Линия разлома

      - Чёрт возьми, Джонни! В последний раз говорю тебе – я не устала.       Это невинное замечание «Ты выглядишь немного уставшей» заставило Эш наброситься на него, но это было практически всё, на что хватило сил дикобразихи в тот момент. Она лишь тихонько рычала на него и мило надувала свою чёрную нижнюю губу, откровенно отрицая тот факт, что ее мешковатые глаза уже выдавали её измученное состояние… но, чёрт возьми, она всё равно собиралась попробовать.       Джонни спрятал ухмылку, но позволил себе вздохнуть, когда Эш с вызовом посмотрела на него ледяными голубыми глазами, в которых можно было легко потеряться.       Молодой горилла должен был признать, что Эш иногда может быть чертовски раздражающей.       Донельзя упрямая, даже когда дело доходило до вопроса, устала она или нет. Джонни хотел быть хорошим другом, поэтому неудивительно, что он забеспокоился о ней, когда она сегодня вечером пришла к нему домой без всякого предупреждения, выглядя более усталой и злой, чем он когда-либо видел.       Джонни мог быть невиновным, но он не был таким наивным, как считали другие.       Он видел темно-фиолетовые мешки под её веками и то, что её шаги были не такими быстрыми и пружинистыми, как накануне, но он придержал эту информацию при себе. Он ни за что не хотел разрушать доверие и комфорт, которые Эш находила в его обществе, не хотел отталкивать её, боясь разрушить их близость.       Короче говоря, он лучше прикусит язык, чем столкнется с её гневом, поэтому он сказал:       - Я просто спросил, Эш. Забудь, что я что-то сказал.       - С радостью…       Джонни выпустил невнятный знак, прежде чем осторожно спросить: «Ну что, хочешь попкорна? Мы могли бы посмотреть фильм или что-нибудь ещё по телеку».       - Конечно. Как скажешь. – пробормотала Эш, прежде чем подойти к холодильнику и открыть его. Дикобразиха оглядела высокие полки и несколько доступных вариантов.       - Серьёзно? Никакого пива? Даже крепкого лимонада нет? Какого черта? Можно подумать, что с таким папой, как BD, у тебя где-то поблизости есть приличная водка или виски… – ворчала она, доставая колу с очаровательно надутым ртом и нахмуренными бровями.       - Эш! – недоумевал Джонни. – Ты же знаешь, что мы еще недостаточно взрослые, чтобы пить! – ответил он.       Даже не сказав ей, что единственная причина, по которой он вообще запасается содовой в холодильнике – она сама…       Он никогда не скажет ей об этом…       - Хорош быть таким упёртым, Джей! Я говорила тебе, что ты можешь легко сойти за 23-летнего - просто достань фальшивое удостоверение личности, чтобы купить немного выпивки. Чёрт, если хочешь, я знаю одного парня. – серьезность её заявления заставила его попятиться.       Джонни мечтательно закатил глаза и потянулся за коробкой попкорна из микроволновки в кладовке.       - Не, я так не думаю, Эш. Я просто подожду пару годков, чтобы иметь возможность покупать алкоголь легально – даже если я не очень хочу пить. – говорил он, засовывая пакет в микроволновку и нажимая на потёртые кнопки. Как бы много бандитских делишек он ни вел со своим отцом на протяжении всей своей жизни, и как бы ни был криминален весь этот мир, Эш все еще была способна удивить его.       - Да, да, Мистер Паинька*. Не хотелось бы портить твой безупречный послужной список, но, если ты передумаешь, дай мне знать. Я прослежу, чтобы он сделал тебе хорошую скидку на это удостоверение.       Джонни не мог не усмехнуться. «Я так и сделаю» – он всё-таки решил подшутить над ней       Эш ничего не ответила, только открыла содовую, удовлетворившись шипением газировки, после чего прошла к его потёртому серому дивану и забралась на его уютные подушки.       Пока Джонни ждал, когда закончится попкорн, его глаза снова обратились к дикобразу, который уже удобно устроился на диване. Эш подтолкнула несколько потёртых подушек за свою «оперённую» спину, взяла пульт и начала неспешно перелистывать каналы. Джонни не мог сдержать легкого румянца, тронувшего его щёки, когда он увидел её в своем доме – сколько бы раз она ни приходила и ни оставалась с ним, чувство трепета в его животе никогда не рассеивалось.       Как бы ему ни хотелось дать ей понять о своих чувствах или прямо пригласить ее на свидание, он все еще не мог смириться с этим желанием.       Не то чтобы он был совсем наивным – у него были влюбленности и до встречи с симпатичной дикобразихой, но с таким отцом, как BD, он никогда не мог ничего с ними поделать. Существенный страх привести девушку в свой дом и возможность того, что она узнает о «профессии» его отца, был слишком большим риском, на который он никогда не шел.       Однако сейчас была совсем другая история.       Эш была полностью осведомлена о заключении его отца, и, честно говоря, ей было наплевать. Она никогда не смотрела на Джонни иначе даже после того, как он признался в своей причастности к преступлениям, за которые его отец сейчас отбывал наказание в тюрьме. Если уж на то пошло, Эш с интересом слушала его рассказы о всех тщательно спланированных ограблениях банков с задорной ухмылкой и прикусывала нижнюю губу, внимательно слушая. В эти мгновения всё в Джонни сдерживалось, чтобы не поинтересоваться, не появился ли у нее во рту вкус карамельного кофе со льдом, на котором она жила…       Именно в такие моменты Джонни понимал, что его простая влюблённость в лучшую подругу была чем-то большим; её потрясающая внешность не шла ни в какое сравнение с красотой того, кем она была внутри. Колючая (без каламбура), когда он впервые узнал её, она постепенно превратилась в самого надежного, верного, веселого и замечательного друга, которого он когда-либо знал.       Все, чего он когда-либо хотел, в одном великолепном воплощении…       Была только одна проблема – Джонни не знал, сможет ли она когда-нибудь почувствовать то же самое по отношению к нему.       Хотя после печально известного разрыва прошло уже немало времени, Эш все еще не могла прийти в себя. Потребовалось много времени и терпения, чтобы Эш согласилась заниматься с ним музыкой, не говоря уже о том, чтобы проводить время вместе вне Театра Муна. Но как только они встречались, Джонни испытывал искушение пригласить её на свидание, но что-то всегда удерживало его. Возможно, это была его собственная неуверенность, ведь он никогда ни с кем раньше не встречался, а тут была Эш с пятилетним опытом отношений за плечами. Неудачный романтический опыт, но все же опыт, а Джонни даже не был ни на одном свидании…       Писк микроволновки вернул его в настоящий момент.       Тряхнув головой от нахлынувших мыслей, Джонни открыл микроволновку и достал пухлый бумажный пакет. Осторожно открыв его, чтобы избежать обжигающего пара, Джонни высыпал попкорн в миску. Его карие глаза подсознательно перевели взгляд с задания на дикобразиху, сидящую на диване совсем рядом.       Оправдания Джонни были всего лишь оправданиями.       Он знал истинную причину, почему он не сказал ей о своих чувствах – это был неизбежный, мучительный и всепоглощающий страх потерять её.       Эш была его лучшей подругой, и если он прямо скажет ей, что питает к ней романтические чувства, Джонни испугался, что всё это резко изменится. Ведь если бы он признался, Эш узнала бы о его чувствах, и он никогда не смог бы взять эти слова обратно. Это остановило его. Он боялся признаться Эш, которая, возможно, видит в нём только друга, может быть, даже брата, и от этой мысли у него защемило сердце, о чем он не хотел задумываться.       Если она не чувствует того же, их дружба может никогда не восстановиться. Даже если бы она испытывала к нему такие же чувства, что можно сказать, если бы он не испортил все окончательно? Противоречия скудного романтического опыта настраивали его на неудачу, но, Боже, от одного взгляда на неё его сердце разрывалось от желания, и он был уверен, что оно разорвется в груди…       Он никогда ни к кому не испытывал таких чувств…       - Попкорн готов или как? – разочарованный голос Эша донесся до него, и Джонни уронил почти пустой пакет на пол, несколько нераскрывшихся зерен рассыпались по линолеуму.       - Э-э-э, да! Я иду, Эш. – ответил Джонни, отталкивая носком ноги шальные зерна в сторону и неся миску к дивану.       Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить бешеный стук своего сердца, Джонни осторожно сел рядом с ней, оставив около фута свободного пространства, как обычно. Он никогда не был уверен, стоит ли подходить ближе, и лучше перестраховаться, чем потом жалеть.       - Так-с, ладушки. – Эш подняла на него глаза, молча взяла протянутую миску.       Дикобразиха поставила серую пластиковую миску на колени, а затем взяла горсть пушистых, маслянистых зерен, закинув их в рот.       - Не могу найти, что посмотреть, потому что всё время идет какая-то чертова реклама. – пробормотал Эш, небрежно бросив пульт на колени Джонни. – Может, тебе повезёт больше.       - О... Ладно. – усмехнулся Джонни, бесцельно перелистывая каналы, когда их окутала уютная тишина. В тихой комнате было слышно только, как она копается в миске своей крошечной лапкой и хрустит попкорном.       - Подожди! – пробормотала Эш с набитым ртом, и палец Джонни замер на пульте. – Вернись, вернись!       Джонни, желая отчитать её за то, что она говорит с полным ртом и что это чревато риском поперхнуться и задохнуться, прикусил язык и сделал то, что сказали. Он переключал каналы, пока Эш не велела ему остановиться на том, по которому показывали фильм 70-х годов, если судить по плохому качеству видео.       …Этот? – Джонни сглотнул, мрачная атмосфера, суровая тревожная музыка и внезапный ужас, который он почувствовал в глубине своего нутра, подсказали ему, что это действительно фильм ужасов.       - Да! Я обожаю этот фильм! Чёрт, я смотрела его столько раз, что у меня затёрлась VHS кассета, когда была ребенком.       - …ребёнком? Это же вроде фильм ужасов?       - Да! Один из лучших, когда-либо снятых! – Джонни не нужно было смотреть на неё, чтобы понять, что на ее лице растянулась самая что ни на есть настоящая ухмылка. – На самом деле я стащила VHS из дома моего старшего кузена во время ночёвки и смотрела его после того, как мои родители ложились спать! – Эш откровенно хихикнула от воспоминаний, а щёки Джонни покраснели от того, как чертовски мило это прозвучало.       - Почему я не удивлён?       - Эй, Джонни, ты здесь не единственный начинающий преступник. – рассмеялась Эш, а ее свободная рука, которая не копалась в чаше с попкорном, игриво ударила его по боку.       Забыв о кино и сосредоточившись исключительно на тепле её руки, Джонни спросил голосом гораздо более спокойным, чем ему казалось: «За что?».       Внезапно став до смешного благодарным за повод больше не смотреть на телевизор, он опустил глаза на дикобразиху справа от себя. Он сосредоточился на её руке, лежащей рядом с его коленом – она хоть представляла, что делает с ним?       Но прежде, чем он смог надолго сосредоточиться на этом, она почти застенчиво отдёрнула руку, и, возможно, ему показалось, что в кроваво-красном свете от телевизора, рассеивающемся над ними, но он готов поклясться, что её щёки покраснели.       - …Просто… Спасибо. За это – за сегодняшний вечер. Мне действительно нужно было уехать – так что, эм, спасибо, Джонни.       - Не за что. Ты знаешь, что тебе здесь рады в любое время. – Джонни ответил, намереваясь закончить разговор, но выражение лица Эш заставило его спросить: – …а от кого тебе нужно было уехать, Эш?       Дикобразиха так долго молчала, что Джонни был уверен, что она не ответит.       Но прежде, чем тишина стала слишком давящей, Эш подала знак, прежде чем произнести:       - Этот чёртов Ланс, – негромко признался Эш, закусив ещё попкорна с маслом. – Он такой засранец…       Джонни взглянул на неё и увидел, что ее глаза с тяжелыми веками смотрят в миску с попкорном, бессистемно подталкивая указательным пальцем несколько зерен. Как бы ни было велико искушение прервать её или вмешаться, горилла молчал, пока она не почувствовала необходимость пояснить.       - Он обычно раздражает меня до чёртиков, звонит мне и пишет SMS в любое время дня и ночи, в течение нескольких недель, но я никогда не отвечаю, так что угадай моё удивление, когда я пришла домой сегодня вечером после репетиции и угадайте, кто, блядь, ждал меня у двери с тяжелым случаем синдрома «пнутого щенка»? И блядь! Я хотела врезать ему по его тупой дикобразьей морде!       - Ланс был у тебя в квартире? – пробормотал он, не обращая внимания на то, что в его обычно спокойном голосе промелькнул гнев.       Ланс.       Единственное животное, которое, как он признался, он ненавидел.       От того, как ужасно он поступил с Эш – причинил ей боль и посмел ей изменить – Джонни было физически больно. Поступать так с кем угодно было ужасно, но с Эш? Особенно зная её такой, какой знал Джонни – сильной, замечательной и просто чертовски красивой внутри и снаружи – знать, что этот уродец всё равно сделал это, вызывало в нём настоящую ярость, о которой он и не подозревал.       Он знал о своей вечной привычке звонить ей, чёрт, он был там несколько раз, когда она рычала на свой телефон и швыряла его через всю комнату – но теперь, услышав, что он действительно был в квартире Эш, беспокоя её, его пульс подскочил. Ему потребовались все силы, чтобы не сесть в свой пикап, не найти Ланса и не избить этого придурка до следующей недели.       Голос Эш остановил его негодование.       - Да, был, и, Боже, я была ТАК зла! Типа, кем он себя возомнил?! Просто случайно появился у меня дома в самое подходящее время!? Неужели он не понимает, что я никогда не приму его обратно после того, что он сделал? Если он думает, что может изменять мне в нашей квартире после пяти долбаных лет совместной жизни, и всё будет хорошо, если он просто бросит эту суку и принесет извинения!? Нет, блядь. У него ещё одно дело, если он думает, что я когда-нибудь приму его обратно…       Джонни до боли сжал челюсть: в нём кипел гнев, услышав, как эмоции резко забились в её горле. Вся её боль была вызвана бывшим парнем, который обращался с ней таким вопиющим образом, и даже все эти месяцы спустя он всё ещё продолжал беспокоить ее и заставлял ее возвращаться к той агонии, которую она все еще не могла забыть.       Это чертовски злило его.       - Что ты сделала, когда увидела его? – Джонни спросил смягчившимся голосом, не желая дать Эш понять, как сильно его затронула её история.       Эш было достаточно просто признаться ему:       - Хех. Ну, я высказала ему несколько слов, которые заставили бы покраснеть даже твоего папашу, – негромко хихикнула она, и Джонни не смог не усмехнуться. – И если он не уберется с моего крыльца, я вызову полицию.       - Хорошая идея.       - Да, либо так, либо выбить ему нафиг зубы и оставить на ночь или несколько недель в тюрьме, – пожала плечами Эш. – Чёрт, может, оно того и стоило.       - …Я рад, что ты пришла сюда. – признание вырвалось прежде, чем он успел его остановить. Его глаза слегка расширились, и он надеялся, что она не услышала тоски в его голосе.       Но Эш лишь подняла на него взгляд, и идеальные льдисто-голубые глаза томно скользнули по его лицу, прежде чем она одарила его самой искренней улыбкой, которую он когда-либо видел на её лице.       Я тоже. – ответила она и, как ни в чем ни бывало вернулась к просмотру фильма.       Джонни сам не знал почему, но с его плеч словно свалился груз, о котором он не подозревал. Сердце бешено забилось, когда он почувствовал, что Эш придвинулась к нему чуть ближе, и он не смог скрыть улыбку, когда их бедра соприкоснулись, и она снова уткнулась в попкорн, как будто эта близость была совершенно нормальной.       На них опустилась комфортная тишина, звуки фильма стали почти неожиданно громкими после того, как их уединённый момент угас, но ни один из них не сделал и шага, чтобы выключить звук. Пульт оставался рядом с ним, а его глаза почти не отрывались от её глаз, даже если ее внимание было приковано к телевизору. Ему так много хотелось сказать, но он молчал, просто наслаждаясь тем, что она здесь…       …и на данный момент этого было достаточно.       Джонни не знал, сколько времени прошло: фильм должен был почти закончиться, учитывая, что почти все персонажи, представленные в нём, к этому моменту уже были жестоко убиты. Хотя он всё еще не был в восторге от просмотра и от образов, которые будут преследовать его каждый раз, когда он моргнет, всё внезапно изменилось, когда на его руке образовалось теплое давление. Подумав, что Эш пытается привлечь его внимание, он взял пульт, чтобы убавить громкость, а затем взглянул на Эш.       Чего он никак не ожидал, так это увидеть, что сама Эш заснула.       Лицо горело, Джонни не мог не улыбнуться ей, убавляя громкость еще больше, пока она не стала почти беззвучной.       В тишине, окутавшей комнату, Джонни мог просто смотреть на нее. Он молча изучал черты лица, до которых редко добирался, когда она не спала, и это только заставляло его сердце быстрее биться в грудной клетке. Махонькая голова Эш удобно лежала на его предплечье, густые черные ресницы красиво разметались по щекам, а милый ротик слегка приоткрылся, нежное дыхание обволакивало ткань джемпера и мех его руки.       Чёрт возьми, она была просто великолепна…       Эш вдруг негромко застонала во сне, и Джонни замер: он испугался, что она проснётся или что она каким-то образом узнает, что он смотрит на неё. Но через секунду она замерла, тихонько вздохнув и ещё слабее прижавшись к нему.       Джонни покачал головой, понимая, что ей нужно отдохнуть, поэтому он осторожно взял миску из её ослабевших пальцев и осторожно поставил ее на журнальный столик, чтобы не мешать ей отдыхать. Осознание того, что Эш действительно было достаточно комфортно с ним, чтобы заснуть, уткнувшись лицом в его руку, заставило его сердце затрепетать, как бабочка, пытающаяся вырваться из плена. Когда все препятствия были устранены, Джонни начал осторожно отстраняться, чтобы уложить её.       Но тут Эш застонала во сне, ее свободные руки ухватились за его зеленый джемпер, приятно натягивая его в свой маленький кулачок. Лицо повернулось так, что оно полностью легло на его бицепс, и Джонни не осмеливался дышать, боясь, что это помешает ее нежным прикосновениям и разбудит её.       Прошла минута, и Эш успокоилась. Когда стало ясно, что она не проснется, Джонни успешно отстранился от нее; его руки обнимали ее маленькую фигурку, пока он медленно укладывал ее на диван. Эш мгновенно погрузилась в подушки, с ее губ сорвался тихий вздох. Джонни улыбнулся, достал из-под дивана большое одеяло и накрыл им ее крошечную фигурку.       Джонни встал, посмотрел на ее умиротворенное лицо и, даже не задумываясь, протянул руку, чтобы убрать несколько перьев, которые лежали возле ее уха. Сделав несколько взмахов, он уже собирался отдернуть руку, как только дело будет сделано, но его тело имело другие идеи. Он осторожно провел тыльной стороной костяшек пальцев по ее щеке; шелковистая гладкость её короткого меха заставила его лицо снова и снова нагреваться, но это было ничто по сравнению с его реакцией на тихий стон Эш, выдохнувшей с ее губ то, что, он готов был поклясться, было его именем. Дикобраз бессознательно следовал за его нежными прикосновениями, прижимаясь щекой к его пальцам, когда она затихала с едва заметными намеками на улыбку на губах.       Его сердце словно замерло.       Маленькое зёрнышко привязанности и любви, которое он питал к ней в глубине своего сердца, за эту секунду выросло в геометрической прогрессии. Какой уязвимой она выглядела, но в то же время такой довольной, засыпая на нём, признаваясь в том, что ей было трудно, даже без подсказки. Это потрясло его до глубины души, насколько сильно он заботился о ней – можно сказать, любил её – даже если он не мог сказать это ей в лицо. По крайней мере, пока.       Но пока она мирно спала, Джонни так и тянуло сказать всё, что он хотел: тоска, ощущение, что его сердце бьётся почти до аритмии от интенсивности чувств, которые он испытывал к ней…       - Спокойной ночи, Эш. – прошептал он вместо этого, убирая пальцы с ее лица, чтобы разгладить складки на одеяле. Он был доволен тем, что Эш здесь отдыхает, что ей комфортно и что она чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы искать его общества.       Джонни знал, что однажды он наберется смелости и расскажет ей о своих чувствах...       Когда-нибудь… только не сегодня.       С этой мыслью Джонни улыбнулся, ещё раз нежно провел рукой по её щеке, прежде чем выключить телевизор, свет и лечь спать, не замечая, как она потянулась к нему во сне.