Нежданно-негаданно

Конец августа всегда делится на два состояния: наслаждение заключительными днями жаркого, или не очень, лета и прощание с блаженным тёплым отдыхом еще на 9 месяцев. Последнее традиционно сопровождалось незначительной тревогой и чудовищно огромными сумками, наполненными различными личными вещами и повседневным гардеробом. Но не в доме Блайтов-Лакруа. Из-за задержки ремонта главного корпуса, который сопровождался постоянным обвалом потолков, студентам Университета Торонто выделили дополнительные 2 недели «самостоятельного изучения материала с последующей проверкой усвоенного» или же, как говорится среди учащихся, каникул. Нельзя не отметить, что возрадовались этому «переносу» абсолютно все, начиная с безусловных зубрил и кончая нудными преподавателями. Гилберт же был где-то посередине. —Я обязательно, первым же поездом, приеду к тебе, и мы все обсудим, — держа свою горячо любимую Энн за руки, медленным бархатным голос сказал Блайт. —Давай лучше вторым или третьим, отправление первого начинается почти в 4 утра, — с насмешливой улыбкой протараторила Энн. —Как скажешь, любовь моя, — завершив этот непродолжительный разговор пламенным поцелуем, Гилберт поспешил на поезд. Быстрая походка сопровождалась такими же быстрыми мыслями, перебивающими одна одну. Из обрывков можно было уловить только «неужели это и вправду…» или «наконец-то, спустя все эти годы…». Голова парня все еще была одурманена прелестным запахом рыжих, точно морковных, волос, колким чувством изящной талии под пальцами и ощущением искусанных губ на своих. Верно подмечают люди, «любовь творит чудеса», ибо Гилберт дошел пешком до станции за каких-то 6 минут. Это время, каким бы удивительным оно не казалось, все еще не побило предыдущий рекорд в 2 минуты, установленный без особых трудов (но с достойной наградой). Блайт, до сего момента, даже на спор в детстве так шустро не пробегал одинаковую дистанцию. Поезд, на удивление, был полон свободных мест. Заняв желанное сиденье у окна, парень, сунув руку в карман, обнаружил сиреневый цветок, напоминающий глицинию. Сейчас он вызвал только мимолетную ухмылку, которую быстро заместило сожаление по отношению к благородной и манерной, в хорошем смысле этого слова, блондинке. «Она явно заслуживает лучшего» выделилось из всего потока мыслей. Мозг, перегруженный анализом всех событий за день, решил взять перерыв, замедлив дыхание и погружая организм в легкий сон. Три громких гудка и чьё-то легкое касание взбудоражило Гилберта. «Извините, это конечная станция» — вымолвила некая пожилая жительница Авонлеи. Немного сонно поблагодарив старушку, парень поправил свой оставленный для особых случаев пиджак, выпрямился в струну и покинул вагон. Взвывающий порыв ветра взбодрил Гилберта неплохой пощечиной, принеся с собой дрожь по всему телу. В голове всплывали только теплый домашний камин и обжигающее солнце в 3 часа дня, которое парень проклинал последнюю жаркую неделю. Какая ирония. Блайт с улыбкой вспомнил приятеля Баша, ненавидящего холода. Дружеская насмешка сменилась колким и одновременно приятным осознанием и дилеммой. —И что я ему скажу? Он же обязательно засыплет меня тонной расспросов, пропади пропадом этот талантливый заговорщик, — вслух рассуждал Гилберт, оглядывая родные пенаты, — «О, Баш, я буквально сорвал свадьбу на виду у всей семьи Роуз, встретил Диану, взорвавшую мое сознание лишь одним упоминанием любовного письма Энн, которое я, по какой-то несомненно нелепой причине не получил. А после этого, пользуясь только кратким описанием спасительницы сей истории и своей, на удивление, недурной интуицией, за пару минут нашел здание Куинса, встретив на пороге непередаваемо красивую Энн, и поцеловав её даже не 1, а целых 6 раз». —Блайт, ты серьезно? — ошарашенный Баш стоял с глазами, как 2 шара для гольфа. Остановимся на долю секунды, зрелище то еще. Покрасневший то ли от своих слов, то ли от неожиданного подслушателя быстрого пересказа, который должен был принадлежать только его владельцу, Гилберт Блайт, не в силах сдвинуться ни на миллиметр, откровенно пялится на свою, как сказала бы Энн, родственную душу с пылающими от искренней радости за «брата» глазами, прогулявшуюся за специями к Катбертам и, увидев парня, решившую дойти до дома уже не в одиночку, но, услышав ругань, сменившую шаг на звонкую, как мышиный топот, украдку и, видит Бог, случайно подслушавшую весь своеобразный «аккомпанемент» парня. —Я знал, что вы останетесь вместе. Ох, Блайт, ты чуть не предал свое сердце, но какое же счастье, что у тебя все же есть слух, чтобы вовремя опомниться. Она тоже любит тебя, и это было видно еще в то далекое рождество, когда ты, красный, как костюм Санты, вручил её тот подарок. Да сама судьба распорядилась, чтобы вы, 2 запутавшиеся души, нашли маленькую нить друг между другом, — напевал энергично танцующий свой фирменный победный танец темнокожий приятель. —И с каких пор ты стал таким поэтичным? — ухмылялся Гилберт. —А как с вами по-другому? Баш забежал вперед: нужно обрадовать малышку Дельфину, даже если она ни слова не понимает. Гилберт, глядя на буквально светящуюся фигуру удаляющегося друга, про себя заключил: «И все же хорошо, что он был неподалёку».