Милый друг

Я проснулся в палате, Фредди спала в кресле напротив, свернувшись калачиком, она укрылась каким-то пледом. Я невольно улыбнулся, погружаясь в воспоминания. Фредди было два года, мне семь, мама ушла в магазин и попросила присмотреть за сестрой несколько минут. Мне естественно не хотелось тратить время на малявку и я решил потратить минуты без маминого контроля с большей пользой, я сел играть в видеоигры. Фредди копошилась в комнате родителей, а я так увлекся, что забыл про неё и возвращение мамы проморгал. Сперва я как следует получил за то, что включил компьютер без разрешения, но потом я пожелал, что бы это было главной проблемой того дня. Фредди в комнате родителей не оказалось, а окно было открыто. Спальня была на первом этаже, но ни кто не мог подумать, что двухлетка сумеет открыть окно. Сперва мама перевернула всю спальню вверх тормашками, заглянув везде, куда могла уместиться маленькая девочка с шилом в попе. Её ни где не было, я стоял в коридоре и просто ревел. Не по мужски, а я уже тогда считал себя мужчиной, но я застыл и рыдал. Мне казалось, что прошла целая вечность, но на самом деле лишь несколько часов, по дому ходили полицейские, врачи кололи маме успокоительное, а папа старался быть спокойным и не поддаваться панике. Фредди нашли на нашем заднем дворе, она заснула в клумбе, свернувшись калачиком. Как ей удалось открыть окно и выбраться наружу мы так и не узнали. Ей повезло, она так и не поняла причину переполоха и такое количество не знакомых людей в доме. Папа поменял все задвижки на окнах так, что теперь даже ему было сложно их открывать, а меня ещё несколько месяцев мучили кошмары. Она открыла глаза и посмотрела на меня. — Как себя чувствуешь? — Нормально. А что собственно произошло? И почему я укрыт тремя одеялами? — Ты вёл себя неадекватно, словно у тебя произошёл припадок и всё время повторял, что ты замерзаешь. Тебе дали успокоительное и укрыли получше. — Тихим, осипшим голосом, пояснила Фредди. — И давно я в отключке? — Часа два. — Я откинул одеяла в сторону, потому что теперь мне было ужасно жарко и сел на кровать, свесив ноги вниз. Мы не говорили, лишь молча смотрели друг на друга. Что тут обсуждать? Мы оба не особенно умели это делать. Отныне мы сироты, а эта стерва забрала дорого мне человека. Я не мог назвать себя верующим. Я не ходил в церковь, не верил в бога, не знал церковные праздники. Я верил в науку, верил в медицину и в то, что судьба человека зависит от него самого. Но когда человека не удавалось спасти, я начинал верить в смерть и не как в какой то неизбежный факт, а как в какого-то безликого монстра, которая убивает тех, кого врачи пытаются спасти. Звучит довольно глупо, верить в нечто подобное, когда не можешь подтвердить это фактами. Наверное так проще примириться с несправедливостью смерти тех, кто должен был жить. Папу похоронили через три дня, на местном кладбище рядом с могилой мамы, теперь они вместе, где бы это место не было. Я был единственным кто не плакал, я давно утратил связь с такими эмоциями, Фредди плакала за двоих. Я же был каменным истуканом, который в тёплый осенний день замерзал. Чувство холода не покидало меня ни во время службы, ни во время похорон, наверное я болен. А когда мы уходили с кладбища, я внезапно заметил его, стоящего среди старых могил. Мужчина в клетчатом костюме, тот самый, которого я видел в тот день под дождём. Сейчас я видел его чётко и ясно, средь белого дня. Я сделал шаг в его сторону, что бы выяснить, какого чёрта ему надо. — О, Уилл, я так вам сочувствую. — Передо мной внезапно появилась соседка моего отца, она преградила мне путь и начала громко и как-то наигранно выражать свою скорбь. Я почти её не слушал, заглянул ей за спину и никого не увидел. Таинственный незнакомец опять исчез как по волшебству. Я вертел головой в разные стороны, на кладбище не было зданий где можно было быстро спрятаться и мне в итоге улыбнулась удача, я заметил его удаляющуюся фигуру вдоль дальних могил. Я проследовал в том направлении, оставив свою собеседницу в полном недоумении. — Эй, постойте! — Я нагнал его рядом с дальним выходом с кладбища. Я почти бежал, сердце колотилось быстрее нормы, но мне по прежнему было холодно, даже больше чем минуту назад. Он остановился, медленно повернулся и от его взгляда мне почему то сделалось жутко, словно я смотрел вниз с обрыва. — Вы что-то хотели? — От его голоса стало только хуже, по всему телу промчались мурашки, ощущение словно я стою в морозильной камере только усилилось. Он говорил совершенно спокойно, ровный тембр, лишённый каких либо намёков на эмоции. — Что вы тут делаете? — Это был самый нелепый вопрос который можно было задать человеку на кладбище. — Что вы делали у моего дома? Я видел вас там. — Я задал второй вопрос, не дожидаясь ответа на первый, хотя это больше звучало как обвинение, впрочем так оно и было. — Я никогда не был у вашего дома. — Ни удивления, ни беспокойства. Его никак не волновал мой вопрос, не возмутил мой тон, ноль реакции. — Я знаю что я видел! Вы следите за мной? — Я сделал шаг вперёд, но от его взгляда я замер, не решаясь сократить расстояние для нормальной беседы. Да что со мной такое? Что с ним такое? У него был совершенно спокойный взгляд, а мне хотелось убежать. Прямо как в детстве, убежать и спрятаться, что бы меня никто не видел и не слышал. — Сочувствую вашей утрате. — Казалось он говорит вполне искренне, но в голосе по прежнему не было ни каких эмоций. — Уилл! — Я обернулся на приближающуюся Фредди, а когда повернулся назад, то никого уже не было. Он опять исчез как по волшебству. — Уилл, что происходит? — Кажется Фредди не говорила со мной с таким беспокойством с тех пор, как я в четырнадцать лет сломал ногу и она как сестра милосердия ухаживала за мной. Рисовала смайлики на гипсе. — Уилл, кто это был? Твой знакомый? — Фредди поёжилась. — Нет, мне просто показалось, что мы раньше встречались. А с тобой что? — Ничего, просто холодно вдруг стало. Пошли, все волнуются. — Она взяла меня за руку и повела за собой. Поминки длились кажется целую вечность, все нам соболезновали, делились какими-то воспоминаниями, а я пытался вспомнить день, когда мы виделись с отцом в последний раз. Это было перед Рождеством, я приехал за пару дней до праздника и предупредил, что не смогу остаться на Новый год, так как у меня было дежурство. Помню отец разозлился, он сказал, что работа для меня важнее семьи. Он часто это говорил, сейчас я понимаю, что где-то он был прав, но тогда я повёл себя глупо. Мы разругались и я уехал в тот же день, а так как мы оба были гордые и упрямые, никто не шёл первый на примирение, а теперь было уже поздно. В доме родителей я провёл ещё неделю, потом Фредди вернулась на работу и уехала в командировку, хотя прежде никогда их не брала. Всё таки я ужасный сын и брат. Фредди тормозила свою карьеру, лишь быть всегда рядом с отцом, а я не хотел этого и уехал. Теперь мне остались лишь воспоминания и бесконечные сожаления о том, что я не сказал и не сделал, что не стал менять свои решения, не усмирились свою гордость, ни разу не позвонил. Вернувшись домой, я закупил корзинку алкоголя и жёстко забухал, хотя никогда не злоупотреблял, даже после смерти мамы, наверное потому что тогда, я успел попрощаться. Я пил и изливал душу аквариумным рыбкам. Кажется прошло пара дней, а значит мой отгул продолжается и запой тоже. Я уже не помнил сколько выпил, комната переворачивалась и мне казалось, что я ползаю по потолку. Это было даже забавно. — Надо бы люстру помыть, она ужасно пыльная. Как думаете ребята? — Я обращался к своим рыбкам, в безумной надежде, что они мне ответят, ну в таком случае мне прямая дорога в психушку. Говорящие рыбы, вот это умора. В состоянии глубокого алкогольного опьянения, я не всегда обращал внимание на то, что я по прежнему испытываю холод. — Может я подыхаю? Жаль что тот рекламный щит не убил меня, правда меня бы хоронили в закрытом гробу, так как я бы точно лишился головы. Или неисправная проводка, на замену которой у меня всё время не было времени. Почему ты не забрала меня?! Почему ты забираешь хороших людей? Почему ты забрала моих родителей?! — Я кричал в пустоту, обращаясь неведомо к кому. Хотя нет, я знал к кому обращаюсь. Я орал на смерть. Во всём была виновата она. — Люди не должны умирать раньше своего времени. Моему отцу было шестьдесят, он мог прожить ещё не одно десятилетие, мог бы дождаться внуков от Фредди. Моя мама могла бы дождаться внуков! Ненавижу! — Я швырнул полупустую бутылку виски куда-то прочь, послышался грохот, звук бьющегося стекла и льющаяся вода, много воды. Присмотревшись внимательней в ту сторону, я понял, что разбил аквариум. Рыбки трепыхались на полу, хватая ртом воздух, в отчаянной попытке спастись. — Нет, нет. Только не рыбки не мои рыбки. — Я полз в их сторону, но мне по прежнему мерещилось, что я лежу на потолке. Я всё полз и полз, пока не осознал, что не сдвинулся с места. На следующий день я проснулся за диваном, голову разрывало от боли, но хотя бы комната теперь была в норме. Я посмотрел на разбитый аквариум, стекло и вода были на полу, а все рыбки плавали в большой трёхлитровой банке, стоящей рядом с остатками их прежнего дома. Мне так и не удалось вспомнить, как я их спасал.