился. Не прошло и пяти лет. — Удивлён? — спросил Андрэ, не сменяя свой позитивный тон. — Этот поход прошёл так легко, что я даже её и не заметил. Получил всего лишь рану на щеке. Смотри, — после поднеся свечу к лицу, он продемонстрировал сыну свой боевой шрам, что покрывал всю его левую челюсть. — Славно, — без эмоций прокомментировал Николя. — А теперь, позволь мне поспать, пожалуйста, — недовольно проговорил он, и лёг в постель, демонстративно отвернувшись от отца. — С последней встречи, он стал ещё более чёрствым, — с грустью подметил Андрэ. — Не обижайся на него. В последнее время, наши дела стали только хуже. Стоимость аренды за жильё увеличилась втрое. Приходится работать даже после заката солнца, — Мария невольно сжала от боли забинтованную руку. — Даже Николя пришлось работать трубочистом, и оставить шутовское ремесло, — закончила объяснять она. Доппельсолднер где-то минуту стоял на месте, с каменным лицом переваривая нынешнюю ситуацию в семье. И когда, Мария хотела была уже окликнуть его, как вдруг тот шутливо подал голос: — Понятно. То-то думаю, почему у него одежда такая грязная. Однако, Мария видела за этой с виду легкомысленной улыбкой, гнев и злобу своего мужа, которая вот-вот была готова выплеснуться наружу. Но решив не нагружать его, она нежно прикоснувшись к лицу Андрэ и направив на себя, также с улыбкой промолвила: — Дорогой, давай лучше уединимся. Ты, наверняка, изголодался по мне. — Эй, не при сыне же, — тихо в панике шикнул на неё Андрэ, с опаской оглянувшись на посапывавшего Николя. Мария на такую реакцию отреагировала смешком. — Глупенький. Наш сын уже давно не маленький, — а затем схватив того за руку, и потянула за собой прочь из комнаты, взяв с собой большую свечу, оставив карлика одного. А тот, и не спал вовсе, а бездумно смотрел на стену. Внутри него бушевали буря эмоций. От ненависти до безнадёги. Но если сложить эту кашу в голове, то выйдет одна единственная мысль у Николя: — «Это всё из-за тебя, чёртов ты ублюдок!»***
Новый день. А для домовладельца, который владеет домом, где жила семья Ферриаль и другими жилыми зданиями это был день выручки. С самого раннего утра, он даже не думая о завтраке начал подготавливать всё для того, чтобы принимать деньги и пересчитывать у своей стойки. Когда тот закончил приводить в порядок свои счёты, в его лавку вошёл первый человек. — С добрым утром, месье, — не отрывая своего взгляда от своих счетов, поздоровался домовладелец с гостем. — И тебя с добрым утром, Жан, — поздоровался Андрэ в ответ. Домовладелец на секунду замер узнав этот голос. Не веря своим ушам, он медленно повернулся к гостю. Увидев Ферриаля разодетого во всё красочное и броское, его глаза чуть ли не налезли на лоб от удивления, а по спине пробежали мурашки. — А-а-андрэ?! Ты жив что ли?! — запинаясь промямлил Жан. — Кто сказал, что я помер? Только не говори мне, что ты сам предположил. Ты же прекрасно знаешь, что я был в куда опасных и продолжительных походах, чем это, — сказал Андрэ, с доброжелательной улыбкой растрепав тому волосы, испортив его блондинистую шевелюру. — Н-но, ко мне дошли вести, что армия, в которой ты находился попала в окружение. Никто не выжил, — оправдывался Жан, смотря на доппельсолднера, как на призрака. Андрэ на короткое время растерял улыбку на лице, вместо неё там был взгляд в пустоту и каменное выражение лица. Но также оно появилось резко, оно также резко пропало, и отец Николя рассмеялся от всей души: — Ха-ха, ну ты даёшь! Ты, наверное, про другую армию имеешь виду. У нас всё было идеально. В тютелька в тютельку. Это был даже не военный поход, а лёгкая прогулка. — А, так вот оно что, — также посмеялся домовладелец, хоть и с опаской поглядывая на него. — Эх, да. Но, тем не менее, — тут Андрэ протерев слезинку, резко схватил Жана за плечо, и не сменяя улыбку неожиданно спросил. — Что ты о себе возомнила свинья? — Что прости? — Ты знаешь о чём я. Тебе что, денег недостаточно? — продолжил расспрос Андрэ, но уже окончательно смотря на Жана взглядом полным осуждения. — Андрэ, я могу всё объяснить! Не злись, пожалуйста! — нервно проговорил Жан, параллельно пытаясь попятиться назад, но крепкая рука наёмника не хотела его отпускать. — Я не злюсь. С чего ты взял? — и в этот самый момент Андрэ сжал плечо Жана ещё сильнее, из-за чего тот малость скорчился от боли. А наёмник продолжал держать улыбку на лице, однако оно больше походило на садистскую. — Просто хочу узнать, почему ты решил поднять арендную плату? — Ты сам-то не будь невеждой. Видишь же, что цены везде растут. Не я тут один виноват, — сквозь зубы ответил ему домовладелец, отчаянно пытаясь вырваться из хватки Андрэ. — Да, твоя правда, — с пониманием согласился он. — Вот только, с чего надо было поднимать цену в ТРИ раза?! Жан промолчал, опустив глаза. Андрэ видя это, из жалости отпустил его, из-за чего тот вздохнул с облегчением. А после достав из кармана мешочек с монетами и положив перед домовладельцем проговорил: — Тут сумма, которая была четыре года назад. Ещё до того, как я ушёл в военный поход. Выше этой суммы я платить не буду. Размяв плечо, и смотря то на мешочек, то на наёмника из-под лба, Жан резонно спросил: — Интересно, как на это отреагируют другие арендаторы? Что я сделал исключение одной семейке. Они же спросят: «Чем же мы хуже?». — А вот это меня не волнует. Если бы ты поднял цену в два раза, я бы может стерпел и с пониманием отнёсся. Но вот в трое… Нет, Жан. Это перебор. Расхлёбывай сам теперь свою жадность, — с такими словами Андрэ развернулся и ушёл к выходу, оставляя домовладельца одного. А тот в свою очередь, гневно смотря тому в след, тихо процедил: — Это мы ещё посмотрим, кто будет расхлёбывать.***
— Боже, что в этом доме топили?! — кашляя проговаривал Николя, выползая из дымохода. Выбравшись и сняв с лица тряпку, на которой сажа и зола так въелась, что даже и не скажешь, что она была белоснежной. После с полной грудью наслаждения вдохнув свежий воздух, промолвил. — Как бы-то ни было, осталось всего-то два дымохода, и на этом всё. Может даже я закончу и порань… — Николя! Ты здесь?! — вдруг раздался голос Андрэ внизу. Карлик только заслушав его сменился в настроении. Он никак не хотел видеться с отцом в такой обстановке. Он вообще не хотел его видеть. Однако, тот не унимался, и продолжал глаголить без умолку зовя его. Решив ещё больше не позориться, юноша всё же решил выглянуть. — О, так и знал, что ты здесь, сынок! — радостно закричал Андрэ, увидев лицо своего сына, что стала чернее чёрного из-за золы. — Я тебя обыскался по всему Блуа! Я думал было, что ты может того, аж в королевском замке! — говорил он с неиссякаемым оптимизмом в голосе. — Чего хотел?! — грубо спросил того Николя, пытаясь не закрыть лицо из-за стыда, вызванной тем, что все уже на улице обращали внимание только на них. — Я к тебе с новостями! И они очень хорошие! — Андрэ замолчал, ожидая, что Николя продолжит, спросив: «какие новости?!», но тот с каменным лицом промолчал. Поняв это, наёмник всё же перешёл к делу. — Я, как раз после того, как навестил Жана, зашёл к твоему работодателю, и вместе с ним поговорив наедине, он великодушно согласился снять тебя с работы трубочиста! Услышав это, Николя мигом ни на шутку встрепенулся. — Он меня уволил?! — не веря взревел карлик. — Эй, я не говорил ни слово про увольнение! К тому же, я же вернулся с похода, денег нам хватит, хоть на целый год! Об этом ты не переживай! — поправил сына Андрэ. — О чём ты только думал?! — пребывая в шоке и хватаясь за голову кричал Николя. — Это единственная работа, где меня взяли! И то, потому что я маленький! — В каком смысле «единственная»?! — искренне недоумевал Андрэ. — А как же шутовское ремесло?! Мы же оба знаем, что это твоя страсть! Ты же в детстве горел этим! Николя окинул на своего отца взглядом полным непонимания и долей разочарования. А люди, что были невольными свидетелями всего этого балагана, тихо насмешливо перешептывались, а особо наглые, так и вовсе смеялись. Не став это терпеть, карлик от злости швырнул платок вниз, а после развернувшись побежал в сторону крыши примыкающего дома. Обеспокоенный Андрэ мигом же помчался в след за сыном. Несмотря на то, что район погони был с узкими улочками и резкими поворотами, наёмник несмотря, что до сих щеголял в полном обмундировании, бегал на равне с Николя сверху. Прохожие завидя несущегося сломя голову ладскнехта перепуганно отходили в сторону, чтобы не встать на пути у вооруженного до зубов наёмника. Снизу старший Ферриаль видел, как его чадо с лёгкостью и стремительно, словно грациозная кошка перепрыгивал из одной крыши на другую, преодолевал те препятствия, через которые безопаснее было бы пройти только в обход. В один из моментов он так сильно увлёкся восхищаясь своим отпрыском, что ненароком на полном ходу врезался об стену здания. — Вот это ты даёшь, однако, сынок, — с восторгом и через смех говорил Андрэ, лёжа на спине в окружении недоумевающих горожан. А тем временем Николя даже и не подозревал, что за ним была погоня, и то, что преследователь в роли его отца отстал от него. Он не обращая ни на что внимание, как не в себя нёсся по крышам домов. Его конечным пунктом был цех, где работала Мария. А в это время время уже потихоньку близилась к обеденному перерыву. Когда остальные работники цеха ушли на заслуженный отдых, лишь мать семейства Ферриаль осталась, чтобы доделать работу, которую ей велели: огромные шторы, что под неё приходилось добавлять ещё несколько столов для удобства шитья. А каждый её сантиметр казались произведением искусства, будто бы сошедшая с картин великих художников. Мария же несмотря на дрожащие руки из-за того, что та постоянно по причине усталости и переутомления ненароком протыкала их иглой, всё равно умудрялась ровно насаживать их и зашивать, не портя дорогой материал. Она была так сосредоточенна на своей работе, что даже и не заметила, что рядом с ней подсел её грустный и запыхавшийся сын. Николя смотрел за своей мамой с тоской и состраданием. Он не хотел прерывать её за делом, а пристально наблюдал за ней, пока женщина сама не почувствовала чей-то пристальный взгляд, и повернулась к юноше. — Николя? Что ты тут делаешь? — удивлённо спросила Мария. Он промолчал и перевёл свой опечаленный взгляд на шторы. Она поняв, что дела могут быть серьёзными, отложила в сторону нить и иголку, нежно схватила лицо сына, и повернув к себе, с доброй улыбкой промолвила. — Не стесняйся, милый. Говори, что же тебя терзает? — Меня уволили, — кратко и сухо ответил Николя. Услышав это, Мария устало вздохнула. — Ну я же просила его вечером это сделать, — проговорила у себя она, массируя лоб. — Ты знала? — ошарашенно спросил карлик. А после повысив тон продолжил. — Зачем Вам это?! — Делаем мы это для твоего же блага, — ответила она, погладив того по голове. — Зачем?! Чтобы что?! — продолжал расспрашивать он, искренне не понимая мотивов. — Тебе же самому не нравится работать трубочистом, не так ли? — резко серьёзным тоном спросила Мария, повернув его лицо на себя. — Да, — неохотно признался карлик. А после убрав руки матери, уверенно продолжил. — Но это работа, а работа и не должна нравится. Работа — это хлеб, который ты получаешь, а не место для забав. — Лучше бы Андрэ этого не слышал, — с улыбкой сказала Мария. — Плевать на него! — резко и грубо закричал Николя. — Он всегда уходил оставляя нас одних, а по возвращении ведёт себя так, как будто ничего не случилось, и плевать в каком состоянии мы пребываем! Тебе самой не противно от этого?! Мария хотела была что-то сказать, но он продолжил свою тираду: — И даже не зарекайся, что с походов он приносит кучу денег! С прошлого похода нам хватило всего на несколько месяцев! В этот раз, наверное, этого хватит ненадолго, — последние слова Николя произнёс с отчаянием в голосе. — Вот на что он думает, мы будем существовать? Это божье чудо, что он с этих походов, вообще живым вернулся. — Он больше не уйдёт, милый. Твой отец теперь все цело будет всегда с нами. Так что не стоит об этом переживать, — сказала Мария похлопав по пыльной голове Николя, успокаивая его. — Ага, как же, — усмехнулся карлик. Однако, Мария без лишних слов достала из кармашка в платье сложенную бумагу, и протянула её Николя. — Андрэ, видимо давая мне это предполагал, что ты не станешь его слушать и прибежишь ко мне, а также не поверишь моим словам, — промолвила она. — Что это? — недоумевая спросил он, взяв в руки бумагу. — Открой, и сам прочитай, — Николя так и сделал. Аккуратно и бережно раскрыв её, он увидел необычайно красивый почерк, написанный на немецком языке. К счастью, тот понимал его, благодаря Андрэ. Медленно читая строку за строкой, лицо карлика преображалось со скепсиса до искреннего недоумения и удивления. Последним аккордом послужила печать в самом конце с гербом вольного города Кёльна, что заставило его поверить в сказанные слова матери. Так как, такое невозможно было подделать. — Ты отчасти прав, что только с божьим чудом он возвращался обратно. А в этом случае, кажется, сами небеса подали ему руку помощи, чтобы вновь оказаться рядом с нами, — говорила мать семейства Ферриаль, а Николя с грустью опустил свои глаза. Мария подняв голову сына, с умиротворенным тоном уверила. — Не стоит на него злиться. Всё что он пытается сделать, так это помочь нам и особенно тебе. Слова матери и бумага о демобилизации, по-видимому, написанная полковником, у которого служил Андрэ, окончательно убедили юного Ферриаля, если и не простить отца за его отсутствие в трудные их времена, то хотя бы нейтрально к нему относиться.***
Дни шли своим чередом. Слегка прохладная мартовская погода постепенно сменялась на более тёплую. Даже этих маленьких изменений хватило, чтобы цветы расцвели, а трава позеленела и начала расти стремительными темпами, покрывая собой луга своими яркими насыщенными красками. А в небе уже редко можно заметить облако, что закрывало бы солнце. Одним словом, это можно было смело назвать весенней парой. А жизнь на улице города Блуа закипела с новой силой, когда наступила оттепель. То тут, то там начали воздвигаться палатки с различными товарами или услугами. Но самыми пёстрыми персонажами тут были разумеется труппа шутов, что за деньги на потеху публики развлекали их на площади. Каждый всем своим видом и поведением пытался красть внимание людей на себя, чтобы выделиться. Среди них был и Николя, в костюме сшитой его матерью из одежды ладскнехта отца. Благодаря нему и несуразному гриму, он максимально походил на стереотипичного шута. Однако, каждый раз, когда тот проделывал какой-либо трюк или выдавливал из себя шутку, все стояли с каменными лицами, недоуменно хлопая глазами. К счастью, его подстраховывали коллеги по ремеслу, разряжая неловкую тишину. Однако, от этого юный Ферриаль ещё больше впадал в уныние. — Не стоит так расстраиваться, — подбадривал сына Андрэ, вместе возвращаясь домой к концу дня. — Уже неделя прошла, а я так и не рассмешил никого, — сухо проговорил Николя, оттирая тряпкой грим с лица. — Эх, всё же это не моё. — Не говори так, — сказал Андрэ. — Ты же раньше мог любому подарить улыбку. К любому мог найти подход, и рассмешить. Даже нашего хмурого соседа Франсуа, царство ему небесное, ты не мог рассмешить, но через несколько попыток смог это сделать, найдя к нему подход, — увидя, что данный пример не произвел никакого эффекта, глава семейства Ферриаль предложил другой. — Хорошо, давай возьмём меня. В первые дни я не мог продать ни одной деревянной игрушки, но потом по экспериментировав и улучшив свои навыки работы по дереву, мои товары начали раскупать до остатка. Вывод, тебе просто надо попрактиковаться. — Отец, я двадцатилетний парень, а не ребёнок. Из-за роста и костюма шута выгляжу тревожно и странно, — уверял Николя, указывая на своё не самое красивое и привлекательное лицо. Андрэ минуту пристально смотрел на личико сына, будто бы ища чего-то. — Чего ты так пялишься?! — не выдержав разразился Николя. — Да так, искал то, что можно тебя назвать странным, — с улыбкой ответил ему отец. — Из тебя выйдет отличный шут, — добавил он. — Эх, и вот опять, — устало вздохнул карлик, закрыв лицо рукой. А после раздраженно пнув камень, вопросил. — И вообще, зачем мне ещё смешить их? Я до сих пор не забыл их насмешки и оскорбления в мой адрес, когда я работал трубочистом. — Не говори так, — неожиданно серьёзным тоном сказал Андрэ, чем на секунду встревожил Николя. А тот не сменяя холодное выражение лица продолжал. — Каким бы ужасным человеком ни был, он, как и все заслуживают смеха. Ведь смех, последнее, что можно отнять у человека. В тот миг юный Ферриаль, возможно, впервые за долгое время смотрел на отца с долей уважения. Так как его интонация, выражение лица и тон, говорили, что он воочию видел последствия лишения смеха у человека. Но, когда в голове у парня, отец вот-вот уже приобретал статус авторитетной фигуры, как вдруг Андрэ с беззаботной улыбкой выдал: — Ха, вот это я сказанул, конечно! Эй, как думаешь из меня выйдет хороший поэт? — Возможно, — сухо ответил Николя, отвернувшись от отца. — Может из меня выйдет хороший наёмник? — тихо спросил про себя он. А Андрэ услышав его, со смехом промолвил: — Даже, если ты скажешь, что твои услуги наёмника бесплатные, тебя всё равно никто не возьмёт на службу. А всё из-за твоего роста. Уж, я-то знаю. Вдруг он почувствовал у своего лица стремительное приближение чего-то. Не зная что это, тот успешно среагировал откинув голову назад. После уже было готовился контратаковать, как вдруг заметил, что это был Николя с длинной веткой, который держал словно это был меч. — Ну что, теперь я гожусь на службу? — спросил карлик. — Только из-за того, что я научил тебя обращаться с мечом в детстве? Нет, разумеется, — с улыбкой ответил Андрэ. — «Хотя его движение стали быстрее и выверенными. Он что, в тайне тренировался в отсутствии меня?» — вопрошал у себя в голове он. — Ладно уж, — с грустью вздохнул Николя бросив ветку, — давай поторопимся домой, а то темнеть начинает. Матушка, вероятно, уже волнуется. — Хорошая мысль, — поддержал идею Андрэ. После отец и сын ускоренным шагом направились к их семейному очагу. Так и шли дни своим чередом. Николя не переставал пытаться понравится публике, а Андрэ продавал свои фигурки и игрушки из дерева. Так оно бы и шло, если бы не одно событие потрясшая всю Францию. Смерть короля Карла VIII по прозвищу «Любезный». Воистину, его кончину можно назвать злым роком. Умереть в таком молодом возрасте двадцать семь лет, из-за черепно-мозговой, вызванной столкновением об низкую дверь. Такого не мог ожидать никто, и возможно, даже сам почивший в мир иной монарх, так как за собой он не оставил наследника, пусть даже малолетнего. И по необычному стечению обстоятельств, единственный кто претендовал на трон был Людовик, которого сразу же окрестили Людовиком XII. Для других это было бы прекрасной новостью узнать, что они стали королём, причем без лишних проблем и других претендентов. Вот только, Людовик прекрасно осознавал всю сложившуюся ситуацию: казна на нуле из-за войн в Италии, а у него самого не самая хорошая репутация, как того, кто пытался присвоить регентство путём силы, и потерпел поражение. Его отпустили из плена только благодаря по просьбе своей жены — Жанны, что приходилась сестрой Карла VIII. Несмотря на свою репутацию, в его родном городе Блуа, где он жил в местном замке, решили устроить от всей души праздник. Да, его искренне любили тут, но это никак не сравнится с остальными обширными владениями королевства, в котором к нему относились в лучшем случае нейтрально. Сколько бы Людовик пытался отнекиваться, но его коронация была неизбежна, ведь других кандидатов, даже самых отдаленных не было. — Сир, Ваша карета ждёт Вас уже час. Позвольте узнать, сколько ещё им предстоит ждать? — напомнил будущему королю слуга, что застал монарха лежащим на кровати лицом вниз, отчаянно пытался показать, что спит. — Эх, хорошо. Сообщу им, что поездка по городу в честь праздника отменяется. Как только слуга вот-вот уже намеревался уходить, его окликнул Людовик, что встав с кровати с неохотой промолвил: — Я пойду. Пойду, — но после воспряв грудью уверенным и величественным тоном добавил. — Подготовь мне, самую красивую одежду на выход. — Сию же минуту, сир, — с улыбкой сказал слуга.***
В это время, в одной из тёмных закоулок плотных застроек пригорода Блуа, сидя на груде ящиков, ожидал кого-то домовладелец Жан. Хоть и почти что целый месяц прошло с последней встречи с Андрэ, но боль в плече так и не прошла, из-за чего он периодически её разминал. — Ты подожди, немного, ублюдок, — тихо процедил сквозь зубы Жан, всё пытаясь унять ноющую боль. — Не понимаю, зачем для него надо избить одного чёртового доппельсолднера? — вдруг донёсся издалека чей-то голос. — Мне это как-то не нравится. Выглядит так, как будто он хочет нас обмануть, Ганс, — донёсся другой голос, уже более скептичный. — Не переживайте, друзья мои, я знаю Жана. Когда дело касается его бизнеса, то он держит слово до конца, — уверял их другой голос. Их и домовладелец ждал. Он аж расплывался от предвкушающей улыбки. — «Считай свои последние часы, Андрэ. Я тебя заставлю платить ровно столько, сколько мне нужно!» Через минуту к Жану подошли трое мощно сложенных высоких мужчин. И один из них, подойдя к домовладельцу ближе спросил: — Итак, дружище, давай сначала обсудим оплату за нашу услугу. Этот предстоящий праздник, явно станет незабываемым для семейства Ферриаль, в особенности для их первенца — Николя.