adored

Тэхён делает глубокий вдох, натягивая на лицо самую обворожительную улыбку, на которую только способен, даже не стараясь сконцентрироваться на речах, что эта молодая особа толкает ему уже битый час. Девушка застенчиво хихикает, прикрываясь расшитым золотыми нитями веером, и глядит на герцога так приторно сладко, что у Тэхёна дёргается глаз. Герцог, без всяких сомнений, пользуется особым вниманием у девушек, он молод, красив, богат, а самое главное — не женат, городские слухи ни разу не застали его ни в одной сомнительной интрижке. Молодые леди влюблённо вздыхают, рассматривая Кима, словно экспонат в музее: на нём чёрная рубашка из роскошного шёлка; точёная талия, которой позавидует любая девица, затянута в корсет ювелирной работы, что переливается из-за перламутровых узоров на нем; стрелки на дорогих брюках ровнее само́й линии горизонта, а узкие сапоги, доходящие до колен, искусно украшены вставками из белого золота и уместно добавляют образу изысканности; белые перчатки на длинных пальцах смотрятся так хорошо, будто были придуманы специально для Тэхёна, перстни на руках сверкают ярко и чисто, ни у кого не остаётся сомнений — герцог обладает нешуточным состоянием. Данный факт заметен не столь во внешнем виде, как в умении держать лицо: его осанка прямая, точно струна, а манеры безупречны, заполучить такого молодого Господина в мужья — означало бы сорвать куш. Посещать такого рода мероприятия, которые носят почётное название «благотворительные вечера», для всех высокопоставленных людей вошло в обязанность. Однако первоначальная цель данных встреч была утеряна в толпе людей, которые собрались здесь совершенно по иным причинам: благородные господа кичатся своим достоянием, рассказывая дамам о неизмеримых богатствах, а леди, строя из себя невинных ланей и обмахиваясь роскошными веерами, тайно разыскивают для себя удачную партию в мужья. Господа постарше заключают сделки и пытаются протолкнуться ближе к таким, как Тэхён, надеясь на то, что если они перекинутся с герцогом парой фраз, то безусловно обеспечат себе проход в высший свет. Тошнотворное зрелище, всё настолько наигранно, что у Кима волосы на затылке дыбом встают, когда к нему клеится очередной богатенький упырь, стараясь прорекламировать свою драгоценную дочурку, словно товар на рынке. Тэхён учтиво улыбается, делая заинтересованный вид, хотя в голове мелькает единственная мысль, что не даёт ему сейчас покоя: хочется поскорее отсюда уйти. Корсет неприятно сдавливает рёбра, широкие рукава шёлковой рубашки мешают до невозможности, а количество выпитого вина несильно бьёт в голову — желание сорвать с себя эту отвратительную официальную одежду, принять ванну с ароматизированными маслами, а после расслабленно устроиться в своих апартаментах, почитывая какой-то лёгкий роман, растёт в геометрической прогрессии. Пёстрые юбки благородных девиц мельтешат перед глазами, словно калейдоскоп, и у Тэхёна начинает кружиться голова от всего этого показушного лоска. Кажется, с ним заводят новую беседу, и Ким устало вздыхает, стараясь не излучать флюиды недовольства столь явно. Внезапно справа возникает фигура, а мягкий голос вежливо обращается к мужчине, который надоедливо пытается вовлечь герцога в диалог уже добрых десять минут. — При всём уважении, Ваша Светлость, у моего Господина запланированы неотложные дела. Уверяю Вас, вы сможете продолжить беседу в следующий раз. — И вправду, — Тэхён демонстративно вскидывает руку с наручными часами, кивая мужчине, чьё имя он даже не знает, в знак уважения. — Время совсем нас не щадит, разрешите откланяться. Герцог разворачивается, направляясь в сторону выхода и одаривая всех дежурной улыбкой на прощание. Он обменивается парой фраз с хозяином сегодняшнего мероприятия, а после с чувством лёгкости покидает особняк, оборачиваясь, чтобы убедиться, что его спаситель, а по совместительству верный дворецкий, следует за ним. — Ты, как всегда, вовремя подоспел, Чонгук. — Мой Господин выглядел не особо довольным, я посмел предположить, что тот разговор ему наскучил, и решил вмешаться. Тэхён довольно хмыкает, позволяя себе стянуть белую перчатку с изящной руки и расстегнуть верхнюю пуговицу ажурной рубашки — ещё бы корсет распустить и сапоги с ног скинуть, тогда можно было бы сделать первый полноценный вдох за вечер. — Я послал одного слугу, чтобы тот подготовил для Вас ванну, Господин, — Чонгук спешит открыть перед хозяином дверцу кареты, в привычной манере заводя одну руку за спину. Тэхён останавливается на миг, повернув голову в сторону своего любимого слуги, а после, оглядевшись и убедившись, что никто не заприметит столь непозволительный жест, как Господина к своему слуге, мягко очерчивает длинными пальцами подбородок дворецкого, шепнув тому поощряющее: «Хороший мальчик». Чонгук, что с виду совсем не похож на стеснительную барышню и явно превосходит в росте и размерах герцога, пунцовеет, как мальчишка, вызывая у своего Господина бархатный смех. Тэхён прекрасно осведомлён, что в обязанности дворецкого входит только забота об усадьбе, он знает, что для личных целей существуют специальные слуги, которые должны находиться при герцоге, если в случае чего понадобится их помощь, но нахождение Чонгука рядом стало столь привычным делом, что Ким не может справиться без него и дня. Естественно, у него целая толпа слуг, которые могут быть полезны в таких вещах как: переодевание, принятие ванны или нанесение масла на тело, однако думать о том, что этим будет заниматься кто-то кроме Чонгука — дикость. Без этого парнишки он как без рук, на нем лежит ответственность за некоторые дела по хозяйству, как и положено дворецкому, коим он изначально был, однако со временем Тэхён избавил его от большинства обязанностей этой должности, всё чаще и чаще беря Чона с собой на приёмы в качестве сопровождающего лица. Вот и сейчас, герцог велит Чону следовать за ним в ванную комнату, а после без зазрения совести просит того помочь расправиться с одеждой. Чонгук очаровательно поджимает губы от смущения, хоть делает это не впервой, и становится герцогу за спину, пуская по телу Тэхёна дрожь, когда мягко выдыхает тому в затылок. — Я могу прикоснуться? Этот вопрос Тэхён слышит каждый раз, когда дело доходит до телесного контакта, и каждый раз с улыбкой отвечает одинаково, потешаясь над Чонгуком за его откровенное смущение. — А как ты собираешься раздевать меня, при этом не прикасаясь? Герцог слышит, как дворецкий сглатывает, он может предсказать, что тот прямо сейчас облизывает губы — мальчишка всегда делает так, когда хозяин ставит его в подобное положение. — Слушаюсь, мой Господин. Тэхён ощущает, как Чонгук аккуратно хватается за шнурки на корсете, принимаясь неспешно развязывать узелки. С каждой секундой герцог чувствует всё бо́льшее облегчение, которое накатывает на него снежной лавиной, позволяя дышать свободнее. Чонгук сосредоточен на завязках, Тэхён может видеть его лицо в зеркале, что висит перед ними. — Мне… размять Вам спину, как вы любите? После корсетов у моего Господина болит поясница, — тихо проговаривает Чон, стягивая вещь и аккуратно складывая на тумбу рядом. Тэхён сыто мычит, следя за Чонгуком в отражении, и лениво проговаривает: — Да, у тебя умелые руки. Дворецкий кусает пухлые губы, резко опуская голову вниз, когда встречается с хитрым прищуром хозяина в зеркале, — он всегда становится невероятно слабым, если дело заходит о его драгоценном Господине. — Ваша похвала для меня — ценнейший дар. Тэхён ухмыляется, наслаждаясь той наивной откровенностью, которой Чонгук делится только с ним, а после блаженно выдыхает, когда дворецкий опускает руки на его талию, принимаясь напористо массажировать кожу сквозь ткань рубашки, разгоняя кровь и помогая почувствовать лёгкость после продолжительного сдавливания рёбер. Герцог откидывает голову назад и хрипло стонет, специально вгоняя Чона в краску, а после шепчет нуждающееся: «Ниже». Дворецкий молча кивает, скользя ладонями в перчатках к пояснице, надавливая и вынуждая хозяина слегка наклониться вперёд и опереться о тумбу. Сильные руки массируют поясницу, а Ким, загадочно усмехаясь, не упускает момента подразнить своего верного подданного. Он наклоняет корпус ниже, оборачиваясь на смущенного до жути Чонгука через плечо, и лепечет игривым голосом, прикрывая глаза от удовольствия: — Ты только посмотри, в какую позу ты поставил своего Господина. Не стыдно тебе? Чонгук испуганно отдёргивает ладони, отступая на шаг назад, и предательски опускает взгляд на обтянутые брюками ягодицы, тут же стыдливо поворачивая голову в сторону и складывая руки перед собой в покорном жесте. — М-мне очень жаль, хозяин. Этот недостойный слуга не собирался делать столь постыдные вещи без Вашего на то разрешения. Тэхён прячет улыбку за ладонью, выпрямляясь и подходя к Чонгуку вплотную, чтобы в следующий миг подцепить его подбородок пальцем и приказать мягкое: — Раздевай меня дальше, вода стынет. Дворецкий кивает, не смея поднять глаз, и терзает зубами нижнюю губу, начиная расстёгивать рубашку Киму. Последний же стоит, глядя на Чонгука снизу вверх, и облизывает губы в столь соблазнительной манере, что бедный мальчишка, не зная куда деть глаза, зажмуривает их крепко-крепко, вслепую продолжая расстёгивать пуговицы. Тэхён взирает на своего слугу с лёгкой надменностью во взгляде, как присуще его высокопоставленной натуре, однако не со злобой, взор его не лишён кристальной нежности. Чонгук симпатичен, не то чтобы его можно было назвать невероятным красавцем, однако эти мягкие на вид розовые губы, налитые румянцем щёки и трепещущие ресницы, — всё это делает его настолько привлекательным в глазах своего Господина, что Тэхён не сдерживает снисходительного выдоха прямо слуге в губы. Дворецкий распахивает глаза резко именно в тот момент, когда стягивает с плеч хозяина рубашку, выглядя при этом искренне поражённым. Он открывает рот, будто собираясь что-то сказать, но глядя на сладкий прищур янтарных глаз Господина, кажется, теряет всё красноречие, скомкано проговаривая: — В-вы так смотрите, мой Господин… — Что-то имеешь против? — Тэхён склоняет голову к плечу, издевательски тянет уголок губ вверх в опасном оскале — Чонгук этой улыбки боится, она столь манящая, дьявольски заманчивая, острая, что о неё порезаться можно запросто. — Что Вы, как я смею, — запинается дворецкий, тихонько прокашливаясь. А после спешит избавить себя от того накала эмоций, который сгущает воздух вокруг: — Присядьте, пожалуйста, Господин, я сниму Вам сапоги, если Вы не возражаете. Тэхён хмыкает, восхищаясь той кротостью и вежливостью, которой располагает к себе слуга, и вспоминает о том, каким зверски страшным может стать этот мальчишка, если ему, его драгоценному Господину, будет грозить опасность. Этот контраст в голове Кима выглядит столь забавно, что он не сдерживается, давясь еле слышным смешком, пока усаживается на заботливо подставленный пуфик. Чонгук без лишних колебаний опускается перед хозяином на одно колено, аккуратно обхватывая Господина за щиколотку, чтобы в следующий миг поставить стопу на своё второе колено. Тэхён расслабленно облокачивается спиной о мраморную стену, рассматривая преданно стоящего на полу Чонгука, который своими большими руками пытается распутать крошечный узелок на узких сапогах Господина. Когда со шнурками покончено, дворецкий поочередно стаскивает обувь с ухоженных ног, обхватывая обеими ладонями сначала первую стопу, принимаясь умело разминать, после переключаясь на другую. После долгого хождения в официальной обуви, для которой предусмотрен небольшой каблук, ноги гудят от усталости, и Чон, видимо, это понимая, доверчиво поднимает на хозяина взгляд, шепча утешающее: — Если мой Господин пожелает, я сделаю добросовестный массаж с Вашим любимым лавандовым маслом. Тэхён улыбается, невесомо касаясь щеки дворецкого и оставляя щекочущее чувство на коже, словно после касания пера, а после мычит расслабленное: «Конечно». Чонгук встаёт с колен, смущённо поджимая губы, и, заикаясь, просит Господина подняться на ноги, чтобы он помог ему избавиться от остатков одежды. Тэхёну доставляет удовольствие смотреть на то, как дворецкий растерянно тянет руки к поясу брюк, как смотрит на него очаровательно и предлагает ухватиться за его плечи в качестве опоры. Господин даже сквозь слой одежды ощущает тепло Чонового тела, когда сжимает в руке крепкое плечо, пока дворецкий избавляет его от брюк и нижней одежды. Мочки Чонгука заметно розовеют, когда он отводит взгляд от оголённой, искусно бледной кожи хозяина, он подаёт Тэхёну руку, чтобы тот беспрепятственно забрался в наполненную теплой водой ванну, и послушно опускает голову, не смея глазеть на нагое тело хозяина. Тэхён опускается в огромную ванну, мычит от удовольствия, когда согревающая вода окутывает его тело, и блаженно прикрывает глаза, облокачиваясь о бортик ванны спиной. Он облизывает губы, переводя расслабленный взгляд на дворецкого, и с лёгкой надменностью наклоняет голову, смотря на Чонгука исподлобья сквозь вьющиеся волосы. — Нужно втереть масло для рук, поможешь с этим? — Ким вытаскивает из воды правую руку, ставя локоть на край и вытягивая изящные пальцы. Чонгук сглатывает ком, шумно втягивая воздух и хватая сосуд с ароматным маслом, а после вновь опускается на одно колено и поочерёдно стягивает с ладоней белоснежные перчатки. Его первое касание к руке Господина столь робкое, что Тэхён едва ли его чувствует. Чон смотрит на бледную кисть с таким обожанием — Ким практически видит сердечки в его глазах, когда мальчишка выливает небольшое количество жидкости себе на пальцы и нежно обхватывает его ладонь. Чонгук размазывает масло по бархатной коже, обхватывает длинные пальцы, массирующими движениями втирая косметическое средство, и дышит рвано — Тэхён видит, как хаотично вздымается его грудь. Его длинные ресницы отбрасывают тени на щёки, жар которых Тэхён, кажется, может ощутить даже на себе, а руки настолько бережно обращаются с ладонью хозяина, что Ким не сдерживает довольной ухмылки. — Ты такой хорошенький, — хрипит вдруг Тэхён, освобождая руку от чужих касаний, чтобы в следующую секунду бесцеремонно схватить мальчишку за подбородок, заставляя смотреть на себя. У Чонгука глаза большие, светлые, он смотрит на Тэхёна слегка испуганно, не скрывая своего привязанного благоговения. — Мне никогда не превзойти в красоте Вас, мой Господин, — шепчет мальчишка, завороженно рассматривая хозяина. Тэхён искусен, поражает, насколько правильны черты его лица, словно тот был создан самым умелым скульптором столетия. Тэхёна заводит этот преданный взгляд, он скользит пальцем от Чонового подбородка к горячей щеке, мягко касается воздушных губ слуги, давит, приказывая их раскрыть, и Чонгук повинуется, словно гипнотизированный, смущённо распахивает губы и чувствует слабый привкус натурального масла из семечек малины. — Скажи, Чонгук, любишь ли ты своего Господина? — дразнит Тэхён, проводя указательным пальцем по нижней губе дворецкого и улыбаясь хитро, завораживающе. — Я живу ради Вас, мой Господин. Я хочу посвятить себя только Вам, Вы самая желанная драгоценность, чистейший изумруд кажется лишь бесполезным булыжником рядом с Вами, — Чонгук шепчет, задыхаясь, не сводит глаз с янтарных омутов, которые поглощают его своей глубиной. — Все мои мысли лишь о Вас. С уст едва ли не срывается позорное: «Я желаю лишь Вас одного», Чонгук вовремя успевает прикусить язык, жалостливо заламывая брови. Дворецкий осторожно берёт ладонь Господина, любовно целует длинные пальцы и носом по гладкой коже проезжается — Тэхёна хочется обласкать с ног до головы, но Чонгук себя отдёргивает, ошарашенно отпуская чужую кисть и резко голову вздымая. — Простите, я увлёкся. Мне очень жаль, я-я не хотел Вас целовать, то есть… я хотел, о Боже, Господин, нет, — Чонгук вскакивает на ноги, прикрывая рот рукой и словно напуганный оленёнок смотря на хранящего молчание Тэхёна. Тот, к слову, не злится, а ухмыляется так по-дьявольски искушающе, что Чонгук и вовсе теряется, громко икая от дикой волны стыда, что накрыла его с головой. — Этот презренный слуга заслуживает наказания за своё поведение, прошу, Господин, покарайте меня. Чонгук весь сжимается, когда слышит всплеск воды, он зажмуривает глаза от уважения, сто́ит Тэхёну встать, демонстрируя своё нагое тело без единого изъяна, усеянное множеством прозрачных капель. — Хотел меня поцеловать? — игриво тянет Ким, смотря на склонившего голову дворецкого. Чонгук всхлипывает, сжимая свою ладонь другой, и раскрывает губы, собираясь выдать лживое: «Нет», однако Тэхён прерывает его собственной фразой: — Если посмеешь врать мне, то придётся запретить тебе подходить ко мне целый месяц, — напуская строгости, грозится Тэхён. Сказанное настолько сильно поражает Чонгука, что тот от изумления позорно хнычет, думая, что быть вдалеке от своего хозяина, не мочь прикоснуться, посмотреть, ощутить его — высшая мера наказания, способная заставить изнывать от тоски и желания хотя бы глазком взглянуть на обожаемого Господина. — Повторяю вопрос: ты хотел поцеловать меня, Чонгук? — Тэхён правда старается звучать угрожающе, однако образ его любимого мальчика, который не находит от смущения слов, вынуждает его смягчить тон голоса. — Да, Господин, — выдыхает дворецкий. — Хотел больше всего на свете. Чонгук не успевает сообразить, что именно произошло, миг — он чувствует, как его грубо притягивают, хватая за рубашку, а после ощущает мокрое касание, что теплом отзывается на его губах. Ему приходится задрать голову, ведь Тэхён стоит в ванной, поэтому находится выше него самого. Чонгук пораженно выдыхает, округляя глаза, когда Ким смеётся ему в губы, протягивая между их устами тонкую нить слюны. — Г-господ-дин, что вы… — Чон дезориентированно хлопает ресницами, находясь в опасной близости от своей сокрушительной влюблённости. Сердце делает кульбит, Чонгук готов поклясться, что никогда не испытывал так много чувств одновременно. От Тэхёна пахнет чем-то сладким, благородным, таким дорогим и приятным, что у дворецкого дыхание перехватывает. — Вы сегодня не перестаёте меня удивлять, мой Господин, — с запинками бубнит Чон, изнывая от желания прикоснуться к этому белоснежному телу, которое так и манит своей наготой. — Мм, мне сегодня особенно сильно хочется расслабиться, — мурлычет Тэхён, его губы расплываются в опасном оскале, когда он дразнящим движением проезжается губами по чужим, заставляя Чонгука зажмуриться. — М-мне позвать слуг, чтобы они сделали вам профессиональный массаж? Или… или я могу, если Вы позволите. Может Вы хотите послушать музыку? Или я-я могу приказать приготовить для вас что-нибудь вкусное? — дворецкий хаотично перебирает варианты, боясь открыть глаза и вновь увидеть Его, такого сексуального и красивого, зазывающего и абсолютно ничего не стесняющегося. — Нет, Чонгук, — перебивает Ким, придвигаясь к горящему уху слуги. — Расслабиться не так, — у Тэхёна смех хриплый, рокочущий, пробирающий до мурашек по всему телу. — Я хочу объездить твоё лицо, хочу, чтобы ты был хорошим мальчиком для своего Господина, — шёпот в самое ухо, жаркий и бессовестный. Чонгук вздрагивает так крупно, что становится не по себе, он хнычет, руки зудят от желания впиться пальцами в нежную кожу. — Я-я… — все слова в голове смешиваются, язык немеет, становится тяжёлым, Чонгук просто не может ничего сказать, пока Тэхён, посмеиваясь, не закидывает руки ему за шею и не шепчет приказное: — Вытащи меня, сейчас же. Чонгук кивает бесчисленное количество раз, тянет дрожащие руки к обнаженной коже и неуверенно спрашивает: — Могу я…? — Да, милый, ты должен ухватить Господина как можно крепче, верно? — Тэхён конкретно издевается, практически смеётся над тем, как дворецкий боязно кивает вновь. Чонгук придвигается ближе, ощущая, как внутри пылает всё синим огнём, когда он опускает ладони хозяину на голые бёдра, слыша одобрительный рокот возле уха. Дворецкий делает вдох — к подобному развитию событий его слабой до Тэхёна душе нужно было готовиться заранее — и надёжнее впивается пальцами в кожу в опасной близости от ягодиц. Он скулит, тянет на себя Кима, с лёгкостью вытаскивая того из ванны, и ставит на пол, пряча влажные глаза у хозяина в шее. Руки так и застывают на бёдрах, Чонгук не знает, что нужно делать дальше, его внутренний голос кричит о том, что он хочет, дабы Тэхён отдал ему приказ, тогда он поймёт, как нужно поступить. — Вот так, — Господин опускает руку Чону на макушку, принимаясь лениво перебирать волосы. — У меня такой послушный мальчик. Как думаешь, справишься со всеми прихотями своего хозяина, м? Чонгук чувствует, как в груди разливается тепло от подобной похвалы, а внизу живота что-то настойчиво начинает щекотать. Он отрывает голову от шеи Тэхёна, выпрямляясь и смотря на Кима жалостливо, нуждающеся, его губы дрожат от волнения и возбуждения, которое скапливается и отдаёт импульсом до самых кончиков пальцев. — Я сделаю всё, чтобы угодить своему драгоценному Господину. Я… Хочу, чтобы вы использовали меня, хочу, чтобы вы пользовались мною как захотите, лишь бы Вам было приятно. Тэхён ухмыляется сыто, дёргая Чонгука за воротник рубашки так сильно, что ткань начинает трещать, и придвигается к розовому уху дворецкого, чтобы уверенно заявить: — Сейчас ты будешь хорошим мальчиком и отнесёшь меня в покои, где я оседлаю сначала твоё лицо, а после, если ты будешь покорным для своего Господина, может и что-то ещё. Тебе ясно? — Да, да… Конечно, как пожелаете, — Чон суетливо возится, чуть приседая, чтобы, с позволения Тэхёна, ухватить его одной рукой под коленями, а второй — обвить талию. — Подождите, хозяин, м-мне же как-то нужно пронести Вас через главный зал, там… Там скорее всего сейчас много слуг, — Чонгук осматривается, цепляясь взглядом за халат из дорогой ткани, и неуверенно смотрит на Тэхёна, якобы спрашивая позволения. — Что же, думаю, что ты достаточно умён, чтобы пронести меня без лишних проблем, разве я ошибаюсь? — Тэхён играет, словно кот с заводной мышкой, и закидывает руку дворецкому за шею, опуская голову тому на плечо и мягко касаясь губами шеи. — Это в твоих же интересах добраться до спальни в кратчайшие сроки, потому что я ненавижу ждать. Ты же не хочешь разыграть представление для такого количества людей, м? Чонгук кивает, сглатывая накопившуюся слюну, и просит прощения, перед тем как на секунду поставить Тэхёна на пол и, отводя взгляд, укутать его в атласный халат, протянув смущённое: — Н-не хочу, чтобы Господина видели таким. Его щёки пылают, когда он вновь берёт хохочущего Кима на руки, бережно прижимая тело к себе, и Тэхён не пытается себя удержать — полностью разомленный после горячей ванны, он тычется дворецкому в шею, принимаясь покусывать и оттягивать тонкую кожицу, чувствуя, как дрожат Чоновы руки от таких манипуляций. Чонгук покидает ванную, идёт быстро, торопится, ведь с каждой секундой поцелуи в шею становятся всё откровеннее, словно Тэхён дразнит его, проверяет. Дворецкий поворачивает, прижимая Тэхёна ближе к себе, чтобы заслонить его практически неприкрытое тело собой, и выходит в огромный зал, где тут и там порхают слуги, а также стоят охранники. Чонгук испуганно вздрагивает, когда несколько служанок начинают с подозрением на него глазеть — не подозревают, что в руках дворецкого может находиться именно их хозяин. Тэхён всегда облачался в спальные одежды и шёл самостоятельно. Ким же нарочно смеётся Чону в ухо и лижет кожу на шее с особым энтузиазмом, он царапает её зубами и покрывает покрасневшее место поцелуями, совершенно не беспокоясь о том, что их, с большой вероятностью заметят. Чонгук, кажется, уже на пределе, еле держится на ногах от возбуждения, он практически доходит до лестницы, ведущей на второй этаж прямо в личные покои, как вдруг слышит, как его окликают. — Чонгук, у тебя вообще совесть есть? — кричит вдогонку служанка. — Даже если Господин и относится к тебе по-особенному, это не даёт тебе право таскать пассий куда попало в его отсутствие. Чонгук замирает, словно током ушибленный, и поджимает от дикого смущения губы, пока Тэхён издевательски шепчет ему на ухо: — Будь моим послушным мальчиком, скажи ей, кого, зачем и куда ты несёшь, — Тэхён облизывает мочку Чонового уха, скользит языком в ушную раковину, и у Чонгука с губ срывается стон. — Чонгук! — повторяет служанка, начиная приближаться к замеревшему парню. — Скажи ей, — подначивает Тэхён. — Или она подойдёт и увидит всё сама. Чонгук стискивает зубы, начиная злиться от мысли, что его Господина в таком виде может застать кто-то ещё: тот с полуобнажённой грудью напоказ из-за распахнутого халата и с влажными волосами, такой несправедливо красивый, что у Чонгука просыпается эгоистическое желание прижать его ещё ближе к себе, не давая взглянуть. — Марта! — хриплым от напряжения голосом начинает Чон, заставляя служанку замереть. — Я… Я несу на руках Господина, не думаю, что ты имеешь право говорить подобные вещи в его присутствии. Тебе стоит проявить больше уважения к нашему хозяину и отойти подальше, — его голос слегка дрожит, потому что Тэхён не прекращает исследовать его шею, водя кончиком носа от ключицы до линии челюсти, испытывает хрупкое юношеское сердце на прочность. Служанка прикрывает рот рукой, кланяется так низко, что почти падает на пол, и проговаривает спешное: — Прошу меня простить, Светлейший. Обозналась, совсем зрение подводит, мне очень жаль. Тэхён расслабленно хмыкает, не собираясь винить бедную душу, которой не посчастливилось попасть под раздачу, и велит Чонгуку следовать дальше. Мальчишка будто только этого и ждал, он срывается с места, поднимаясь по ступенькам, и, нарушая все законы приличия, открывает ногой дверь в личную спальню Тэхёна, в которую путь открыт далеко не всем. Он останавливается, всё так же держа Кима на руках, и выдыхает, кажется, впервые за последние несколько минут. Голова тяжёлая и абсолютно пустая одновременно, мыслить не получается от слова «совсем», поэтому дворецкий бездумно вертится из стороны в сторону с телом Кима на руках, вынуждая Тэхёна запрокинуть голову и засмеяться. — Ничего не можешь сделать без приказа своего Господина, да, глупенький мальчик? — глумится Тэхён, щекоча Чонгука под подбородком, пока тот краснеет безбожно, переминаясь с ноги на ногу. — Отнеси меня на кровать, — даёт указание Ким, после чего Чонгук аккуратно укладывает его на мягкое ложе, смиренно становясь у края и сцепляя руки в замок перед собой. Тэхён игриво переворачивается на живот, прогибает спину и совершенно точно знает, что Чонгук украдкой наблюдает за его действиями, поэтому Ким соблазнительно потягивается на бордовых простынях, слегка выпячивая ягодицы и комкая в руках простынь. Дворецкий ощущает, как молниеносно проходится разряд тока сквозь всё его тело, заставляя вдохнуть поглубже, без возможности выдохнуть, потому что это просто пытка. Чонгук клянётся, что в эту секунду по его вискам стекает холодный пот от напряжения. — Где же тот красноречивый юноша, который так яростно рассказывал, что готов ублажать своего Господина хоть до потери пульса? — с напускным разочарованием тянет Тэхён. — А сейчас, когда я лежу здесь, прямо перед тобой, практически обнажённый, ты лишь кусаешь свои губы и втихую пялишься на меня. Чонгук скулит. Он полностью открыт сейчас, каждый его нерв оголён и раскалён под взглядом Тэхёна. В разгар военных действий на поле, кажется, в воздухе не так много напряжения, как сейчас в этой комнате. — Ч-что мне сделать, Господин, чтобы угодить Вам? — Снова ждёшь моих указаний? — лепечет Ким, щуря по-лисьи глаза. — Что же, делай что хочешь. Чон облизывает губы, вскидывая брови от удивления, и не находит слов, чтобы описать, сколько грязных мыслей за миг пронеслось в его голове. — Вы… Вы имеете в виду? — Облизывай, кусай, ласкай, бери, хватай, посасывай, — что хочешь, Чонгук, — Тэхён улыбается, глядя на растерянное лицо парнишки, который столько эмоций никогда в своей жизни не испытывал. — Ну же, позаботься о том, чтобы твоему Господину было хорошо. Ты же хочешь? — Хочу! — звучит резко и очень громко для данной обстановки, что вынуждает Чонгука сжаться ещё сильнее, чуть ли не всхлипывая от стыда. — Тогда подойди и возьми, — шепчет Тэхён, по-дьявольски искушающе хмыкая. Он следит за тем, как губы дворецкого распахиваются, когда тот, видимо, собирается вновь спрашивать разрешение на всё, на что только можно, и Ким спешит его перебить: — Одно условие, Чонгук. — Названный сразу же замолкает, внимательно слушая, вперив взгляд в красивое лицо хозяина. — Ты не произносишь ничего по типу: «А можно…?», «Ничего, если я…?», «Могу ли я…?» и так далее, ясно? Ты в принципе не ждёшь моего разрешения, перед тем, как сделать то, что тебе хочется. Это приказ. Дворецкий сглатывает ком волнения, его всего трясёт от предвкушения, когда он кивает, не смея ослушаться. Чонгук неуверенно стягивает сапоги, ставя их аккурат возле кровати, и бросает полный желания взор на распластавшегося Тэхёна, который, перевернувшись обратно на спину, слегка разводит ноги в приглашении. Это заводит не на шутку, возбуждает так, что Чон уверен — если он слишком долго будет смотреть на Тэхёна, то запросто может кончить себе в штаны без прикосновений. Чонгук дышит прерывисто, когда опускается коленями на постель, не сводя взора с янтарных глаз, в которых пляшут дерзкие смешинки. Тэхён привстаёт на локтях, хватая дворецкого за рубашку и грубо притягивая к себе, из-за чего Чон упирается руками с двух сторон от его лица, неловко моргая. Ким насмехается над ним, мажет пальцем по очаровательно пухлым губам слуги и просовывает колено Чонгуку между бедер, резко прижимаясь к паху парнишки, заставляя его заломить брови и взвыть от импульса удовольствия. Тэхёна такая реакция забавляет, дворецкий над ним выглядит жалко, с уголка рта едва ли не стекает слюна от наслаждения, когда Ким принимается тереть коленом вставший член сквозь ткань брюк. — Г-господ-дин, Вы трогаете прямо…там, — чуть ли не плачет Чонгук, ощущая, как дрожат его руки. Он взаправду в какой-то момент боится просто рухнуть на хозяина, как ледяная глыба. — Ох, какой наблюдательный малыш, — смеётся Тэхён, не переставая натирать чувствительную плоть. Чонгук уже выглядит разрушенным, Кимом овладевает интерес, что же будет с этим мальчиком, когда он выжмет из него все силы. — Ты так и будешь просто тереться о колено своего хозяина, оставив меня лишь наблюдать со стороны? — хмыкает Ким. Чон замирает — он даже не осознал, когда начал подаваться бёдрами навстречу ласке. Тэхён глядит на него понимающе, нежно и укоризненно одновременно, дворецкий чувствует, что если позволит себе спросить, что же ему делать, то Господин разорвёт его на части. Чонгук шепчет тихое: «Простите», а после несмело опускается, чтобы оставить лёгкий поцелуй на гладкой груди. Дворецкий слышит стук его сердца, и этот момент кажется таким интимным, личным, что у Чона всё внутри горячим пламенем разгорается. — Какой же ты стеснительный, — проговаривает Тэхён. Он кладёт руки Чону на плечи, а ногами обхватывает крепкие бёдра, мгновенно меняя их позициями. Застигнутый врасплох Чонгук оказывается лежащим на спине, пока Ким гордо восседает на его бедрах, соблазнительно ухмыляясь. Дворецкий внезапно закрывает лицо руками, и теперь застигнутым врасплох остаётся Тэхён, потому что он слышит всхлип, даже на секунду пугаясь, пока не слышит смущённое, скомканное и тихое: — Мой Господин, вы так красивы. Я благодарен, что могу видеть Вас таким. Вы… Я так люблю Вас. Тэхён расплывается в счастливой улыбке, думая, что этот мальчишка когда-то доведёт его до безумия. Он такой невероятно прелестный, мягкий и ласковый только с ним, ведь в повседневной жизни Чонгук — жёсткий, решительный и непоколебимый, идеально выполняющий свои обязанности. Кима накрывает оглушительная волна тепла к этому юноше, он отнимает его руки от красного лица и сжимает его щёки в руках, порывисто прижимаясь к сладким губам. Чонгук со всей отдачей примыкает к устам в ответ, хнычет, когда хозяин требовательно давит пальцем на подбородок, заставляя раскрыть рот пошире, и скользит языком внутрь. — Раскрой свой ротик, ну же, — хрипит Тэхён. — И высунь язычок. Чонгук слушается, беспрекословно выполняя все приказы, и смаргивает слезы от возбуждения, когда хозяин принимается посасывать его язык. Поцелуй мокрый, неряшливый и совершенно бесстыдный, дворецкий взвизгивает, когда Тэхён расстёгивает его брюки и хватает член через ткань белья. Он сжимает плоть в руке и внезапно слышит громкий стон, который тонет в поцелуе, после чего Чон стыдливо всхлипывает, отворачивая голову. — Ты что, уже кончил? — искренне удивляется Ким, отстраняясь от парнишки. Чонгук отказывается на него смотреть, его глаза сомкнуты, а губа зажата между зубами, пока его мочки ушей горят от позора. — Прос-стите меня, мне… Мне просто было так хорошо, что я не… — Тише, тише, мальчик мой, — Тэхён наклоняется к слуге, сцеловывая слезы с щёк. — Всё хорошо. Посмотри на меня. Дворецкий выглядит виновато, когда смотрит хозяину в глаза, но Тэхён глядит на него так откровенно ласково, что у Чонгука все органы слипаются от любви к этому человеку. — Я хочу сделать Вам хорошо, — признаётся Чон. — Это… Это же моя обязанность — заботиться о Вас, а сейчас всё совсем наоборот. Ким смеётся нежно, целуя мальчишку в нос, а после тянется к прикроватной тумбочке, доставая оттуда белый шёлковый платок. Он возвращается на прежнее место, приспуская Чонгуку брюки с бельём, и собирается обтереть того, как тот резко садится на кровати, хватая Господина за запястья. — Ч-Что Вы, Вы не должны заниматься чем-то… подобным. Позвольте я… Тэхён давит ему на грудь, вынуждая лечь обратно, и высвобождает руки из захвата, принимаясь обтирать смугловатую кожу от семени и слыша смущённое хныканье сверху. Когда Тэхён заканчивает, отбрасывая вымазанную ткань за пределы кровати, Чонгук, облизывая губы, шепчет: — Вы… Вы хотели об-бъездить моё… Пожалуйста, Вы можете. Сделайте это. Тэхён притворяется, наклоняя голову вбок и заинтересованно моргая, а после спрашивает совершенно просто: — Что-что? Не понимаю. Чонгук глядит своими большими глазами испуганно, с нескрываемым желанием, в его зрачках пляшут огоньки похоти, пока Тэхён неустанно ласкает взглядом миловидное лицо. Дворецкий сглатывает ком напряжения и, заикаясь, предпринимает ещё одну попытку: — Оседлайте моё лицо, п-пожалуйста. У мальчишки взгляд доверчивый, такой откровенно влюбленный, Тэхён не может больше позволить себе издеваться над ним даже на секунду. Он мокро целует дворецкого в шею, ощущая, как Чонгук сжимает в руках спадающий с его плеч халат, и внезапно серьезно произносит: — Хочешь этого? — Хочу Вас больше всего на свете, мой Господин, — мгновенно отвечает Чон, заставляя Кима жадно зарычать и втянуть кожу возле ключиц, оставляя след. Чем он заслужил этого чудесного мальчика — неизвестно. Видимо, в прошлой жизни он был великим человеком, раз в этой ему посчастливилось обзавестись таким преданным слугой. Нет, Чонгука слугой называть язык не поворачивается, его хочется звать просто своим и никак иначе. И Тэхён так и делает, когда избавляет обоих от остатков одежды, перекидывая ногу Чонгуку через грудь и оказываясь сидящим в катастрофической близости от Чонового лица. Мальчишка дышит тяжело, когда с опаской опускает ладони на гладкую спину, проводит по бархатной коже, гладит поясницу и любуется очаровательными ямочками над пышными ягодицами. Он влюблен. Он так глупо влюблён в своего Господина, что тёмные круги перед глазами расходятся и руки дрожат от волнения. — Давай, мой любимый, хороший мальчик, поработай ротиком для хозяина, — шепчет Тэхён, оборачиваясь на Чонгука через плечо, когда пододвигается ближе, касаясь копчиком Чонового подбородка. — Смелее. Чонгук кивает. Его вспотевшие ладони увереннее ложатся на бёдра, а в голове неустанно пульсирует мысль о том, что прикасаться к такому, как Тэхён, — что-то сродни дотронуться до божества. Непостижимо, недоступно, за гранью воображаемого. Однако возможно только для него одного в эту секунду. Дворецкий сжимает мягкие бока, целует нежную кожу правой ягодицы и позволяет себе слегка прикусить, зализать ту. — Прошу, скажите мне, если Вам не будет нравиться. Я… Никогда не имел подобного опыта, мои попытки могут быть неуклюжими и… — Много думаешь, малыш, — прерывает Тэхён, похлопывая Чона по бедру. — Если ты будешь так строг к себе и дальше, то я, — Ким наклоняется, заставляя Чонгука замереть, когда он ощущает горячее дыхание на головке своего члена. — То я начну первым. Чонгук вздрагивает — то ли от возбуждения, то ли от страха того, что его хозяин собирается второй раз довести его до оргазма раньше, чем Чон успеет сделать это хотя бы один раз. Это был бы огромный позор для него — так бесцеремонно игнорировать прихоти своего покровителя. Чонгук, окутанный внезапным порывом решимости, хватает Тэхёна за ягодицы более настойчиво, чтобы в следующую секунду приподнять чужие бёдра над своим лицом и обдать жаром сжимающийся вход. Ким крупно вздрагивает и пропускает напряжённый выдох, это приносит больше уверенности в своих действиях, благодаря чему Чонгук подается вперёд, целует гладкую кожу вокруг. Тэхён пахнет дорого: он словно искупался в медовом молоке — аромат невероятно приятный. Чон не знает, дело ли в тех ароматических маслах, которые использует Господин во время принятия ванны, либо это природный запах его кожи — неважно. Важно лишь то, что Чонгука ведёт не по-детски от такой интимной близости, он высовывает язык и с опаской лижет кожу над аккуратными яичками, вынуждая Тэхёна замычать. Его спина прогибается от предвкушения, когда дворецкий мокрым движением языка оставляет след прямо меж ягодиц. Чонгук поудобнее обхватывает ягодицы, сжимая те в руках и слегка раздвигая, открывая себе бо́льший доступ к пульсирующей дырочке. Он неумело толкается внутрь, после того как обводит языком по кругу, и слышит тихий стон Господина, чувствует его в опасной близости от своего члена: Тэхён фактически лежит на нём, пока его бёдра вздернуты в неприличной позе. Чонгука осознание их положения заводит чертовски сильно, к своему стыду он чувствует, как на кончике члена выступает капля предэякулята от возбуждения, а после ощущает дыхание прямо там, вздрагивая. — Только посмотрите на это, ты течёшь, — насмехается Тэхён, заставляя Чонгука проскулить куда-то ему в ягодицы. Ким обхватывает ствол дворецкого у основания, слыша, как мальчишка давится слюной, старательно вылизывая его сзади. Тот пытается оторваться, старается на миг отодвинуть от лица пышные бёдра, чтобы остановить хозяина, однако тот отсекает его попытку четким приказом: — Не отвлекайся от дела. Чонгук послушно опускает голову на подушку, впивается пальцами в мягкую кожу сильнее, оставляя красные полумесяцы от ногтей. Он набирает в рот побольше слюны и мокро ведёт языком по расщелине, мычит при этом так жалко, что герцог ощущает, как его уши горят от желания. Тэхен наклоняется ниже, аккуратно целует напряжённую головку с характерным чмоком, вынуждая Чонгука сжаться и от дикого прилива чувств и начать покусывать кожу ягодиц. — Хозяин… — отчаянно ноет тот, хватаясь двумя большими пальцами за мягкие полушария, чтобы неуверенно оттянуть кожу, заставляя дырочку растянуться. Тэхен вбирает в рот крупную головку и одновременно стонет, окончательно падая торсом на тело Чона, без возможности больше держаться на коленях. Чонгук старается: он толкает язык глубже, пытаясь доставить Господину как можно больше удовольствия, и безнадёжно пачкает всё слюнями, делая этот процесс ещё более мокрым и пошлым. Тэхен шлёпает пару раз головкой по языку, сжимает в руке напряжённые яйца и заставляет Чонгука обессиленно простонать: — Дорогой Господин, вы меня убиваете… Ким усмехается и выравнивает спину, садясь младшему на грудь, чтобы немного отдышаться, а после решительно разворачивается к Чону лицом, седлая его бёдра. Мальчишка действительно выглядит потрёпанно: его волосы взлохматились, губы и подбородок мокрые от слюны, щёки красные, словно он только зашёл в теплое помещение с дикого мороза, Чонова грудь часто вздымается, а глаза неотрывно, смущённо и страстно смотрят только в лицо напротив. Тэхен такого Чонгука хочет сожрать, потому что тот сладкий, точно мед, и тягучий, как нуга. Дворецкий стыдливо вытирает своё лицо рукой, приподнимаясь и облокачиваясь о спинку кровати, после чего Тэхен нарочно сильнее прижимается задом к его покрасневшему члену, вынуждая Гука захныкать совсем разбито. Чонгук сжимает кулаки по бокам от стройных ног Господина, зубы сжимает от желания, что аж слезы на глаза наворачиваются, но без разрешения трогать не смеет. — Послушный до неприличия, — хрипло смеётся Тэхен, хватая Чона за подбородок, и приближается к его губам, абсолютно себя не сдерживая. Чонгук словно вновь слетает с предохранителя, он тянется навстречу так охотно, что в итоге стукается с Господином зубами и позорно скулит ему в рот. Тэхен ведёт рукой от подбородка ниже, грубо смыкая длинные пальцы на шее, из-за чего Чон глупо распахивает рот, отчаянно хватая воздух. Ким этим положением охотно пользуется: он мокро вылизывает его рот, толкается языком глубже, заставляя давиться мальчишку своей же слюной. У Чонгука в голове такой звон несусветный стоит, что кроме чужого дыхания он больше ничего не слышит, он срывается, сильно впиваясь пальцами в мягкие ягодицы хозяина и тянет того максимально близко к себе, чтобы почувствовать, как Тэхен ездит задницей по его жаждущему внимания члену. — А кто-то осмелел, как я посмотрю, — игриво шепчет в губы Ким, смотря на то, как Чон пытается сфокусировать на нём свой взгляд. — Хозяин обязан наказать меня за столь невиданную распущенность по отношению к вам. Я хочу… Хочу, чтобы вы меня наказали, мой драгоценный Господин, — сорванным голосом шепчет Чонгук, жмётся к хозяину, как потерянный щенок, смаргивая пелену с глаз, и сжимая в руках кожу Тэхёна так сильно, словно боится, что Ким растворится в его ладонях, держи он его хоть немного слабее. Он смотрит на Господина с таким обожанием, будто готов преподнести ему всего себя и всё что он имел, имеет и будет иметь в своей жизни, и, знаете, скорее всего слово «будто» в этом предложении совершенно лишнее. Тэхён облизывается, толкает Чонгука в грудь и маняще откидывает назад влажную челку, а после приказывает своим тяжёлым, низким голосом так отчётливо, что дворецкий уверен, что если бы он в этот момент стоял, то у него бы сто процентов подкосились бы колени: — Не двигайся, руки за спину и сцепить в замо́к, смотри на меня и не отводи глаза, ты понял? Чонгук кивает так резко, что скорее всего сейчас выглядит жалко, он слегка сползает по спинке кровати, послушно убирая руки назад и оказываясь в расслабленной полулежачей позе. — Твой Господин всё сделает сам, ты же не против, верно? — спрашивает Тэхён, заранее зная ответ. У мальчишки буквально на лбу написано, что он хочет, чтобы им управляли, чтобы его направляли и подчиняли, он хочет, чтобы хозяин пользовался им как только захочет, Чонгук будет только рад. Тэхён усмехается собственным мыслям, вновь впивается в губы дворецкого резким поцелуем, он рваный, мокрый и беспорядочный, Чонгук безуспешно пытается поспевать за его ритмом, но по итогу лишь глупо, как покорная собачонка, раскрывает рот и вытягивает язык, позволяя хозяину исследовать его рот более тщательно и умело. Когда Чонгук раскрывает глаза и периферическим зрением замечает, как Господин хватает небольшой флакон с ароматным маслом с рядом стоящей тумбочки, у него едва не останавливается сердце. Он начинает скулить ещё более развязано, страдает от болезненного возбуждения, на котором бесстыдно елозит Тэхен, периодически проезжаясь мошонкой по его до безумия чувствительной головке. Это становится для Гука отправной точкой, когда Ким грубо отталкивает его, приподнимаясь на коленях и быстро выливая себе на руки вязкую жидкость, опирается одной рукой ему в потную грудь, а второй — тянется себе за спину, смотря при этом на бедного мальчишку таким дьявольским взглядом, что Чонгука бьёт крупная дрожь. — Я собираюсь объездить твой прелестный член, — бархатный смех в полной тишине звучит просто невероятно сексуально, Чонгук может стыдливо ощутить, как дёргается его возбуждение от столь предвкушающего заявления. Он кивает пару раз, как дурачок, потому что боится, что если откроет рот, собираясь что-то ответить, то из него польётся плач и мольба поскорее оказаться полностью разрушенным и измотанным. Господин делает его таким откровенно нуждающимся, что это даже не смешно. Голос хозяина мягкий и сладкий, он обволакивает и подчиняет, Чонгук правда готов оглохнуть, слушая его без остановки. — Что я тебе говорил, глупый щеночек? — шипит Ким, выдёргивая дворецкого из транса. Чонгук мгновенно настраивает с Тэхёном зрительный контакт, закусывая нижнюю губу от давящего чувства превосходства над собой. — Вот так, смотри только на меня. Слушай только меня. — Я весь ваш, мой хозяин, — на грани слышимости проговаривает Чонгук, сжимая руки за спиной, отсекая нездоровое желание сжать тело напротив до синеющих отметин. — Конечно мой, мой золотой мальчик, — посмеивается Ким, поглаживая рукой грудь младшего, второй же тщательно смазывая себя. — Г-господину не будет больно? — смущённо мямлит Чонгук, взирая на старшего из-под чёлки. Тэхён в его глазах настолько идеален, что даже не верится, что такие люди существуют. Ким тянет уголки губ вверх в самодовольной ухмылке и наклоняется к уху мальчишки, чтобы жарко прошептать тому в самое ухо: — Ох, мой невинный мальчик, ты даже не представляешь, сколько раз твой Господин совал в себя пальцы, думая о твоём очаровательном члене у себя глубоко в заднице. Чонгук вздрагивает и плачет от переизбытка эмоций, он хочет отвести взгляд от стыда, но стойко продолжает смотреть перед собой, когда хозяин отстраняется от него. Это всё невыносимо, Чонгук настолько жалок и возбуждён, что вскидывает бёдра в воздух и хнычет, выбивая из груди Тэхёна хриплый смех. — Ну-ну, спокойнее, сиди смирно, ты же у меня послушный? — Д-да, да, чёрт, Господин, я… хочу быть послушным для вас, — Чонгук смахивает волосы с лица, пытаясь немного прийти в себя, потому что контролировать себя рядом с объектом своего вожделения, который бессовестно смазывает и проверяет себя на растяжку прямо сейчас у тебя на бедрах — адски трудно. Чону кажется, что в какой-то момент у него получается слегка себя успокоить, он начинает дышать ровнее и мягче, как вдруг ощущает, как Тэхён сжимает в руке его член, водя головкой вокруг его гладкой дырки, и Чонгук вновь превращается в скулящее нечто. Он кусает внутреннюю часть щеки, пытаясь совладать со своим бешено стучащим сердцем, но проваливается ровно в тот момент, когда Господин, улыбаясь своей дразнящей ухмылкой, позволяет крупной головке без труда проскользнуть внутрь. Чонгук стонет до неприличия громко, он откидывает голову назад так резко, что бьётся затылком о спинку кровати и мычит от звёздочек, что пляшут перед глазами. Настолько хорошо он не чувствовал себя никогда в жизни: стенки плотно обхватывают его чувствительную плоть, пока хозяин постепенно опускается на его член, давая привыкнуть не столько себе, сколько этому мальчишке, у которого судорогой всё тело сводит от наслаждения. — Вот так, да, хорошо, — рычит Тэхён, хватая Чона за волосы и вынуждая смотреть на себя. Дворецкий без остановки облизывает налитые кровью губы, шепчет какой-то несвязанный бред о любви к своему Господину и просто тает в его руках, его глаза на секунду закатываются в экстазе, и Ким даже пугается, что тот может отключиться. — Детка, милый, всё в порядке? — Г-господин… Простите меня, — выдавливает из себя Чонгук, потерянно тычась в ладонь хозяина, которую тот опускает на его румяную щёку. — За что ты извиняешься? — недоумевает Тэхен, полностью останавливаясь, когда член входит полностью, заполняя его жаждущую дырку так хорошо. — Мне, мне, о Господи, так стыдно, но мне кажется, ч-что если Вы начнёте двигаться, то я могу кончить очень быстро, — голос под конец становится тихим, высоким, совсем не уверенным. Тэхен не может удержать в себе любви к этому прекрасному мальчику, поэтому утыкается своим лбом в чужой и уверенно говорит, влажно целуя его в губы: — Моему послушному, драгоценному мальчику можно кончать столько, сколько он пожелает, ты можешь заполнить своего Господина так хорошо, как только сможешь, хочешь этого? — отчаянный кивок. — Вот и всё, ты хочешь, чтобы хозяин объездил тебя, как ты того заслуживаешь? — кивок, ещё более резкий, чем предыдущий. — Вот и чудесно, расслабься, сладость, твой Господин способен сделать всё сам. Не пытайся контролировать процесс за меня. — Третий кивок и взгляд, полный невидимой мольбы. Тэхен растягивает губы в чертовски соблазнительной ухмылке, Чонгук чувствует, как у него со рта начинает течь слюна, когда Господин сжимает руками его плечи до красных пятен и поднимается с его члена, практически позволяя головке выскользнуть, а после опускается снова так резко и быстро, что у Чона кружится голова. Они оба стонут: Чонгук жалостливо скулит, просяще смотря на Тэхена, а последний шлёпает его пару раз по щеке, проговаривая щадящее: — Если хочешь, можешь прикоснуться ко мне, но не смей перетаскивать инициативу, это приказ, ясно объясняю? У Чонгука черные круги перед глазами, он так жадно хватается за талию хозяина, что это становится смешно — как отчаянно тот цепляется за своего хозяина. Господин гладит его по макушке, мальчишка едва не мурчит от удовольствия, мнет пышные бока и целует розовые соски старшего, принимаясь тщательно их вылизывать. Тэхен смеётся с такого собственнического порыва и оттягивает Чонгука за волосы, используя их как опору, чтобы, глубоко вдохнув, начать двигаться на напряжённой плоти. Дворецкий раскрывает рот в экстазе: его кроет не по-детски, когда Ким начинает вертеть бедрами, вырисовывая восьмёрки. Тэхен рычит от ощущения того, как головка члена стимулирует простату, он облизывает губы и сжимает член в себе, после чего слышит высокий крик. Следующее, что он чувствует, как что-то горячее заполняет его изнутри, делая всё более мокрым и грязным. Тэхён стонет, распахивает глаза, которые в какой-то момент закрылись сами по себе, и глядит на разбитого мальчишку под собой: тот, облокотившись о спинку кровати, дышит очень тяжело, ресницы слиплись от слёз, а щеки, налитые румянцем, пылают жаром. Чонгук всё ещё подрагивает от мелких судорог после ошеломляющей волны оргазма, когда Тэхен ухмыляется издевательски, цепляя мальчишку за подбородок, и хрипит своим бархатным голосом: — Какой шустрый малыш, — Тэхен поднимает бёдра, чувствует, как семя вытекает из его дырки, позволяя скользить ещё плавнее на члене. Чонгук дёргается от чрезмерной стимуляции и ощущает, как его ствол снова наливается кровью от такого грешного вида своего хозяина, словно это не он кончил пару мгновений назад. — Кончил внутрь своего Господина. Я разрешаю тебе так непозволительно много, да? — Х-хозяин невероятно добр ко мне, — подтверждает Чонгук, он мило шмыгает носом и смущённо хлопает ресницами, заставляя Тэхёна усмехнуться вновь. — Этот слуга так любит Вас, мой Господин. В-вы делаете мне так хорошо. — Как именно хорошо? Вот так? — Ким резко опускается на всю длину члена, чувствуя, как шлёпают чужие яйца о его задницу и слыша писк младшего под собой. — Или вот так? — Тэхен глумится, издевается, он покачивается взад-вперёд, сжимая между пальцев вставшие соски Гука, делая мальчишку ещё более разрушенным. От стимуляции сосков он и вовсе рыдает, кажется, те довольно чувствительны, поэтому Тэхен быстро склоняется, чтобы утешающе лизнуть каждый из них, а после подуть на мокрую кожу, пуская мурашки по телу младшего. — Ты кончил уже несколько раз, а я всё ещё ни разу, — напоминает Ким, в медленном темпе раскачиваясь на члене и смотря на то, как потерянно дворецкий уставился на него. — Мне так жаль, хозяин. Что… Что мне сделать? Что я могу для вас сделать? — быстро лепечет тот, но Тэхён спешит его остановить, вскинув ладонь в верх. — Просто сиди, как хороший мальчик, и позволь Господину воспользоваться тобой, — уши Чонгука краснеют до алого оттенка после этих слов, он закусывает губу, чтобы позорно не начать скулить, и кивает пару раз, вцепившись в талию хозяина ещё сильнее. Тэхён опускает одну руку Чону на макушку, путает чёлку и сжимает волосы в руках, принимаясь двигаться быстрее и закидывая голову назад от удовольствия. У Чонгука идеальный член: он не слишком большой, но и не маленький, достаточно толстый, чтобы заполнить нуждающуюся дырку хозяина, он слегка изогнут к верху, благодаря чему головка с поразительной точностью упирается в набухшую простату, заставляя Тэхёна стенать и прыгать на члене быстрее. Масло и сперма стекают по члену, влажно хлюпая при каждом движении и вынуждая Чонгука мычать от смущения, ему действительно стыдно, что он готов кончить снова, если Господин ещё хоть раз посмотрит на него своим томным, застеленным пеленой возбуждения взглядом. Тэхён и сам балансирует на грани, он ощущает, как пульсирует внутри чужой член, как стенки жадно поглощают его и как правильно он трётся о гладкие стенки, принося ни с чем несравнимое удовольствие. Мальчишка под ним такой преданный, сладкий, Ким объезжает его, как породистого жеребца, из-за чего дворецкий хнычет и хнычет, пытаясь подаваться бедрами навстречу, но после строгого взгляда хозяина — падает обратно на постель, стараясь расслабиться. Но какое тут к черту расслабиться, когда на тебе сидит такое божество, которое умело скачет на твоём члене, издавая столь хриплые, рычащие стоны, что становится дурно от собственного возбуждения. — Ещё чуть-чуть, Гуки, ещё совсем немного и я кончу лишь от того, как твой член долбится мне в простату, — ухмыляется Тэхён, видя как Чон голодно сглатывает слюну. Слова, что льются из Тэхёнового рта настолько грязные, но такие сексуальные, что мальчишка правда думает, что скоро тронется умом. — Кончишь ещё разок? Как мой послушный щеночек, верно? — Да, да, да, хозяин, я сделаю всё, что вы попросите, — ноет Чонгук, наблюдая за тем, как Господин устало дышит, из последних сил прыгая на его члене. Эта картина будет запечатлена на подкорке его мозга до самой смерти, потому что такое не забывают. Чонгук чувствует, как Тэхен больно дёргает его за волосы, и от мысли, что его хозяин сейчас пользуется им, чтобы доставить себе удовольствие, у Чона мурашки по телу идут. Он так отчаянно желает быть использованным, так хочет быть полезным для своего Господина. Это какое-то помешательство, ведь не может человек любить настолько сильно, но Чонгук весь мир готов кинуть к ногам Тэхёна, и это столь очевидная вещь, что становится не по себе от того, насколько сильно он привязан к своему хозяину. Многие скажут, что это неправильно, что это пошло и грязно, однако Чонгук плевать хотел на мнение чужих людей, особенно сейчас, когда Ким рычит от удовольствия, когда сжимает в себе член сильнее обычного и кончает с громким вскриком, слетающим с искомых губ. Чонгука накрывает очередной волной от того, как плотно обхватывают его чувствительную плоть мягкие стенки, поэтому он царапает кожу на чужой талии и позволяет себе излиться вновь, полностью выжав из себя оставшиеся силы. Тэхён пытается отдышаться, он устало опускается на грудь дворецкого, абсолютно измотанный он слушает, как бешено колотится чужое сердце. И этот момент ему кажется таким интимным, что он не удерживается от того, чтобы поднять голову и поцеловать своего мальчика в искусанные губы. Чонгук запоздало выпячивает губы в ответ, и Ким считает этот жест столь очаровательным, милым, что он посмеивается, падая обратно на грудь младшего и принимаясь гладить того по голове. — Ты такой умничка, позволил хозяину взять от тебя всё, что ты мог мне дать. Ты нормально себя чувствуешь, дорогой? — Да, хозяин, спасибо, что поинтересовались. Я чувствую себя так хорошо, как никогда раньше. А В-вам, Господин, Вам п-понравилось? — Тэхён мнимо может почувствовать, как нагреваются Чоновы щёки, этот мальчишка такой нежный рядом со своим хозяином, что это делает Кима неприемлемо слабым к своему слуге. — Полагаю, что если бы мне не понравилось, я бы вряд ли смог кончить столь бурно, не думаешь? Чонгук непроизвольно опускает глаза, смотря на нагое тело в своих руках, и поджимает губы, сдерживая глупую улыбку. Он такой глупый, влюблённый щенок. — Мой Господин, мне отнести Вас в ванную комнату? — спустя некоторое время уютного молчания спрашивает Чонгук, разомлев от ласковых поглаживаний по макушке. — Не хочу выходить, передай Лейле, чтобы набрала воды и принесла сюда. Обмой меня и обмойся сам, — расслабленно шепчет Тэхён, привставая и слыша вздох разочарования со стороны мальчишки. — Боже, ты такой очевидный, совсем не скрываешь того, что не хочешь меня отпускать, — Ким перекатывается на спину, позволяя Чону встать с кровати. Мальчишка подрывается, на секунду теряясь в пространстве, а после озирается в поисках своих вещей. — Ты будешь одеваться слишком долго, набрось мой халат и иди, — проговаривает Тэхён, смотря на потерянный вид дворецкого. — Ваш халат? Но… Там же, там же слуги, я… — Да, поэтому ты обязательно надеваешь мой халат и идёшь говорить с Лейлой, ты понял? Они всё равно всё поняли ещё тогда, когда ты начал подозрительно громко скулить в моих покоях, — довольно вещает Господин. — Конечно, как прикажете, — Чонгук краснеет щеками, надевая чужой халат и давая себе секундную вольность, чтобы остановиться и вдохнуть поглубже запах Тэхёнового тела. Он спешит поскорее дать распоряжение нагреть воды для Господина, ведь знает, что тот не любит ждать, но Ким окликает, когда тот уже собирается выходить. — После того, как смоешь с меня следы нашего секса, — Чонгук стыдливо прячет глаза за влажной чёлкой. — Я прошу тебя прийти и разделить со мной постель на эту ночь. У Чонгука бабочки в животе начинают порхать, органы скручивает в комок, он распахивает свои большие глаза, удивлённо смотря на ухмыляющегося Господина, и не находит, что сказать. Это впервые, когда Господин велит спать с ним вместе. Волнующе? Безусловно. Счастлив ли Чонгук? Да он уже на седьмом небе. — К-конечно! Да, хорошо, я… Да, слушаюсь, мой Господин, — с нескрываемой радостью лепечет Чон, быстро вылетая из личных покоев хозяина. Он и вправду такой очевидный. Тэхён заливается смехом, когда дверь хлопает за мальчишкой. Ким потягивается на постели, делает глубокий вдох, чувствуя запах Чонгука в воздухе, и наконец признаётся самому себе, что он, наверное, тоже любит, как сумасшедший.