Twinkle, twinkle, little star
— Твои родители будут скучать по тебе. Он сдвигается, слышится разъедающий пространство шорох подошв. Пока остаются силы и заряд, Фазбер смотрит, как он приподнимается на руках — дрожащих, уже трясущихся, но выдерживает и подползает ближе. Когда он говорит, голос его похож на скрип заржавевших шарниров эндоскелета, или это искажение собственных динамиков? — Почему ты так уверен? Фредди не уверен. Ему кажется, что он знает, что по-другому нельзя, иначе не бывает. Лишь сбой программы может изменить это, он видел слишком много счастливых лиц, чтобы сомневаться. Сомневаться никогда не поздно. Но почему истина приходит только тогда, когда осталось слишком мало времени, чтобы что-то изменить? — Я был уверен, что родители любят своих детей. Последние слова спотыкаются о стенки вокалайзера, обращаются в приглушённое рычание, слишком чётко и угрожающе звучащее в застывшем воздухе. Неудивительно, что это так пугало детей. Но Грегори не пугается — он никогда не пугался, — приближается почти вплотную, Фредди через силу отодвигает руку, посеревшие когти сжимаются непроизвольно, сервоприводы дёргано импульсируют и скребут под обшивкой. Только не сорваться. Только не снова. Сейчас точно нет. Когда вокруг ничего, кроме освещаемой единственным источником света, тускнеющими с каждой минутой окулярами, витающей пыли, когда системы протестующе воют на границе восприятия при любой попытке сдвинуться. Обречено. Но он так старался. Грегори тоже лишается остатков заряда, так Фредди объясняет его почти спокойное — настораживающее — смирение. Он подкладывает покрасневшие от синяков и крови руки под голову, смотрит сквозь истерзанные штукатуркой и сажей волосы в навалившийся сверху лавиной некогда потолок. Фредди пытается разглядеть его глаза, но они не горят. Бледно сияют, словно звёзды. — Некому скучать, — наконец произносит Грегори и прерывается кашлем, глухим и уставшим.Twinkle, twinkle, little star
How I wonder what you are
Эта ночь длилась невыносимо долго. Под завалами ни намёка на солнце. — Мне так жаль. Брезжущее красным системное оповещение о скором отключении. Его могут найти, его могут привести в норму — залатать пробоины, заменить сгоревшие схемы и покрыть новой, блестящей краской. Как и всегда. Но кто сможет починить Грегори? Кто восстановит его дыхание, тяжелеющее с каждым вздохом, кто заменит его заволакивающиеся пылью лёгкие, кто вернёт гибнущим клеткам тающий кислород? Кто запустит двигатель его сердца, когда оно остановится? Если бы он мог. Грегори склоняет голову, жмурится от болезненно жгущей слезящиеся глаза горящей оптики. Но не отворачивается. — За что? Ты не обязан... — Очередной приступ кашля, особенно жёсткий. Грегори обхватывает живот, изгибается, стонет от большей боли. Задыхается. У Фредди замыкает в груди. Надломленная плата, выскользнувший из разъёма проводок, или оно шло из иного, немеханического. Если бы не прижатые обломками балок ноги, он смог бы... Что? Дышать за него? Он бы попытался. — Я должен был... я так хотел помочь. Мальчик поднимает грузные веки, и Фредди наконец может уловить, различить в сбоящих изображениях на треснутом экране выражения его глаз. Они сливаются с окружающей их со всех сторон темнотой, остаются не по-детски бесстрастными. Утратившими надежду. Принявшими, впустившими в душу наступающий сон. Он устал. Фредди должен был помочь ему, потому что... — Я знаю. Пусть не знаю, почему, но... — Грегори говорит с трудом, вдыхает оставшийся воздух ртом, оттого дышится ещё сложнее, но он не замолкает. Фредди хочет заткнуть его. Зачем, если он делает себе только хуже? Он не смог. — Знаешь, я даже рад, что оно обернулось так. Несмотря на всё... — Кашель, всхлипы. Бледнеющее на экране лицо. Чернеющий в процессорах разум. — Я рад, что я не один. Наконец. Ты лучшее, что могло произойти со мной. Грегори прижимается лбом к прохладному металлу его корпуса. Подтягивает колени к груди, прижимается к нему плотнее и наконец позволяет себе свернуться, сжаться в комок, как ребёнок под тёплым, вселенским одеялом. Защита. Покой. Доверие.Up above the world so high
Like a diamond in the sky
— Спасибо. — Шёпот на пределах слышимости и успокаивающее прикосновение. Теплеющее и согревающее. Фредди отключает оптические системы, экономит энергию как может; осторожно и медленно обнимает его рукой. Я здесь. Ты не один. Но я не смог спасти тебя. Отчаяние бьётся в металлической груди, зычное и больное, не желает утихать и застывать мертвенным холодом. Мне так жаль, звезда.Twinkle, twinkle, little star
How I wonder what you are...
Время на внутренних часах. Вой за сферой каменной ловушки. Затихающая музыка вдалеке. — Грегори? Голос — скрежет. Тихий, неуверенно-нежный, но ясный, как первые проблески рассвета. В ответ тишина. — Звезда? Наступает утро, и звёзды угасают.